на...(затерта запись).
Я был членом Научно-технического Совета Министерства Средне-
го машиностроения СССР, но не был членом реакторной секции этого
Совета , поэтому многих деталей, конкретных дискуссий я не знал.
На НТС Института довольно часто обсуждались концептуальные воп-
росы развития атомной энергетики, но крайне редко - технические
аспекты; качества того или иного реактора; качества топлива;
проблемы которые стояли. Эти вопросы обсуждались либо на реактор-
ных секциях Министерства либо на научно-технических советах соот-
ветствующих подразделений.
Но, тем не менее та информация, которой я располагал, она
убеждала что не все благополучно, как мне казалось, в деле разви-
тия атомной энергетики, потому что невооруженным глазом было вид-
но, что наши аппараты принципиально мало отличались от западных,
скажем, по своей концепции, в некоторых вопросах даже превосходя
их, но больно были обеднены хорошими системами управления, были
крайне обеднены системами диагностики.
Вообще, скажем, сам факт, когда я узнал о том, что проделан-
ный американцем РАМСОМСОНОМ анализ безопасности атомных элект-
ростанций (последовательно он искал возможные источники каких-то
неприятностей, приводящих к авариям, систематизировал их, вел ве-
роятностные оценки того или иного события, оценки того с какой
вероятностью данное событие может привести, скажем, к выходу ак-
тивности наружу) вот это мы узнавали из зарубежных источников. Я
не видел ни одного в Советском Союзе коллектива, который ма-
ло-мальски компетентно ставил бы и рассматривал эти вопросы.
Наиболее активно за безопасность атомной энергетики у нас
выступал Виктор Алексеевич СИДОРЕНКО, но мне казался подход его к
вопросам безопасности был серьезным, потому, что он реально знал
картину связанную с эксплуатацией станции, с качеством изготавли-
ваемого оборудования, с теми неприятностями, которые порой встре-
чались на атомных станциях. Но его усилия были направлены главным
образом на то, что бы справиться с этими наприятностями: во-пер-
вых, организационными мерами; во-вторых, системой совершенствова-
ния документов, которые должны находиться на станциях и у проек-
тантов; в-третьих, он очень беспокоился о создании надзорнных ор-
ганов, которые контролировали бы ситуацию. Все это он называл та-
кими организационными мерами.
Большое беспокойство проявлял он и его единомышленники по
вопросу качества оборудования, которое поставлялось на станции. В
последнее время мы все вместе стали проявлять беспокойство по ка-
честву обучения и подготовленности персонала, который проектиру-
- 15 -
ет, строит и эксплуатирует атомные станции, потому что число объ-
ектов резко возросло, а качество персонала, участвующего в этом
процессе, скорее понизилось и понижалось на наших глазах.
Вот вокруг этих вопросов я бы сказал, что Виктор Алексеевич
СИДОРЕНКО был лидером людей, которые проявляли беспокойство. Он
не получал должной поддержки в нашем Министерстве, каждый доку-
мент, каждый шаг давался с мучительным трудом и то же, это психо-
логически можно понять, потому что ведомство, в котором мы все
работали, было построено на принципах высочайших квалификаций лю-
дей, исполняющих любую операцию с высочайшей ответственностью.
И, действительно, в руках квалифицированных людей, хорошо
ведущих свою работу, наши аппараты казались и надежными и безо-
пасно эксплуатируемыми. В этом круге беспокойство о дополнитель-
ных мероприятиях повышающих безопасность атомных станций казалось
каким-то надуманным вопросом, потому, что это была среда высокок-
валифицированных людей, которые привыкли полагаться и были убеж-
дены, что вопросы безопасности решаются исключительно квалифика-
цией и точностью инструктирования персонала, который ведет про-
цесс. Военная приемка в большой мере присутствовала в нашей от-
расли, поэтому, значит, качество оборудования было достаточно
высокого класса.
Это все как-то успокаивало и даже научные работы, направлен-
ные на решение важнейших вопросов дальнейшего совершенствования
станций, как с точки зрения безопасности, так и с точки зрения
экономичности, - не пользовались поддержкой.
Все большее количество ресурсов тратилось на создание объек-
тов, не имеющих прямого отношения к атомной энергетике. Создава-
лись мощности по производству плееров, создавались мощности ме-
таллургического и металловедческого плана. Большое количество
строительных ресурсов тратилось на создание объектов, не имеющих
отношения к тематике ведомства. Начали ослабляться, не укреп-
ляться научные организации.
Они потихоньку, бывшие когда-то в стране самыми мощными,
стали терять уровень оснащенности современным оборудованием.
Персонал стал стареть. Молодёжи меньше стало появляться. Не очень
приветствовались новые подходы. Постепенно, незаметно, но это бы-
ло, все таки происходило. Оставался привычный ритм работы, при-
вычный подход к решению тех или иных проблем.
Я все это видел, но мне было трудно вмешаться в этот про-
цесс сугубо профессионально, а общие деклорации на этот счет,
воспринимались в штыки. Опять же потому, что попытка непрофессио-
нала внести какое-то свое понимание в их работу навряд ли могла
быть приемлемой.
Все время требовались новые здания, новые стенды, новые люди
для выполнения работ, потому, что число объектов возрастало. Но
наращивание носило, все-таки, не качественный, а количественный
характер. Причем, вновь приходящие специалисты уже по своей ква-
лификации повторяли уровень конструкторских организаций: часто
проходили там практику и хорошим специалистом-реакторщиком счита-
- 16 -
ется тот, который хорошо освоил конструкцию данного реактора,
который хорошо умел считать, скажем зону, который знал все ава-
рийные случаи, происходящие на станции, который умел приехать на
любой объект и помочь в его физическом и энергетическом пуске,
быстро разобраться в том, что там происходит, доложить руко-
водству института или в Министерство.
