впереди и вверху алтарным возвышением, казалось, стиснуто стенами и
обрушивается вниз. Единственное, что сдерживало его напор - это
взметнувшаяся в центре колонна из прозрачного горного минерала с
заключенным внутри посохом Болла. Осторожно, стараясь не разбудить
эха, кон Мал медленно пошел к колонне и вдруг замер от ужаса - так
неожиданно и громогласно обрушились на него сверху слова:
- Что привело к нам брата, Идущего по обочине?
Ошеломленный кон Мал не посмел обернуться. Он смотрел на колонну,
как на спасение: - Я пришел встретиться с коном Аманом, Учителем.
В наступившей тишине послышались шаги. Эхо возвращало их со всех
сторон, шаги метались в воздухе, слышались сверху, снизу, одинаковые,
но разные по силе звучания. Внутри у Мала что-то сжалось, противно
задрожали ноги. Ему почудилось, что на него со всех сторон надвигаются
толпы плотно сомкнутых, слепых в своем стремлении людей, безжалостных,
бесчувственных, одинаковых... Одинаковых!.. Поймав себя на этой мысли,
кон Мал обрел уверенность. Пусть они идут, пусть сомнут, затопчут, но
они не должны быть такими!
- Я кон Аман, 326 Учитель на Дороге, - услышал он ласковый голос и
обернулся: - Я принес вам тайну, Учитель!
Рай-на-задворках.
2276 год по земному летоисчислению.
Из дневника Сержа Арно (катушка II, реконструкция)
Сегодняшний день стоит отметить особо, за что глубокая
благодарность группе разведки. По расписанию командиру боевых машин не
положено удаляться от корабля. Но я не просто механик, я сын Петра
Арно. Вчерашнее сообщение Чандра многих обеспокоило. Абсолютно
идентичные скелеты нескольких поколений? По земным аналогам - мать,
дочь, внучка или, скажем, отец, сын, правнук... Еще одна загадка? Она
не объясняет гибели населения, однако Чандр сказал, что у него
возникает ощущение опасности, грозящей именно землянам. Ощущение было
до того четкое, что в очередной поиск иду и я, конечно, не как сын
Петра Арно, а как командир-водитель БМ "Тигр" - самой мощной из наших
машин. Координатор долго мялся, пока разрешил мне этот выход. Смешно
гонять такую силищу против опасности, которой никто себе не
представляет. Ведь скелеты лежали здесь до нашего прибытия, лежат все
время, пока мы здесь,- и ничего!.. Комаров и придумал повод - мой
грозный механизм уничтожения буксирует грузовой прицеп! Мы должны
привезти как можно больше... образцов?.. свидетельств?.. Как тут
скажешь? Конечно, это только прах, но ведь они были так похожи на
нас... Вышли мы почти по-боевому. Впереди я с прицепом, за мной легкие
вездеходы разведчиков. Сюжет для первокурсников Космической Академии -
герой-разведчик в приборном отсеке боевой машины. Разрядники лопаются
от энергии, лазеры, локаторы, сонары, анализаторы в режиме широкого
поиска - и волевой взгляд вдаль. А сзади огромная грузовая платформа
на воздушной подушке - ни дать ни взять сарай. Цирк, да и только!
Ближайший к нам город всего в получасе езды. Я намеренно медленно
веду колонну и представляю, как ругают меня разведчики. Но, во-первых,
так положено; во-вторых, курсовая машина ведет "Тигр" без моего
участия, и я могу заняться моим излюбленным здесь, будь оно неладно,
делом: анализом собственных ощущений. Все чаще я вспоминаю слова отца.
И не только слова, но интонацию, выражение глаз, даже нервное,
безостановочное движение пальцев его руки. Почему это место названо им
проклятым?.. Я рассказал об этом Комарову и Чандру. Комаров долго меня
расспрашивал, оно и понятно - что ему еще делать, но ни к каким
выводам не пришел. Чандр с истинно восточной вежливостью пробормотал
несколько слов о том, что бывшие косморазведчики под старость...
