шей близости к нему, чем к кому бы то ни было из тех, с кем он сталкивался на
Уррасе.
Однажды, когда они вместе сидели на застекленной веранде, где Атро
разводил всевозможные редкостные и не подходящие к сезону цветы, Атро слу-
чайно употребил выражение "мы, тау-китяне". Шевек поймал его на слове:
-- "Тау-китяне" -- ведь это птичий термин?
"Птичьими" в разговорной речи называли популярную прессу, газеты,
радиопередачи и литературу, выпускаемые для городских трудящихся.
-- Птичий! -- повторил Атро.-- Мой дорогой, где вы, черт возьми, наби-
раетесь этих вульгарных выражений? Под "тау-китянами" я подразумеваю
именно то, что под этим словом понимают журналисты и их читающие по скла-
дам читатели. Уррас и Анаррес!
-- Меня удивило, что вы употребили инопланетное слово, по существу,--
не тау-китянское слово.
-- Определение посредством исключения,-- с веселым азартом парировал
старик.-- Сто лет назад мы не нуждались в этом слове. Нам было вполне доста-
точно слова "человечество". Но шестьдесят с чем-то лет назад все изменилось.
Мне было семнадцать лет, это случилось ранним летом, день был отличный,
солнечный, я прекрасно его помню. Я как раз вывел своего коня, а моя старшая
сестра крикнула из окна: "По радио разговаривают с кем-то из Дальнего Кос-
моса!". Моя бедная матушка решила, что все кончено: инопланетные дьяволы,
знаете ли... Но оказалось, что это всего лишь хейниты, болтают о мире и брат-
стве... Ну, в наше время понятие "человечество" стало немного слишком всеобъ-
емлющим. Чем определить понятие "братство" или "не-братство"? Определение
посредством исключения, милый мой! Вы и я -- родичи. Несколько веков назад
ваши предки, вероятно, пасли коз в горах, а мои угнетали крепостных в Сиэ; но
мы -- члены одной и той же семьи. Чтобы осознать это, достаточно увидеть чу-
жака или услышать о нем. Существо из другой солнечной системы. Существо,
которое называется человеком, но не имеет с нами ничего общего, кроме того,
что у него тоже есть две руки, две ноги и голова, а в ней какой-то мозг!
-- Но разве хейниты не доказали, что мы...
-- Все происходим из иного мира, что мы все -- потомки хейнских меж-
звездных колонистов, полмиллиона лет назад, или миллион, или два, или три
миллиона, да, знаю. Доказали! Клянусь Первичным Числом, Шевек, вы рассуж-
даете, как первокурсник на семинаре! Как вы можете всерьез говорить об исто-
рических доказательствах при таком огромном промежутке времени? Эти хей-
ниты перебрасываются тысячелетиями, как мячиками, но это все -- фокусы! Ре-
лигия моих отцов не менее авторитетно сообщает мне, что я происхожу от неко-
его Пинра-Ода, которого Бог изгнал из Сада за то, что он имел наглость сосчи-
тать у себя пальцы на руках и на ногах и тем самым выпустил во вселенную
Время. Уж если выбирать, я предпочитаю эту историю утверждениям чужаков!
Шевек засмеялся; капризы Атро доставляли ему удовольствие. Но ста-
рик был серьезен. Он постучал пальцем по руке Шевека пониже локтя и, двигая
бровями и жуя губами, как всегда, когда волновался, сказал:
-- Надеюсь, мой дорогой, что вы относитесь к этому так же, как я, очень
на это надеюсь. Я уверен, что ваше общество во многом достойно восхищения,
но оно не учит вас видеть различия -- а это, в конце концов, лучшее из всего, че-
му может научить цивилизация. Я не хочу, чтобы эти чертовы чужаки зацапали
вас при помощи этих ваших представлений о братстве и общности и тому подо-
бного. Они вас утопят в разговорах об "общечеловеческом" и "лигах всех ми-
ров" и так далее, а мне было бы очень горько, если бы вы попались на эту удоч-
ку. Закон существования -- борьба... конкуренция... устранение слабых... безжа-
лостная война за выживание. И я хочу увидеть, что выживут лучшие. Тот вид
людей, которых я знаю. Тау-китяне. Вы и я: Уррас и Анаррес. Сейчас мы впере-
ди них, всех этих хейнитов и террийцев, и как они там еще себя называют, и мы
должны оставаться впереди. Они дали нам межзвездный двигатель, но теперь
мы делаем звездолеты лучше, чем они. И я всей душой надеюсь, что когда вы,
наконец, решите опубликовать вашу теорию, вы подумаете о своем долге перед
своим народом, перед своим родом. О том, что такое верность и кому она долж-
на принадлежать.
