обратим внимание на тех, с кем нам придется делить в течение продолжи-
тельного времени тяготы тюремной и лагерной жизни. На ком же, собствен-
но, тюрьма держится?
Кто сидит?
В незабвенные годы "застоя" основную массу заключенных составляли так
называемые "бытовики", т. е. совершившие преступления "в быту": один
пырнул ножом соседа после третьего стакана водки; другой застал жену с
хахалем и зарубил обоих топором, прихватив до кучи проклятую тещу; тре-
тий "забыл" про алименты и, к удивлению своему, неожиданно очутился с
годом срока в ИТК общего режима; колхозники вынесли из колхозного амбара
пару мешков комбикорма (выносили уже не раз и попали под "месячник
борьбы с несунами" (показательный процесс); нервный гражданин оказал
сопротивление работникам милиции (а всего-то и хотели: паспорт посмот-
реть) - получи три года!..
Колхозные поля, городские танцплощадки и дискотеки, рестораны и за-
водские цеха - основные поставщики рабочей силы во все управления ИТУ, в
эти комбинаты по переработке человеческого материала в преступный.
Попадались и выродки, вроде Феди У., ходившего мастурбировать на
детские сеансы в кинотеатры родного города, или Валентина С., изнасило-
вавшего собственную десятилетнюю дочь; таких были единицы, и часто они
не доживали даже до тюрьмы (СИЗО), не говоря уже о зоне.
Столетний полицай
И уж совсем редкими гостями в тюрьмах были убийцы-маньяки, нынче
расплодившиеся по России, как кролики в Австралии. Иногда вдруг обнару-
живались бывшие полицаи и каратели.
В 1977 году в Симферополе проходил показательный процесс по делу дво-
их таких. Они содержались в одиночных камерах смертников; когда нашу ка-
меру выводили на прогулку, автор этих строк уговорил "пупкаря" и загля-
нул в "волчок" одной из камер. По помещению 4 на 4 кв.м выгуливал себя,
шаркая огромными войлочными тапками, тщедушный и, показалось, столетний
старикашка. Голова его тряслась. В одной руке он держал пластиковую та-
релочку, а в другой - такую же ложку. Тарелка тряслась вместе с рукой, и
роба старикашки была забрызгана баландой.
"Сколько ему дали?" - спросил я пупкаря.
"А, вышак! Кассацию написал - отказали, теперь помиловку (прошение о
помиловании) отправил... Откажут..."
"Хозяйственники"
Сравнительно большое число обитателей тюремных камер составляли так
называемые "хозяйственники", т.е. арестованные за хищения или взятки.
(Слово "коррупция" употреблялось тогда лишь в адрес американских сенато-
ров, итальянской мафии и акул тамошнего бизнеса.)
Суммы, проходившие по этим делам, впечатляли рядовых граждан, живших
от зарплаты к зарплате в стабильном советском обществе. 10 тысяч рублей,
40 тысяч, 50 тысяч - такие деньги подводили обвиняемых под
"расстрельные" статьи; впрочем, чаще они отделывались "десятками" и
"пятнашками" в ИТК усиленного режима. Они не были "тузами" теневой эко-
номики, просто оказались в один прекрасный день у некоей трещины или ды-
ры, в которую сами собой сыпались незаконные (с точки зрения тогдашней
системы) доходы.
Когда в сети ОБХСС попадался крупный "сазан" (вроде бывшего директора
Елисеевского гастронома в Москве Соколова), то дело раскручивалось в ре-
кордно короткие сроки (2-3 месяца) и, как правило, оканчивалось смер-
тельным приговором. - Тем "хозяйственникам", которые не имели поддержки
"с воли", достаточно тяжело было переносить условия лишения свободы:
слишком уж контрастировала утерянная жизнь с вновь обретенной. Удовлет-
ворение всевозрастающих потребностей сменялось вынужденным ограничением
потребностей даже самых необходимых, "умственный труд" сменялся "тяжким
физическим", а всеобщее уважение, замешанное на зависти, равнодушием, а
то и презрением окружающих сокамерников, солагерников. Драма часто обо-
рачивалась трагедией (см. главу "...Иные").
