за картами, и богатство уходит от них, и они говорят друг другу грубые
слова, и в гневе осыпают друг друга ударами, и между ними случаются кровавые
драки. А у старого Мускима теперь мало жертвоприношений мясом, рыбой и
шерстяными одеялами, потому что молодые женщины избрали себе новые пути, и
юноши больше не чтят старые обычаи и старых богов. Настали плохие времена,
Тенас Хи-Хи, и старый Муским в тоске приближается к могиле.
-- Ай, ай! Это так! -- всхлипывая, подтвердила Нипоза.
-- Безумие твоего народа заразило мой народ,-- продолжал Муским:--Люди
твоего племени идут из-за соленого моря, точно морские волны, и кто знает,
куда они идут?
-- Ай! Кто знает, куда они идут? -- причитала Нипоза, раскачиваясь взад
и вперед.
-- Они идут все вперед, навстречу морозу и голоду; и они идут
непрерывно, волна за волной!
-- Ай-ай! Навстречу морозу и голоду. Это длинный путь, во мраке и
холоде.-- Нипоза задрожала и неожиданно схватила Фрону за руку.-- И ты идешь
туда же? Фрона кивнула головой. -- И Тенас Хи-Хи идет туда же! Ай-ай-ай!
Полотнище палатки заколебалось, и Мэт Маккарти заглянул внутрь.
-- Так вот вы где, Фрона? А завтрак уже полчаса ждет вас. Энди, эта
старая баба, весь кипит от негодования. Доброе утро, Нипоза. Доброе утро,
Муским,-- обратился он к собеседникам Фроны.-- Впрочем, я не думаю, что вы
запомнили мое лицо.
Старики ответили на приветствие, но хранили тупое молчание.
-- Поспешите, девочка,-- обратился он к Фроне.-- Пароход отходит в
полдень, и мне осталось немного времени видеть вас. Кроме того, и Энди и
завтрак уже достаточно горячи.
ГЛАВА III
Фрона помахала рукой Энди и вышла на дорогу. Через плечо у нее висел
фотографический аппарат, а за спиной был маленький дорожный мешок. В руке
вместо альпенштока она держала ивовый прут Нипозы. На ней был скромный серый
костюм, приспособленный для ходьбы по горам и дающий максимальную свободу
движениям при наименьшем количестве материи.
Ее багаж, взваленный на спины дюжины индейцев под надзором Дэла Бишопа,
уже несколько часов как был отправлен. Вернувшись накануне с Мэтом Маккарти
из лагеря сивашей, она встретила поджидавшего ее на складе Дэла Бишопа.
Простое и несложное дело, которое привело его сюда, было решено очень
быстро. Фрона направляется в глубь страны. Он намерен проделать то же самое.
Ей нужен провожатый. Если она ни на ком еще не остановилась, то он самый
подходящий для нее человек. Он забыл сказать ей, когда доставлял ее на
берег, что несколько лет провел в этой стране и отличчо знает ее. Правда, он
ненавидит воду, а им предстоит ехать и в лодке, но он не боится этого. Он
вообще ничего не боится. Кроме того, он готов драться ради нее с кем и когда
угодно. Что касается платы, то пусть, когда они доберутся до Доусона, она
замолвит за него словечко Джекобу Уэлзу, и он получит годовой запас
снаряжения и продовольствия. Нет, нет, за это он не хочет отдавать долю в
своем будущем участке и не берет на себя никаких обязательств! Он заплатит
за все позднее, когда набьет свой мешок золотым песком. Так что же она
думает о его предложении? Фрона действительно подумала, и, прежде чем она
кончила завтракать, он уже отправился набирать для нее носильщиков.
