пил, был не таким, как прежний. Под оранжевым небом остывающего сол-
нца чернильный океан с кровавыми отблесками почти всегда покрывала
грязно-розовая мгла, которая объединяла в одно целое тучи и волны. Те-
перь все это исчезло. Даже профильтрованный розовой тканью занавески
свет пылал, как горелка мощной кварцевой лампы. Загар моих рук казал-
ся в нем почти серым. Вся комната изменилась, все, что имело красный
оттенок, побронзовело и поблекло, все белые, зеленые, желтые предметы,
наоборот, стали резче и, казалось, излучали собственный свет. Я зак-
рыл глаза и на ощупь прошел в ванную. Там на полочке нашел темные оч-
ки и только теперь, надев их, мог продолжать чтение.
Это были протоколы проведенных исследований. Из них я узнал, что
океан был подвергнут облучению в течение четырех дней в пункте, нахо-
дящемся на тысячу четыреста миль северо-восточнее теперешнего положе-
ния Станции. Это меня поразило, так как использование рентгеновского
излучения было запрещено конвенцией ООН в связи с его вредным дей-
ствием. И я был совершенно уверен, что никто не обращался на Землю с
просьбой разрешить подобные эксперименты.
Становилось жарко. Комната, пылающая белым и голубым, выглядела
неестественной. Но вот послышался скрежет, и снаружи на окно наползли
герметические заслонки. стало темно, затем зажегся электрический свет,
показавшийся мне удивительно бледным.
Однако жара не уходила. Пожалуй, она даже увеличилась, хотя холо-
дильники Станции, судя по гудению климатизаторов, работали на полную
мощность.
Вдруг я услышал звук шагов. Кто-то шел по коридору, В два прыжка
я оказался у двери. Шаги замедлились. Тот, кто шел, остановился у две-
рей. Ручка тихонько повернулась. Не раздумывая, инстинктивно, я схва-
тил и задержал. Нажим не усиливался, но и не ослабевал. Тот, с другой
стороны, старался делать все так же бесшумно, как я. Некоторое время
мы оба держали ручку. Потом я почувствовал, что она ослабла, и услы-
шал легкий шелест - тот уходил. Я постоял еще, прислушиваясь, но было
тихо.
ГОСТИ
Я поспешно сложил вчетверо и спрятал в карман записи Гибаряна.
Осторожно подошел к шкафу и заглянул внутрь. Одежда была скомкана и
втиснута в один угол, как будто в шкафу кто-то прятался. Из кучи бу-
маг, сваленных внизу, выглядывал уголок конверта. Я взял его. Письмо
было адресовано мне. У меня вдруг пересохло горло.
С большим трудом я заставил себя разорвать конверт и достать из
него маленький листок бумаги.
Своим четким и очень мелким почерком Гибарян записал:
"Ann. Solar. Vol. 1. Anex, также Vot. Separat Мессенджера в деле
F; "Малый Апокриф" Равинтцера".
И все, ни одного слова больше. Записка носила след спешки. Было
ли это какое-нибудь важное сообщение? Когда он ее написал? Нужно как
можно скорее идти в библиотеку. Приложение к первому Соляристическому
ежегоднику было мне известно, точнее, я знал о его существовании, но
никогда не видел; оно представляло чисто исторический интерес. Однако
ни о Равинтцере, ни о ем "Малом Апокрифе" я никогда не слышал.
Что делать?
Я уже опаздывал на четверть часа. Подойдя к двери, еще раз огля-
дел комнату и только теперь заметил прикрепленную к стене складную
кровать, которую заслоняла развернутая карта Соляриса. За картой
что-то висело. Это был карманный магнитофон в футляре. Я вынул аппа-
рат, футляр повесил на место, а магнитофон сунул в карман, убедившись
по счетчику, что лента использована до конца.
Еще секунду постоял у двери с закрытыми глазами, напряженно вслу-
шиваясь в тишину. Ни звука. Я осторожно отворил дверь. Коридор пока-
зался мне чертовой бездной. Я снял темные очки и увидел слабый свет
потолочных ламп. Закрыв за собой дверь, я пошел налево, к радиостанции.
Круглая камера, от которой, как спицы колеса, расходились во все
стороны коридоры, была уже совсем близко, когда, минуя какой-то узкий
боковой проход, ведущий, как мне показалось, к ванным, я увидел
большую, неясную, почти сливающуюся с полумраком фигуру.
