Евгений ЛЕНСКИЙ
РАЙ-НА-ЗАДВОРКАХ
(ДОРОГА)
Часть I
Дорога.
2204 год откровения. 11 год Свершения. РЕАНДА
Высоко, под необъятным куполом храма, слабо и тревожно мерцали
оранжевые звездочки ламп. В их неверном свете можно было только
угадать тысячи спин распростертых на полу неофитов. Но кон Аман не
разглядел бы их лиц и в лучах полуденного светила. Он уже не
принадлежал ни к Реанде, "вечерней столице" Грассы, ни ко всей
заблудшей на Дороге планете. Только голос его, многократно отраженный
и усиленный таинственным искусством древних строителей, как обвал
падал на лежащих ниц на холодном камне. Полузакрыв глаза, плавно
раскачиваясь, кон Аман нараспев выговаривал древние тексты, чувствуя,
как вера его впитывается неофитами, неимоверно усиливается ими н
мощной волной взметывается к подножию алтаря, подхватывая его,
недостойного Учителя, обволакивая, растворяя, унося вверх, в завтра, к
Свершению...
...И ничего не добившись от Ура святого,
С сердцем смятенным, от жажды и холода плача,
С гор он спускался, ветрам и снегам подставляя
Тело свое, не прикрытое даже дерюгой...
- А-а-о-ой, - согласным хором выдохнули неофиты.
Здесь, на уступе, над пропастью черной, смертельной,
Змея он встретил, сподвижника мрачного Рука,
В страшной агонии змей подыхал на уступе,
Тщетно цепляясь хвостом за окрестные скалы...
Громко стонал он, в разверстую бездну сползая,
Пастью кровавой грозя равнодушному миру,
Снова вздымался и с грохотом бился о камни
Телом, пробитым стрелой светоносного Ура...
- А-а-а-ой!..
Зрелище смерти - проклятье для жителя Грассы,
Помни о Даре Бессмертья, живущий недолго,
Смерти беги, отвращая лицо от кошмара,
Нам завещали, что Дар вновь вернется,- надейся!
- А-а-о-ой!..
Но преступил тот завет мудрый Болл-провозвестник,
К змею сошел и, страданья его облегчая,
Страшную тайну, сокрытую Руком, изведал.
Есть благодарность - н даже у проклятых небом!
Ведал ли Рук о раскаяньи змея-убийцы?
Скалы ли пали от вопля предсмертного змея?
Тайна ушла в достояние неба и камня,
Павшего с гор и погребшего мудрого Болла...
На последних словах голос кона Амана зазвучал рыдающим воплем и,
казалось, купол храма приподнялся ответным плачущим стоном молящихся:
"А-а-о-ой!.." Кон Аман продолжал, понижая тональность и наращивая
мощь:
Тайна ушла в достояние неба и камня,
Значит ли это конец ожиданья Свершенья?
Верить ли дальше, искать ли забытой Дороги,
Рваться ли в небо, стучаться ли грудью о камни?
Звезды погаснут, светила изменят свеченье,
Камень рассыплется - вечным останется слово.
Тайна сокрыта - но тайна осталась на Грассе,
В это мы верим, и с верою ждем мы Свершенья!
- А-а-о-ой! - ликующе отозвался хор. Кон Аман подождал, пока
затихнет последний отзвук заплутавшего где-то под куполом эха, и
взметнул вверх сложенные в ладонях руки - жест благословения и
одновременно призыв к молчанию. Тысячи грассиан, затаив дыхание, ждали
его слов, а кон Аман не начинал. Он не случайно выбрал именно этот
текст Откровения, положивший начало Вере, и уже давно готовился
сказать то, для чего собрал этих фанатиков. Но вот миг настал, а он не
мог решиться.
- Стрелой Ура заклинаю, начинайте же, кон! - услышал Аман свистящий
шепот за спиной. Жаркая волна ненависти охватила его. Ненависти к
обладателю этого голоса, генеральному смотрителю Дороги кону Морту,
ненависти к безмозглым технократам из правительства и даже к этим,
распростертым внизу. Как сладостно иногда бывает это чувство!
