Киссур Белый Кречет принял Хаммара Кобчика в серединной зале замка, и
усадил его на скамью, полую, чтоб было видно, что скамья без засады.
Кобчик сказал:
- Завтра над Марбодом Белым Кречетом будет королевский суд.
- В чем же его обвиняют? - спросил старший брат.
- В похищении и истязании человека - раз. В злоумышлении на храм -
два. В покушении на государя - три.
Киссур Белый Кречет вздрогнул. На государя!
Дело в том, что в стране было два рода законов. Судили по обычаю, а
когда обычаев не было, судили по законам Золотого Государя. Марбод
Кукушонок дрался с королем, по обычаю это был просто поединок и в этом
поединке никто не пострадал. Вот если бы Марбод короля убил или покалечил,
- тогда другое дело, тогда он платил бы виру втрое больше, чем за убийство
самого знатного человека. А по законам Золотого Государя за покушение на
государя смертная казнь полагалась и злоумышленнику, и роду его, и саду, и
дому, и прочему имуществу.
Тут Киссур улыбнулся и сказал:
- Это дело темное и странное. Все говорят, что меч моего брата
сломался из-за колдовства Арфарры-советника, и король вел себя при этом
очень плохо.
Хаммар улыбнулся и подумал: "Хорошо, что Сайлас Бредшо уехал и не
будет завтра на суде, потому что он совсем не походит на колдуна. А о
Клайде Ванвейлене, который будет вместо него, всем ясно, что он колдун,
потому что иначе он не посмел бы стрелять в птицу". А вслух Хаммар сказал:
- Две недели назад в Золотом Улье была подписана бумага: пусть-де на
Весеннем Совете король принесет вассальную клятву Кречетам. Глупая бумага!
Если вы, однако, откажетесь от прав на Мертвый Город, то речи о покушении
на государя завтра не будет.
Тут Киссур Кречет поглядел вокруг, на серединную залу и широкий двор
за цветными стеклами.
Замок был еще молодой и незаконнорожденный, и во дворе стояло за
серебряной решеткой родильное деревце Марбода.
И Киссур подумал, что теперь из-за Кукушонка и замок снесут, и земли
отберут, и сам Киссур станет изгнанником. А Киссур был человек домовитый,
продавал Даттаму много шерсти.
А Хаммар Кобчик поглядел на деревце по дворе вслед за Киссуром,
улыбнулся и сказал:
- А наверное, старая женщина предсказала правильно.
Это он говорил к тому, что если срубить родильное дерево и отказаться
от Марбода, то завтра объявят вне закона одного Кукушонка, а род тут будет
не при чем.
Киссур Ятун поглядел на Хаммара Кобчика и подумал: "Арфарра послал ко
мне моего кровника нарочно, чтобы я с ним не согласился". Улыбнулся и
сказал:
- Брат мой знал, что, если бы сегодня он явился в замок, я бы никогда
его не отдал и не выгнал. Он, однако, пропал, не желая стеснять моего
решения. Так могу ли я отказаться от брата? - Помолчал и добавил: -
Посмотрим, что решит суд.
Все одобрили это решение, потому что уклониться от суда, - ничуть не
лучше, чем уклониться от поединка. Другое дело - не подчиняться решению
суда.
Король вернулся из храма в ужасе. Пришел в комнату с круглыми и
квадратными богами; советник там так и сидел. Он все видел в зеркале.
Советник сказал: "Это только одна из душ". И что же? Марбод был жив,
а родовой его меч - перешиблен после того, как король разбил шар.
Без колдовства это было сделать нельзя; по рассказам очевидцев,
торговец дрался много хуже Марбода. Марбод рубил и сплеча, и сбоку, и
крест-накрест, и "зимней ромашкой", и "тремя крестами", и "дубовым листом"
- забавлялся, а последний его прием - "блеск росы в лунную ночь" - никогда
его еще не подводил.
Чужеземец поклялся, что его меч - без колдовства. Приходилось верить.
Бывают обманщики, выдающие себя за колдунов, но не бывает колдунов,
отрицающих свою силу.
