Лантагир ответил:
- Ясак берут с одного эвенка три владетеля: эвенкийский князь Гамла,
Гамла дает ясак даурскому князю Дыптылу, а Дыптыл - маньчжурскому князю.
Лантагир огляделся и спросил с опаской:
- А какие люди будете? Где ваши чумы? Зачем пришли в чужое кочевье?
Бояркин с усмешкой отвечал:
- Русские люди... Ясак отныне не будешь платить трем владетелям -
понесешь нам.
Лантагир прижался к дереву, задрожал, заозирался. Всматриваясь в
казаков и блуждая раскосыми глазами, торопливо заговорил:
- Правда ли, что лочи [лочи - русские (по-эвенкийски)] - волки, где
эвенков сыщут, то убьют, чум сожгут, оленей съедят, а жен и детей пленят?
Казаки смеялись. Бояркин насупил брови.
- Кто русским несет ясак сполна, идет с миром, - тот живет; кто с
лукавством и войной, - тому смерть!..
Лантагир умолк, сел на землю, опустил голову. Бояркин допытывался о
коротких путях в Дауры. Услышав о походе русских в Дауры, Лантагир
оживился. О даурцах рассказывал охотно:
- Людей у них, однако, больше, чем деревьев в тайге. Живут они в
деревянных чумах, в войне храбры. Побить их немножко оттого, что едят они
корни и травы, которые из земли добывают. А те корни и травы таят большую
силу.
Бояркин передал речи Лантагира казакам. Казаки храбрились:
- Не эдаких ломали. Даурцы нам не помеха, сокрушим!..
- Иноверцам супротив креста не стоять...
- Побьем начисто!
Бояркин кручинился, сетовал на Ярофея, что послал он в поход, не дав
ни одной пушки-маломерки.
Вокруг теснились снежные сопки, таежные буреломы загромождали путь.
Шел отряд, пробиваясь сквозь дикую, нехоженую глушь. Отогревались у
костров, спали в снежных ямах, и хоть караулы несли строгие, а от лютого
зверя не всяк умел хорониться. Отошел от становища без самопала Ермака
Конев. Ждать-пождать, нет Еремки. Пошли казаки скопом, а вместо Еремки
нашли клок его шубейки да разглядели волчьи следы на снегу. Разорвали
волки многих собак, покалечил волчий зуб немало и казаков; свирепели
лесные разбойники, неотступно гнались за отрядом, чуя добычу.
Через три месяца Бояркин перевалил две горные цепи, миновал много
больших и малых рек. На одном из перевалов Лантагир показал на долину
большой реки и сказал Бояркину с опаской:
- Зея - желтая река, тут и начало Даурского царства...
Дальше идти Лантагир отказался: он страшился мести даурцев. Ни
уговоры, ни острастка не помогли. Лантагир взглядывал исподлобья и упорно
отмалчивался. Бояркин, боясь измены и лукавства, поставил к Лантагиру
старого доносчика, казака Кирюху Лукова. Ночью казаки сполошились. Кирюха
валялся убитый, а от Лантагира остался лишь лыжный след. Бояркин послал
погоню, но к вечеру казаки вернулись, не сыскав беглеца.
...Недолго мыкались, дошли до Зеи, осмотрелись. Река велика, а по
весне разливна, это примечали казаки-бывальцы.
- Быстра река, многоводна. Смекаю то по ледяному торосу и снежному
заносу, - деловито пояснил Бояркин.
Выбрали холм, укрепились засекой и стали рубить зимовье.
Бояркин подбадривал:
- К весне дощаники сколотим, Зеей пойдем к даурцам.
Весть о появлении русских на Зее привела в смятение даурцев.
Неожиданные гости вызывали и тревогу и любопытство. Не успели казаки вбить
в мерзлую землю первый кол, как глаза даурских лазутчиков усмотрели в
пришельцах лютейших врагов. Первейший доглядчик князя Дыптыла, побывавший
у самой засеки, рассказывал князю:
- Пришельцы обличьем страшны, носы птичьи, волосами обросли, словно
кочки на болоте, глаза круглые и синие, одежда смешная, луков и стрел нет;
вместо этого носят они длинные палки, ревущие и пускающие огонь и дым.
