- Ну, что ж, - сказал я ему. - Если у тебя есть немножко валерьян-
ки...
Не скажу, что этой ночью мы с Эрихом так уж сильно надрались, но ут-
ром, когда Хельга растолкала и вытащила нас обоих из-под одного одеяла,
наши головы - и у меня, и у Эриха, - были очень даже бо-бо!
Как обычно в таких случаях философски заметит Шура Плоткин: "Чем луч-
ше с вечера, тем хуже утром..."
А с вечера было, действительно, симпатично. Эрих принес для себя на-
чатую бутылку дешевого виски, лед и минеральную воду. Для меня пузырек
валерьянки, а на закуску целое блюдце сырого мясного фарша - уже размо-
роженного и приготовленного Хельгой на завтра для обеденных котлет. Кон-
чилось тем, что, выкушав полбутылки виски под одну минеральную воду,
Эрих посреди ночи дико захотел жрать! Что меня лишний раз убедило, что
алкоголизм ему не грозит.
Тогда я решил научить Эриха делать настоящий "татарский бифштекс", о
котором он даже понятия не имел! Хотя, чего тут удивительного? Я, напри-
мер, всю жизнь прожил в Ленинграде и Санкт-Петербурге, и тоже ни разу не
был в "Эрмитаже".
Короче, в половине четвертого утра я послал Эриха на кухню за солью,
соевым соусом, одним сырым куриным яйцом, половинкой соленого огурчика и
четвертушкой луковки. Сардинки, которая была бы очень даже хороша в "та-
тарском бифштексе", как говорил Водила, в доме не оказалось, но зато
Эрих притащил в постель весь остальной фарш, предназначенный для завт-
рашних котлет.
К пяти часам утра мы этот фарш и прикончили. Эрих - с приправами, а я
- без. Эрих - с остатками виски, но уже без минеральной воды, а я доку-
шал валерьянку из пузырька. И чего, спрашивается, завелись?
Я понимаю, иногда, после длительного нервного или физического напряга
- расслабуха просто необходима! Что Котам, что - Людям. Тут никакой раз-
ницы.
Но неплохо бы начинать расслабляться, когда дело, на которое ушли все
силы, - уже завершено. Удачно или неудачно - не имеет значения. Важна
строгая поэтапность: Напряженка, Дело, Ралаксуха! Вот тут - "гуляй, Ва-
ся!.." Кто тебе чего скажет?
Мы же с Эрихом наподдавались малость преждевременно. В пике нашего
обоюдного напряжения. Практически, даже не приступив к основному делу -
поиску клиента для "SIBIERISCHEWILDKATZE", - потомка древнейшего рода,
полученного от скрещения "Сторожевой Кошки шведского короля Карла Две-
надцатого и Боевого Кота Государя Всея Руси Петра Великого", как было
написано псевдославянским шрифтом на "старинной" бумаге, кстати,
собственноручно изготовленной старым русским жуликом в баварском костюм-
чике.
Честно говоря, я даже не представлял себе, на кого рассчитана вся эта
"липа". Неужели никто не обратит внимания, что в документе почти трех-
сотлетней давности вклеены совершенно современные цветные фотографии,
сделанные, как мне ночью объяснил Эрих, фотоаппаратом "Поляроид"?
А может быть я чего-то не понял? Или чего-то не знал!? Вполне вероят-
но, что раз царь Петр был "Великим", он запросто мог быть и первооткры-
вателем русской цветной фотографии.
Однако наша ночная поддача с Эрихом имела и свои положительные сторо-
ны. Не говоря уже об очевидном - возвращении Эриху полной уверенности в
психической полноценности, - мы с ним успели этой ночью договориться и
еще кое о чем.
Ну, во-первых, я взял с него слово держать язык за зубами! Ни Хельга,
ни Руджеро Манфреди о нашем с Эрихом Контакте знать не должны. Если же
между ними возникнут какие-то споры в отношении решения моей судьбы - я
всегда буду рядом и мысленно смогу помочь Эриху, и сделать так, как это
нужно ему и мне.
А мне, как известно, было необходимо лишь одно - как можно быстрее
попасть в Петербург. Для этого был нужен состоятельный, независимый и
решительный Клиент, со склонностью к перемене мест, любовью к разным
женщинам, грехам и непредсказуемым поступкам.
