счета за неустойку, что на эти деньги, наверное, уже можно было построить
десять космодромов или один дворец.
- Какой ужас! - изумился Киссур.
- Вы этого не знали?
- Я не лавочник, - оскорбился бывший первый министр империи, - чтобы
знать такое. Каждый, кто интересуется такими вещами, начинает рано или
поздно давать взятки или делать деньги.
Помолчал и прибавил:
- Так ты был у Шаваша по поводу этой... дырки в небе? Сколько он у тебя
попросил? Бемиш хищно улыбнулся.
- Я не привык чего-то давать руководству поглощаемых мной компаний, - не
считая пинка под зад. Ассалах выставлен на инвестиционный конкурс. Я выиграю
этот конкурс - и все.
Голубые глаза Киссура вонзились в сидевшего перед ним землянина. "Что-то
тут не то, - подумал Киссур. - Или этот человек боится признаться во взятке,
или Шаваш задумал с ним лисью штуку. Кто-то из них обманывает меня, и
кому-то из них я намажу глаза луком".
***
Бемиш уехал в неизвестном направлении.
Стивен Уэлси побрился, принял душ, позавтракал, приготовил необходимые
бумаги, отправился к чиновнику по имени Ишмик, который был связан с
государственным архивом, в каковом архиве хранилась, согласно законам
империи, финансовая отчетность Ассалахской компании за прошлые годы.
У ворот, покрытых серебряными завитками и золотыми перьями, сидели на
корточках и лущили земляные орешки два стражника.
- Это дом господина Ишмика? - спросил Уэлси на интеринглиш, затормозив и
высунувшись из машины.
- Ага, - сказал один из стражников.
Уэлси вылез из машины и ступил было на белую песчаную дорожку.
- А где подарки? - сказал стражник.
- Какие подарки? - изумился Уэлси.
- Подарки, чтобы мы доложили о вас господину Ишмику.
Уэлси залез обратно в машину, развернулся и уехал. Прошло минут пять.
Стражники все так же сидели, луща земляные орешки, и задумчиво глядя на
давно пустую дорогу.
- "Ниссан" двести пятьдесят четвертый, - сказал один из стражников, -
последняя модель.
- Какое невежество, - сказал другой. - Разве можно являться в дом
высокопоставленного чиновника без подарков. Этот человек совсем несведущ в
обычаях!
Следующий визит Уэлси нанес в земледельческую управу. Ему надо было
выяснить точный статус крестьянских и государственных земель, отчужденных
под летную площадь Ассалаха. Изученный им еще на Земле проспект эмиссии
говорил о долгосрочной аренде с правом выкупа, и Уэлси должен был
установить, произведен выкуп или нет. Пухлый чиновник долго мял в руках
бумаги, даже пытался делать вид, что читает по-английски, только документ
держал вверх ногами.
- Почему бумага без подписи? - вдруг возгласил он, возвращая Уэлси лист.
- Но это же страница номер один! - сказал Уэлси. - Подпись есть на второй
странице.
Чиновник нахохлился:
- А если первая страница - подложная?
- Вы что, прикажете мне лететь за подписью обратно на Землю? -
раздраженно осведомился финансист. - Может, еще и билет оплатите?
Чиновник увидел, что это человек совсем невежественный, и постарался от
него избавиться.
В третьей управе Уэлси едва успел войти в кабинет, где ему навстречу
поднялся молодой, с пронзительно-умными глазами чиновник, как дверь
растворилась вновь, и в комнату шмыгнул курьер из консульства Церрины, с
большой корзинкой в руках. Чиновник отчаянно взглянул на Уэлси, тот
пробормотал: "Я подожду в коридоре", и вышел. Через мгновение Уэлси услышал
на интеринглиш:
- Примите от меня этот пустяк и взгляните на меня оком милости.
Уэлси выскочил вон.
***
Из кабачка Киссур потащил Бемиша к себе домой. Усадьба Киссура показалась
Бемишу не особенно приверженной старине: над воротами таращила глазок
телекамера и меж мраморных колонн, обрамлявших, по обычаю, дорогу к главному
дому, были повешены мощные неоновые светильники. Впрочем, в саду Бемиш
углядел алтарь, а на алтаре - распоротого ягненка.