Я замер. Из глубины коридора не спеша, по-утиному покачиваясь,
шла огромная негритянка. Я увидел блеск ее белков и почти одновремен-
но услышал мягкое шлепанье босых ног. На ней не было ничего, кроме
желтой, блестящей, как будто сплетенной из соломы, юбки. Она прошла
мимо меня на расстоянии метра, даже не посмотрев в мою сторону, пока-
чивая слоновьими бедрами, похожая на гигантские скульптуры каменного
века, которые можно увидеть в антропологических музеях. Там, где кори-
дор поворачивал, негритянка остановилась и открыла дверь кабины Гиба-
ряна. На мгновение она очутилась в полосе яркого света, падавшего из
кабины, потом дверь закрылась, и я остался один. Правой рукой я вце-
пился и кисть левой и стиснул ее так, что хрустнули кости; бессмыслен-
но огляделся вокруг. Что случилось? Что это было? Внезапно, как будто
меня ударили, я вспомнил предостережение Снаута. Что все это могло
значить? Кто была эта черная Афродита? Откуда она взялась?
Я сделал шаг, только один шаг и сторону кабины Гибаряна и остано-
вился. Я слишком хорошо знал, что не войду туда.
Не знаю, долго ли я простоял так, опершись о холодящий металл
стены. Станцию наполняла тишина, и лишь монотонно шумели компрессоры
климатических установок.
Я похлопал себя по щеке и медленно пошел на радиостанцию, Взяв-
шись за ручку двери, услышал резкий голос Снаута:
- Кто там?
- Это я, Кельвин,
Снаут сидел за столом между кучей алюминиевых коробок и пультов
передатчика и прямо из банки ел мясные консервы. Не знаю, почему он
выбрал для жилья радиостанцию. Я тупо стоял у двери, глядя на его мер-
но жующие челюсти, и вдруг почувствовал, что, очень голоден. Подойдя к
полке, я взял из стопки тарелок наименее грязную и уселся напротив не-
го.
Некоторое время мы ели молча, потом Снаут встал, вынул из стенно-
го шкафа термос и налил в чашки горячий бульон. Ставя термос на пол -
на столе уже не было места, - он спросил:
- Видел Сарториуса?
- Нет. А где он?
- Наверху.
Наверху была лаборатория. Мы продолжали есть молча, только скре-
жетали опустошаемые банки. На радиостанции царила ночь. Окно было тща-
тельно завешено изнутри, под потолком горели четыре круглых светильни-
ка. Их отражения дрожали в пластмассовом корпусе передатчика.
Я посмотрел на Снаута. На нем был черный просторный довольно пот-
репанный свитер. Натянувшаяся на скулах кожа вся в красных прожилках.
- С тобой что-нибудь случилось? - спросил Снаут.
- Нет. А что со мной могло случиться?
- Ты весь мокрый.
Я вытер рукой лоб и почувствовал, что буквально обливаюсь потом.
Это была реакция. Снаут смотрел на меня изучающе. Сказать ему? Хоте-
лось бы, чтобы он мне больше доверял. Кто с кем здесь играет и в ка-
кую игру?
- Жарко, - сказал я. - Мне казалось, что климатические установки
работают у вас лучше.
- Скоро все придет в норму. Ты уверен, что это только от жары? -
Он поднял на меня глаза.
Я сделал вид, что не замечаю этого.
- Что собираешься делать? - прямо спросил Снаут, когда мы кончи-
ли есть.
Он свалил всю посуду и пустые банки в умывальник и вернулся в
свое кресло.
Присоединяюсь к вам. У вас есть какой-нибудь план исследований?
Какой-нибудь новый стимулятор, рентген или что-нибудь в этом роде. А?
- Рентген? - брови Снаута поднялись. - Где ты об этом слышал?
- Не помню... Мне кто-то говорил, Может быть, на "Прометее". А
что? Уже применяете?
- Я не знаю подробностей, Это была идея Гибаряна. Он начал с Сар-
ториусом... Но откуда ты можешь об этом знать?
Я пожал плечами:
- Не знаешь подробностей? Ты ведь должен был в этом участво-
вать, это входит в твои... - Я не кончил и замолчал.
Шум климатизаторов утих, температура держалась на сносном уровне.
