ку. Отсюда до выхода в подвал было пятнадцать метров. Все эти пятнадцать
метров будут простреливаться справа, слева и сзади, только спереди его
прикроет козырек входа. Ларри опять сделал ложное движение, и два или
три стрелка разрядили в него свои карабины, а потом рванул с места,
пригнувшись, наудачу - и никто в него не попал, хотя пули проходили
впритирку. Профессионал тоже выстрелил и промахнулся, ему было неудобно
целиться под таким острым углом. Ларри нырнул в подвал, в холод и тьму
подвала, номеров здесь не было, и это была передышка, которую нельзя бы-
ло не использовать. Он присел на корточки, расслабился на секунду, потом
резко напрягся, возвращая мышцам тонус. Проверил вальтер под мышкой и
пошел к выходу из подвала - тому, что внутри здания.
Выход охраняли два молокососа, два щенка местной породы, им казалось
очень остроумным, как именно они выбрали себе позиции: пока один отвле-
кает на себя мишень, другой расстреливает ее сзади. Ларри поиграл с ними
немного и сжег одного за другим - но в какой-то момент он остро пожалел,
что у него нет гранаты. Это было плохо - он начинал злиться, значит -
устал. Спокойнее. Веселее. Теперь наверх.
Еще один стрелок бежал по коридору первого этажа, его Ларри сжег сра-
зу и чуть-чуть задержался посмотреть, как тот рвет спуск карабина,- пос-
лал ему воздушный поцелуй и получил в ответ волну ослепительной ненавис-
ти, обдавшую его с ног до головы. Сукины дети, весело подумал Ларри, до
чего ж вы не умеете проигрывать... Он поднимался шаг за шагом и чувство-
вал, как на площадке второго этажа возятся четверо или даже пятеро:
нервно суетятся, кто-то шепотом отдает распоряжения, и даже воздух жарко
дрожит над ступеньками от перекрещивающихся взглядов. Профессионала меж-
ду ними не было, это Ларри знал. Профессионал будет ждать его в коридо-
ре. В конце коридора. Ладно.
Одна прицельная линия, напряженная, горячая, почти светящаяся, прохо-
дила сейчас над поворотом лестницы - очевидно, стрелок примостился на
верхней ступеньке, прислонясь к стене. Ларри пересек эту линию, подож-
дал, пока стрелок среагирует,- реакция у него была отвратительная,- и
отступил назад, пропуская пулю. Потом сжег стрелка. Этого можно было и
не делать, наверное, потому что тот даже не попытался передернуть зат-
вор, а просто плюнул в сердцах и смотрел, как Ларри приближается.
- Отойди,- сказал Ларри.- Зацепят.
Стрелок повернулся и ушел. Оставалось четверо. Они расположились по-
лукругом и держали под прицелом верхнюю ступеньку. Ларри, распластав-
шись, дополз почти до самого верха лестницы, макушкой чувствуя жар ожи-
дающих взглядов. Выманивать выстрелы было опасно - могло прилететь рико-
шетом от стен или железной решетки перил. Ларри взял в зубы световой
пистолет, сгруппировался, упершись ногами в толстенный железный прут,
поддерживающий перила, и бросил свое тело косо вверх, на стену, и, от-
толкнувшись от стены и еще в воздухе хватая пистолет, услышал и по-
чувствовал четыре выстрела мимо, туда, где они его увидели в первый мо-
мент. Стрелки рвали затворы карабинов, и Ларри сжег троих, ушел от пули
четвертого и сжег и его.
- Все, ребята,- сказал он, переводя дыхание.- Давайте быстро вниз.
На этаже оставались двое, и еще двое были внизу, в гнездах, и по пра-
вилам могли сейчас перейти в здание, но не переходили - наверное, израс-
ходовали патроны.
Ему надо было пройти теперь по коридору - метров сорок. В коридор вы-
ходило три пары дверей, и за каждой дверью его могли ждать. Ларри шел
беззвучно, медленно, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям. Первая
пара - ни справа, ни слева ничего не было. Хорошо... Вторая... справа
что-то было. Это было не обычное прицельное внимание, а скорее насторо-
женное ожидание чего-то. Он остановился. Обе двери были закрыты, и не
чувствовалось, что кто-то готовится распахивать их. Это что-то другое...
