вердить мой ассистент - фрау Кох...
Батюшки!!! Я чуть не свалился с дивана... Таня уже ассистент профес-
сора?!. Вот это да!..
Я ткнулся носом в ее локоть и мысленно спросил: "Они, наконец, приз-
нали твой диплом?!" Она мне тут же так же ответила: "Молитвами фон Дей-
на. Но если бы ты знал, сколько крови это стоило!..".
- Почти ежедневно я оперирую, стоя у операционного стола по нескольку
часов без секундного перерыва. Нейрохирургия... - продолжал профессор и
повернулся к Эриху: - Вам, коллега, это должно быть хорошо известно.
Эрих покраснел и польщенно мелко-мелко закивал головой - дескать, как
же, как же!..
- Я почти не бываю дома, - добавил профессор и вдруг неожиданно расс-
меялся: - Может быть, поэтому десять лет назад моя жена затосковала,
забрала нашего сына и уехала с ним в Калифорнию к человеку, у которого
оказалось гораздо больше свободного времени. А теперь, представьте себе,
я приобретаю живое существо, рассчитывая на его дружбу, и не могу с ним
общаться! Что происходит с этим мудрым и прекрасном Котом? Он впадает в
черную меланхолию и укатывает куда-нибудь в Австралию, предположим... И
я его очень хорошо понимаю. На его месте я бы сделал то же самое. Могу я
попросить еще чашечку кофе?
Честно говоря, вот так, за общим столом с Людьми, на равных, я сидел
впервые в жизни. Да еще за границей!
Обычно, если у нас в Петербурге собиралась какая-то компаха Шуриных
приятелей с девушками и без, я - или уходил из дому, чтобы никому не
пришло в голову погладить меня и потискать в угоду Хозяину дома, или ва-
лялся на недосягаемой для гостей высоте. Под самым потолком. На предпос-
ледней полке книжного стеллажа между разрозненными томами Еврейской эн-
циклопедии, в которую Шура никогда не заглядывал, и тридцатитомным соб-
ранием сочинений Максима Горького. Стихи его Шура не переваривал, а про-
зу, прочтя однажды в юношестве, больше не брал в руки.
Там Шура выделил мне место для наблюдательного пункта и отдыха, и с
приходом гостей я или дремал там, или, наоборот, с интересом наблюдал за
происходящим, о чем мы потом, с моим Плоткиным, после ухода гостей с
удовольствием сплетничали.
Когда я говорю, что впервые сейчас сижу с Людьми за одним столом, я,
конечно же, совершенно не учитываю рядовую, повседневную совместную
жрачку с Шурой, когда мы вдвоем лопаем и треплемся о том о сем. И то, в
Петербурге для таких трапез у меня было свое место - у плиты, а у Шуры
свое - за кухонным столом.
С Водилой было еще проще. Кабина грузовика есть кабина грузовика, и
от этого никуда не денешься. Тут, хочешь-не хочешь, а все будет на рав-
ных!..
Или, к примеру, та самая ночная пьянка с Эрихом у него на перине,
когда - "Гуляй, Степа!..", и фарш из одной тарелки...
Короче говоря, богатый, распектабельный и известный профессор, тепло,
мило и элегантно объяснил, почему не собирается меня покупать. Роскошная
фальшивка с именами короля Карла Двенадцатого и царя Петра Первого, яко-
бы являющихся крестными отцами всего "моего" рода, тоже не произвела
должного впечатления.
И от этого мои замечательные торговцы - Руджеро и Эрих - заметно при-
уныли. Я даже просек мелковатую мыслишку, промелькнувшую в голове им-
пульсивного Руджеро - не торопится ли он с женитьбой на Хельге? Ну, не
свинья ли?!
Но в то же время я неотрывно и внимательно следил за профессором фон
Дейном и ЧУВСТВОВАЛ, что это еще далеко не конец разговора!..
Почти три месяца тому назад профессор Фолькмар фон Дейн проиграл ка-
ким-то смутным силам России ЗДОРОВЬЕ, а может быть, и ЖИЗНЬ СВОЕГО ПАЦИ-
ЕНТА - моего Водилы.
Кто-то там, в Петербурге или Москве, по неясным, но дурно пахнущим
причинам не дал профессору фон Дейну прооперировать Водилу и постараться
целиком вернуть его к СОЗНАТЕЛЬНОЙ жизни. Кто-то посчитал это для себя
опасным...