Она заметила, что шагает быстрее, чем большинство ее спутников. Все они
были нагружены, и им приходилось отдыхать через каждые двести -- триста
ярдов. Однако она с трудом поспевала за группой скандинавов, шедших впереди
нее. Каждый из этих стройных белокурых гигантов нес не менее сотни фунтов
поклажи. Кроме того, все они были впряжены в телегу, где лежало еще верных
шестьсот фунтов. Их лица сияли солнечной улыбкой, и радость жизни била в них
ключом. Этот труд казался им детской игрой и давался им очень легко. Они
шутили друг с другом и с прохожими на никому не понятном языке, и их громкий
смех раздавался, точно эхо в пещере. Люди уступали им дорогу и глядели вслед
с завистью. Скандинавы легко одолевали подъемы, встречавшиеся на пути,
галопом спускались с откосов, и обшитые железом колеса их повозки грохотали
по скалам. Наконец, они нырнули в густой, темный лес и вышли к броду через
реку. На песчаной косе лежал утопленник, устремив на солнце немигающий
взгляд. Какой-то человек в сотый раз повторял раздраженным тоном: "Где его
компаньон? Разве у него нет компаньона?" Двое других, сбросив на землю свои
тюки, хладнокровно рылись в имуществе мертвеца. Один громко называл
различные предметы, а другой проверял их, раскладывая на куске грязной
оберточной бумаги. Размокшие письма и квитанции валялись на песке. Небольшая
кучка золотых монет была небрежно брошена на белый носовой платок. Люди,
проплывавшие мимо в каноэ и яликах, не обращали на все это никакого
внимания.
Скандинавы взглянули на эту сцену, и лица их на мгновение омрачились.
"Где его компаньон? Разве у него нет компаньона?"--раздраженно спросил их
человек. Они покачали головами, так как не понимали по-английски. Потом они
спустились к реке и вошли в воду. С противоположного берега им что-то
предостерегающе крикнули. Они остановились и стали совещаться. Затем опять
двинулись вперед. Оба человека, возившихся с вещами утопленника, обернулись
и стали наблюдать. Вода едва доходила скандинавам до пояса, но течение было
быстрым. Они спотыкались, а повозка временами сильно наклонялась. Но самое
страшное было еще впереди, и Фрона почувствовала, что у нее захватывает
дыхание. Двум первым вода доходила уже до колен, как вдруг у того, кто был
ближе к повозке, соскочил ремень. Его поклажа сползла на бок, и он потерял
равновесие. В то же мгновение поскользнулся его сосед, и оба свалялись в
воду. Следующие двое также были сбиты с ног, когда повозка перевернулась, и
течение увлекло ее в более глубокую часть потока. Два скандинава, выходившие
уже из воды, бросились обратно и стали тянуть за веревки. Но даже им,
исполинам, было не под силу удержать телегу. Дюйм за дюймом всех начало
затягивать в водоворот.
Тюки тянули их на дно. Только один из них, тот, у которого оборвался
ремень, выбрался и поплыл, но не к берегу, а вниз по течению, стремясь
спасти своих товарищей. В двухстах футах ниже поток омывал зубчатую скалу, и
тут-то минутой позже они всплыли на поверхность. Сначала появилась все еще
нагруженная телега. Одно из ее колес разлетелось вдребезги. Перевернувшись
несколько раз, она снова погрузилась в воду. Смешавшись в кучу, люди
последовали за ней. Они ударялись о выступавшие из воды скалы, и поток
уносил их все дальше. Всех, кроме одного. Из своего каноэ (около дюжины
каноэ устремились к ним на помощь) Фрона видела, как окровавленными пальцами
он вцепился в скалу. Она видела его бледное лицо и отчаянные усилия; ему не
удалось удержаться, и его понесло дальше, как раз в тот момент, когда один
из его товарищей, свободный от груза, подплыл к нему, чтобы схватить его.
Оба снова погрузились в воду. Потом, все еще борясь с течением, они на
мгновение показались в более мелком месте.
Каноэ подобрало того из них, который плыл отдельно, а остальные исчезли
в глубоком и быстром потоке. Около четверти часа безрезультатно искали
утонувших. Наконец, трупы были найдены на мели за водоворотом.
С плывущей вверх по реке лодки взяли веревку, на берегу раздобыли пару
лошадей, и страшный груз был вытащен на сушу. Фрона посмотрела на пятерых
юных гигантов, которые с переломанными костями безжизненно лежали на грязной
земле. Теперь они уже никуда не спешили. Они все еще были впряжены в телегу,
и уже ненужные им теперь роковые тюки все еще были укреплены на их спинах.
Шестой сидел подле них, оглушенный катастрофой. Глаза его были сухи. На
расстоянии десяти шагов от этой мрачной группы беспрерывно катился поток
жизни. Фрона смешалась с ним и двинулась дальше.
