чудовище, которое оказалось и сильнее, и страшнее всех охотников, вместе
взятых - включая Сталина?..
Канарис считал, что - второе.
Да. И еще несколько лет потом длились варварские карантинные
мероприятия: примерно так японцы боролись с чумой в Китае: оцепление и
огнеметы. Санпосты на дорогах: при малейших признаках лимфаденита - пуля в
затылок и известковая яма.
Что характерно: эпидемии удалось не допустить.
По каким признакам в России искали бывших спецотдельцев, Штольц не знал.
И сейчас с некоторым трудом заставил себя не думать об этом. Главное, что
система поиска оказалась неэффективной. Поскольку - кто-то ускользнул:
"Дрозд":
Маленькая певчая птичка. Вредитель садов.
Типичный диверсант. И, судя по тому, что уцелел - высочайшего класса.
Однако и это не главное.
Главное - это, конечно, известие о предателе. О том, чего в принципе быть
не может.
И что же тогда? Дрозд блефует? Или кому-то удалось обмануть систему
контроля?
В любом случае: так: Он еще раз внимательно прочел текст, будто пытаясь
отыскать в нем пропущенные слова. В любом случае придется начинать
внутреннее расследование, а значит - ставить в известность Гуго Захтлебена,
шефа безопасности:
Проклятая паранойя. Осведомителем мог быть и Гуго!
Да, теперь, пока не выяснится все и до конца, Штольц будет подозревать всех.
Он побарабанил пальцами по листку. Это тоже могло быть частью дьявольского
расчета Донована. Те, кому надо, знают: Штольц сверх меры подозрителен. При
этом осведомлен о своей слабости и умеет держать себя в руках. Но
эффективность работы, разумеется, падает:
Значит - ждать вскоре чего-то неожиданного, требующего быстрой реакции и
нетривиального мышления. Так?
Может быть:
Он нажал кнопку и велел секретарю вызвать Захтлебена.
Пока тот шел - по коридору до лестницы или лифта, два этажа вверх, снова по
коридору: - Штольц достал из картотеки рабочую карточку агента "Ортвин" и
бегло просмотрел ее.
В рабочих карточках, разумеется, не указывалось ни настоящего имени, ни
должности агента. Просто: "Офицер ВВС США, наземный состав. Приоритет -
5. Достоверность - 5. Дата вербовки: январь 1942. (Ого, подумал Штольц)
Направление работы - Юго-запад. Профиль: калиф, башмак, дождь, Сатурн,
вензель, тесто. (Для посвященного такое перечисление символов означало
довольно многое: в частности, что агент работает исключительно за деньги,
достаточно компетентен в технологии сбора и передачи информации, крайне
осторожен, при аресте вряд ли будет оказывать сопротивление либо пытаться
покончить с собой...) Вербовщик, куратор: Эрвин Штурмфогель".
Интересно, подумал Штольц. Штурмфогель не был специалистом-
вербовщиком; впрочем, как всякий оперативник, он имел собственную агентуру.
И, насколько Штольц знал, еще ни один агент Штурмфогеля не "сгорел".
Это вызывало сдержанную зависть коллег.
- Что случилось, Зигги? - в кабинет вошел шеф безопасности.
Гуго, "рыцарь Гуго", на рыцаря походил меньше всего: скорее, на доброго
деревенского коновала. Плешь, нос уточкой, огромные мешки под глазами. Из-
за короткой шеи, вздернутых плеч и несколько искривленного позвоночника все
его пропорции как-то исказились: руки и ноги казались чрезмерно длинными.
Было время - удивительно давно, пять лет назад! - когда Штольц ходил у него в
подчиненных. Гуго тогда сам отказался от повышения и продвинул своего
ученика:
- Вот.
Захтлебен пробежал глазами расшифровку. Нахмурился.
- Кто такой этот Ортвин?
- Человек Штурмфогеля. Американец. Работает за компот.
- Он знает, на кого работает?
- Надо спросить самого Эрвина.
- Где Эрвин?
- А об этом надо спросить Юргена.
- Но он хотя бы в пределах досягаемости?
- Да.
- Вызови его. Срочно.
- Хорошо: Гуго, ты ведь понимаешь, в каком мы дерьме?
- В многослойном. И что?
- Черт, я даже боюсь произнести это: - Штольц набрал побольше воздуха и как
будто нырнул в упомянутое дерьмо. - Ведь теперь, пока мы не узнаем, кто из
нас: крыса: мы не сможем ни черта. Я прав?