Да! Много душ у человека, все сразу не извести, и в короле сейчас
тоже спорили две души; одна сожалела, что Марбод остался в живых, а другая
сожалела, что король запятнал свою честь чародейством.
- Марбод Кукушонок, - сказал Арфарра-советник, - это язва на теле
королевства. Завтра Кречеты могут выбирать: или отказаться от Кукушонка,
или отказаться от прав на Мертвый Город, или остаться вне закона.
Плечо короля ныло и пахло травяным настоем, и если бы не щит Хаммара
Кобчика...
- Марбод Кукушонок, - сказал король, - швырнул в меня настоящей
секирой, а я хотел убить его колдовством. Где была моя честь!
- Короли, - насмешливо сказал советник, - заботятся о своей чести, а
государи - заботятся о государстве. И честь ваша, конечно, требует, чтобы
о сегодняшнем поединке и завтрашнем суде не пели плохой песни, а интересы
государства требуют, чтоб государей не стреляли, как перепелок на охоте.
Узлы и круги! Ползли по стенам разноцветные узлы и круги; никакие это
не боги, а те узлы и удавки, которыми вяжут души и лихорадки. Ибо о богах
неизвестно, существуют они или нет, а колдуны существуют точно, и
предвидят будущее, и советник предвидел и связал хрустальным шаром - самым
простым из узлов...
Король сощурился:
- А знаете, о чем сегодня говорил с моей матерью господин Даттам? О
том, что экзарх Варнарайна, Харсома, сватается к моей сестре.
Советник чуть вздрогнул. Кому неизвестно, что экзарх Харсома, после
пятнадцати лет дружбы, велел сжечь советника с домом и домочадцами?
Советник натянуто улыбнулся и сказал:
- Воля государя - закон.
- Что значит, - закон?
- Когда воля государя является законом, государство становится
всемогущим.
- Ах, советник, советник! Вы всегда твердите приятные вещи, и
позавчера вы принесли мне этот кодекс Золотого Государя, где сказано, что
во всемогущем государстве нет ни бедных, склонных к бунтам, ни богатых,
склонных к своеволию.
Но вчера вы говорили в городской ратуше, и сказали, что всемогущее
государство, - это то, которое охраняет имущество людей и их свободу.
Согласитесь, что это не очень-то похоже на кодекс Золотого Государя! И как
же это вы хотите сделать меня всемогущим, если вы отнимаете у меня даже ту
власть, которую я имею досыта?
- В ратуше я говорил с народом. Народу надо лгать.
- А кто мне поручится, что вы лжете народу, а не своему королю? А,
советник?
Король схватил Арфарру за плечи. Плечи у советника были узкие, даже
несмотря на кольчугу, - у покойной жены были такие плечи. Интересно,
правду ли говорят, будто советник ничего не может поделать в женщине?
Слабак... Вошь... Пятнадцатилетний мальчишка рассечет тебя от уха и до
копчика... Но - колдун...
- Ничего у тебя не получится, - сказал Варай Алом, - душа у моего
народа другая. И земли здесь другие. Каналов на них нет, как в империи. А
нет каналов - нет и чиновников. Здесь все развалилось еще до нашего
завоевания... Не из-за одних же государей?
- Да, - сказал Арфарра, - из-за одних государей. У имен есть залоги,
как у глаголов. Государь - активный залог, государство - пассивный. Каков
государь, таково и государство. Оно воскресает с сильным государем и
умирает со слабым. Ишевик, Золотой Государь, был последним великим
государем прошлой династии. Он был сильным государем, и государство было
сильным. А потом на троне сменяли друг друга малолетние и слабые, и
государство стало малолетним и слабым. Сильное государство защищает жизнь
и имущество среднего человека. В слабом государстве средний человек отдает
жизнь и имущество сильному. Одни делают это, чтоб избегнуть насилия,
другие - чтоб безнаказанно его творить. Средний человек не ценит свободу,
он защищает ее только тогда, когда это выгодно. Он низок в бедности и
благороден в достатке. Государство должно защищать его, чтобы позволить
ему быть благородным.