Он присмотрелся и понял что. Почти невидимая, тонкая, путь пересекала
нить. Слева она была привязана к дверной ручке, справа уходила в замоч-
ную скважину. Это было подло. Он подошел к правой двери, встал так, что-
бы не попасть под пулю, и рванул дверь. Грохнуло, полетели щепки. Ларри
левой рукой схватил карабин за ствол и выволок стрелка в коридор. Это
была женщина. Ларри приставил световой пистолет прямо к фотоэлементу и
нажал спуск. Патрон не сработал. Ларри нажал еще, вспышка была ослепи-
тельная, особенно в полумраке коридора.
- Дрянь,- сказал Ларри и втолкнул женщину обратно в комнату. Она
что-то визжала в ответ, Ларри ее уже не слышал.
Оставался профессионал. Он должен был ждать или за оставшимися дверя-
ми, или вон там, за поворотом коридора. Скорее, за поворотом.
Профессионал действительно был за поворотом. Он шагнул на середину
коридора и выстрелил навскидку - Ларри с трудом успел уйти в сторону и
выстрелил в ответ - и в магниевой вспышке своего выстрела увидел, что
поверх нагрудника с фотоэлементом на профессионале надета безрукавка из
какой-то блестящей ткани.
Это была такая грубая, такая элементарная подлость, что Ларри расте-
рялся на мгновение - растерялся и забыл о вальтере, взятом специально на
этот случай. Профессионал передернул затвор и поднял карабин. Теперь он
не торопился и выцеливал Ларри тщательно, спокойно, уверенно. Ларри за-
танцевал, угадывая, куда двинется прицельная линия, линия эта была тон-
кая, черная, четкая и очень цепкая, подвижная, легкая, уходить из-под
нее было немыслимо трудно, и некогда было даже бросить ненужный световой
пистолет и сунуть руку за пазуху.
Тогда он выстрелил из светового, целясь по глазам профессионала, и
тот сорвал спуск, пуля прошла мимо. Ларри бросился вперед, в ближнем бою
карабин менее опасен, но поскользнулся - на полу было разлито что-то
скользкое,- взмахнул руками, чтобы удержаться на ногах, и в этот момент
профессионал выстрелил еще раз. Ларри будто ломом ударило в бедро, и он
упал, отлетев к стене, попытался выхватить вальтер, но профессионал при-
целился в него, и все, что Ларри мог сделать,- это повернуться к пуле
правым боком. Правая рука, перебитая в плече, повисла, зацепившись
пальцами за полу куртки. Уже не торопясь, профессионал загнал новый пат-
рон в ствол и поднял карабин к плечу - и в этот момент на него сзади об-
рушился Козак. Пуля ушла в стенку, а профессионал от страшного свинга
Козака отлетел на несколько шагов, но устоял на ногах; Ларри левой рукой
выцарапывал из-за полы куртки зацепившийся пистолет, а Козак кинулся к
профессионалу, чтобы отобрать у него карабин или хотя бы оборвать шнур,
идущий к фотоэлементам,- тогда затвор заклинится. Но профессионал успел
раньше, выстрел прозвучал очень глухо, и Козак попятился, сгибаясь и
приседая на корточки, и повалился на бок, профессионал опять передернул
затвор, и выстрелили они с Ларри одновременно - пистолет Ларри отлетел в
сторону, а вывернутая кисть повисла, а у профессионала на месте кадыка
образовалась черная дырочка, и он стал мягко падать, будто проваливаясь
сам в себя. И стало очень тихо.
Вот и все, подумал Ларри. Теперь уже окончательно все.
Волнами накатывалась тошнотворная слабость, казалось, что тело падает
куда-то и все никак не упадет, и чувство вот этого будущего удара - па-
ника тела - заслоняло все, но Ларри, сжав зубы и не дыша - чтобы зада-
вить тошноту,- приподнялся и пополз на боку, загребая правым локтем, к
Козаку. Пол был полит маслом, ползти было трудно, скользко, но он до-
полз. Нечестно, думал он с каким-то горьким удовлетворением, нечестно,
нечестно, честно вам меня все равно не переиграть... вы никогда не игра-
ете честно, по правилам, ваше главное правило - это нарушать все прави-
ла, а я, видит бог, держался до последнего... По коридору бежали люди,
пол плясал под их ногами, ходил ходуном, и Ларри не удержался и повалил-
ся на спину, и это отдалось страшной болью и слабостью, и он почти сдал-
ся, но тут Козак зашевелился и застонал - он лежал, скорчившись, на бо-
ку, обхватив руками притянутые к животу колени, и был жив - это было
главное. Вокруг было много людей, все стояли, нависали, отнимали свет и
воздух, смотрели с жадностью и страхом, и где-то за их спинами метался,
расталкивая их, маленький американец...
