присел.
Чай пили молча. Из таких же глиняных кружек. Грязный фарфор грудился
в центре столика.
Каждый смотрел в свою кружку, не поднимая глаз. Может и генерал, и
Айвен только сейчас понимали свою вину?! Я-то все время ее чувствовал, но
после этого разговора казалось мне, что их вина больше моей.
Чай не был очень горячим, но мы так долго пили его, и такими
маленькими глоточками, словно боялись обжечь горло.
Прошло, наверно, полчаса перед тем, как мы встали из-за стола.
- В одиннадцать тебе надо быть в гараже, - твердо, по-командирски
сказал мне Казмо. - Примешь джип, посмотришь: все ли в порядке с мотором.
Знаешь, где гараж?
Я отрицательно мотнул головой.
- Как теперь эта улица называется? - генерал обернулся к Айвену.
- Вацлава Вишневского, - ответил новый инспектор по правилам
поведения.
- Улица Вацлава?! - переспросил я.
- Да, - подтвердил Айвен. - Ночью, когда заседал штаб победителей,
они хотели переименовать все улицы города только в память о своих
погибших... Мы с генералом заявили, что Вацлав погиб, пытаясь остановить
революцию, и одну улицу отвоевали.
- Правда, паршивая улица... - недовольно буркнул генерал. -
Короткая...
- Да, - вздохнул Айвен. - Там только три дома и гараж. Но зато ее
очень легко найти - как раз напротив кафе, где мы завтракаем...
- Разрешите идти?! - спросил я у генерала, понимая, что отныне я -
его подчиненный.
- Иди! - сказал генерал.
Я развернулся и пошел к двери.
- Стой! - скомандовал за моей спиной Казмо.
Я остановился.
- Если увидишь в городе военных - не пугайся! Они подчиняются
инспектору, - говорил мне в спину генерал. - Теперь в городе будет
постоянно находится патрульная рота... Сейчас это американцы. Хорошие
ребята. Теперь можешь идти.
Я спустился по деревянной лестнице. Вышел из дома. Перешел через
мостик.
И, не оглядываясь, шел дальше, в город, который еще вчера утром я так
любил.
Тропинка вливалась в "неаккуратную" аллею. Аллея впадала в
низкорослую улицу. А улица стремилась к морю.
Было еще довольно рано. Что-то около восьми утра.
Я без труда нашел улицу Вацлава, прошел ее за полторы минуты.
Вернулся и заглянул в кафе.
Морально я уже был полностью готов к овсянке и жидкому чаю, но, к
моему удивлению, мне подали "дореволюционный" завтрак.
Рыбные палочки с французской горчицей, апельсиновый сок, тост с
красным чеддером и хороший крепкий кофе.
За соседним столиком кушали два парня, одетые в спортивные костюмы.
Их лица были мне не знакомы. Оба ели жадно, не пользуясь ножом. Они
разламывали рыбные палочки вилками и, окунув в горчицу, отправляли их в
рот. И глотали, даже как следует не прожевав.
Это был их первый завтрак в городе мира.
Я это очень легко определил: по апельсиновому соку. Они выпили его за
минуту и теперь давились рыбными палочками, стесняясь, или не зная, что
они имеют право попросить еще сока. А официантка, пребывавшая в лирической
задумчивости, не замечала, что их стаканы пусты.
У одного из парней на правой руке было только два пальца:
указательный и большой.
Поев, я вышел на улицу.
Город уже нагревался лучами утреннего солнца.
Город был чист и опрятен, и свеж, как только что испеченный торт.
Даже деревья казались тщательно причесанными и подстриженными.
Город оставался таким же, каким он был позавчера, и, наверно, десять
и двадцать лет назад.
Это моя жизнь снова изменилась. Снова полетел я под откос, неполные
двадцать дней побыв свободным человеком. Утешало меня лишь то, что мои
новые обязанности исключали участие в боевых действиях.
Но все равно, был я кажется еще не готов, если не сказать - совсем не
готов, к исполнению новых обязанностей. И мое безропотное "да", сказанное
генералу, являлось всего лишь обратным отражением моего внутреннего "нет".