- Абсолютно.
- То есть нам нужно свернуть или приостановить все операции и
сконцентрироваться на поисках ублюдка. Потому что иначе:
- Иначе мы рискуем потерять всё, - кивнул Гуго. - И все же одну операцию мы
провести должны - причем максимально быстро.
- Какую же?
- Ты еще не понял? Мы должны уничтожить группу: - он заглянул в листок, -
Эйба Коэна. И тогда, действуя уже оттуда, мы пришпилим крысу. Или я не
прав?
- Атаковать, когда враг видит нас насквозь и каждого?
- Иногда приходится. Не забывай, что мы на войне.
- Ты знаешь, мне иногда действительно хотелось бы забыть об этом:
- И еще. Два момента. Первый: сведения о том, что у нас завелась крыса, не
должны выйти за стены "Факела". Ни Мюллер, ни даже Шелленберг не должны
узнать ни-че-го!
- Вообще-то я как раз хотел просить Мюллера заняться чисто оперативной
разработкой:
- Ты понимаешь, что нас сожрут? Не успеешь сказать "ой". Нет-нет, ни в коем
случае. Кто у нас люди Мюллера?.. - Гуго полез в карман за блокнотом. - Ага:
ну, это легко. Он, конечно, заподозрит неладное, но я ему подкину что-нибудь
вкусное:
- А второй?
- Что "второй"?
- Ты сказал: два момента. Какой второй?
- Второй: Кто уже знает псевдоним агента?
- Ты и я. Теоретически мог бы узнать шифровальщик, но для этого ему нужно
выпытать у меня график смены книг. Всё.
- Надо постараться, чтобы никто больше не узнал.
- Я не собираюсь:
- Ты не понял. Есть оригинал письма, есть его первая расшифровка, вторая:
- Ты хочешь толкнуть меня на служебный подлог?
Гуго потеребил шершавый подбородок.
- Иногда это единственный выход, - сказал он.
Берлин, 10 февраля 1945. 1 час 30 минут ночи
- Приехали, - сказал водитель.
Эрвин Штурмфогель вздрогнул. Прижался щекой к стеклу. Пейзаж вокруг был
незнаком и угрожающ.
- Где мы?
- Винтерфельд-плац, как было заказано:
- Ах, да. Простите, задремал: Сколько с меня?
Водитель назвал сумму, Эрвин автоматически расплатился и выбрался из такси.
Ночной воздух мгновенно привел его в нормальное состояние. Он постоял,
глядя вслед удаляющейся машине; силуэт ее был странно перекошен. Потом -
повернулся и пошел обратно по Винтерфельд-штрассе:
"Факел" занимал старинный особняк, прежде принадлежавший каким-то
второстепенным службам расформированного "Абвера". В наследство, помимо
неработающего фонтана во дворе, кабинетов, чуланов, коридоров и лестниц,
организации Штольца досталась колоссальная картотека на все питейные
заведения Европы и Северной Африки - со схемами расположения столиков,
картами вин, прозвищами завсегдатаев и так далее.
Входя в здание, Эрвин мысленно оглядел себя. Это была вбитая на тренировках
привычка, от которой уже хотелось избавиться.
Невысокий хрен в мешковатом штатском костюме, круглоголовый, недавно и
аккуратно подстрижен, но волосы какого-то непонятного цвета все равно торчат
как попало. Выпуклые быстрые глаза, темно-синие, можно сказать, черные.
Необычные двухцветные брови: темные у переносья и белесые к вискам. Тонкие
бескровные губы, вялый, с непробриваемой ямочкой, подбородок. Короткая, но
при этом подвижная шея, широкие покатые плечи; руки чуть длиннее, чем
следовало бы, и кисти крупнее - так кажется потому, что ноги слишком
короткие и ступни слишком маленькие, почти дамские.
Не бегун.
И не собираюсь:
В кабинете шефа было накурено. За подковообразным столом сидели все
начальники отделов, причем без заместителей. По правую руку от Штольца
(мучительно протирающего очки) разместился непосредственный шеф
Штурмфогеля - Юрген Кляйнштиммель, главный оперативник, держащий в
своих руках концы запальных шнуров всех операций "Факела". Рядом с ним
сосредоточено разглядывал ухоженные ногти Карл Эдель, начальник разведки;
эти люди не переносили друг друга, но обязаны были всегда находиться рядом
- короли, прикованные к одному трону. Будучи всегда под пристальным
надзором другого и не имея возможности отвечать грубостью, каждый
вынужден был тянуться к недосягаемому совершенству:
Слева от Штольца пребывал в раздумьях Гуго Захтлебен, шеф внутренней
безопасности; его подпирала Эрика Гютлер, контрразведчица и редкая стерва.