- Врача! - крикнул Ларри и почувствовал, как справа в груди что-то
забулькало и запузырилось.- Позовите кто-нибудь, наконец, врача!
ПУТЬ ПОБЕЖДЕННЫХ
Городок был как все попадавшиеся ему на пути, как сотни, а то и тыся-
чи таких вот средних, маленьких, очень маленьких, крошечных и совсем
микроскопических провинциальных городков в этой части страны, где и про-
мышленности-то толком нет, и каких-то особенных природных богатств, и
где тем не менее люди селятся, чем-то занимаются и живут вполне безбед-
но: аккуратные домики в один, два, редко в три этажа, садики перед ними,
газончики, стриженые кустики, чистые, мощенные камнем тротуары, обяза-
тельное приземистое здание тюрьмы на окраине, обязательная стандартная
ратуша с обязательными часами фирмы "Берцене", обязательный и тоже стан-
дартный портрет канцлера в типографском исполнении, обязательные полоса-
тые будочки, такие небольшие и такие заметные,- символ порядка и неиз-
менности... Полисмен, будьте добры, где у вас тут отель? Пожалуйста, вот
паспорт. Спасибо, полисмен! Что? Простите, сержант, я не знал, что это у
вас еще не принято.
Вот и отель, совсем рядом, прекрасно, прекрасно... Прекрасно.
Март загнал свой "виллис" на стоянку, заглушил двигатель и с минуту
сидел просто так, привыкая к неподвижности - к неподвижности собственной
и неподвижности воздуха вокруг себя - и к тишине. Медленно, постепенно,
очень не сразу прорезались в пространстве смутные, далекие, нечаянные
звуки: рваная музыка, видимо из телевизора, шум проехавшей где-то маши-
ны, шелест широких липовых листьев да унылый кошачий мяв неподалеку.
Март спрыгнул на землю, постоял, прошелся вокруг машины, попинал балло-
ны. "Виллис" потрескивал, остывая. На заднем крыле блестела глубокая ца-
рапина. Март потер ее рукавом. Когда же это я, подумал он. Поцеловался и
не заметил. Надо закрасить, а то не ровен час... Он выудил из машины оба
чемодана, пригладил как мог растрепавшиеся волосы и пошел в гостиницу.
Надо думать, здание ее было построено еще до первой мировой и за эти
годы перенесло множество потрясений, включая воздушные налеты и уличные
бои,- и теперь стояло на пороге дряхлости. Конечно, полмиллиона, всажен-
ные в реконструкцию, еще могли бы вернуть ему если не молодость, то зре-
лость, но полумиллионом здесь и не пахло. Пахло кухней, пыльным войлоком
и скверной канализацией. Впрочем, выбора не было.
Портье на месте не оказалось. Март поставил чемоданы у стойки и пошел
в туалет. Сделав там все дела и умывшись, он вернулся. Портье, молодой
долговязый парень со странно асимметричным лицом, сидел на своем стуле,
что-то еще дожевывая.
- Привет,- сказал Март, подходя.- Я хотел бы переночевать.
- Только переночевать? - не переставая жевать, спросил портье.
- Пока - только,- сказал Март.- А там поглядим.
- Если переночевать - то пятнадцать динаров,- сказал портье.- На три
дня - по двенадцать за день. Больше трех - по десять.
- Да я еще не знаю,- сказал Март.- Найду заказы - останусь, не найду
- поехал дальше.
- А вы кто? - спросил портье.
- Художник,- сказал Март.- Роспись по стенам.
- Тогда я не буду вас оформлять пока,- сказал портье.- Идите ночуйте.
Завтра, как выясните, подойдете ко мне, я весь день тут буду - тогда и
впишу.
- Не понимаю,- сказал Март,- чего ради отказываться от лишней пятер-
ки?
- Так ведь эта пятерка все равно не мне пойдет,- сказал портье.
- Понятно,- сказал Март.- Продолжение вооруженной борьбы иными