Профессор же, как и любой хороший и удачливый целитель, окруженный
аурой внимательного почтения и венками легенд, причисляющих его чуть ли
не к лику святых - был натурой безусловно артистичной. Причем, несомнен-
но талантливо артистичной! И второй раз уйти со сцены под звук собствен-
ных шагов он не имел права...
Ни Хельга, ни Руджеро с Эрихом, ни даже я, вокруг которого вертелась
вся эта свистопляска, для него сейчас не имели ни малейшего значения.
В "зрительном зале" Фолькмара фон Дейна сидел один-единственный зри-
тель - Таня Кох. И для нее он был готов сделать все, что угодно!
Это я ощутил своим КОТОВО-НЕОБЪЯСНИМЫМ ПРЕДВИДЕНИЕМ, и ждал следующе-
го хода профессора. И дождался...
После того, как Хельга налила в чашку фон Дейна еще кофе, тот отки-
нулся в кресле и, задумчиво помешивая ложечкой сахар в чашке, негромко
соврал:
- Вот что пришло мне сейчас в голову...
То, что э т о (?) пришло ему в голову гораздо раньше - я хвост кладу
на плаху!
- Неподалеку от моего дома, на самой окраине Грюнвальда, - продолжил
профессор, и я увидел, как вытянулись рожи у Эриха и Руджеро, а Хельга
иронически подняла брови. Грюнвальд - самый, что ни есть, миллионерский
район Мюнхена! - живет один мой старинный приятель и, в некотором роде,
пациент... Несмотря на ощутимую разницу в возрасте - он старше меня лет
на двадцать, нам никогда не бывает скучно друг с другом. В те редкие ча-
сы, когда я бываю свободен. Он-то свободен круглосуточно. Он человек
одинокий, с очень серьезными средствами и может содержать целый штат
прислуги - и шофера, и садовника, и кухарку, и еще кого-то... Друзей у
него, практически кроме меня, нету. Он человек резкий, эксцентричный,
высоко и разносторонне образованный, и общение с ним, прямо скажем, нес-
колько затруднительно для посторонних. Так как у него уже многолетние и,
с моей точки зрения, почти непоправимые возрастные проблемы со здоровьем
- без угрозы жизни, но достаточно неприятные, - то у меня с ним отноше-
ния налажены. Хотя его проблемы не совсем в моей компетенции... Так вот,
он с наслаждением мотается по всему свету, а совсем недавно говорил мне,
что безумно хочет посетить Россию в период стыка времен распада и воз-
рождения! Я знаю, что он не переваривает собак. А вот как он относится к
Котам - я не имею понятия. Может быть, попробуем ему позвонить?..
Наш диван - Таня, Хельга и я, в отличие от двухместного диванчика с
Эрихом и Руджеро, прекрасно понял, что это был монолог только для одного
зрителя - для фрау Тани Кох.
Таня это поняла понятно почему - помимо того, что она была Главным и
Единственным зрителем, она была еще и Героиней этого небольшого спектак-
ля...
Я - потому, что это - Я! Я про Людей иногда столько понимаю, что по-
ловину этого ПОНИМАНИЯ хотелось бы зачеркнуть...
А Хельга все поняла про профессора и Таню своим Женско-Кошачьим
чутьем, которое намного выше любых Мужских деловых достоинств, и отчасти
сродни ПОНИМАНИЮ и ПРЕДВИДЕНИЮ среднего неглупого Кота...
Эрих и Руджеро выслушали весь этот монолог профессора с трепетным
волнением, восприняли все за звонкую монету, в масштабе один к одному, и
были совершенно очарованы готовностью профессора "помочь немец-
ко-итальянской фирме Шредер и Манфреди в ее коммерческих проблемах".
- Я могу воспользоваться вашим телефоном? - спросил профессор.
Эрих и Руджеро в четыре руки молниеносно подали профессору телефон и
снова замерли на своем двухместном диванчике.
- Этот телефон рассчитан на "громкую связь"? - спросил фон Дейн,
разглядывая аппарат.
- Да, герр профессор! Нужно нажать вот здесь... - и Эрих показал на
корпусе аппарата нужную кнопку.
- Я не хочу делать секрета из разговора с моим приятелем. Еще меньше
мне хотелось бы потом вспоминать, что он мне ответил и пересказывать это
вам своими словами, - продолжая спектакль, сказал профессор. - Поэтому я
сейчас нажму кнопочку и вы будете все сами слышать. Все, что ответит мой
старый друг на наше предложение...