Я просто пребывал в том странном состоянии, когда смерть, по-дружески
пожав мне руку, вдруг исчезла, отложив наше с ней свидание на более
позднее время. Она словно испугалась кого-то, и теперь я чувствовал себя в
долгу перед этим инкогнито. Я хотел благодарить, но не знал кого. И хотя
здравый смысл подсказывал, что над всеми нами висит дамоклов меч случая, и
что жив я остался совершенно случайно, мне в это не очень-то верилось. С
одной стороны я сам сделал все, чтобы выжить: бросил винтовку, крадучись
пробирался городскими тропинками, прятался в погребе. Но это было вчера. А
сколько сотен дней я отстреливался, наступал и отступал, не зная, за что и
с кем воюют люди, поставившие меня в строй. И каждый раз пули не трогали
меня. Они проносились мимо и падали на землю наступавшие со мной, а я
оставался.
Раздался неожиданно гулкий хор шагов - знакомый звук, отбиваемый
сотней пар походных ботинок о булыжники мостовой.
Я занервничал. Не хотелось встречаться с теми, против кого мы вчера
воевали. Я быстро свернул на соседнюю улочку, бегущую к набережной, и
направился в сторону своего любимого кафе.
Первое, что меня поразило, это новая яркая вывеска над входом: "У
ИРИНЫ". Опешив, я замер на месте.
Неужели, не смотря ни на что, она стала хозяйкой этого кафе?! А ведь
и Вацлав пару дней назад говорил мне: "встретимся у Ирины"?! Странно,
революция подавлена, а ее цели достигнуты? Айвен заварил всю эту кашу,
чтобы остаться в городе навсегда, и остался. И я остался, правда, в другом
качестве. Ирина мечтала стать хозяйкой кафе, и, похоже, стала?! Я ничего
не понимал. Кажется, была разыграна какая-то удивительно сложная шахматная
комбинация, в результате которой, после принесения в жертву нескольких
десятков пешек, победителями были объявлены обе стороны. Какую-то роль в
этой игре, по-видимому, сыграл и я, но, будучи пешкой, я не знал заранее
своих ходов, а когда ходил, то думал, что хожу самостоятельно и только
туда, куда считаю нужным.
Я осмотрел кафе. Стеклянная стенка, всегда удивлявшая меня своей
прозрачностью, отсутствовала. Но внутри все было по-старому. И даже
столики стояли там же, где и раньше.
Я зашел через отсутствовавшую стенку и сел на свое обычное место
лицом к улице.
В этом кафе всегда была какая-то особенная, расслабляющая атмосфера.
Так уютно я больше нигде себя не чувствовал. Для меня это место значило то
же, что для верующего человека - храм. Здесь я всегда был открыт для
исповеди и готов был слушать исповеди других. Здесь обитала моя
"балерина", легкая, порхающая между столиков, не скупясь на улыбки.
Но в это утро в кафе было пусто и тихо.
Я сидел, локтями упершись в поверхность стола и опустив лицо на
ладони. Я вспоминал прошлые дни.
Скрипнули двери - кто-то зашел в кафе. Шаги затихли в другом углу,
там, где прежде очень любил сидеть предыдущий инспектор по правилам
поведения.
Не поднимая головы, я покосил глазом и увидел двух солдат. Они уже
сидели за столом, о чем-то негромко разговаривая.
Внутри кафе вдруг что-то звякнуло и по едва слышным щелчкам высоких
каблуков я узнал ее прежде, чем она появилась. Сначала она подошла к
солдатам. Потом ко мне.
- Кофе покрепче, - попросил я.
"Балерина" удивленно смотрела мне в лицо. Ее ротик был открыт, словно
она хотела спросить о чем-то.
- Ты здесь?! - наконец шепотом выдохнула она.
Я молча кивнул.
- Только что привезли свежие пирожные... Будешь? Очень хороший
"наполеон".
Я молча кивнул.
- Сейчас... - прошептала она и ушла.
Минуты через две она присела рядом.
- Поздравляю! - произнес я, поднося ко рту чашечку кофе.
- Ты уже знаешь?! - Ирина опять была удивлена. - Откуда?