б-м-м, г-м-м... Это гудение означало, что Чандр боится вломиться не
туда, куда следует. В древности говорили: "слон в посудной лавке", но
слоны ведь и водились главным образом в Индии? А сегодня утром Чандр
остановил меня в коридоре и долго рассматривал. Я намекнул ему, что
хочу есть, а завтрак в горло не полез - взгляд Чандра напомнил, как
смотрел на меня отец.
По боевому расписанию "Тигр" защищен кристаллоброней и силовым
полем. Утверждают, что машина уцелеет, даже если на башне разорвется
ядерная бомба предков. Вот только что будет с экипажем - еще не ясно.
И на этой планете, похоже, яснее не станет. Мы прошли половину пути,
на всех экранах - безмятежный зеленый свет. А ведь они объявят тревогу
даже при появлении атакующей десятки комаров! У меня сегодня уже есть
одно нарушение - я покинул боевой пост (правда, с согласия
координатора), значит, можно совершить и еще одно - открыть люки.
Сейчас звякнет сигнальчик, и непроницаемые пластины провалятся внутрь
корпуса.
Какое здесь яркое солнце! "Тигр" плавно перемещается над идеально
гладкой дорогой, а кругом - зеленые луга, кружевные рощи,
неправдоподобное обилие цветов всех оттенков и форм. Только впереди
зеленый цвет сменяется ослепительно белым - горизонт замыкают горы. Уж
чего-чего, а горы я знаю! Но здесь они иные, очень ровные, словно
искусственные.
Вот справа появился аэродром. Именно аэродром, а не космодром, хотя
любая из этих красно-белых чечевицеобразных громад способна к движению
в ближнем космосе. В ближнем космосе здесь пусто, но ведь от ближнего
до дальнего всего один шаг - и не принципиальный, а только
эволюционный. Почему они его не сделали? Инженерная группа ручается,
что корабли предназначались только для надстратосферного перелета из
одной точки планеты в другую. Это все равно, как использовать боевой
лазер "Тигра" для борьбы с мухами.
Большой город... Скорее всего, ничего нового по сравнению с
десятками стереофильмов, просмотренных в "Зеленом зале", я не увижу.
Но все же ожидаю какого-то объяснения. Внимание! Увлекшись пейзажем, я
прозевал появление города. Точнее, не города, а высокого, горящего на
солнце шпиля, единогласно окрещенного "собором". Город зеленый,
невысокий, только в самом центре стоит громадное здание, абсолютно
пустое. Интересно, для чего оно могло служить? Предполагают культовое
сооружение, но где же предметы культа? Кроме суковатого посоха на
дверях и следов постамента - небольшого такого постаментика - в центре
зала нет ничего.
Еще больше снижаю скорость и замечаю, что не включил связь. Вот это
действительно нарушение. Быстро включаюсь, и на меня лавиной
обрушиваются эмоции разведчиков, раздраженных темпами передвижения и
долгим молчанием. Чтобы успокоить их, резко добавляю скорость. Город
невелик, и одна улица похожа на другую, отличаясь в основном цветом
тротуаров. Покрытие кое-где взломала трава, и краски повыцвели, но еще
видны. Как, наверно, хорошо прогуляться теплым вечерком по
нежно-голубому тротуару, под воздушной тенью деревьев, напоминающих
березы, но усыпанных небольшими оранжевыми плодами... Конец маршрута -
площадь перед собором. Здесь, как паук в центре паутины, я буду
стоять, пока поисковые группы обшаривают город, готовый в любой момент
ринуться им на помощь.
Площадь окружена нарядными разноцветными домиками, спрятанными в
заросших, но по-прежнему прекрасных садах. Какая же сила увела отсюда
жителей, создавших эту красоту и уют?
Площадь абсолютна пуста, если не считать двух ориентиров - собора и
статуи. Но я же знаю эту статую! Я видел ее на картинах матери. Картин
с нею было три, и на всех статуя изображалась в багровых тонах, тонах
злобы и горя. И небо было тревожно-багровым, и блики от него на землю
падали цвета крови. Мама не любила эти картины, прятала в глубине
шкафа, но я вытаскивал их и рассматривал. Статуя не такая большая, и
цвет у нее не багровый, а зеленоватый, мирный такой цвет. Самое
удивительное, что статуя повернута спиной к собору. На картинах собора
не было, но, по всему, стояла она не так. Там, в багровом тумане,
вырисовывались силуэты домов, вот они, я их узнаю, и, несомненно, они
были у статуи за спиной. Впрочем мама рисовала с набросков отца и
через много лет после его полета. Могло что-то забыться. Копии картин
мама собрала в альбом и переслала мне на Луну, а вот тех, со статуей,
среди них нет. Почему?