- Слушайте же, братья! - воскликнул Аман, обретая голос. -
Слушайте, жаждущие Свершения... Слушайте, живущие кратко! Что каждый
из нас на этой земле? Звезды гаснут, горы рассыпаются в прах, воды
морей подтачивают скалы и те, падая, заваливают им путь. Что каждый из
нас в извечной схватке Ура с Руком? Песчинка в буре, муравей в потоке,
стебелек цветка на пути лавины...
- А-а-о-ой!..
- Призрачно быстро детство, коротка юность, печальна зрелость,
отравленная мыслью о смерти, трагична старость - ее канун. Для этого
ликует солнце над просторами Грассы? Для этого блестят глаза женщины
при взгляде на любимого? Для этого в колыбели лепечет дитя? Горек и
короток твой путь, Идущий...
- А-а-о-ой!..
- Что же осталось нам в утешенье? В чем смысл вечной смены
поколений? Где сила продолжения жизни? В дороге! Не бесконечна схватка
Ура и Рука, не навечно сокрыта тайна утраченного нами Дара, еще далек
путь, но уже виден конец! Слушайте, братья! Многие столетья пронеслись
над Грассой, многие поколения пришли и ушли. всегда разные, но единые
в одном...
Кон Аман почувствовал, что у него опять перехватывает голос. Он был
326 Учителем на Дороге, но ни один из них не осмелился сделать то, на
что замахнулся он.
- Ну же, кон! - Аман физически чувствовал, с каким наслаждением кон
Морт столкнул бы его с этого алтаря и встал сам над затаившей дыхание
толпой. И от сознания, что, как бы Морт этого ни хотел, он все же не
посмеет, Аман вновь обрел силу.
- Да, братья, в одном! Поколение за поколением жители Грассы шли к
Свершению, и гремела над их головами вечная схватка Ура и Рука.
Ложились костями ряды Идущих, и вставали новые, и тоже умирали не
дойдя. Хитер и безжалостен Рук, неисчислима его сила, непреодолимо
коварство. И вот уже не стройные ряды идут по Дороге, но толпы, и
многие уже помогают Руку, вольно или невольно мешая Идущим. И встают
по обочинам Дороги миражи, и манят уставших и отчаявшихся. Нас все
меньше. Идущие, видите ли вы это?
- Да-а,- слитно и тихо выдохнул зал.
- Требуем ли мы чего-нибудь страшного? Хотим ли несбыточного?
Мешаем ли кому-нибудь своей верой?
- Не-е-ет!
- А помогли ли мы кому?
Кон Аман рассчитал точно. Зал потрясенно молчал. Вера в Свершение,
в давно утраченное жителями Грассы долголетие, почти бессмертие, была
единственной религией планеты. Религией практически без обрядов и
канонов, внутренней верой каждого в течение двух тысячелетий,
постепенно теперь уходящей. Когда тщательно отобранные неофиты впервые
собрались вместе, у Амана даже закружилась голова. То, о чем
мечталось, становилось реальностью.
- Надеюсь, что каждый из нас искренен. - Теперь голос Амана звучал
ликующе. Ему даже приходилось умерять его, приберегая силу для конца
речи. - Верю, что добро в каждом из вас сильнее зла, знаю. что каждый
из нас поможет слабому и поднимет упавшего. Каждый! А все мы вместе,
воодушевленные, сплоченные долгой Дорогой? Где сила, которая нас
остановит, где обман, который сможет сбить нас с пути, где дело,
которому мы можем служить? Братья! Время настало. Ур слабеет, на
Грассе побеждает Рук. Два столетия мы покорно шли и ждали, но -
слышите! - Ур зовет своих сыновей. Поможем Уру, братья! Вот дело для
нашей веры, вот цель для нашей силы, вот средство приблизить
Свершение!
- Веди! - выдохнул зал и взорвался исступленным воплем: - Веди!
Поможем Уру, умрем на Дороге! Веди!
Сверху, с алтарного возвышения, это походило на вечное движение
маленьких костов - хранителей лесов, строящих свои башни на опушках.