Рядом с нею сидел аналитик Ганс-Петер Круг, человек с внешностью
кинозлодея: прилизанные волосы, убегающий взгляд, тонкие усики; на самом
деле ему подошла бы внешность чудака-профессора, гениального на работе и
полного простофили в быту. В кинозлодея его превратила Эрика, которая
открыто спала с ним и открыто же над ним издевалась.
Замыкали фланги шеф-техник Вернер фон Белов, обязанности которого были
разнообразны: от питания и транспорта до шифрования и охраны, - и психолог и
химик Людвиг Ён, давно не стриженный, бородатый, с красным губчатым
носом. И, наконец, как-то отдельно от всех сидел (единственный здесь в
военной форме) Дитер Хете, командир специального отряда "Гейер" -
небольшого подразделения десантников, подчиненного лично Штольцу.
Деятельность "Гейера" была строго засекречена даже внутри "Факела" -
несмотря на то, что в "Факеле" самое понятие секретности было чем-то зыбким
и не вполне уловимым.
- Проходи, Эрвин, - Штольц поманил его рукой. - Я хочу, чтобы ты прочитал
вот это:
Пока Штурмфогель читал донесение, все смотрели на него. Он чувствовал себя
как ночной пилот в скрещении прожекторных лучей.
- Теперь слушай меня, - продолжил Штольц. - Я и Гуго решили, что псевдоним
агента на обсуждении звучать не будет. Ты согласен?
Штурмфогель кивнул.
- Тогда так: что ты можешь сказать об этом парне? В первую очередь: не
пытается ли он вставить нам огурец в задницу? Надежен ли он как источник - и
как сотрудник?
- Я добавлю, если можно, - сказал фон Белов. - "Почтарь" сказал, что
передатчик был в состоянии паники. Впрочем: тот передатчик паникует
регулярно. С тридцать девятого года:
- Понятно, - Штурмфогель подошел к свободному стулу, но садиться не стал, а
лишь оперся о спинку. - Как источник - я его считаю очень надежным. Все
сведения, которые он предоставлял нам, выдерживали любую проверку. Кроме
того, они были действительно ценные и своевременные. Но при этом я уверен,
что противостоять давлению он не сможет, да и не станет. Он работает прежде
всего за деньги.
- А - не прежде всего? - заинтересованно наклонил голову Гуго.
Штурмфогель помедлил.
- Я не хотел бы раскрывать метод вербовки.
- Он - пси? - прямо спросил Гуго.
- В зачаточном состоянии.
- Понятно: Что ты сам рекомендуешь?
- Я вижу только один старый добрый способ: понаблюдать за парнем. Если он
под давлением, мы это заметим.
- Значит, так, - Штольц поскоблил пальцем стол, счищая незримую соринку. -
Если агент погибает до проверки - то крыса либо я, либо Гуго, либо ты. Между
собой мы как-нибудь разберемся: Если агент проходит проверку, тогда
начинаем тотальный просев. Но! С этой минуты вводится режим чрезвычайной
бдительности. Положение - казарменное. Все сотрудники объединяются в
тройки - по жребию - и не спускают друг с друга глаз. Что здесь, что наверху.
Какие-либо исключения - только с моего ведома. Внеочередной контроль
лояльности всем пройти в течение недели. Поголовно и без исключений. Все
это организует Эрика. Я ничего не упустил?
- Технический персонал, прикомандированные, связники?
- Обычными оперативными методами. Еще не разучились? - Штольц хмуро
посмотрел на нее.
- Еще нет, шеф, - ангельским голоском отозвалась та.
- Дальше: Карл, ты выяснишь все, что сможешь, про этого Эйба Коэна. Который
родом из Дрездена. Поскольку формирование группы коммандос и появление
крысы в наших рядах явно взаимосвязано, то это может дать ключ. Четыре дня.
Ты понял, Карл?
Разведчик кивнул.
- Далее: Ганс-Петер, тебе. Шелленберг убежден, что Мюллер работает на
русских, но доказать ничего не может. Подумай, не укладывается ли
происходящее в интригу вокруг этого? И вообще рассмотри ситуацию на