Каждые три минуты включается связь и очередная группа разведчиков
сообщает, что все в порядке. Дома пусты, если не считать скелетов.
Никаких следов насильственной смерти, никаких объяснений
естественной... Но у разведчиков есть дело, они ходят из дома в дом,
собирают предметы быта, укладывают в контейнеры останки их владельцев.
А я, видимо, проторчу здесь до конца дня. Все-таки это очень грустное
место - пустые ряды окон, распахнутые никому двери, трава,
пробивающаяся сквозь плиты тротуаров, громада собора за спиной. В его
двери без труда въехал бы мой "Тигр", а ветер открывает и закрывает их
без всякого усилия. Если долго смотреть на шпиль, кажется, что все
сооружение кренится и вот-вот рухнет. Для "Тигра" это пустяк, но по
коже все равно пробегают мурашки. Но почему здесь так пусто? Стой!..
Ну вот! Не успел взвизгнуть сигнал тревоги, пальцы легли на кнопки,
ноги - на педали. Еще чуть-чуть - грохнул бы я по этой зверюшке, и
вякнуть бы не успела. Кстати, они действительно вякают - нежно и
мелодично. Когда биологи притащили первый экземпляр, сбежался весь
корабль. Женщины умилялись громко, мужчины - про себя. Зверек сидел
под колпаком силовой и биологической защиты, дружелюбно глядя на нас.
И сам он - помесь зайца и голубого медвежонка - вызывал огромное
желание взять его на руки и запустить пальцы в длинную шерсть. Именно
запустить пальцы, а не погладить, как земную кошку. Этих животных
здесь видимо-невидимо. Думаю, как только биологи завершат
исследования, в каждой каюте будет повякивать по такому зверьку. Если,
конечно, не он причина гибели всей цивилизации.
Но вот что интересно - по дороге они шастали десятками, а тревоги
не было. Я же ввел в машину голограмму зверька как нейтрального
фактора: близко не подпускать - и только. Этот бежал вон где - почему
же тревога? Медленно и внимательно осматриваю площадь. Здания пустые:
ни звука, ни какого-либо излучения - ровный зеленый свет. Площадь -
пустее не бывает - только статуя торчит неуместно и несимметрично,
нарушая весь ансамбль. Выскокая, невероятно худая, с копной волос. На
картинах ее глаза, казалось, выплескивали какую-то жестокую энергию и
складки фиолетовой мантии зловеще змеились за спиной. А здесь ничего
похожего - мантия просто отброшена ветром, профиль унылый, кончик
носа, грустно закорюченный, тянется к острому подбородку. Стой!..
Идиот! Дубина! Какой профиль? Ведь статуя стояла ко мне спиной! Я же
удивлялся, почему она спиной к храму?..
Снова заныл сигнал тревоги. Солнце зашло за шпиль "собора",
багровая тень упала на статую, сразу изменив ее облик. Страх, как в
детстве, поднимался откуда-то из-под ног. Статуя медленно
поворачивалась ко мне, грозно поднимая руку. Как маленькие лазеры,
плеснули светом ее глаза. Не сводя с них взгляда, я ткнул пальцев в
кнопку. Раздалось короткое "п-ш-ш", через всю площадь сверкнула
длинная молния, на мгновение затмив солнце и пронзив багровую тень.
Вспыхнул и тут же погас ослепительный шар.
Ни фигуры, ни постамента... А там, где они были, распахнулся вход,
точнее, спуск в подземелье: светящаяся белая лестница, косо уходящая
куда-то вниз, под дома!
Рай-на-задворках.
2276 год по земному летоисчислению. ДОЛИНА ЭДЕМ
К вечеру Станислав Комаров готовился с утра. А к сегодняшнему
