трудно сделать. Дни стали длиннее, чем ночи, и весенний ветер все теп-
лел. Наконец они впервые хотя бы издали увидели цель своего путешествия
- барьер, от обилия снега и от расстояния казавшийся белым, стену, пере-
секавшую материк с севера на юг. Фальк долго стоял неподвижно, глядя на
эти горы.
- Эс Тох стоит высоко в горах, - сказала Эстрел. - Там, я надеюсь,
каждый из нас найдет то, что ищет.
- Зачастую я скорее боюсь этого, чем на это надеюсь. И все же я рад,
что увидел горы.
- Нам пора идти дальше.
- Я спрошу Герцога, не возражает ли он, если мы отправимся в путь
завтра.
Прежде чем уединиться, Фальк обернулся и посмотрел на восток, на рас-
кинувшуюся за садами Герцога пустыню, словно окидывая взором весь прой-
денный ими совместно путь.
Теперь он лучше представлял себе, каким большим и таинственным был
мир времен заката человеческой истории. Фальк и его спутница могли дол-
гие дни не встречать никаких следов присутствия людей.
В начале своего путешествия они передвигались с повышенной осторож-
ностью, пересекая территории Самситов и других охотничьих племен, кото-
рые, по сведениям Эстрел, были такими же дикарями, как и Баснасски. За-
тем, в более засушливой местности, им приходилось держаться хоженых
троп, чтобы находить воду. Однако, наткнувшись на следы недавно прошед-
ших людей или признаки того, что где-то поблизости есть селение, Эстрел
удваивала бдительность и порою меняла направление их движения, чтобы из-
бежать риска быть замеченными. Девушка имела общее, а временами и на
редкость точное представление о тех обширных пространствах, которые они
пересекали. В тех же случаях, когда местность становилась практически
непроходимой и у них возникали сомнения, какое направление избрать, Эст-
рел говорила: "Подождем до зари" - и отходила на минуту в сторону, чтобы
помолиться своему амулету. Затем возвращалась, заворачивалась в спальный
мешок и безмятежно засыпала. Путь же, который она избирала на заре, не-
изменно оказывался правильным.
- Инстинкт Странника, - говорила она, когда Фальк восхищался ее инту-
ицией. - В любом случае, пока мы держимся поближе к воде и подальше от
людей, мы в безопасности.
Но однажды, во многих днях пути на запад от пещеры, огибая глубокую
промоину, они неожиданно вышли к селению, и кольцо вооруженных стражей
сомкнулось вокруг путников прежде, чем они сумели скрыться. Сильный
дождь помешал им увидеть или услышать что-либо до того, как они бук-
вально наткнулись на поселок. Однако местные жители не проявили враждеб-
ности и даже предложили путешественникам остановиться у них на пару
дней. Фальк только обрадовался, поскольку идти или разбивать лагерь под
таким дождем было делом крайне неблагодарным.
Этот народ называл себя Пчеловодами. Странные люди, грамотные и воо-
руженные лазерами, все они, и мужчины, и женщины, были одеты в совершен-
но одинаковые длинные желтые балахоны из теплой ткани с вышитым коричне-
вым крестом на груди. Они оказались гостеприимны, но не общительны. Уст-
роили путешественников на ночлег в своих домах-бараках - длинных, низ-
ких, непрочных зданиях из дерева и глины - и обильно кормили их за общим
столом, но разговаривали крайне мало как с незнакомцами, так и друг с
другом, будто община немых.
- Они дали обет молчания. У них много всевозможных клятв, обетов и
ритуалов, и никто не знает, для чего все это, - сказала Эстрел с тем
спокойным безразличным презрением, с которым она, казалось, относилась к
большинству людей.
"Странники, должно быть, гордый народ", - подумал Фальк.
Пчеловодов нисколько не трогало очевидное презрение девушки, они во-
обще не перемолвились с ней ни словом. Лишь спросили у Фалька:
- Твоей женщине нужна пара новых башмаков?
Как будто она была его лошадью и ее следовало подковать. Их собствен-
ные женщины носили мужские имена, и с ними обращались, как с мужчинами.