- "У Ирины", - сказал я, показывая рукой в сторону дверей. - Так что,
не трудно быть хозяйкой?
Она махнула рукой.
- Никакая я не хозяйка. Это только новая вывеска! Я думала, ты о
другом...
- О чем? - спросил я.
- Он был здесь... - сказала Ирина. - Оставил письмо.
- Он?! - переспросил я недоуменно. - Кристоф?!
- Да.
- Когда?
- Вчера.
- Он был среди... - я не договорил, заметив, что Ирина опустила
взгляд.
Было и так ясно, что сюда он мог попасть только в военной форме. По
крайней мере вчера.
- Что он пишет?
- Обещал скоро приехать. Его рота будет патрулировать город через три
месяца...
На улице напротив кафе затормозил грузовик. Я уловил запах выхлопных
газов. На мостовую спрыгнули трое рабочих в синих комбинезонах и стали
снимать с кузова широкую панель, упакованную в картон и перетянутую
несколько раз жестяными полосами. Я узнал одного из рабочих - это он мне
утром объяснял, как дойти до гостиницы.
- Что ты будешь делать? - спросила Ирина.
- Ездить на джипе, - ответил я машинально, наблюдая, как рабочие
распаковывали свой груз.
- Я не об этом... - грустно произнесла она.
- А о другом я ничего не знаю... - монотонно проговорил я. - Буду
жить, наверное...
Когда рабочие сняли весь картон, я увидел, что привезли они новую
стеклянную стенку. Они приставили ее к проему. Двое держали стенку
снаружи, третий, мой знакомый, зашел внутрь. Пользуясь ручками-присосками,
они установили ее в резиновые пазы, повозились еще минуты три, подравнивая
и укрепляя ее. Работяга, который трудился внутри кафе, вышел на улицу и,
бросив удовлетворенный взгляд на только что поставленную стенку, заметил
меня. Помахал мне рукой, широко улыбаясь. Что-то сказал.
Я замотал головой, показывая указательным пальцем на свое ухо. Стенка
была слишком толстой, она не пропускала звуки.
Он закивал и, еще раз махнув рукой на прощанье, залез в кузов
грузовика.
Машина уехала.
Я повернулся к Ирине, но ее уже не было рядом.
В дальнем углу все еще болтали солдаты.
Я подождал несколько минут, но Ирина больше не появлялась. Вместо
нее, конечно, могла бы прийти "балерина", спросить: "не желаю ли я
чего-нибудь?" и через минуту принести кофе и взбитых сливок. Но я уже
ничего не желал. Надо было уходить, и я встал из-за стола, громко
отодвинув стул.
Вернувшись на улицу Вацлава, я зашел в ворота гаража и посреди
небольшого тесноватого двора увидел Айвена. Он энергично беседовал с
мужчиной лет сорока, одетым в черный комбинезон.
Я подошел и стал чуть сбоку, не прерывая их разговора, а просто
ожидая, когда на меня обратят внимание.
Разговор касался запасных частей для двух грузовиков и Айвен твердо
обещал мужчине, который оказался главным механиком гаража, что требуемые
запчасти на следующий день прибудут в город.
Чего я не мог понять, так это одного: какое отношение инспектор по
правилам поведения может иметь к снабжению гаража запчастями.
- Ты вовремя! - бодро сообщил мне Айвен, глядя на свои часы. -
Познакомься, это Георгий, он здесь главный.
Меня Айвен представил этому мужчине в более простых выражениях:
- А это наш новый курьер! - сказал он и дружески похлопал меня по
плечу.
Через минут пять я уже держал в руке ключи зажигания от джипа и
слушал наставления главного механика.
- Скорость по городу - сорок миль в час, - инструктировал меня
Георгий. - За городом - сколько хочешь. По своим делам можешь ездить, если
нет других поручений. Дальше семидесяти миль от города не выезжать - там
военные посты и могут быть неприятности. Никаких документов с собой не
иметь. За пределами города попутчиков не брать и, тем более, в город
никого не подвозить. Заправляться будешь у военных на восточной трассе.
Там же будешь забирать почту для города. Остальное по ходу дела. А пока
