Иниссе, в пятый год правления государя Варназда.
- Его сделали, когда империя еще была империей. Его сделали тогда, когда
я еще не был министром, а был разбойником в горах Харайна и когда моя жена
была твоей невестой.
Шаваш чуть усмехнулся и разлил вино в чашки.
- Я бы, - проговорил Киссур, - выпил того вина, которое было закупорено
при государе Иршахчане. Когда в империи не было ни торговцев, ни взяточников
и когда всякие варвары с гор или с небес не тыкали нашему народу в глаза
своими мечами или своей наукой.
- Боюсь, - отозвался Шаваш, - что вина такой давности не осталось, а если
и осталось, то давно превратилось в уксус.
Друзья сплели руки и выпили вино.
После этого Шаваш принялся за закуску из молодых ростков бамбука и
речного кальмара, политого пряным инисским соусом. Киссур, прищурившись,
катал в руках свою чашку и глядел на человека напротив.
Даже среди вейских чиновников, которых никак нельзя было заподозрить в
избытке добропорядочности, Шаваш заслужил репутацию отъявленного
корыстолюбца. Брали слуги Шаваша, брали его подчиненные, брала его жена
(кстати, сестра жены Киссура), брали землями и акциями, лицензиями и
деньгами, опционами и породистыми конями, новейшими финансовыми
инструментами и старинными картинами, брали от окраинных миров и серединных,
брали от Федерации Девятнадцати и от Геры, - впрочем, диктатор Геры сам не
брал и другим давал мало. Один чиновник расспрашивал, что такое супермаркет,
ему объяснили, что это место, где можно купить все. "Да это же дом господина
Шаваша!" - изумился чиновник. Киссур сам как-то, после особо возмутительной
сделки, взял Шаваша за грудки на приеме у государя и осведомился, почем фунт
родины. "Я родину люблю и продаю ее дорого", - осклабился Шаваш. Господин
Шаваш говаривал: если человек говорит, что он не любит деньги, значит,
деньги его не любят.
За семь лет, прошедших с того, как земляне пришли на планету, в стране
сменились четыре правительства, и каждое из правительств отменяло всех
сановников предыдущего. Шаваш был единственный из высших чиновников, который
состоял при всех них и при всех уцелел, - и первый, кого он предал, чтобы
уцелеть, был его учитель и господин Нан, сделавший его из маленького воришки
большим начальником. Из-за такого политического долгожительства в руках
Шаваша, несмотря на его незначительное происхождение и молодые еще лета - он
был года на два старше Киссура, - стянулись все нити влияния и управления
страной.
Шаваш мог помочь всему и всему мог помешать, и даже самым лопоухим из
землян, прилетавших на Вею с целью инвестировать в строительство
какого-нибудь курорта на лоне первозданной природы или в разработку
уранового рудника, каковая разработка рано или поздно с первозданной
природой покончит, - было известно, что прежде всего надо идти на смотрины к
первому заместителю министра финансов и инвестировать сначала в Шаваша, а уж
потом в рудник.
Киссур как раз покончил с половиной гуся, когда в комнату проскользнул,
кланяясь, слуга, и вручил Шавашу листок. "На перекрестке Весенних Огней -
следы столкновения двух автомобилей, проломана черепичная кровля канавки, на
асфальте - кровь и осколки фар, идентичные с разбитой задней фарой Киссура.
Чешуйки серой краски, приставшие к багажнику автомобиля Киссура, также
совпадают с чешуйками краски на месте столкновения". Это был ответ на те
приказы, которые Шаваш двадцать минут назад отдал секретарю.
Шаваш согнул листок и положил его в карман.
- А что, - спросил Киссур, - строят на поле Семи Облаков?
Чиновник подумал.
- Мусорный завод, - сказал он.
- Кто? Опять ихняя корпорация?
- Компания "Си-Би-трейд". Владельца компании зовут Камински. А в чем
дело?
- Ничего, просто мимо ехал. Стало интересно.
- И что же, построили они завод?
- Нет, - сказал Киссур, - завода они еще не построили. Они построили
большую дорогу к мусорному заводу.
