вечеру еще со вчерашнего. Каждый день, в семь часов по корабельному
времени, собирались руководители групп и лабораторий, обсуждали
прошедший день и планы на новый. Именно так, не по информеру, а лицом
к лицу, уверяли психологи, легче договариваться. Для Комарова же это
было мучением. На вечерних встречах он сидел как необходимая часть
интерьера, как живой параграф внутрикорабельного устава. Положено,
например, переходя из отсека в отсек, закрывать герметичные двери до
зеленого сигнала, даже если корабль на кислородной планете. Или
положено, бреясь, хотя бы и вакуум-бритвой, включать вытяжную
вентиляцию, или положено на Совете присутствовать Координатору - все
едино. Станислав начинал активно вмешиваться, задавал вопросы и каждый
раз убеждался, что все расскажут без него и договорятся без него - и,
главное, без него все это будет быстрей. Сегодняшний вечер ожидался
более приятным. По настоянию Чандра, Станислав объявил "мозговой
штурм", старинный метод коллективного мышления, широко используемый на
исследовательских космолетах. И хотя его часто называли "синедрионом
дилетантов", польза была несомненна. Кто-то из древних говорил, что
открытия чаще всего делает человек, незнакомый с основными законами
науки, запрещающими это открытие в принципе. В этом преувеличении была
доля истины. Если один дурак способен задать столько вопросов, что на
них не ответят сто мудрецов, среди этих вопросов обязательно будут
разумные. "Бык" тщательно собирал все версии и дальше действовал по
"штурмовой программе": устанавливал, при нарушении каких законов
природы возможно то или иное предположение. Специалистам оставалось
проверить, так ли это на самом деле. И открытия случались
поразительные. Например: троякодышащие пеуны на Лане-11, переползающие
магнитные полюса на Орне или пульсирующая гравитация области Семи
звезд. А главное, метод давал десятикратную экономию времени.
Когда все собрались в конференц-зале, Станислав занял место за
председательским столом и с волнением оглядел собравшихся. Все с
одобрением смотрели на него. И почему ему казалось, что он только
мешает? Весь переполненный энергией, Комаров предоставил слово Чандру.
Ради такого случая тот появился не в обычном обвислом комбинезоне, а в
строгом белом костюме и такой же белой шапочке, неуместной на его
огромной голове. "Синедрион" собирался по просьбе биологов, потому и
заседание открывал он.
Дорога.
2191 год Откровения. За II лет до Свершения. ОРТА
Главный Ведущий Дороги, кон Мук, был стар. Чем ближе становился
уход с Дороги, тем чаще Мука посещала горькая мысль: двадцать долгих
лет он вел Грассу к Свершению, но стало ли оно ближе? Мук уже не
помнил, был ли он искренне верующим, вступая на порог Дворца, а ему
все чаще требовалось знать это точно. Разглядывая в зеркале лысый
череп, морщинистое вытянутое лицо или костистые, заметно дрожащие
руки, он испытывал острый приступ неверия - и не в пророчество Болла,
а в само существование Дара. Высоко в горах на биологической станции,
под тщательным присмотром, еще трудился упрямый Кин, исписывая
безупречными расчетами лист за листом. Как величайшая тайна, они
доставлялись в Орту и исчезали в личном сейфе Ведущего. Он читал их,
понимая только главное - смысл. Наверное, Ведущий мог понять все до
конца. Но, проверив сам или, хуже того, дав проверить другим, кон Мук
погубил бы то, чем жила Грасса, что делало грассиан Идущими - плечом к
плечу, от мальчика до старца, от Ведущего до Идущего последней
шеренги. Кон Мук мог еще решиться на такой шаг, если бы знал иную
цель, если бы мог предложить ее планете - столь же ясную, как вековой
культ Дара. Мук изо всех сил искал спасения Дороги. Искал там же,
откуда исходила угроза для нее, - в науке. Росли дотации научным
центрам, все больше привилегий получали ученые. И когда до него
доходили сведения о расколе на верующих Идущих и ученых, он только
закрывал глаза и мысленно взывал к Уру. Если бы впереди появился хоть
какой-нибудь отблеск Свершения! Тогда Грасса снова станет единым
обществом и, как неофиты - посох Болла, обожествит колбу лаборатории и
фиолетовую мантию ученого. Еще не поздно, говорил он себе пятнадцать
лет назад, десять... пять... Сегодня кон Мук устал.