Эрих заявил, что в ОДНОМ НЕМЦЕ такого созвездия черт характера нам
никогда не найти! Пара таких черточек сидит буквально в каждом, но девя-
носто девять процентов сами успешно подавляют в себе эти черты, а если и
проявляют их изредка, то лишь по пьянке или во время отпуска вне родной
Германии. Тут нужен очень, очень, очень богатый... Эрих долго не мог
найти подходящего слова, а такого определения, как "распиздяй", которым
зачастую пользуется Шура Плоткин, в немецком языке отродясь не было.
Поэтому Эрих сказал: "... Очень, очень богатый несерьезный, свободный
человек". Желательно с родовыми аристократическими корнями. Тогда ему
сам черт не брат! Ибо в Германии это жутко ценится.
Но у него, у Эриха-Готфрида Шредера, на таких людей "выхода" нет. У
него, конечно, есть парочка интеллигентных знакомых, которые время от
времени совершают разные необдуманные поступки, но это совсем не то, что
мне нужно.
Люди, о которых говорил я, - это совершенно другой слой общества! Это
- небожители, и рядовой немец никогда с ними не соприкасается.
- А вероятность случая равна... ноль, ноль, ноль... черт знает ка-
кой... доли процента... - заплетающимся языком с трудом выговорил Эрих.
- Тут ты, Мартин, должен сам понять...
С нашей разгульной ночи в доме Шредеров стали происходить кое-какие
изменения. Внешне не очень заметные, но достаточно ощутимые внутренне.
Наиболее ярким внешним нарушением привычного домашнего уклада было
мое переселение из подвальной клетки в гостиную и комнату Эриха.
Сам Эрих, обретя во мне союзника и партнера, неожиданно почувствовал
себя Хозяином дома и Главой предприятия. Он недвусмысленно дал это по-
нять Хельге и Руджеро Манфреди, тем самым естественным образом проложив
между собой и ими некий барьер, четко разделяющий их положения.
Растерянные и потрясенные таким крутым поворотом, Хельга и Руджеро
нашли единственно верный выход из создавшейся ситуации - они еще теснее
сплотили свои ряды и сблизились настолько, что их женитьба, откладывав-
шаяся уже несколько лет по целому ряду социально-экономических причин,
стала вполне осязаемым ближайшим будущим.
Трахаться они стали не только днем, насмотревшись на мою "предпродаж-
ную подготовку" их Кошек, но и ночью, когда я уже к этому не имел ника-
кого отношения. Что лишний раз говорило об их возросшей близости и не-
отвратимости ремонта не только отопительной системы, но и всего ветхого
дома. Ибо слышимость была - фантастической!
Кстати, именно эта слышимость, помноженная на вновь обретенную уве-
ренность в себе, плюс моя всесторонняя поддержка и возможность поде-
литься со мной всем тем, что должно было бы быть сокрыто от глаз и ушей
Людских, подвигнули Эриха-Готфрида Шредера - доброго и скромного жули-
ка-Кошколова с незаконченным высшим ветеринарным образованием, - на це-
лый ряд житейских открытий.
Во-первых, Эрих понял, что трахаться минимум пять раз в неделю гораз-
до лучше, чем максимум один раз в две недели.
Во-вторых, я привел ему на память любимую цитату Шуры Плоткина из
Публилия Сира, одного жутко древнеримского поэта - "Где нет разнообразия
- нет и удовольствия".
Эриху это так понравилось, что кроме своей постоянной дамы сердца,
дочки владельца магазина поддержанных автомобилей "Хонда", он тут ж за-
вел себе кельнершу из "Виндервальда" - это такая куриная закусочная, и
кассиршу из Оттобрунновского плавательного бассейна "Халленбад".
К открытиям чисто экономического характера вконец расковавшийся Эрих
пришел уже своим умом. Путем простейших логических сопоставлений и при
некоторой помощи теории какого-то очень пожилого немца, в которой все
время повторялась заворожившее Эриха словосочетание - "товар-деньги-то-
вар".
Поэтому все ворованные Кошки, лишенные возможности бороться за призо-
вые места и титулы на Кошачьих выставках в силу того, что там, на выс-
тавках, запросто могут столкнуться нос к носу со своими бывшими вла-
дельцами, должны быть немедленно распроданы по сниженным для скорости
ценам!