Степенные молчаливые девы с ясными глазами жили и работали наравне со
столь же уравновешенными и спокойными мужчинами. Немногим из Пчеловодов
перевалило за сорок, и не было никого моложе двенадцати. Странная общи-
на: словно здесь, среди полного запустения, разбила лагерь на зиму армия
во время перемирия в какой-то непонятной войне. Необычные, печальные и
восхитительные люди. Упорядоченность и аскетизм их жизни напоминали
Фальку его лесной дом, а ощущение их тайной, но безраздельной преданнос-
ти друг другу действовало на него удивительно успокаивающе. Эти прекрас-
ные бесполые воители неистово верили, но они ни за что не сказали бы чу-
жаку, во что именно.
- Они пополняют свои ряды за счет того, что разводят женщин-дикарок,
как свиноматок, и воспитывают приплод единой группой. Поклоняются како-
му-то Мертвому богу и задабривают его жертвоприношениями, притом челове-
ческими. Они - не что иное, как пережиток древнего суеверия, - сказала
Эстрел, когда Фальк однажды с похвалой отозвался о Пчеловодах.
Несмотря на всю свою уступчивость, девушка, по-видимому, терпеть не
могла, когда с ней обращались, будто с существом низшего порядка. Высо-
комерие, крывшееся в столь пассивной натуре, одновременно трогало и ве-
селило Фалька, и он позволил себе слегка подколоть ее:
- Я вот видел, что ты по ночам что-то шепчешь своему амулету. Рели-
гии, конечно, отличаются?
- Они действительно отличаются, - оборвала его Эстрел, но без особого
пыла.
- Интересно, для чего им оружие?
- Чтобы обратить против Врага, несомненно. Словно им по силам сра-
жаться с Сингами. Словно Синги удосужились бы сражаться с ними!..
-- Ты хочешь идти дальше, не так ли?
- Да. Я не доверяю этим людям. Они очень многое прячут от посторон-
них.
В тот вечер Фальк пошел за пропуском к главе общины, сероглазому муж-
чине по имени Хиардан, который был, возможно, даже моложе его. Хиардан
спокойно выслушал изъявления благодарности, а затем сказал без всяких
обиняков, как это было принято у Пчеловодов:
- Я думаю, что ты говорил нам одну только правду. За это я благодарен
тебе. Мы бы приняли тебя теплее и поведали бы тебе о многом из того, что
нам известно, если бы ты пришел один.
Фальк помедлил, прежде чем ответить.
- Я сожалею об этом. Но я никогда не добрался бы сюда, если бы не моя
подруга и проводник. И? вы живете здесь все вместе, Владыка Хиардан. Вы
бываете когда-нибудь наедине с собою?
- Редко, - ответил тот. - Одиночество - смерть для души, поскольку
человек - существо социальное. Так гласит наша поговорка. Но мы также
говорим: "Не доверяй никому, кроме своих братьев и сородичей, которых ты
знаешь с детства". Вот наше правило, залог нашей безопасности.
- Но у меня нет сородичей и нет безопасности. Владыка,- сказал Фальк
и, по-солдатски, на манер Пчеловодов, склонив голову, взял из рук вождя
свой пропуск. На следующее утро они с Эстрел вновь двинулись на запад.
Время от времени по дороге попадались и другие селения или стойбища,
все небольшие и разбросанные по обширной территории - их было всего
пять-шесть на триста-четыреста пройденных миль. Возле некоторых из них
Фальк отваживался останавливаться. Он был вооружен, а поселения выгляде-
ли безобидными: пара шатров кочевников у полузамерзшего ручья или ма-
ленький одинокий пастушонок на огромном холме, присматривавший за полу-
дикими бурыми волами, или же просто голубоватый дымок на фоне бездонного
серого неба. Фальк покинул Лес ради того, чтобы отыскать какую-либо ин-
формацию о себе, какие-нибудь намеки на то, кем он был на протяжении тех
лет, которых не помнил. Как он узнает об этом, если бояться спрашивать?
Но Эстрел не хотела задерживаться даже возле самых крохотных и бедных
поселений в прерии.