С утра принесли сводку - ничего нового. Потом нагромождение дел,
Совет, и уже вечером на стол легла последняя проповедь Амана.
Накопившаяся за день, умело подавляемая усталость обрушилась на кона
Мука, как лавина на Болла. Случайно ли они с Учителем в один год
взошли на Дорогу, росли в одном городке и вместе ходили в школу? Он,
кон Мук, уже не выступает публично, он разучился убеждать сразу
многих. А кон Аман все чаще потрясает основы, все сильнее и метче его
удары по центрам, по всей политике Совета. Неужели правда, что Учителя
могут ненадолго возрождать в себе Дар? Откуда иначе силы? Не дочитав
проповедь до конца, Мук ковыляющей, старческой походкой прошел в
спальню. На столике у кровати стоял бокал орры. С детства Мук
ненавидел этот традиционный напиток и это традиционное дерево. С того
дня, как под рухнувшим стволом орры погиб его отец. Но не мог же
Главный Ведущий Дороги отказываться от подносимого в дань обычаям
напитка? А подносили везде - в центрах и на улицах, когда Мук
останавливал машину; на заводах и в больницах, которые посещал. Врачи
настаивали, что орра поддержит его силы, и Мук принимал напиток как
лекарство. А когда приезжал Ропур, он, увлекшись разговором, заодно
выпивал и бокал хозяина, чему Мук по-детски радовался. Без такой игры
с самим собой, кто выдержит тяжесть власти в его возрасте?
Переодевшись в просторную ночную одежду, кон Мук устало сел на
кровать. Каждый день уносил частицу прежнего деятельно и властного
Ведущего. Только Свершение, одно только Свершение могло всколыхнуть
гаснущие силы, и Мук принимал напиток. Но все ближе подступал час
ухода с Дороги. Кто заменит его на высоком посту? Для себя он уже
давно решил этот вопрос. Если бы уйти прямо сейчас? Кто посмеет
противиться его воле! Нет Ведущего равного Ропуру. Но кон Мук не мог
заставить себя уйти и знал, что не сделает этого до конца. Как
все-таки сильна в грассианах вера в Свершение!
Мук уже лежал, когда мягко звякнул колокольчик вызова. Вырванный из
дремоты, он не поверил своим ушам. За все время жизни во Дворце его
будили только раз - после катастрофы в Россе. Тогда он лично руководил
спасательными работами. Это было давно, а сейчас, что может старик,
которому так хочется спать?
- Пусть это мне снится, - пожелал Мук и плотнее вжался в подушку.
Хитрость не удалась - колокольчик зазвенел. Мук не выдержал и нажал
кнопку. В комнату ворвался звучный и такой еще молодой голос Ропура: -
Ведущий, я прошу немедленно меня принять!
- Но я уже сплю. Неужели нельзя подождать до утра?
- Ведущий, я немедленно прошу принять меня и еще одного кона с
конной.
Если кого и любил Мук, так это Ведущего Ропура.
- Какой прием?- спросил Мук с надеждой. Ему не хотелось облачаться
в парадную мантию и тащиться в пустой Зал.
- Без записи.
Ответ обрадовал Ведущего. Как заботлив к старому человеку Ропур! Не
подобострастен, как многие, а по-сыновнему заботлив! Одеваясь, кон Мук
вспомнил, что он как-никак Главный Ведущий. Чему он обрадовался? Или
действительно впадает в детство? Он недовольным голосом приказал
допустить пришедших.
Кон ученый сразу понравился Муку. Сам маленького роста, он питал
уважение к высоким людям. Даже поднятое над всеми остальными кресло
Ведущего во главе стола Совета не избавляло его от этого чувства. Но
окончательно примирила Мука с ночным визитом конна Мина. Она смотрела
на него с детским обожанием, и Ведущий менялся на глазах. В голосе его
зазвучал металл. Это не помешало ему невзначай подвинуть бокал
ненавистной орры поближе к Ропуру. Ропур, сев, немедленно ухватился за
него. Села и Мина, но увидев, что Фиер остался стоять, вскочила и
спряталась за его спиной.
