Последнее обстоятельство имело важное значение как часть планов
Камбера. Откровенно говоря, один из претендентов пал жертвой и был вычеркнут
из списка, несмотря на выдающиеся достоинства, только потому, что не
нравился Синилу.
А Креван был в милости, и расположения короля к нему росло, и,
возможно, именно этот человек способен занять место у трона, когда недоверие
монарха к дерини усиливается. Такой человек будет очень полезен михайлинцам
и всему Гвинедду. Синил решил крепко взять в руки бразды правления, дерини
теперь почувствуют себя на скользкой дорожке.
На службу короне привлекались непременно люди. При дворе росло число
тех, кто немало претерпел во время Междуцарствия, их память покрывали рубцы
обид и антидеринийских предубеждений, более глубокие и болезненные, чем у
Синила. Реставрация возвращала к престолу отпрысков многих могущественных
семей. Недавние военные союзники короля, они вернут себе титул и права на
первом же дворцовом приеме в пятницу. С этими людьми легче ладить человеку--
Кревану.
В его пользу говорило и еще одно... Этот достойнейший претендент мог
быть управляем. Его мысли и поступки предопределят не только собственные
идеи, вера и устав Ордена; он будет неуловимыми, тончайшими узами связан с
Камбером. Его можно вести по жизни, используя деринийское могущество, если
только не переусердствовать. Камбер проверил свое влияние на Кревана во
время их последнего свидания и тогда же сообщил о своем намерении объявить
его своим преемником.
Связь Камбера и Кревана было почти невозможно выявить. Сознание
михайлинца отныне было защищено от проникновения. Даже самый умелый дерини,
желающий открыть истину, прежде должен был разрушить мозг.
Кревана Эллина провозгласили настоятелем в четверг в присутствии всего
капитула, за исключением Йорама МакРори. Состоялся благодарственный молебен.
Вместо проповеди еще смущавшийся Креван обратился к Ордену с негромкой, но
прочувствованной речью, кратко обрисовав свои пока несмелые планы на
будущее.
После окончания мессы Камбер обедал со своим преемником и восемью
другими членами Ордена, занимавшими высшие должности, включая Джебедия и
Натана. За обедом было решено, что Кревана благословят на пост настоятеля в
субботу в полдень, то есть за день до возведения Каллена в епископы. По
этому случаю Алистер-Камбер загулял, как пьяница-стражник, отмечая окончание
многих лет монашеской жизни в Ордене святого Михаила.
На следующий день он отправился в королевский зал для того, чтобы,
смешавшись с толпой, стать свидетелем знакомства короля с новоиспеченными
лордами. Восемнадцать наследников-- графы, бароны и менее высокопоставленные
персоны-- в возрасте от шести месяцев до шестидесяти лет шествовали по залу
в блеске знамен и регалий, чтобы преклонить колено перед своим владыкой. Они
были покорны его воле, хотя кое-кто из смиренных лордов мог без всяких
затруднений для своего кошелька скупить на корню все королевские владения.
Разумеется, в очереди за титулами был и юный Дэвин. Его сопровождала
семья: мать Элинор, вдова Катана, регентша графства до совершеннолетия
Дэвина, его дядя Йорам и Рис, в синем михайлинском и зеленом целительском
нарядах; и тетя Эвайн, которую он обожал. Младший брат Энсель, наследующий
ему, нес синюю бархатную подушку с уменьшенной в размерах графской короной,
а в руках кузена Джеймса Драммонда было красно-лазоревое знамя.
Родню наследника МакРори, едва ли не больше, чем сама церемония,
привлекало синее пятно в разноцветной толпе-- группа михайлинцев в окружении
других священнослужителей, вернее, только одно лицо среди них. Эвайн, Йорам
и Рис не подозревали, что объект их пламенных взглядов не кто иной, как
Эллин Креван, а Камбер преспокойно стоит в сторонке и ожидает, когда придет
черед его внука с трепетом предстать перед королем.