На полуслепые глаза Атро навернулись легкие старческие слезы. Шевек
успокаивающим жестом коснулся плеча старика, но ничего не сказал.
-- Они, конечно, получат ее. В конце концов. И так и должно быть. На-
учную истину скрыть невозможно, солнца под камнем не спрячешь. Но прежде,
чем они ее получат, я хочу, чтобы мы заняли место, принадлежащее нам по пра-
ву. Я хочу, чтобы нас уважали; и именно этого вы можете для нас добиться.
Нуль-транспортировка... если бы мы овладели нуль-транспортировкой, их меж-
звездный двигатель не стоил бы и кучки бобов. Вы ведь знаете, мне нужны не
деньги. Мне нужно, чтобы они признали превосходство тау-китянской науки,
тау-китянского разума. Если уж суждено существовать межзвездной цивилиза-
ции, то, клянусь Богом, я не хочу, чтобы мой народ был в ней низшей кастой!
Мы должны войти в нее, как аристократы, с великим даром в руках -- вот как
это должно быть... Ну, ну, я иногда горячусь из-за этого. Кстати, как подвига-
ется ваша книга?
-- Последнее время я занимался гравитационной гипотезой Скаска. У
меня такое чувство, что ему не следовало ограничиваться применением только
парциальных дифференциальных уравнений.
-- Но и ваша последняя работа была о притяжении. Когда же вы соби-
раетесь заняться главным?
-- Вы ведь знаете, что для нас, одониан, средство -- это цель,-- легким
тоном сказал Шевек.-- И потому, я же не могу представить Теорию Времени,
которая не учитывала бы силу притяжения, не так ли?
-- Вы хотите сказать, что даете нам ее кусочками и отрывками? -- подо-
зрительно спросил Атро.-- Это мне в голову не приходило. Надо будет, пожа-
луй, перечитать вашу последнюю статью. Некоторые места я там не очень по-
нял. У меня последнее время ужасно устают глаза. По-моему, с этой штукой, ко-
торой я пользуюсь, чтобы читать, проектором-увеличителем, что-то не в поряд-
ке, слова на экране получаются какие-то расплывчатые.
Шевек посмотрел на старика виновато и с любовью, но больше не рас-
сказывал ему о том, в каком состоянии его Теория.
Каждый день Шевек получал приглашения на приемы, посвящения, от-
крытия и тому подобное. На некоторые он ходил, потому что прибыл на Уррас
с поручением и должен был постараться его выполнить; он должен был распро-
странять идею братства, он должен был в своем лице представлять Солидар-
ность Двух Миров. Он выступал с речами, и люди слушали его и говорили: "Ах,
как это верно!"
Его удивляло, почему правительство не препятствует его выступлениям.
Должно быть, Чифойлиск в собственных целях преувеличил степень контроля и
цензуры, которые они могут осуществлять. Его выступления были сплошной
проповедью анархизма, а они его не останавливали. Но нужно ли им было его
останавливать? Ему казалось, что он каждый раз выступает перед одними и те-
ми же людьми: хорошо одетыми, сытыми, благовоспитанными, улыбающимися.
Или на Уррасе все люди такие?
-- Людей объединяет страдание,-- говорил Шевек, стоя перед ними, а
они кивали и говорили: "Ах, как это верно!"
Он начал их ненавидеть и, когда понял это, перестал принимать их при-
глашения.
Но поступать так означало смириться с поражением и оказаться в еще
большей изоляции. Он не выполняет того, зачем приехал сюда. И ведь не они
сторонятся от него,-- говорил он себе,-- это он сам, как всегда, отдалился от
них. Ему было одиноко, он задыхался от одиночества среди всех людей, кото-
рых видел каждый день. Беда была в том, что он не был ни с кем в контакте -- у
него было чувство, что за все эти месяцы он не соприкоснулся на Уррасе ни с
кем, ни с чем.