- Что привело кона-ученого ко мне в столь поздний час?
Фиер открыл рот, собираясь разразиться речью, но, спохватившись,
поздоровался.
- Ровной Дороги, - доброжелательно ответил Мук.
- Дело в том, Ведущий, - тихо начал Фиер, - дело в том, что Дара не
существует!
Дорога.
2191 год Откровения. За II лет до Свершения. РЕАНДА
- Дело в том, Учитель, что Дара не существует. - Кон Мал долго
собирался с духом прежде, чем выговорил эти слова.
Чем благожелательней смотрел на него кон Аман, тем неуверенней
чувствовал себя Мал. Когда слова были произнесены, он сжался в кресле,
ожидая чего угодно - грома, молний из-под свода, проклятий и гнева
Учителя и даже страшных подземелий храма, о которых шепотом
поговаривали. Там, в вечной тьме, сырости и безмолвии, стеная,
проходили Дорогу неведомые узники - насильственная смерть запрещена
"Заветами". И Учителя и Совет опровергали эти слухи, но они не
стихали.
Кон Аман молчал. Когда Мал, ободренный тишиной, поднял глаза, перед
ним сидел другой, старый человек. И голос его звучал словно издалека.
- Теперь многие не верят, брат. И кому, как не мне, Учителю, это
знать. Но не для этого же сообщения вы пришли ко мне, брат?
- Многие не верят, а я знаю.
- Что можем мы знать? Век проходит за веком - знаем. История
поколений, записанная в книгах, - тоже знаем. И более древняя - в
преданиях и легендах. А что было до того, кто знает? И что будет после
- кто? Вы читали "Заветы", брат?
- Я преклоняюсь перед ними, Учитель.
- Вы зовете меня "учитель", потому что это мой официальный титул.
Но для многих миллионов я действительно Учитель. Утешитель несчастного
народа Грассы.
- Несчастного?
- Да. Из века в век, из поколения в поколение грассиане ждут
Свершения. Если бы не это... Вы можете представить нашу планету без
Дара?
Мал содрогнулся, представив миллионы верующих, лишенных веры.
- Я приехал сюда не как ученый, но как Идущий. Есть Дар или нет,
это в конце концов не так уж важно. Вера давно стала сводом жизненных
правил, сделавших нас такими, какие мы есть.
Кон Аман предостерегающе поднял руку, но кон Мал продолжал:
- Не будем спорить о вере, Учитель. Или, если хотите, поспорим
потом. Существует опасность страшнее отрицания Дара, и эту опасность
породил я сам.
Голос кона Амана стал еще более мягким, а взгляд - проникновенным.
- С нами милость Ура, брат. Не мне, 326 Учителю, сомневаться в
возвращении Дара, но если даже предположить... Многие ли поймут ваши
доказательства, многие ли отдадут надежду? Змей Рука живет в каждом из
нас. Только надежда смиряет его ко благу Грассы...
- Да, кон Учитель, только надежда. Вы правы. Идущие не отдадут его
просто так, даже если им доказать Но можно подарить другую надежду.
- Заменив веру знанием? До сих пор знание противоречило вере.
- Наука не противоречила "Заветам", пока они соприкасались в
одной-единственной, непринципиальной частности.
Кон Аман удивился своему долготерпению. Он неоднократно вел диспуты
с учеными на глазах неофитов - это укрепляло веру. Но выслушивать
подобные кощунства наедине! Ради чего? Частность, которой
тысячелетиями живет и дышит планета!
- Да, Учитель, простите, частности. Мы превратили планету в
цветущий сад. Мы почти победили болезни. Что по сравнению с этим
продолжительность жизни? Какое значение имеет Дар?
- Утрата Дара тем трагичнее, чем легче жить!
- Согласен. И наука делает все. чтобы вернуть Дар. Наши цели не