Новые и старые люди
Нынче контингент пребывающих в местах лишения свободы конечно же из-
менился... Хулиганы сменились рядовыми бандитами и рэкетирами, "хо-
зяйственники" - горе-бизнесменами. "Бытовиков" меньше не стало; все так
же рубят топорами изменивших жен и нагрубивших собутыльников по всей ма-
тушке-России.
Крадут же у хозяев приватизированной экономики ничуть не меньше, чем
у былого застойного государства. Конечно, у хозяина красть опасней - он
может обойтись и без милиции, своими силами, но... кто не рискует, тот
не пьет...
Потому-то и переполнены сверх всякой нормы ИВС (КПЗ), СИЗО (тюрьмы),
ИТК (зоны, лагеря) всех режимов. Меньше стало лишь бомжей, которые в бы-
лые годы сидели все поголовно, хоть и в разное время. Да они и сами са-
дились - отдохнуть от голодной и холодной жизни. Теперь бомжи если и си-
дят, то лишь за преступление, так сказать, в чистом виде: кража, грабеж,
мошенничество, убийство и т.д. и т.п.
В тюрьме и зоне все заключенные делятся по "мастям" (об этом мы расс-
кажем в одной из последующих глав). Но если обходиться без "мастей", то
теоретически можно было бы разделить зековский народ на три основных ти-
па:
1) кто "стремился" в тюрьму (вольно или невольно);
2) кто сел по "обстоятельствам";
3) невинно осужденные.
В качестве иллюстрации в следующей дополнительной главе мы расскажем
о нескольких реальных лицах, отбывавших в разное время разные сроки на-
казания. А после этого вновь перейдем к подробному описанию путешествия
- из кабинета следователя прокуратуры к вратам "шлюза" зоны.
Побеги
Бутырские хроники
В 1996 году в день выборов президента России из застенков московской
Бутырки исчезла молодая девушка, которая до этого смиренно ожидала суда.
Знаменитый следственный изолятор N 2, имеющий 225-летнюю историю и осо-
бый статус (тюрьма охраняется еще и как памятник архитектуры N 531),
знает лишь четыре случая побега и одну попытку.
Первые два имели место еще в разгар монархии. Третий задокументирова-
ли в декабре 1992 года. Тогда из Бутырки, через крышу тюремного двора
удачно скрылись двое зеков, уже приговоренных к сроку. Покинув прогулоч-
ную площадку, они незаметно достигли контрольно-пропускного пункта ме-
бельной фабрики, которая примыкала к тюрьме, и так же незаметно миновали
контролеров. Администрация Бутырки была настолько шокирована этой выход-
кой, что подняла на ноги все оперативно-розыскные структуры Москвы.
Спустя несколько дней один из беглецов уже ехал в "воронке" обратно в
тюрьму. Чуть дольше гулял его напарник. 17 апреля 1994 года СИЗО N 2
вновь был поднят по тревоге. В шесть утра двое головорезов, получивших
длительные сроки за разбой, ухитрились спрятаться в хозяйственном дворе,
среди стройматериалов. Обнаружив недостачу в рядах узников, охрана бро-
силась обыскивать обширные владения Бутырки. В 7. 15 утра зеков вытащили
с хоздвора и определили в карцер.
И, наконец, четвертый побег, один из самых удачных и самых удиви-
тельных. При нынешнем обилии контрольных средств, телекамер и прочих
электронных наворотов покинуть тюрьму обычным путем, то есть через кори-
доры, "предбанники", а тем более ворота, почти невозможно. После январс-
ких событий 1994 года, когда охрану питерских "Крестов" подло обманул
убийца Данилин, подобным аферам должен был прийти конец. Но так и не
пришел. Из женского корпуса (краткая справка: из восьми тысяч обитателей
Бутырки каждый десятый - женщина) под конвоем вышла двадцатишестилетняя
Светлана Сорокина, имевшая небогатую уголовную биографию, но яркую внеш-
ность, которая, видимо, и сыграла главную роль.
