конвоем. Это было зрелище. Организованная толпа зеков под лай собак и
окрики перекрывала проезд, надолго загораживала тротуары, вызывала массу
зевак. В середине 20-х автозаки, впрочем, как и обычные грузовики, для
России еще были редкостью. Горьковский автозавод не мог угнаться за ап-
петитом ГУИТУ СССР (Главного управления исправительнотрудовых учрежде-
ний). Поначалу спецавтомобиль был пустым стальным загоном, в который зе-
ков набивали, словно селедку в банки. Это имело свой резон. Когда ноги и
руки зажаты соседними телами, и ты стоишь, помимо воли вытянувшись в
струну или же скорчившись у стенки, возникает лишь мысль доехать в доб-
ром здравии. Зек, решив бежать, физически не сможет продвинуться к двери
или попытаться раздолбить днище. Положение рук и ног изменялось лишь на
дорожных ухабах.
Чуть позже появились скамейки вкруговую у стен. Конвой не имел права
сопровождать подследственных (подсудимых или уже осужденных) внутри са-
лона: их просто вталкивали внутрь и закрывали стальную (иногда брониро-
ванную) дверь. "Воронок" имел зловещий серый цвет и строгую внешнюю кон-
фигурацию. После войны, когда страна вновь бодро зашагала под барабаны и
трубы, его стали окрашивать в обыденные тона. На стальных стенах появля-
лись надписи "Мясо", "Хлеб", "Аварийная служба газа", "Пейте советское
шампанское!" и тому подобное.
Автозак совершенствовался. В его задней части появился узкий стальной
бок. Этот одноместный шкаф служил для особо отличившихся зеков, скажем,
склонных к побегу. Бывало, в салоне ехал лишь один подследственный, за-
пертый в камеру, под присмотром трех-четырех охранников, сидящих на лав-
ках у стен. При малейшей попытке освободиться из-под стражи конвой имел
право стрелять на поражение. Предупредительные выстрелы в спецавтомоби-
лях запрещены.
Под конец автозак разгородили узкими камерами по обе стороны, оставив
коридор для охранника. Существуют автомобили для особых перевозок. В од-
ном из них - с бронированным днищем и стенами - возили на судебный про-
цесс Вячеслава Иванькова. За неделю до первого заседания была получена
информация, что Японца попытаются отбить в пути следования. В автозаке,
где сидел закованный в наручники Иваньков, несли караульную службу три
офицера, которые поддерживали постоянную связь с кабиной и эскортом соп-
ровождения. В эскорте имелись автоматчики и две сторожевые собаки. Нес-
мотря на эту предосторожность, вора в законе повезли отдельным маршру-
том, который был получен перед самым выездом.
В 1982 году в окружной суд Бруклина бронированный автомобиль вез
главного бухгалтера фирмы, через которую отмывались деньги американской
мафии. Обвиняемый сидел в клетке, его руки были прикованы наручниками к
решетке, охрана велась двумя полицейскими и двумя агентами ФБР. За авто-
мобилем следовали две патрульные машины и три дорожных инспектора на мо-
тоциклах. Вся эта процессия на огромной скорости неслась улицами, слегка
притормаживая у светофоров. Во время переезда один из полицейских вне-
запно выхватил пистолет с глушителем и всадил по пуле в головы троих ох-
ранников. Затем отстегнул бухгалтера и заставил его переодеться в поли-
цейский мундир. На запросы, которые по переговорному устройству шли в
салон каждые пять минут, предатель-полицейский отвечал: "Олл райт". При
подъезде к светофору они попытались вырваться из автомобиля, который
открывался снаружи. Полицейский несколько раз выстрелил в замок, но он
не поддался. Тогда он подал сигнал остановиться. Когда открылась брони-
рованная дверь, сержант полиции и мафиози начали палить из пистолетов и
уложили еще троих конвоиров. Однако автоматная очередь, выпущенная из
машины сопровождения, смертельно ранила обоих. Автоматчик, который отве-
чал за жизнь подсудимого так же, как и прочие охранники, принял бухгал-
тера за полицейского.