Семилетний Дэвин склонился перед седеющим королем и простер руки с
достоинством и величием взрослого. Глядя в глаза своего сюзерена, он звонким
и чистым голосом принес присягу на верность и внимательно выслушал ответные
королевские обязательства по защите его жизни и чести, земель и замков.
Мальчик и бровью не повел, когда король касался его плеч и головы
огромным мечом державы, который коннетабль лорд Адаут передавал ему уже в
семнадцатый раз. Только когда Синил поднял юного графа с колен и расцеловал
в обе щеки, его достоинство было поколеблено-- борода и усы короля щекотали,
а Дэвин и так слишком долго для ребенка сохранял величавость.
Он забеспокоился, когда королева Меган надевала украшенный драгоценными
камнями графский пояс на его тонкую талию. Синил взял маленькую корону,
слегка приподнял ее и опустил на золотоволосую головку Дэвина. Мальчик стоял
спокойно, и только его хорошенькое личико побледнело. Он с важностью
поклонился и вернулся на место, чтобы произнести последнюю клятву.
Церемония закончилась, когда длинные тени уже ложились на дорогу и
солнечный свет таял, приближалась ночь. Люди расходились из зала. Камбер
постарался задержаться. Болтая 6 пустяках с михайлинцами, он исподтишка
разглядывал своих домашних. Когда внуки с матерью в сопровождении слуг
удалились к месту ночлега, к Камберу подошла Эвайн, и он весьма учтиво
поклонился дочери. От нее Алистер Каллен получил приглашение на ужин,
которое она была обязана сделать, а он не мог принять, Камбер не участвовал
в приготовлениях к завтрашней передаче поста, но никогда не решился бы
оказаться за одним столом с Элинор и мальчиками. Нет нужды вовлекать их в
его интриги. Возможно, позднее, когда мальчики подрастут...
Камбер любезно поблагодарил, Эвайн присоединилась к мужу и отправилась
вслед за семьей, а он вернулся к своим терпеливо ожидавшим людям. Появился
Йорам и, прежде чем он принес поздравления новоизбранному настоятелю, успел
обменяться с отцом несколькими малозначащими фразами вместо сыновнего
привета.
Потом Йорам искусно перевел разговор на тему о здоровье нынешнего
настоятеля Ордена, предположив, что отец Каллен, возможно, желает пригласить
Целителя Риса и его жену отобедать накануне принятия епископской митры. Отец
Каллен уже несколько дней не виделся со своим прославленным лекарем, и всех,
кому он не безразличен, это не может не волновать. Хлопоты, связанные с
церемонией, он, Йорам, примет целиком, а викарий непременно должен
позаботиться о своем здоровье и не отлынивать от этого. Отца Алистера в
Грекоте ожидают многие труды, его друзья и все братья-михайлинцы должны быть
совершенно уверены, что отпускают своего пастыря в добром здравии...
После довольно робких возражений Камбер принял предложение, втайне
восхищаясь тем, как ловко сын представил такую желанную встречу в виде
прямо-таки необходимого визита лекаря. Ему и в самом деле необходимо видеть
эту троицу, они несколько дней не виделись, а так много нужно обсудить до
отъезда.
Камбер едва заметно улыбался, отправляясь вместе с Креваном на ночное
бдение в личной часовне архиепископа.
Следующий день начался удачно. Посвящение Кревана прошло без
происшествий, Камбер и на этот раз только прислуживал, а не вел мессу. После
окончания службы он с облегчением разоблачился и в сопровождении Йорама
удалился.
Проблема, как ни откладывал ее Камбер, тем не менее оставалась. Уже
завтра епископ Каллен будет служить мессу. Ничего, сегодня они с Йорамом
обсудят все детали, а обед в обществе Эвайн и Риса придаст ему сил.
Благополучное начало дня, обещавшее несуетное общение с близкими
душами, обмануло Камбера. Едва они с Йорамом покинули собор, как один из
королевских пажей пригласил викария на прогулку верхом от имени своего
господина. Вероятно, тому пришла идея укреплять душу и тело Алистера Каллена
физическими упражнениями и крепко втемяшилась в его королевскую голову-- паж
не принимал отказа ни под каким предлогом.