- Они недолюбливают Странников и вообще всех чужаков. Те, кто живет
так долго в одиночестве, полны страха. Из страха дикари приняли бы нас и
дали бы нам пищу и кров, но затем под покровом темноты пришли бы, связа-
ли нас и убили. К ним нельзя прийти и сказать: "Я ваш друг"? Они знают,
что мы здесь. Они наблюдают за нами. Если они увидят, что мы тронемся
завтра дальше, то нас не потревожат. Но если мы не сдвинемся с места или
же попытаемся приблизиться к ним, они начнут нас бояться. Именно страх
вынуждает убивать.
Обветренный и измотанный дорогой, Фальк сидел, откинув назад капюшон
и скрестив руки на коленях, у костра с подветренной стороны небольшого
холма. Порывы ветра с залитого багрянцем запада шевелили его волосы.
- Пожалуй, ты права, - задумчиво произнес он, глядя на далекий дымок.
- Вероятно, по этой самой причине Синги никого не убивают.
Эстрел чувствовала, в каком настроении товарищ, и пыталась утешить
его, изменить ход мыслей.
- По какой такой причине? - спросил Фальк, понимая намерения девушки,
но не откликаясь на ее попытки.
- Потому что они не боятся.
- Возможно?
Она заставила его задуматься. Вскоре Фальк сказал:
- Что ж, судя по всему, мне следует пойти прямо к ним и задать свои
вопросы. Если они убьют меня, я получу удовлетворение хотя бы от того,
что испугаю их?
Эстрел покачала головой:
- Они не испугаются. И они не убивают.
- Даже тараканов? - спросил Фальк, вымещая на ней свое плохое настро-
ение, вызванное усталостью. - Как они там поступают с тараканами в своем
Городе? обезвреживают их, а затем снова выпускают на свободу, как Выс-
кобленных, о которых ты мне говорила?
- Не знаю, - ответила Эстрел.
Она всегда серьезно воспринимала его вопросы.
- Я знаю только, что их Закон требует почитать жизнь, и они строго
его придерживаются.
- Но почему Синги должны почитать человеческую жизнь, ведь они не лю-
ди?
- Именно поэтому их правила требуют почитать все формы жизни, разве
не так? И меня учили, что, с тех пор как пришли Синги, больше не было
войн ни на Земле, ни между планетами. Именно люди убивают друг друга!
- Нет таких людей, которые смогли бы сотворить со мной то, что сдела-
ли Синги. Я чту жизнь, поскольку она куда сложнее и неопределеннее, чем
смерть. Самым сложным и самым неопределенным свойством ее является ра-
зум. Следуя своему закону, Синги сохранили мне жизнь, но они убили мой
разум. Разве это не убийство? Они убили того мужчину, которым я некогда
был. Они убили того ребенка, которым я некогда был. Какое тут благогове-
ние перед жизнью, когда так забавляются с человеческим разумом? Их Закон
лжив, а их благоговение притворно.
Ошеломленная этой вспышкой гнева, Эстрел встала на колени перед кост-
ром и стала разделывать кролика, которого подстрелил Фальк. Пропитавшие-
ся пылью рыжеватые волосы завитками спадали со склоненной головы. Лицо
девушки было терпеливым и отрешенным. Как всегда, Фалька влекли к ней
сострадание и желание, но хоть они и были близки, он все никак не мог ее
понять. Неужели все женщины таковы? Эстрел походила на заброшенную ком-
нату в огромном доме, на шкатулку, от которой потерян ключ. Она ничего
не таила, и все же покров окутывавшей ее тайны оставался нетронутым.
Величественный вечер опустился на исхлестанные дождем просторы земли
и травы. Язычки пламени походного костерка червонным золотом горели в
прозрачных голубых сумерках.
- Готово, - раздался ее тихий голос.
Фальк поднялся и встал рядом с девушкой у костра.
- Друг мой, любовь моя, - сказал он, на мгновение взяв ее за руку.
Они сели рядом и разделили друг с другом сперва трапезу, а затем и
сон.
Чем дальше продвигались они на запад, тем суше становилась земля и
прозрачнее воздух. Несколько дней Эстрел вела его на юг, чтобы обогнуть
территорию, которая принадлежала племени крайне диких кочевников - На-
ездников. Фальк доверял суждениям подруги, не имея ни малейшего желания
повторить печальный опыт встречи с Баснассками.
На шестой день их путешествия к югу они пересекли холмистую местность