Света родилась в Таллинне, а когда ей исполнилось пятнадцать, в семье
случился конфликт с отцом. Корни скандала покрыты тайной, но он стал
судьбоносным в жизни Светланы. После долгих странствий по веселому и
хлебосольному Кавказу, она на шесть лет осела в Саратове, где заочно
окончила четыре курса юридического института. Недолго трудилась судебным
секретарем. Затем Сорокина вновь пустилась в кочевую жизнь. Москва, на
которую возлагались большие надежды, встретила ее враждебно, и здесь
утомительные перемещения по городам и весям завершились. Светлану арес-
товали за грабеж и ношение огнестрельного оружия. Сценарий промысла был
до обидного убог. Вместе со своим приятелем девушка трудилась возле об-
менного пункта валюты, "кидая" клиентов направо и налево. Вычислив прос-
така, решившего обменять банкноту с портретом американского президента
(обычно Франклина), она уговаривала совершить обмен вне пункта по более
завышенному курсу. Приняв у клиента купюру, Сорокина начинала в уме
что-то умножать, отнимать, делить, шевеля губами. Эту глубокомысленную
операцию прерывал напарник, выныривающий из-за угла: "Атас, менты!" Лоху
совали однодолларовую банкноту и скрывались. Пока жертва крутила "one
dollar" с двумя дорисованными нулями, мошенники быстро терялись в толпе.
Но в один прекрасный день случилась осечка. В этот день и именно в
этом пункте решил сдать "сотку" сотрудник милиции. Оценив его характер-
ную наружность, которая пробивалась даже из-под штатского одеяния, Свет-
лана отошла в сторону. Пересчитав рубли, мент удалился. К окошку подошла
худенькая женщина и молча уставилась на табличку с курсом валют. После
минутного колебания она согласилась продать сто долларов первой встреч-
ной девице. Однако в последний момент женщину что-то насторожило, и она
попыталась забрать деньги. После секундной возни женщина завопила. Мили-
ционер, решивший, на беду Сорокиной, вторично пересчитать деньги, но уже
за углом, вернулся на крик. Партнер Светланы, спешивший на выручку и
увидевший крепкого, не по-летнему одетого субъекта, притормозил и, не
мешкая, ринулся прочь.
При обыске у Сорокиной изъяли пистолет Макарова, который вызвал у
арестованной бурю эмоций. "Меня подставили, ствол подбросили", - изрекла
она заученную фразу в этом же кабинете и отправилась в СИЗО N 2.
Следствие тянулось пятнадцать месяцев. За последние полгода Сорокина
близко сошлась со своей соседкой по "каменному мешку". Валентина Ворон-
цова проходила по делу о мошенничестве. Под бутырской стражей она уже
отсидела срок, назначенный судом, и на днях должна была покинуть тюрьму.
Этим фактом и воспользовалась ее здешняя подруга Сорокина. Начались чу-
деса, вполне пригодные для сценария кассового боевика. Светлана нас-
только очаровала соседку, что та подробно вывалила ей мельчайшие подроб-
ности своего уголовного дела и прочитала полный курс своей автобиогра-
фии. О том, что двигало Воронцовой, которая одной ногой уже стояла за
тюремными воротами, можно лишь гадать. Возможно, ей посулили деньги, а
возможно, сыграло роль тривиальное сочувствие. Богатая на жесты и мимику
лица Сорокина могла без труда выдавить слезу и обставить дело так, что
Воронцова первой бы заговорила об обмане. Версиями сыт не будешь.
Камера N 314, рассчитанная на 25 "посадочных" мест, была набита до
отказа. Семьдесят три узницы от мала до велика месяцами томились в душ-
ной пропотевшей камере, дожидаясь суда, как спасения. Тошнотворный ка-
мерный смрад, пропитанный всевозможными выделениями, стал вечным спутни-
ком камер. Он пробивался в коридор, заставляя морщиться контролеров и
конвой. Он впитывался в кожу, волосы, одежду, преследовал даже после ба-
ни. Этот запах запоминается на долгие годы. Попадая в камеру СИЗО, неис-
кушенная тюрьмой женщина шокирована, раздавлена и тешит себя надеждой на
скорый суд.
В день президентских выборов в СИЗО N 2, где имелись 434 камеры, было
шумней обычного. Большинство узников имели право голоса, и многие из них
решили исполнить свой гражданский долг. Наблюдатели, как со стороны ком-
мунистов, так и со стороны демократов, строго следили за ходом выборов в
Бутырке. Охрана была вынуждена ходить с избирательной урной по камерам и
