осталась ни с чем и была вынуждена вариться в собственном соку комментариев.
Излишней благосклонностью эти комментарии не отличались.
К 18.00 от перрона отошел последний поезд с заложниками-пассажирами. На
космодроме оставалось около восьмидесяти человек из персонала, чье
присутствие было необходимо для функционирования систем жизнеобеспечения
космодрома, пятьсот вооруженных боевиков и несколько тысяч вейских
крестьян-сектантов.
***
В те же шесть часов вечера невдалеке от космодрома силы 14-й десантной
дивизии заканчивали высадку. Большегрузные вертолеты с ревом приземлялись на
поля прямо за виллой директора компании, и из брюха их выползали плавающие
танки и выскакивали крепкие парни в защитной форме из бронеткани.
Бемиш сошел вниз, туда, где два вчерашних безопасника приветствовали
маленького, крепкого, как шарикоподшипник, полковника Рогова - командира
соединения.
- Я думаю, - сказал полковник, - что господин Бемиш должен принять
участие в разработке операции. Насколько я понимаю, вы строили этот
космодром и должны знать, как проникнуть в здания с наименьшими потерями.
- Да, - кивнул Бемиш, - я уже об этом думал.
Например, в одном месте вентиляционные ходы монорельсовой станции
практически соприкасаются с чередой подземных пустот, в которые можно без
особого труда проникнуть километрах в трех отсюда. Мы были вынуждены при
строительстве укреплять их.
- Отлично, - обрадовался полковник.
- К сожалению, - продолжал Бемиш, - моим ближайшим помощником являлся
человек по имени Ашиник, который сейчас стоит во главе террористов, и он
прекрасно помнит эту историю с пустотами.
Один из контрразведчиков громко выругался.
- А газы? - спросил полковник.
- Вынужден вас разочаровать. Возможность газовой атаки, а точнее, взрыва
или повреждения каких-либо выделяющих токсины ракетных элементов была
предусмотрена при строительстве. Система слежения автоматически включает
тревогу, изолирует помещения и начинает очистку воздуха.
Полковник покусал губы.
- Я не военный, - сказал Бемиш, - но думаю, что если вы хотите выбить
террористов из космодрома, то у вас нет другого выхода, как въехать туда на
танках и стрелять во все, что стреляет или сдается.
- Похоже, что вы думаете правильно, - сказал полковник.
- Какие при этом будут потери? - спросил полковника посол.
- Ну, не думаю, что эта ваша партия народной свободы будет хорошо
драться. В конце концов, это просто гражданское население...
Бемиш внезапно разозлился самоуверенности военного.
- Это сектанты не умеют драться. А аломов я на вашем месте не торопился
бы причислять к гражданскому населению...
- Аломов?!
Бемиш в удивлении взглянул на него.
- Аломов Киссура. Это горный народ, из которого... постойте, вам что, не
сказали, как был захвачен Ассалах?
- Нет, - сказал командир, - подробностей я не знаю. В запросе о помощи
говорилось, что речь идет о бунте сектантов-вейцев, которые победили на
выборах.
- Ну, в общем, так оно и есть, - пожал плечами посол, - основная масса
людей на космодроме - сектанты.
- Значит, космодром захвачен аломами, а не коренными жителями империи, -
с каким-то неестественным спокойствием уточнил полковник.
- Вам-то какая разница? - с досадой закричал посол.
Бемиш вздрогнул:
- Простите, полковник, откуда вы знаете о различиях между вейцами и
аломами?
- Да, - сказал полковник, обращаясь к послу, - какая разница? Мы
выполняем приказ.
Когда Бемиш, кончив разъяснять полковнику Рогову обстоятельства на
космодроме, вышел в сад, было уже совсем темно.
Бемиш никогда не сталкивался с армией Федерации, хотя и завел, последние
месяцы знакомство с ее контрразведкой, и полковник Рогов Бемишу понравился:
он воображал, что военные много глупее. Одно обстоятельство поразило его. В
Галактике десятки населенных планет. Вея - на задворках цивилизованного
мира. Откуда полковник федеральных войск знает о вражде между вейцами и не
раз покорявшими их аломами? Давно ли в военных академиях пооткрывали курсы
галактической этнографии? Даже ему, Бемишу, потребовалось немало времени,
чтобы осознать, как глубока пропасть между теми, кого сторонние наблюдатели
считают единой расой, между "народом империи" и "варварами с гор".