Как выяснилось, Киссур привел Бемиша в дом обедать, а времяпровождение в
кабачке считалось за возбудившую аппетит закуску. Бемишу икнулось. Киссур
предупредил Бемиша, чтобы тот не ходил на женскую половину, и пошел
громогласно распоряжаться насчет фазанов.
Землянин остался в одном из гостиных залов, с окнами, выходящими в сад, и
стенами, затянутыми старинными шелками. Поверх ткани была развешана целая
коллекция оружия: секира, выложенная перламутром и золотом; простой боевой
топор; мечи; у одной стрелы был кончик в крови. Когда Киссур вернулся, Бемиш
справился, по какому принципу составлена странная коллекция.
- Это оружие, из которого меня не убили, - ответил Киссур.
Он подошел и снял со стены тяжелое, с синей шишкой на конце, копье.
- В двух дневных переходах от вашего Ассалаха начинаются горы, и меня
отрезали в этих горных лесах разве что с тысячью людей, а у Харана - так
звали того негодяя - было тысяч пятнадцать. Но пока Харан переминался на
равнине, я велел подрубить все деревья вдоль дороги, так, что они еле
держались. И когда они углубились в лес, все деревья посыпались им на
макушку, а мы зарезали тех, кто остался в живых. Впрочем, это было не такое
уж легкое дело, и меня чуть не убило вот этим копьем.
Киссур помолчал.
- Теперь им глупо кого-то убивать, правда? Лазер-веерник куда надежней.
Киссур размахнулся и бросил копье. Оно пролетело в раскрытое окно и
воткнулось в расписной столб беседки, стоявшей метрах в двадцати. Бемиш
вышел посмотреть: копье пробило столб насквозь. Толщина столба была
сантиметров тридцать.
Бемиш выдернул копье и вернулся в комнату.
Наевшись, Киссур потащил нового друга через реку, туда, где в лучах
полуденного солнца сверкал и плавился Нижний Город, тысячелетнее обиталище
ремесленников, лавочников и воров, застроенное кривыми непроезжими улочками
и перегороженное воротами, за которыми жители кварталов совместно
оборонялись от бандитов, а иногда и от чиновников.
У реки оглушительно гомонил рынок: пахло жареной рыбой и свежей кровью,
бабка с лицом, похожим на кусок высохшего имбиря, быстро и ловко общипывала
петуха, и, проходя мимо разгружающегося воза с капустой, Бемиш нечаянно
заметил под капустой небольшой ракетомет.
Чуть подальше народ теснился вокруг передвижного помоста, на котором
разворачивалось представление.
- Пойдем, - вдруг затеребил Киссур землянина, - это тебе обязательно надо
увидеть.
Бемиш и Киссур пропихнулись поближе.
Почтенный старик в красном развевающемся платье с необыкновенным
проворством изготовил две человеческие фигурки, - одну из глины, а другую из
белого песчаного камня, положил их на помост и накрыл видавшей виды тряпкой.
Провел руками, снял тряпку, - на месте глиняных фигурок вскочило двое
юношей. Юноши стали отплясывать перед народом, и вскоре между ними и
стариком завязался оживленный разговор. Бемиш полюбопытствовал, о чем
-пьеса.
- Это представление на тему старой легенды, - сказал Киссур. - Видишь ли,
когда бог делал мир, он сделал двух людей, одного из глины, а другого из
камня. Каждый из них знал столько же, сколько боги, но глиняный человек был
простудушный и прямой, а железный - завистливый и хитрый. Однажды боги
спохватились и подумали: "Люди ходят среди нас и, наверное, знают все, что
мы знаем! Как бы это не навлекло на нас беду!"
Они позвали к себе железного человека и спросили: "Много ли ты знаешь?" И
так как железный человек был хитер и скрытен, он на всякий случай ответил,
что умен не более карася, который у него в корзинке. Боги прогнали его и
позвали к себе глиняного человека и спросили, много ли он знает. "Все", -
ответил простодушный глиняный человек. Боги подумали и вынули из него
половину знания.