Однажды вечером, в преподавательской комнате отдыха он сказал:
-- Вы знаете, ведь я не знаю, как вы живете здесь, на Уррасе. Я вижу до-
ма, где живут люди, но снаружи. А изнутри я знаю только вашу не-частную
жизнь: залы заседаний, столовые, лаборатории...
На следующий день Оииэ довольно официальным тоном спросил Шеве-
ка, не согласится ли он в следующие выходные отобедать и переночевать у него
дома.
Дом Оииэ находился в нескольких милях от Иеу-Эуна, в деревне Амоэ-
но; по уррасским меркам это был скромный домик представителя среднего клас-
са, может быть, более старый, чем другие. Он был построен около трехсот лет
назад, из камня; стены в комнатах были обшиты деревянными панелями. В
оконных рамах и дверных проемах были использованы характерные для иотий-
ской архитектуры двойные арки. Мебели в комнатах было мало, и это сразу по-
нравилось Шевеку. Комнаты выглядели строгими, просторными, незагромож-
денными, полы были натерты до ослепительного блеска. Ему всегда было не по
себе в вычурно убранных и благоустроенных залах общественных зданий, где
проходили приемы, посвящения и так далее. У уррасти был тонкий вкус, но час-
то он, казалось, вступал в противоречие с желанием похвастаться, со стремле-
нием к сознательному расточительству. Естественный, эстетический источник
желания владеть вещами был скрыт и искажен навязчивыми требованиями эко-
номики и конкуренции, а это, в свою очередь, сказывалось на качестве вещей:
удавалось достичь лишь безжизненной, чрезмерной пышности. Здесь, напротив,
было изящество, достигнутое сдержанностью.
У двери слуга взял у них куртки; жена Оииэ вышла из расположенной в
подвале кухни, где давала распоряжения повару, чтобы поздороваться с Шеве-
ком.
Когда они перед обедом разговаривали, Шевек заметил, что почти все
время обращается только к ней с удивившими его самого дружелюбием и жела-
нием ей понравиться. Но так приятно было наконец поговорить с женщиной!
Неудивительно, что у него здесь было чувство изолированности, искусственно-
сти существования среди мужчин, всегда одних лишь мужчин, без волнующего
очарования, связанного с противоположным полом. А Сэва Оииэ была привле-
кательна: глядя на изящные, хрупкие очертания ее затылка и висков, он прими-
рился с обычаем уррасских женщин брить голову. Она была сдержанна, даже
несколько застенчива; он старался держаться так, чтобы она почувствовала се-
бя с ним свободно, и очень обрадовался, когда это ему как будто начало уда-
ваться.
Они сели обедать; за столом были и двое детей. Сэва Оииэ извинилась:
-- Здесь теперь просто невозможно найти хорошую няню,-- сказала она.
Шевек согласился, хотя и не знал, что такое няня. Он смотрел на мальчиков с
тем же облегчением, с той же радостью. С тех пор, как он покинул Анаррес, он
почти не видел детей.
Это были очень чистенькие, тихие дети, в голубых бархатных курточ-
ках и коротких штанах. Они говорили только тогда, когда к ним обращались.
На Шевека -- существо из Космоса -- они смотрели с благоговейным страхом.
Девятилетний обращался с семилетним очень строго, все время громким шепо-
том напоминал, чтобы тот не таращил глаза на гостя, а когда младший не слу-
шался, яростно щипал его. В ответ малыш тоже щипался и норовил лягнуть его
под столом. По-видимому, он еще не вполне усвоил Принцип Верховенства.
Дома Оииэ был совершенно другим человеком. С его лица исчезло вы-
ражение скрытности, и он говорил, не растягивая слова. Жена и дети держались
с ним почтительно, но эта почтительность была взаимной. Шевеку были до-
вольно хорошо известны взгляды Оииэ на женщин, и он был удивлен, увидев,
как изысканно вежливо, даже деликатно, тот ведет себя с женой. "Это и есть ры-
царство",-- подумал Шевек, лишь недавно узнавший это слово; но вскоре он ре-
шил, что это -- нечто лучшее, чем рыцарство. Оииэ любил свою жену и доверял
ей. Он вел себя с ней и с сыновьями, в общем, так же, как вел бы себя анаррести.
У себя дома он держался просто, по-братски, как свободный человек.
Шевеку казалось, что рамки этой свободы очень тесны, что эта семья
очень мала; но и сам он чувствовал себя здесь настолько более свободно, так