Кон Аман внимательно следил за шевелением внизу и, почувствовав, что
накал начинает угасать, раздавил его одним мощным выкриком:
- Нет! Не умрем! Убьем!
Воцарилась тишина. Неофиты затаили дыхание. Аману показалось, что
он оглох или зал опустел. Уже много столетий на Грассе никто не
поднимал руку на себе подобного. Насильственная смерть запретна на
Дороге...
- Стрелой Ура клянусь, - прошелестел из ниши Морт. - Неужели все
пропало?
"Нет, - подумал Аман. - Не этому заменить меня, не этому!" - И
ласково, задушевно, как умел только он, 326 Учитель на Дороге, кон
Аман заговорил о том, что вынашивал в себе весь этот длинный,
пролетевший как мгновение год.
Рай-на-задворках.
2276 год по земному летоисчислению. ДОЛИНА ЭДЕМ
Вторые сутки исследовательский космолет "Алена" прочно стоял на
шести лапах-стойках в чудесном уголке планеты на огромном пестром
лугу, а Станислав Комаров, его капитан, болтался по переходам без
дела. Эта ситуация имела свою предисторию, а точнее, даже две. Первая
уходила своими корнями в дальний 2220 год, когда человечество,
ошеломленное количеством планет, более или менее пригодных для
человека, и отсутствием на них разумной жизни, приостановило
деятельность корпуса косморазведки.
- Эпоха великих географических открытий на Земле заняла не менее
столетия, - заявил по информсети председатель Совета Звездоплавания Р.
Столби, - а ведь это было практически дома. Исходя из такого же срока,
необходимого для серьезного изучения каждой из открытых планет, мы
обеспечили человечество работой на ближайшие полмиллиона лет!
Это потрясло планету до основания. Станислав, интересовавшийся
историей космонавтики, живо представлял себе перипетии обсуждения, для
большинства же его сокурсников по Академии Звездоплавания все
заключалось в заявлении Совета, вошедшем в учебник истории:
"Неограниченное возрастание возможностей человечества требует
неограниченного прироста ресурсов. Реальный прирост ресурсов
предполагает освоение и вовлечение в эксплуатацию ресурсов уже
открытых планет. С целью концентрации усилий человечества в этом
направлении временно приостанавливается деятельность корпуса
косморазведки. При этом имеется в виду, что колонизация планет
подготовит условия для возобновления деятельности корпуса на новом
уровне". Следующие за этим годы были заполнены титанической работой, в
результате которой 180 космических разведчиков типа "Пионер" пошли на
слом, а вместо них с Земли ушло в космическое пространство 60
исследовательских судов, но уже не с "сорвиголовами", одиночками, а с
целыми институтами биологов, химиков, геологов, физиков, метеорологов
и т. д., и т. п. Теперь только в Академии Звездоплавания мечтали о
романтике первооткрывательства.
Второй предисторией стало решение Совета звездоплавания N 164 от
2240 года. Оно не было оригинальным. Еще на заре космической эры
существовало разделение на космонавтов-пилотов и космонавтов-
исследователей. Подготовка командиров для современных звездолетов
занимала восемь лет, и никакой другой специальности у них не было. В
результате на планетах командиры превращались в ненужные, даже
мешающие фигуры, пока корабль не стартовал обратно. Выдерживали это не
все. Тогда и появилось решение N 164, соответственно с постановлением
Академии Наук N 128 и распоряжением Мирового Контрольного Совета.
Капитан корабля при разворачивании исследований на планете получал
права главного координатора с предоставлением ему чрезвычайно широких
и потому практически не применяемых полномочий.
Станислав бродил из лаборатории в лабораторию, стараясь не очень
мешать, и мечтал о ситуации, когда он смог бы проявить власть. Но эта
планета таких ситуаций предоставлять, похоже, не собиралась.
Предварительные данные, изученные еще на Земле, говорили, что
Станиславу не повезло. Планета была чуть ли не единственная,
сохранившая следы разумной и притом высокоразвитой жизни. К сожалению,
только следы! Но эти следы потрясали... На планете были города, не
поврежденные ничем, кроме времени; на планете были "оазисы" - группы