Шаваш задумчиво трогал бумажку в кармане. Киссур обсосал гусиную грудку,
запил ее новой чашкой вина и сказал:
- Мусорный завод! Предки выметали сор из дому только в полнолуние, звали
при этом заклинателей, чтобы сор не подобрал колдун и не навел порчу!
Представляешь, что бы творилось в домах землян, если бы они выбрасывали свой
сор раз в месяц! Все их обертки и банки поднялись бы выше потолка, хотя
потолки у них очень высокие! Разве народ, который производит столько мусора,
может называться цивилизованным? Как этот народ смеет учить нас производить,
чтобы выбрасывать!
Шаваш на эту тираду никак не отреагировал. Киссур допил вино, и глаза его
сделались еще отчаянней.
- Зачем, - сказал Киссур, - столице мусорный завод?
- Вероятно, - предположил Шаваш, - чтобы перерабатывать мусор.
- Вздор, - возразил Киссур, - земляне не нуждаются в заводах, чтобы
перерабатывать мусор. Они делают мусор, чтобы иметь предлог построить
мусорные заводы. Почему бы не попросить государя наложить запрет на такую
стройку! Почти в центре столицы!
Шаваш уперся большим пальцем в кресло и внимательно глядел на Киссура.
Казалось, он что-то обдумывал.
- Не бойся, - сказал вдруг Шаваш, - Камински не построит своего завода.
- Отчего это?
- Как ты сам заметил, это земля едва не в центре столицы. Статус земли
пересмотрят, промышленное строительство запретят, комиссия по деловой и
промышленной земле подаст жалобу, государь ее подпишет, и завод отменят.
- Но там уже есть фундамент.
- За фундамент господин Камински получит компенсацию - два миллиона.
- А потом?
- Потом господин Камински построит в новой деловой зоне вместо мусорного
завода - деловой центр.
- Я, наверное, очень глуп, - проговорил Киссур, - но я не понимаю, в чем
дело.
- Земли империи, продаваемые в частные руки иностранных инвесторов, -
терпеливо объяснил Шаваш, делятся на четыре категории, - поля, жилые земли,
земли деловые и промышленные. Земля в промышленной зоне стоит в двенадцать
раз дешевле, чем в деловой. Если бы господин Камински с самого начала
покупал землю под бизнес-центр, это обошлось бы ему слишком дорого.
- А фундамент? Шаваш развел руками.
- Я, конечно, не инженер, и на стройку лишних людей не пускают, но если
бы я был инженер и меня бы пустили на стройку, я бы, вероятно, заметил, что
фундамент и система подземных коммуникаций отвечают требованиям,
предъявляемым к деловому центру, и не отвечают требованиям, предъявляемым к
заводу по переработке вторсырья.
Лицо Киссура окаменело.
- Так, - сказал он, - и за это Камински еще получит два миллиона
компенсации.
- Компенсацию, - отозвался Шаваш, - получит не Камински. Компенсацию
получит вейский чиновник, который утвердит жалобу и переведет землю из одной
категории в другую.
- Погоди, но ведь такая сделка должна идти через вашу префектуру!
- В данном случае она прошла не через префектуру. Она прошла через
ведомство господина Ханиды.
- Понятно. И ты не можешь простить Ханиде, что деньги достались ему, а не
тебе.
- Мне бы они не помешали.
Киссур встал и начал расхаживать по павильону.
- Взаимная выгода, - заговорил Шаваш, - основа сотрудничества. Камински
экономит четыреста миллионов, Ханида получает два миллиона. Вейские
чиновники стоят дешево.
- А если все сорвется? Если государь уволит Ханиду раньше, чем тот
перепишет землю?
- Но ведь Камински дал Ханиде совсем немного, не более семисот тысяч.
Остальное Ханида получит лишь по успешном завершении дела, и не от
землянина, а от государства. Это не Ханида выдумал, это очень известный
способ.
- А какие еще есть способы? - быстро спросил Киссур.
Чиновник развел руками, улыбаясь, как фарфоровая кошка. Ему явно не
хотелось рассказывать Киссуру о том, какие есть способы продавать
собственную страну, хотя по части этих способов он был куда проворней
Ханиды.