Сбежать из автозака трудно, во время посадки или высадки - еще труд-
ней. В открытые двери зеков загоняют в бешеном темпе, чтобы они не успе-
ли даже сориентироваться, не то что рвануть сквозь цепь "вертухаев". Ог-
лушенный криками "Вперед! Быстро! Вперед!" и подталкиваемый сзади, он в
считанные секунды пробегает эти жалкие метры свободы сквозь живой кори-
дор охраны. Попытка к бегству - это риск потерять зубы или внутренний
орган. С обеих сторон надрываются огромные поджарые псы, натасканные на
этот контингент.
В конце 80-х в маленький сибирский городок (Тюменская область) при-
везли на следственный эксперимент двоих заключенных, которые обвинялись
в убийстве пенсионерки М. После процессуальных формальностей зеков вновь
погрузили в машину и отправили в СИЗО. На шестом километре автотрассы
один из них ухитрился достать конвоира заточкой, переданной кемто во
время эксперимента. Пика вошла под сердце. Конвоир зашатался, сделал
два-три шага и упал. Оставшись без надзора, уголовники самодельным крю-
ком вытащили из кармана лежащего в коридоре прапорщика ключи от камер и
наручников. Раненый "вертухай" успел подать сигнал тревоги. Машина мгно-
венно остановилась. Однако наружный охранник не спешил открывать дверь,
а громко спросил о причине остановки. В ответ - тишина. Он постучал -
эффект тот же. Так и не добившись ответа, конвоир бросился в кабину и
приказал водителю гнать автозак до первого милицейского патруля. Возле
поста ГАИ машину окружили три сотрудника милиции и охранник. Открыв
дверь, они увидели в глубине салона двоих освободившихся зеков, которые
прикрывались телом окровавленного "вертухая". Огнестрельного оружия при
нем не было. Зек приставил заточку к горлу заложника и приказал милиции
положить пистолеты на землю. Те не шелохнулись и продолжали целиться в
зеков. "Еще секунда - и я перережу ему глотку!" - закричал бандит. Вто-
рой жался за спину своего товарища, боясь оказаться на линии огня.
Инспекторы ГАИ пистолеты не бросили, но заткнули их обратно в кобуру.
Зеки потребовали передать им все оружие в салон. Милиция колебалась. Ав-
томобиль продолжал стоять с включенным двигателем. Водитель, которого
уголовники не видели, не был вооружен. О нем вспомнили только тогда,
когда двигатель резко взвыл. "Эй, ты, полегче! Вали сюда!" - закричал
тот, что сзади. Но было поздно. Автозак дернулся и резко рванул вперед.
Зеки повалились на клетку. Пользуясь секундным замешательством, ближай-
ший из милиционеров подскочил к дверям и за свисающую ногу выволок исте-
кающего кровью заложника из машины. Зек с заточкой беспомощно замахал
руками, заспешил вперед, но было поздно: пленник свалился на землю. В
следующий миг на бандитов вновь смотрели пистолетные стволы...
Вагон им. Столыпина
Еще одна тюрьма на колесах - вагонзак, который в официальных бумагах
именуется как специальный вагон для перевозки заключенных, а среди зеков
зовется "столыпинским" (или просто "Столыпиным"). Во времена каторги
этапы проходили пешим порядком и на повозках в лошадиных упряжках. Пере-
возить арестантов поездами тогда считалось неоправданной роскошью. Длин-
ные каторжные колонны шли в Сибирь или еще дальше - на Сахалин, останав-
ливаясь в пересыльных допрах для отдыха, пополнения продовольственных
запасов и смены казенного обмундирования. В конце прошлого века многие
ссыльные отправлялись по этапу в вагонах третьего и четвертого класса.
На окнах купе крепились двойные решетки и убирались все режущие предме-
ты. На этом и заканчивалось переоборудование обычного вагона. Поначалу
купе принимало всего четверых, затем шесть, десять и так далее.
История вагонзака такова. Впервые его запустили в 1908 году при Сто-
лыпине (кому и обязан он своим вторым неформальным названием). В спецва-
гонах возили переселенцев, которых депортировали в восточные регионы
России. По обе стороны вагона имелись подсобные отсеки, которые со вре-
менем превратились в карцеры. Вагон был ниже пассажирского, но выше то-
варного. В начале 30-х годов пассажирами спецпоездов были не столько по-
селенцы, сколько заключенные каналоармейцы.