Бемиш стоял и смотрел на ночь, шевелящуюся людьми. Где-то жалобно, как
кошка, которой наступили на хвост, взвизгнул мотор, и треск цикад мешался с
шорохом далеких силовых установок. Все. Завтра эта дивизия всей своей силой
навалится на стройку - ту стройку, которой он посвятил последние два года
жизни и в которую он вложил душу. Они искрошат танками подъездные пути,
разворотят в пыль здания и терминалы, и сумасшедшие сектанты выйдут
навстречу танкам с заклинаниями и молитвами, убежденные, что вся эта техника
- суть дьявольский морок, и что вожди их сейчас, поднявшись на воздух,
превратят боевые машины бесов в листки бумаги, и гранатометы - в бобовые
зернышки...
Завтра Киссур умрет. Потому что даже если его не размажет по полу прямым
попаданием термического снаряда, не настигнет очередь из лазера-веерника, не
накроет взрывная волна, - он все равно покончит с собой. Потому что всегда
Киссур жил так, словно он давно уже умер. Никогда Киссур не попадется живым
в руки десантников, вызванных Шавашем.
И тут, совсем рядом, слева от Бемиша, кто-то сказал по-аломски:
- Дай закурить.
Бемиш в ошеломлении обернулся.
Один из солдат Федерации, сидевших у костра, молча перебросил другому
пачку сигарет.
Бемиш подбежал к солдату. Тот щелкал зажигалкой, но при виде человека в
штатском поспешно встал и вытянулся.
- Что ты только что сказал? - спросил Бемиш.
- Попросил покурить, сэр, - теперь солдат говорил по-английски. Со
странным, но хорошо знакомым акцентом.
Бемиша пронзила ужасная догадка.
- Ты - алом? - резко спросил он по-аломски. Солдат молчал.
- Ты - алом?
- Солдатам Федерации запрещено разговаривать на чужих языках, сэр, -
ответил рядовой.
- К черту запрещено! Как тебя зовут?
- Хайна, сэр.
Хайна, "волк", одно из самых распространенных имен среди воинских родов
страны гор.
- Чьим вассалом был твой отец?
- Рода Сарваков, сэр.
Рода Сарваков! А Сарваки были вассалами Белых Кречетов, рода, к которому
принадлежал Киссур!
- И много в дивизии аломов? - спросил Бемиш, стараясь унять дрожь в
голосе.
- Не могу знать, сэр. Мы солдаты Федерации и давали клятву служить
Федерации. Аломы не нарушают клятв.
Бемиш помолчал. Десять солдат, сидевших вокруг костра, глядели на него с
любопытством. Почти у всех были белокурые или каштановые волосы, широкие
глаза и словно взлетающие кверху уголки бровей...
- Сколько вы получаете по контракту? - вдруг спросил Бемиш.
- Триста кредитов в год, сэр, - сказал Хайна.
Триста кредитов в год! Минимальное пособие по безработице для гражданина
Федерации составляло тысячу сто двенадцать кредитов!
Бемиш повернулся и пошел разыскивать полковника. Теперь он знал, откуда
тому было известно о разнице между аломами и вейцами.
***
Бемиш нашел Рогова в гостиной, полковник и несколько его офицеров
внимательно смотрели запись дневного репортажа. Полковника интересовало не
содержание репортажа, а расположение ангаров, складов и шахт. Офицеры
смотрели репортаж третий раз, выключив звук, и по их лицам трудно было
заключить, что они думали, просмотрев репортаж первый раз.
- Полковник! Сколько в дивизии аломов?
Полковник и офицеры, как один, обернулись. Среди офицеров аломов,
кажется, не было, разве что вон тот, сбоку... Да и то - нет. Полукровка,
что-то вроде помеси датчанина с вьетнамцем...