- Киссур, ты давно не видел мою коллекцию часов? Пойдем, я тебе покажу.
И, неторопливо поднявшись, Шаваш направился к шкафу времен пятой
династии, стоявшему тут же в гостиной, - в шкафу этом на сверкающих
малахитовых полках покоилась коллекция вейских карманных часов, которую
собирал Шаваш.
Коллекция действительно похорошела. К ней прибавились крошечные песочные
часы в оплетенном золотыми узелками стаканчике, и три штуки тех механических
карманных часов, которые начали появляться в империи как раз накануне
катастрофы и которые всегда были роскошью, а значит, и искусством, с
прихотливой росписью и украшениями, с перламутровыми стрелками в виде
фигурки бога вечности, и ничего общего не имели с той плоской дрянью,
которую теперь носили на запястьях даже женщины. Были там и еще новички:
крошечные часы, вделанные в крышку нефритовой коробочки для румян, - стекла
у них не было, вместо стекла была витая филигранная решетка, за которой, как
в клеточке, томилась единственная часовая стрелка; овальные, усыпанные
жемчугом часики с двумя циферблатами, - один циферблат для минутной стрелки,
другой - для часовой, - и длинная цепочка из яшмовых подвесок, на каких
высокопоставленные чиновники носят личные печати. Снизу была печать, а
сверху посыпанные драгоценной мелочью часы.
Киссур схватил вдруг Шаваша за правую руку, - на ней сидели невзрачные
часы с плоским платиновым циферблатом, и двадцать шесть часов вейского
времени были отмечены на них цифрами Земли.
- Да, - глухо сказал Шаваш, - вейских цифр больше нет. Наше время
оборвалось. И пусти мне руку, а то ты ее опять сломаешь.
Киссур, усмехаясь, выпустил руку чиновника, повернулся к полке и взял
оттуда часики-луковицу с хрустальной крышкой вместо стекла. На лице Шаваша
мелькнуло беспокойство: Шаваш любил эту луковицу больше, чем любую из
наложниц, и Киссур это знал. Киссур сжал луковицу в кулаке и помахал ею
перед носом Шаваша.
- Так что, - спросил Киссур, - какие еще есть способы? Сколько твоих
месячных жалований стоила эта луковица?
Шаваш вдруг выгнулся, как кошка, у которой забирают котят.
- А ну положи на место, - зашипел он.
И неизвестно, что бы ответил Киссур, но в этот миг у входа в зал стукнула
медная тарелочка, и вошедший слуга объявил:
- Господин Бемиш умоляет извинить его за опоздание.
- Проси, - отчаянно вскрикнул Шаваш.
Киссур, дернув ртом, положил луковицу на место и на несколько мгновений
задержался, разглядывая цифры в руках бога вечности, изогнувшегося вокруг
циферблата.
Странное дело! В свое время моду на часы ввела эта сволочь, министр Нан,
который оказался потом вдобавок варваром со звезд, - Киссур терпеть не мог
этой моды, - как это - чтоб стрелка указывала Человеку, как господин рабу. А
теперь вот сердце его болезненно сжалось при виде вейских цифр и вейского
механизма.
Когда Киссур обернулся, чиновник уже церемонно кланялся землянину у
порога.
- Прошу, - сказал Шаваш, - будьте знакомы, Теренс Бемиш, генеральный
директор компании АДО, господин Киссур, личный друг императора...
Землянин и Киссур взглянули друг на друга.
Киссур вылупил глаза: это был тот самый человек, с которым он подрался
часа два назад. Великий Вей! Киссур-то думал, что землянин помер, - а тот
даже рубашечку где-то сменил!
- Мы уже знакомы, - ровным голосом сообщил землянин и прибавил: -
Господин Киссур, я как раз хотел передать вам письмо, - и, шагнув к Киссуру,
вложил в его руку белый конверт. Киссур почувствовал под пластиковой бумагой
горстку смятых банкнот.
Киссур расхохотался и хлопнул Бемиша по плечу. Бемиш несколько мгновений