И вот, выросло числено-великое поколение инженеров, которые
квалифицированно знали свою работу, но не критически относились к
самим аппаратам, не критически относились ко всем системам
обеспечивающих им безопасность, а главным образом знали эти
системы и требовали наращивания их числа.
Эта ситуация была для научного центра не нормальной. При
этом многочисленные разговоры о том, что бы укреплять конструк-
торские организации такого рода специалистами и такого рода под-
ходами полтора десятка лет звучали в институте, на профессиональ-
ных и на партийных уровнях, но практически конструкторские орга-
низации не укреплялись, за исключением одной, а оставались на том
же привычном уровне выполнения исходно-заданных обязанностей.
Поэтому картина такая и складывалась: что вроде все благопо-
лучно и нужно просто наращивать количество известных стендов,
увеличивать количество людей, работающих по известному алгоритму,
- и все будет в порядке.
Червь сомнения меня гложил, потому что в своей профессио-
нальной области мне казалось надо делать всегда не так. Надо де-
лать всегда обязательно что-то новое, очень критически относиться
к тому, что было сделано до тебя, пытаться отойти в сторону и
сделать как-то иначе, чем делалось до тебя. Можно было на этом
деле конечно рисковать
И я рисковал довольно сильно, но мне за свою жизнь, не очень
короткую, не очень длинную, пришлось вести десять проектов на
уровне, скажем, мира. И вот я должен сказать, что пять проектов
из них провалилось. Я принес на этих провальных проектах порядка
25 млн. рубл. ущерба государству. Провалились эти проекты не по-
тому, что они были исходно неправильными.
Они были привлекательными, интересными, но оказывалось что
толи нет нужных материалов или материаловеды не хотели или не су-
мели их сделать, то не было организации, которая взялась бы за
разработку нетривиального компрессора, нетривиального, скажем,
теплообменника, со ссылкой опять же на отсутствие нужного матери-
ала или опыта.
В итоге, исходно привлекательные проекты, при их проектной
проработке, оказывались очень дорогими, громоздкими и не приняты-
ми к исполнению. Вот из 10 проектов 5 оказались проваленными. Два
из этих десяти проектов, я боюсь, ожидает такая же судьба и, при-
мерно, по тем же причинам.
Но три проекта оказались очень удачными там где мы нашли хо-
роших партнеров и где выложились максимально, с использованием
высших эшелонов власти, с использованием авторитета Анатолия Пет-
ровича, Центрального Комитета партии. И в итоге, одна только из
- 17 -
трех состоявшихся работ, на которую мы затратили 17 млн. рубл.
стала приносить ежегодного дохода - 114 млн. рубл.
Четыре года уже работает соответствующая промышленность,
техника. Более 0,5 млрд. рубл. дохода она государству принесла,
что с лихвой покрыло те 25 млн. рубл. затрат, которые не кончи-
лись до сегодняшнего дня позитивно. Но степень риска в моих
собственных работах была достаточно высокой. Ну так или 30 или 50
или 70 процентов риска - высокий конечно процент риска. Но зато
он и давал поразительный эффект, тогда когда работу удавалось до-
вести до завершения.
В реакторных направлениях я не видел ничего похожего и поэ-
тому мое внимание привлек: высокотемпературный гелий (охлаждаемый
реактор), жидко-солевой реактор, которые мне казались каким-то
новым словом, хотя и не совсем новым потому, что и тот и другой
реактор уже пробовались американцами. Пробовались, скажем, газо-
охлаждаемые реакторы немцами. Обнаруживали эти реакторы свои
большие преимущества: и с точки зрения коэффициента полезного
действия, и с точки зрения потенциально возможного расхода воды
на охлаждение реактора, и с точки зрения ширины зоны использова-
ния подобных реакторов в технологических процессах. Вот они мне
казались новым словом и, кстати говоря, эти реакторы казались и
более безопасными чем традиционные.
Поэтому какое-то покровительство, ну, в рамках дирекции
Института, которое я мог оказать этим направлениям, я оказывал. И
более того, в некоторой профессиональной своей работе, какое-то
соучастие в этих направлениях - принимал. Но вот традиционное ре-
акторостроение меня как-то мало интересовало, ну, и не поручено
оно мне было, и казалось довольно скучным.
Конечно степени его опасности (в тот период времени), масш-
таб опасности, который заложен в этих старых аппаратах, - я не
представлял. Но вот сосало такое чувство тревоги. Но там были та-
кие киты, такие гиганты и опытные люди, что мне казалось что они
не допустят чего-то неприятного.
И, поскольку литература-то (наиболее подобранная) была за-
падная, то, сопоставляя западные аппараты с нашими, это позволяло
мне в некоторых книгах, статьях, делать выводы о том, что хотя
здесь много проблем, связанных с безопасностью существующих аппа-
ратов, но все таки они меньшие, чем опасности от традиционной
энергетики с ее большим количеством концерогенных веществ, выб-
расываемых в атмосферу, с радиоактивностью, выбрасываемой в ат-
мосферу из тех же угольных пластов. И, так сказать, на это я
больше (на эту сторону) обращал внимание.
Раздражала меня конечно ситуация, которая сложилась между
руководством Министерства и научным руководством. Она неправиль-
ная была. По рассказам, по документам я знал, что исходная пози-
ция была такая: Институт, например, наш, - не входил в состав Ми-
нистерства среднего машиностроения. Он стоял рядом с ним, как от-
дельная самостоятельная организация и имел право диктовать свои
научные требования, свои научные позиции. А Министерство, оцени-