Получасом позже Камбер скакал на коне по дороге под Валоретом рядом с
королем. Ему приходилось как следует погонять жеребца, чтобы успевать за
легким на ногу Лунным Ветром Синила. Восемь верховых рыцарей сопровождали
их-- королю Гвинедда не пристало ездить без конвоя. Рыцари держались чуть
позади, предоставляя своему царственному господину иллюзию свободы, которой
он так желал. И мог наслаждаться ей сколько угодно в обществе единственного
спутника, стоило не оглядываться на облако пыли, клубившееся на дороге
позади, и не обращать внимания на тяжелый стук копыт за спиной.
Поначалу они скакали галопом, потом перевели своих иноходцев на легкую
рысь и освежались встречным потоком теплого летнего воздуха. В тени дубовой
рощи они дали отдых коням, конвой расположился поодаль. Камбер решительно не
понимал, что у Синила на уме, что побудило настоять его на этой прогулке.
Синил выпустил поводья и, не снимая перчаток, оглаживал шею Лунного
Ветра, щипавшего траву. После возвращения из похода король, ко всеобщему
удивлению, пристрастился к верховой езде и вполне уверенно чувствовал себя в
седле.
Ветерок шелестел в листве, успокаиваясь, пофыркивали лошади, звякала
упряжь... Синил умиротворенно вздыхал.
-- Итак, теперь у нас есть новый настоятель михайлинцев,-- в конце
концов произнес король.-- Каково почувствовать себя просто священником,
правда, это всего на несколько часов?
Король улыбался открыто и дружелюбно, глядел с неподдельным
любопытством. Камбер почувствовал себя увереннее.
-- Откровенно говоря, я будто раздет, Ваше Величество. И еще мне
немного грустно,-- признался он, прилег на седельную луку и вздохнул, как
только что Синил.-- Мне будет не хватать моих михайлинцев. Ордену отданы
лучшие годы моей жизни.
-- Возможно, и так, но впереди вас ждет еще немало замечательных лет,
как мне кажется.
-- Такова воля Божья,-- неохотно согласился Камбер.
-- А ваш преемник... он надежен,-- выговорил Синил после некоторого
колебания.-- С тех пор как мы вернулись из Йомейра, я много говорил с ним и
должен признаться, был поражен. Хотя меня удивило, что вы выбрали человека.
Камбер оценивающе посмотрел на Синила, искоса, как это часто делал
Каллен.
-- Вы разочарованы, Ваше Величество?
-- Разочарован? Нет, конечно, нет. Но я думал... я думал, что вы
непременно изберете дерини,-- выпалил он, выдав свое возбуждение.-- Вы ведь
не шутили, говоря, что хотите помочь мне?
-- Я бы никогда не позволил себе шутить на эту тему, Государь. В наши
неспокойные времена Креван Эллин-- лучший кандидат на этот пост, будь он
человек или дерини. Он станет объединяющим звеном. Это особенно пригодится,
когда в будущем враги захотят испытать вас.
-- Вы начинаете говорить, как Камбер,-- фыркнул Синил.-- Возможно, той
ночью он являлся к вам.
Камбер чихнул и принялся прочищать горло.
О чем это Синил? Не мог же он знать, что Камбер был теперь Калленом, по
крайней мере не смог бы этого скрывать так умело.
Но о какой ночи идет речь? О той, когда принималась память? Ему
казалось, что все прошло отлично, не было ничего, способного внушить
подозрение, иначе Йорам, Рис и Эвайн предупредили бы его.
С другой стороны, он не помнил всего случившегося. Мерещилось, будто
Синил и еще кто-то входили в комнату, но вскоре после этого он потерял
сознание. Могло ли в это время случиться нечто, обеспокоившее короля? А его
дети? Возможно, они не догадались, что он ничего не знает об этом
происшествии.
Камбер повернулся к Синилу, изобразив простодушное недоумение: так
проще всего усыпить подозрительность, а голосу надо сообщить искреннее