Теперь, когда Киссур разъяснил ему суть происходящего, Бемиш начал
соображать, что происходит на сцене. Очень скоро ему стало ясно, что из
человека, который наврал богам и знал столько же, сколько они, ничего
хорошего не вышло. Человек этот строил всяческие каверзы, воровал звезды с
неба, пристроил железного коня пахать за себя землю и попался на том, что,
приняв образ бога, совокупился с его женой.
После этого бог в красных одеждах погнался за железным человеком с пучком
розог, железный завизжал и кувыркнулся в раскрытый люк. Публика хохотала.
Представление кончилось, и бог в красных одеждах стал обходить народ с
тарелочкой.
Бемишу это народное творчество понравилось куда больше, чем утреннее
представление на сюжет телесериала.
- Я правильно понял, что железный человек умер? - уточнил Бемиш.
- Нет. Он провалился под землю, и там родил детей и внуков. С той поры
железные люди живут под землей и несут ответственность за всякие надземные
несчастья. Это они подбивают духов гор на землетрясения и военачальников -
на мятежи. Согласно легенде, в конце времен железные люди вылезут на землю
во плоти, то есть в железе, отберут у людей землю, а у богов - жертвы, и
вообще будут вытворять всякие безобразия.
- А второй акт будет? - спросил Бемиш. Ему хотелось посмотреть, как
железные люди подбивают военачальников на мятежи.
- Всенепременно, - усмехнулся Киссур.
В этот момент бог с подносиком, на котором бренчали медяки, остановился
перед ними, и Киссур, широко улыбаясь, положил на поднос две большие розовые
бумажки с изображением журавля. "Хвастун", - подумал раздраженно Бемиш. Ему
не хотелось отставать от Киссура, и он полез в бумажник. Крупных вейских
денег там не оказалось, но в паспорте Бемиша лежало, на случай
неприятностей, с сотню денаров, - землянина предупреждали, что банкоматы в
здешних местах водятся нечасто. Бемиш вынул два билета и положил на поднос.
Бог в рваном халатике взял серые, с радужной водяной каймой,
международные деньги, помахал ими в воздухе, весело объявил что-то толпе, -
и разорвал на части. Бемиш тупо решил, что это фокус.
- Что он сказал? - спросил он Киссура.
- Что он не берет денег железных людей, - ответил Киссур.
Толпа как-то нехорошо и быстро расступилась, и Киссур потащил Бемиша
прочь: вслед землянину полетело несколько насмешек и гнилой помидор.
Через минуту они уже переходили сверкающую реку по лаковому пешеходному
мосту, заставленному лавками. Бемиш все переживал. Ему не было жалко денег,
но у него в голове не укладывалось, почему человек, заработавший на
представлении двадцать медяков, разорвал сумму в сто раз большую. Сам бы
Бемиш никогда так не сделал.
- Он кто, этот фокусник, сумасшедший? - спросил Бемиш.
- Они этими представлениями завлекают людей.
- Они - это кто?
- Ну, как сказать. По-вашему - оппозиция, а по-нашему - секта.
- Между оппозицией и сектой большая разница, - раздраженно сказал Бемиш.
"Зачем я уехал на эту планету, - пронеслось в голове, - ну кто сказал, что
парни из Федеральной Комиссии смогут что-то доказать в этой истории с
акциями РЦорп? Купил и купил..."
- Разница, - согласился Киссур, - изрядная. Оппозиция это то, что
заседает в парламенте, а секта - это то, что висит на виселице. Да ты не
беспокойся об этих деньгах. Они мастера глаза отводить, он их наверняка
ничуть не разорвал, а сейчас покупает на них водку местному отребью, потому
что отребье хорошо верит представлениям, но еще лучше верит, когда его поят
водкой.
Помолчал и добавил:
- Есть вещи, которые вы, земляне, не поймете на Вее. Вы не сможете
никогда понять, почему этот старик называет ваш автомобиль мороком и почему
при взгляде на ваши космические корабли вас называют железными бесами. Вы