Согласно теории того старого чудака - "товар-деньги-товар", средства,
вырученные от продажи этих Кошек, нужно немедленно бросить на нашего
уважаемого "Вальдвильдкатце" (это, значит, на меня!), которого он решил
назвать старинным русским именем - МАРТЫН. Не "Мбртин", а именно "Мар-
тын".
Нужно срочно дать объявления в газетах, напечатать рекламные листовки
и через специальное бюро распространить их по всему городу. Непременно
поместить сообщение о Мартыне в еженедельнике "Курц унд Фундиг", при по-
мощи которого можно не только продать Кота, но и даже приобрести подер-
жанного Слона в приличном состоянии!
И, конечно же, всенепременнейше засадить мощнейшую рекламу по Мюн-
хенскому телевизионному каналу "Байерн-Бильд"! С фотографией "дикого"
Мартына, с его легендарной родословной, за изготовление которой старый
русский мошенник уже получил двести марок.
И тогда он, Эрих-Готфрид Шредер, гарантирует своим уважаемым ком-
паньонам - сестре Хельге Шредер и почти родственнику, ближайшему другу,
Руджеро Манфреди такие дивиденды, которые смогут покрыть не только ре-
монт отопительной системы дома, но и позволят усилить межкомнатные пере-
городки. Ибо еженощные завывания Хельги и рычания Руджеро теперь очень
мешают ему, Эриху Шредеру, размышлять об укреплении и дальнейшем процве-
тании их общего предприятия.
Не скрою, к одному из предложений Эриха я довольно серьезно приложил
собственную лапу. Это я подсказал Эриху смену Кошачьего парка, как одну
из статей быстрого дохода - продать срочно этих и натырить других.
Однако теперь я могу признаться, что, предлагая Эриху эту комбинацию,
я преследовал еще и личные, как сказал бы Шура Плоткин, - шкурнические
цели. За последние три недели мне так надоело трахать одних и тех же Ко-
шек, что когда Эрих нашел моему предложению и экономическое обоснование,
я был ему чрезвычайно признателен.
Поразительная страна! Есть деньги - никаких заморочек. Платите и об-
рящете.
Через два дня моя морда красовалась чуть ли не на всех углах Мюнхена,
а листовки с моими "дикими позитурами" и номерами телефона и факса герра
Э. Шредера торчали из всех домашних почтовых ящиков трех самых богатых
районов города - Богенхаузена, Харлахинга и, конечно же, Грюнвальда! Ау,
Дженни, где ты там?
Текстик, сопровождавший плакатики и листовки был, по выражению Шуры
Плоткина, - "я тебе дам!" Автором текста был Руджеро Манфреди. Редакти-
ровала текст Хельга.
- Это текст для идиотов? - возмущалась Хельга.
- Правильно, - соглашался с ней Руджеро. - Любая реклама рассчитана
на идиотов.
- Но мы же хотим, чтобы Мартина (Хельга не выговаривала нашу букву
"Ы") купил бы богатый человек!
- А ты считаешь, что в вашей стране нет богатых идиотов?! По-моему, у
вас их гораздо больше, чем бедных!
- Ну, да! Конечно! - взвивалась Хельга. - У вас же в Италии каждый
крикливый итальянец, от мойщика окон до вашего проворовавшегося прези-
дента, по меньшей мере Спиноза!
Ни я, ни Руджеро Манфреди и понятия не имели, кто такой Спиноза, но
мне было наплевать, а Руджеро обиделся за всю нацию:
- Ты не имеешь права оскорблять народ, давший миру автомобиль "Ферра-
ри" и папу римского!
- Это все, что ты знаешь про свою Италию?! - презрительно хохотала
Хельга. - Так вот папу римского вам экспортировали поляки, а в разработ-
ке "Феррари" принимали участие, в основном, наши немецкие евреи, бежав-
шие от нацизма! Слышишь ты, неуч?!
- Эрих! Я убью ее! - орал благим матом Руджеро Манфреди и осторожно
бился головой об стенку. На стук выходил Эрих и спокойно говорил Хельге
и Руджеро:
- Мне абсолютно все равно, что вы сделаете друг с другом, но текст
должен быть у меня на столе через тридцать минут. Я уезжаю в редакции
газет и на телевидение.
В такие минуты я смотрел на Эриха с умилением и гордостью. Как Пигма-