- Никто не ведет такого учета, - спокойно сказал полковник - так, как
будто давно уже ждал этого вопроса, - но думаю, процентов восемьдесят -
восемьдесят пять.
- Восемьдесят?! Откуда?
Полковник усмехнулся.
- Господин Бемиш, вы когда-нибудь служили в армии?
- Нет.
- А почему?
- Потому что... - Бемиш осекся. Во второй день их знакомства Киссур
спросил его, почему он не служил в армии, и Бемиш помнил, что он тогда
ответил.
А полковник улыбнулся, словно догадываясь о том, что тогда ответил Бемиш,
и сказал:
- Большая часть полноправного населения Федерации разделяет ваше
отношение к армии, господин директор. А ассигнования на вооруженные силы
составляют около пяти процентов от ассигнований на здравоохранение.
- И вы набираете в войска аломов!
- Мы набираем по контракту любых людей, которые согласятся служить в
армии.
Тут Бемиш оглянулся и заметил, что в гостиную вошли двое человек,
привлеченные спором: посол Земли, господин Северин, и глава Антикризисного
комитета, господин Шаваш.
- Но триста кредитов! Это вчетверо меньше пособия по безработице!
- Пособие по безработице выдается гражданам Федерации. Аломы ими не
являются. Вы прекрасно знаете, что в своих горах они обречены на куда
большую бедность. Века им внушали, что война - единственное занятие,
достойное мужчины. Что дело мужчины - убивать. Что смерть - это путь к
славе. Они счастливы попасть в войска Федерации. Те, кто проходит наши
конкурсные комиссии, расматривают это как билет в рай. Они знают, что после
десяти лет службы получат права гражданства. Кстати, получив их, они не
оставляют службу. Они так же счастливы держать в руках оружие, как другие
счастливы, держа в руках деньги или женщину... Где вы еще найдете таких
воинов? Если гражданин Федерации родился в миддлклассе, он окончит колледж и
будет делать деньги, если он родился на помойке, он будет получать пособие и
жрать галлюциногены...
- Но триста кредитов!
- А сколько мы можем им платить? Военные ассигнования составляют
полпроцента от ВВП!
Посол в ошеломлении слушал их разговор. Судя по всему, он тоже не имел
понятия, кто именно охраняет космические границы его великой родины.
Вероятно, эта тема была щекотливой и непопулярной. Военное командование не
спешило заявлять, что его войска состоят на восемьдесят процентов из
варваров-иностранцев и что крепким, здоровым парням с отменными мускулами и
неглупыми головами платят втрое меньше, чем пропитанному наркотиками
потомственному безработному.
- Итак, ваши солдаты счастливы? - с некоторой иронией спросил Бемиш.
- Очень, господин бизнесмен! Они росли вне рекламы, прав человека,
кредитных карточек и шлюх. Их учили, что бой - это дорога к богу! Когда
истекает срок их контракта, они продлевают его, став гражданами Федерации.
Они остаются на службе!
- А куда им еще идти, - усмехнулся Бемиш, - в инвестиционную компанию? Вы
же их не учите ничему, кроме как убивать. Они чужие в мире Федерации...
- Они любят армию! И они получают в ней в двадцать раз больше, чем в
своих горах!
- Полагаю, что они любят армию в первый год, полковник. Они любят армию,
когда они приходят из горной хижины, где у их отца было две овцы и где они
спали на глиняном полу по десять человек в комнате, в казарму, где у них
своя койка, где их сытно кормят и где стоит "трехмерка", которую они видят
первый раз в жизни. Но проходит полгода или год, и они смотрят трехмерку и
учат наш язык, и они начинают понимать, что страна, которая наняла их в свои
войска, платит своим солдатам в четыре раза меньше, чем своим безработным.
Они начинают понимать, что триста кредитов - этого хватит, чтобы купить
ферму в горах, но этого недостаточно, чтобы каждый вечер позволить себе
банку пива в баре в полукилометре от части... И они начинают сравнивать свою
отдельную койку не с глиняной хижиной, а с коттеджами, мимо которых они едут