Голос Арфарры был монотонен, словно советник не рассуждал, а читал
заклинания, и душа короля волновалась и стыла, как от близости мертвых,
хотя из слов Арфарры нельзя было сложить песню, как из путешествия во
владения Золотого мертвеца...
- Смуты военные и финансовые сотрясали империю, и императоры,
назначая чиновников, впали в две ошибки. Из-за нужд обороны они поручили
одному чиновнику все обязанности: и ведение войны, и суд, и сбор налогов.
Сильный император воюет сам, слабый император получает войну другому.
Сильный император рассредоточивает власть между многими чиновниками.
Слабый император отдает власть в руки одного чиновника. При сильном
императоре чиновники шпионят друг за другом, - это называется разделение
властей. При слабом императоре чиновники враждуют с императором, это
называется - разрушение государства. При сильном императоре чиновников
каждые четыре года перемещают с места на место, при слабом императоре
чиновники передают свои должности детям.
В те годы из-за расстройства финансов правительство перестало платить
жалованье деньгами, а стало выдавать его натурой. Получалось, что не
государство платило чиновнику, а чиновник содержал государство; из
исполнителя закона чиновник стал собственником закона и хотел передать
собственность по наследству. Когда в государство явились аломы, они пришли
не уничтожить, а спасти. Два брата, Ятун и Амар, помогли последнему
государю прошлой династии справиться с бунтовщиками и ворами. И сын Амара,
Иршахчан, был сильным государем и воскресил империю, а сыну Ятуна было два
года, когда он взошел на трон, и четырнадцать, когда он умер, а после него
власть захватила его тетка, алчная и слабая. Никто не отменял государства
в Варнарайне - оно расточилось частным путем. Короли осыпали
распоясавшихся чиновников подарками и землями, чтобы те чувствовали личную
государеву милость и платили личной верностью. Они забыли, что государь ко
всем подданным должен относиться одинаково. Чтобы привязать их к себе, они
стали освобождать в обмен на клятву в личной верности поместья от налога и
королевского суда, потому что сборщики налогов и в самом деле стали
грабителями. Каждый держатель поместья до сих пор просит у короля
подтверждения милостей, и он даже не подозревает, что в утверждении может
быть и отказано.
Слова Арфарры - узлы и круги, и по стенам - узлы и круги, и из
курильниц... Вздор! Образ бога - зверь, а не квадрат, и у Золотого
Государя - морда мангусты.
- Душно!
Король распахнул окно и глянул вниз.
Там въезжал во двор Хаммар Кобчик, и с ним - десятилетний мальчик,
сын Киссура Ятуна, племянник Кукушонка. Значит, Марбода не арестовали, и
род Кречетов отдал за него в заложники, по закону, одного из родичей.
Челядь Кречетов задиралась с королевскими слугами: наверняка сейчас
кого-то покалечат.
О, предки и первый Алом, найденный в ивовой золотой корзинке! Почему
пощадил ты этот род, не расточил расточивших власть...
Люди внизу кричали, размахивали головнями. Узлы им были ни к чему;
какая разница, двойной или тройной узел рубить мечом?
Хитрил советник, хитрил! Забыл он сказать, что земли раздавали не из
милости, а за военную службу, что это честь - погибнуть на глазах короля,
и позор - пережить господина, что лишь безумие верных спасло королей,
когда великий государь Иршахчан полез в Горный Варнарайн, восстанавливая
государство.
Советник подошел к окну, зябко кутаясь в синий бархатный плащ, шитый
золотыми листьями, поглядел вниз и улыбнулся.
- Ваши верные, - сказал он. - Королевская опора. Защищают короля от
чужих верных. Взгляните - со всех сторон рвы с водой, и десять сторожевых
башен, и тысячи стрел целятся в подступы... Но что это? Почему у замка,
словно у преисподней, тройное кольцо стен? Почему превращены в бойницы
окна дворца? Чтобы защищаться от собственных верных, когда они