Снаут встал, подошел к пульту управления и начал для чего-то по-
ворачивать ручки. Это было бессмысленно, главный выключатель находил-
ся в нулевом положении, Немного погодя он, даже не повернувшись ко
мне, заметил:
- Нужно будет выполнить все формальности в связи с этим...
- Да?
Он обернулся и с бешенством взглянул на меня. Не могу сказать,
что умышленно старался вывести его из равновесия. Ничего не понимая в
игре, которая здесь велась, я стремился держаться сдержанно. Его ос-
трый кадык ходил над черным воротником свитера.
- Ты был у Гибаряна, - сказал вдруг Снаут.
Это не был вопрос. Подняв брови, я спокойно смотрел ему в лицо.
- Был в его комнате, - повторил он.
Я сделал движение головой, как бы говоря: "Предположим, Ну и
что?" Пусть он говорит дальше.
- Кто там был?
Он знал о ней!!!
- Никто. А кто там мог быть? - спросил я.
- Почему же ты меня не впустил?
Я усмехнулся:
- Испугался. Ты сам меня предостерегал, и, когда ручка поверну-
лась, я инстинктивно задержал ее. Почему ты не сказал, что это ты? Я
бы тебя впустил.
- Я думал, что это Сарториус, - сказал он неуверенно,
- Ну и что?
- Что ты думаешь об этом... о том, что произошло? - ответил он
вопросом на вопрос.
Я заколебался.
- Ты должен знать больше, чем я. Где он?
- В холодильнике, - ответил Снаут тотчас же. - Мы перенесли его
сразу же... утром... жара...
- Где вы его нашли?
- В шкафу.
- В шкафу? Он был уже мертвым?
- Сердце еще билось, но дыхания не было. Это была агония.
- Пробовали его спасти?
- Нет.
- Почему?
Снаут помедлил.
- Не успели. Умер прежде, чем мы его уложили.
- Он стоял в шкафу? Между комбинезонами?
- Да.
Снаут подошел к маленькому бюро, стоявшему в углу, взял лежавший
на нем лист бумаги и положил его передо мной.
- Я написал такой предварительный протокол. Это даже хорошо, что
ты осмотрел его комнату. Причина смерти... укол смертельной дозы пер-
ностала. Так тут написано...
Я пробежал глазами короткий текст.
- Самоубийство... - повторил я тихо. - А причина?
- Нервное расстройство... депрессия... или как это еще называет-
ся, Ты знаешь об этом лучше, чем я.
- Я знаю только то, что вижу сам, - ответил я и посмотрел на не-
го снизу.
- Что ты хочешь сказать? - спросил он спокойно.
- Гибарян сделал себе укол перностала и спрятался в шкаф. Так?
Если так, то это не депрессия, не расстройство, а острый психоз. Пара-
нойя... Ему, наверное, казалось, что он что-нибудь видит... - говорил
я все медленнее,глядя ему в глаза.
Он отошел от меня к пульту передатчика и снова начал крутить руч-
ки.
- Тут твоя подпись, - заметил я после недолгого молчания. - А
Сарториус?
- Он в лаборатории. Я уже говорил. Не появляется. Думаю...
- Что?
- Что он заперся.
- Заперся? О, заперся! Вот как! Может быть, забаррикадировался?
- Возможно.
- Снаут... На станции кто-нибудь есть?
- Ты видел?
Он смотрел на меня, слегка наклонившись.
- Ты предостерегал меня. От чего? Это галлюцинация?
- Что ты видел?
- Это человек, да?
Снаут молчал. Он отвернулся к стене, как будто не хотел, чтобы я
видел его лицо, и барабанил пальцами по металлической перегородке, Я
посмотрел на его руки. На них уже не было следов крови. Вдруг меня
осенило.
- Эта особа реальна, - сказал я тихо, почти шепотом, как бы от-
крывая тайну, которую могли подслушать. - Да? До нее можно дотро-
нуться. Можно ее ранить... Последний раз ты видел ее сегодня.
- Откуда ты знаешь?
Он не повернулся. Стоял у самой стены, касаясь ее грудью.
- Перед тем как я прилетел? Совсем незадолго?..
Снаут сжался как от удара. Я увидел его безумные глаза.
- Ты?!! - выкрикнул он. - Кто ТЫ такой?
Казалось, он сейчас бросится на меня. Этого я не ожидал. Все шло
кувырком. Он не верил, что я тот, за кого себя выдаю. Что это могло