В спецвагоне для зеков отведено не девять купе, как обычно, а пять.
Остальные - для караула и обслуги. Арестантские купе отгорожены от кори-
дора не фанерной перегородкой, а решеткой, сквозь которую просматривают-
ся вагонные камеры. Косые прутья тянутся от пола до самого потолка. От
строгого караульного глаза тяжело укрыться даже на третьей полке. Сред-
ние полки переоборудованы под сплошные нары с отверстием для лаза у две-
рей. На верхних багажных полках также лежат зеки. Окна коридора, по ко-
торому гуляет "вертухай", закрыты такими же косыми решетками. В купе,
где едут зеки, вообще нет окон. Вместо них - небольшая слепая выемка,
также закрытая изнутри решеткой. Сложно угадать маршрут поезда. Зеки
ориентируются по станционным динамикам, которые объявляют посадку на тот
или иной поезд. Скажем, прозвучало "Поезд "МоскваПавлодар" отходит со
второго (первого, десятого) пути", и состав спустя несколько минут тро-
нулся - есть вероятность, что зеки действительно отправляются в Казахс-
тан. По вокзальным рупорам опытный зек определит вокзал (Казанский,
Ярославский, Курский и т.д.), а значит, и направление состава - восточ-
ное, северо-восточное или же прочие.
Этап по железной дороге длится от нескольких суток до нескольких не-
дель, в зависимости от конечной станции назначения. Тюремные дела конвой
получает в запечатанных конвертах с небольшим вырезом, где читается мес-
то отбытия наказания. Большего вагонным вертухаям знать не положено.
Случается, что зек изловчится и прочитает город или край на каком-нибудь
деле, которое несет по коридору охранник. Когда знаешь направление -
ехать веселей.
Посадка в вагонзак проходит в таком же бодром темпе, что и в спецав-
томобиль. К вагонным дверям подъезжает вплотную - дверь к двери - авто-
зак, открываются двери, в метровом промежутке выстраивается караул и на-
чинается знакомая процедура. Поток зеков порциями переливается в коридор
вагона, где происходит посадка в четвертое купе, затем в третье, и так
до первого. Второй конец коридора блокирован не только закрытой дверью,
но и конвоем. Загрузка зеков происходит на отдаленном перроне, подальше
от любопытных глаз. Внешне такие вагоны напоминают багажные или почто-
вые.
Бежать из "столыпинского" вагона намного тяжелей, чем из автозака или
пенитенциарной недвижимости - тюрьмы либо колонии. На попытку побега
влияют многие факторы, которые характерны только для вагонзака. Во-пер-
вых, все купе просматриваются из коридора, и конвоир следит за зеком,
даже не открывая дверь. Во-вторых, прыгать на скорости очень рискованно,
а сходить или сползать во время стоянки - глупо. На каждой остановке из
вагона выходят по два солдата и внимательно обследуют стенки и днище ва-
гона (по крайней мере, обязаны это делать). И еще. В дороге, какой бы
длинной она ни была, заключенный покидает купе только для оправки. Но и
эти считанные минуты, пока он дуется в туалете, его караулят три челове-
ка. Александр Солженицын сравнивал оправку в вагонзаке с ответственной и
даже боевой операцией для караула. В вагоне выставляются два поста -
один в конце коридора, чтобы зек не бросился туда, другой - возле туале-
та. Третий солдат открывает и закрывает дверь купе. По отдельности
справлять нужду было не принято. Ее также совершают по расписанию. Ох-
ранник отодвигает решетчатую дверь и орет: "Вперед! По одному!" Дверь в
туалете приоткрыта, и солдат внимательно смотрит, чем зек там занимает-
ся. За первым зеком к туалету бежит второй, на смену ему - третий и так
далее. Инструкция запрещает выпускать контингент по двое или по трое.
Иначе уголовники могут броситься на конвой, обезоружить и затеять бунт.
Чем дальше уходит состав от средней полосы России, тем беднее стано-
вится растительность, суровее климат и длиннее отрезки между населенными