Мы все замерли. В том числе и я. Согласитесь, что оставаться в позе
стороннего, иронического и бесстрастного наблюдателя в то время, когда
решается твоя судьба, - сложно до чертиков!
Профессор набрал номер телефона и нажал ту специальную кнопочку. Се-
кунда, другая, третья, и наша гостиная огласилась длинными гудками, ко-
торые обычно слышит лишь тот, кто прижимает трубку к уху. Вот что такое,
оказывается, "громкая связь"!..
Затем последовал щелчок, и негромкий хрипловатый голос на весь наш
дом произнес:
- Фон Тифенбах!
Профессор оглядел всех нас победным глазом, будто его соединили с са-
мим Господом Богом, а я вдруг заметил, что не только у Эриха и Руджеро,
но и у мудрой и насмешливой Хельги округлились глаза и вытянулись физио-
номии.
Я быстро взглянул на Таню, но она почти незаметно сделала мне успоко-
ительный жест рукой, давая понять, что фон Тифенбах - это очень и очень
неплохо!..
- Здравствуйте, Фридрих, - сказал профессор. - Это фон Дейн.
- Фолькмар! Рад, что вы мне позвонили! - рассмеялся хрипловатый голос
в нашей гостиной. - Приезжайте ко мне.
- Что случилось?! - не на шутку испугался профессор. - Вам плохо?
- Нет, пока мне как раз хорошо. Но чтобы было еще лучше - я выписал
через фирму Терезы Орловских двух молоденьких филиппинок, которые, гово-
рят, делают чудеса!..
- Фридрих, простите меня, но я оперирующий хирург и не верю ни в ка-
кие филиппинские чудеса, - очень серьезно сказал фон Дейн. - Вся их ма-
нуальная, проще сказать ручная хирургия - по-моему, чистой воды надува-
тельство и шарлатанство. Ради Бога, не доверяйтесь этим филиппинкам! И
вообще, что это за лечебная фирма?! Как вы сказали - Тереза? А дальше?
- Вы святой человек, Фолькмар. Тереза Орловских - глава самой крупной
в Европе фирмы по производству порнографичесих фильмов, эротических жур-
налов и аксессории! И эти филиппинки - не хирурги, а, судя по цене, ка-
кие-то фантастические проститутки, которые из любого старого, дряблого
члена, способного лишь на слабенькое мочеиспускание, делают Вандомскую
колонну!
Таня рассмеялась, Хельга растерянно посмотрела по сторонам, Руджеро
оживился, а Эрих помрачнел.
Мне все было бы до лампочки, если бы мы с Шурой Плоткиным, как раз
перед его отъездом в Москву, не смотрели по телевизору целый докумен-
тальный фильм об этих филиппинских врачах. И мы с Шурой пришли к тому же
мнению, что и профессор фон Дейн. Так что я был в курсе дела. Что такое
"член" и "мочеиспускание" я тоже знал. А вот, что такое "Вандомская ко-
лонна" - понятия не имел. И вообще, нам с профессором показалось, что
разговор с этим фон... Как его?!. ...принял нежелательное направление.
Я-то промолчал, а фон Дейн, испуганно глянув на Таню и Хельгу, поспе-
шил изменить русло беседы:
- Секунду, Фридрих... Мы это еще с вами обязательно обсудим! Дело в
том, что я сейчас не один, и не из дома. И звоню по совершенно иному, не
менее забавному, поводу. Как вы относитесь к Котам?
- Отвратительно! - заорал этот Фридрих на весь наш бедный дом, так
ждущий замены отопительной системы в подвале и черепицы на крыше. - Вто-
рые сутки все кому не лень пытаются мне сообщить про какого-то русского
невиданного Кота! Кухарка видела его в одной из программ нашего кретинс-
кого телевидения, мой шофер читал объявление о его продаже в этом желтом
листке - "Абендцайтунг", а какой-то идиот наплевал на приклеенное к поч-
товому ящику запрещение опускать туда какую-нибудь рекламу, и запихнул
мне все-таки листовку с изображением этого омерзительного чудовища!..
Я знал, что, прямо скажем, не блещу красотой. Если я внешне и отлича-
юсь от остальных Котов, то только шрамом через всю морду, рваным ухом,
ростом и весом. Я имею в виду чисто внешние данные. На фотографиях, сде-
ланных старым жуликом, я выгляжу не Бог весть как. Типографии только
ухудшили фото. На этот счет у меня не было никаких заблуждений. Внешняя