Темные горы, покрытые еловым лесом, спускались прямо к руслу Дайи, где
нога человека ступала по сырой, не знавшей солнечных лучей земле, превращая
ее в грязное месиво. Люди искали новых троп, и их уже было много. В одном
месте Фрона наткнулась на мужчину, беспечно растянувшегося в луже. Он лежал
на боку, раскинув ноги. Одна рука его под тяжестью тела и поклажи была
притиснута к земле. Щека покоилась в тине, на лице отражалось удовольствие.
Увидев Фрону, он обрадовался, и в глазах его сверкнула улыбка.
-- Ну и замешкались же вы!--обратился он к ней.-- Уже около часу, как я
вас поджидаю.
-- Вот-вот,--продолжал он, когда Фрона наклонилась над ним.--
Отстегните ремень. Проклятая пряжка! Я никак не мог добраться до нее. -- Вы
не ушиблись? -- спросила она. Он сбросил ремни, встряхнул головой и потрогал
затекшую руку.
-- Нет! Целехонек. Благодарю вас. Даже не ушибся.-- Он потянулся и
вытер грязные руки о ветви ближайшей ели.-- Вечная моя неудача. Но зато я
недурно отдохнул, так что стоит ли жаловаться? Видите ли, я споткнулся об
этот небольшой корень и -- трах! -- оказался на земле, беспомощный, как
младенец. Никак не мог добраться до этой вот пряжки. Я пролежал битый час,
потому что все предпочитают идти нижней тропой. -- А почему вы никого не
позвали? -- Чтобы заставить людей карабкаться ко мне? Они и так падают с ног
от усталости! Нет уж, простите! Не достаточно серьезное было дело. Если бы
кто-нибудь заставил меня карабкаться наверх только из-за того, что он
поскользнулся, я бы, конечно, вытащил его из грязи, но потом обязательно
окунул бы его еще несколько раз в эту же самую грязь. Кроме того, я был
уверен, что в конце концов кто-нибудь набредет на меня.
-- Ого, вы молодец! -- воскликнула Фрона, повторяя слова Дэла Бишопа.--
В здешних краях вы пригодитесь.
-- Да,-- ответил он, взвалив на спину свой тюк и бодро зашагав
вперед.-- И. как-никак, я хорошо отдохнул.
Тропа спускалась к реке по крутому обрыву. Стройная сосна,
переброшенная через ревущий поток, почти касалась воды. Волны ударялись о ее
гибкий ствол и приводили его в ритмическое вращательное движение, а ноги
многочисленных носильщиков, прошедших здесь, отполировали ее отмытую водой
поверхность. Фроне предстоял рискованный переход в восемьдесят футов. Она
ступила на ствол и почувствовала, как он закачался. Услышав рев волн и
увидев бешеный поток, она испугалась и отступила. Развязав шнурки своих
ботинок, она сделала вид, будто затягивает их туже. Как раз в это время из
лесу показалась группа индейцев. Впереди шли три или четыре парня, за ними
следовало много женщин. Все они несли на голове огромные тюки. Позади них
тащились дети, тоже нагруженные кладью, и замыкали шествие полдюжины собак,
которые с высунутыми языками волокли свою поклажу.
Мужчины искоса взглянули на Фрону, и один из них сказал что-то
вполголоса. Она не расслышала его слов, но хихиканье, пронесшееся по рядам,
было для нее понятнее слов. Лицо ее вспыхнуло, она почувствовала себя
опозоренной в своих собственных глазах. Но виду она не подала. Предводитель
отошел в сторону, и один за другим все индейцы совершили рискованный переход
через поток. Когда кто-нибудь из них доходил до середины, ствол прогибался и
исчезал под водой, а человек нащупывал путь ногой, идя по щиколотку в
холодных бушующих волнах. Даже маленькие дети перебирались, не колеблясь. За
ними, взвизгивая и упираясь, прошли понукаемые людьми собаки. Когда уже
никого не осталось, предводитель обратился к Фроне.
-- Идите по проезжей дороге,-- сказал он, указывая на гору.-- Вам лучше
идти по проезжей дороге. Она длиннее, но удобнее для вас.
Фрона покачала головой и подождала, пока он достиг противоположного