Бояркин разослал лазутчиков проведать новые места. Степана Корнева
послал с десятком казаков вверх по Зее, Тимофея Стрешнева - вниз, Петра
Томилина - к востоку. Остальных казаков оставил при себе.
Ждал возвращения казаков атаман недолго. Только Петр Томилин вернулся
не побитый. Остальные, понеся урон, прибежали в страхе. Даурцы погромили
их нещадно и грозили стоянку сжечь, землю очистить и вывести лочей с
корнем.
Бояркин устрашился, ходил темен и суров, но перед казаками храбрился.
Казаки ожидали неладное. Знали: коль Ванька теребит всклоченную
бороду, ноздри раздувает, подобно запаленному жеребцу, то примета черная,
к худу...
День и ночь казаки наскоро рубили острожек, укреплялись и
огораживались. Так вырос на реке Зее, на даурской земле, первый русский
укрепленный острог.
Иссякли запасы, пришельцы терпели нужду во всем. Сидеть в остроге
становилось мучительно, и казаки зароптали.
Бояркин, боясь угроз и бесчинства, большую часть казаков повел в бой
на даурцев. Казаки вышли на заре в полных ратных доспехах, с пищалями,
самопалами, пиками и бердышами. Скорым ходом они двинулись вниз по Зее и
подошли к даурскому городку Молдыкидач. Опасливый и лукавый Бояркин велел
казакам хорониться в лесу ловчее, голов не высовывать, на чистополье не
выбегать и ждать его знака. К городку он послал ловких лазутчиков, чтобы
проведать о силах и укреплении городка. Лазутчики вернулись сумрачные.
- Городок, - говорили они, - крепок; стоит он на крутогорье, окопан,
огорожен с большим старанием и умением.
Бояркин махнул рукой:
- То враки! Не посрамим Русь! Сокрушим иноземцев!
Казаки подхватили:
- Веди, Ванька!
- Там, где русская нога была, оттуда не уходили!
Бояркин повел казаков на приступ. Дали залп из всех пищалей и
самопалов. Даурцы оробели, хотя искусно владели в бою луками и пиками.
Бревенчатые ворота раздвинулись, и к Бояркину с поклоном вышли три
даурских князя: старый Дыптыл и его сыновья. Они несли покорные дары:
соболей, лисиц, связки вяленой рыбы, драгоценные каменья и серебро в ланах
[китайская денежная мера в слитках серебра].
Бояркин князей принял гордо и важно. Подарки отобрал без почестей.
Дыптыла и его старшего сына полонил, младшего отослал обратно, наказав
городок сдать.
Даурцы послали Бояркину новые дары: двадцать коробов рыбы и пшена и
десять коров. Возле городка поставили семь юрт для жилья казакам, а ворот
городка не открыли.
Казаки обогрелись в юртах, сытно подкормились и ходили гордые,
довольные.
На другой день Бояркин поставил всех в ратный строй и готовился
ринуться на городок. Пленные князья отговаривали через толмача:
- Люди наши покорны, однако пойдешь на городок зря. Быть бою, кровь
многая прольется.
Бояркин рассвирепел, приказал казакам ломать ворота, брать городок
силой.
К юртам подошли несколько даурцев, покорно сложили луки, стрелы,
копья и просили старого Дыптыла и его сына отпустить, от городка уйти
мирно. Бояркин метнул суровым глазам, казаки бросились на посланцев,
порубили их и с боем пошли на городок. Даурцы казаков к городу не
подпустили. Они с криком высыпали из подземных ходов и подлазов и со всех
сторон бросились на казаков, осыпая их игольчатым дождем стрел.
Князь Дыптыл успел скрыться, сына его закололи казаки. Даурцы разили
казаков стрелами, пиками, забрасывали камнями. Бояркин спешно отвел
казаков к юртам и стал отбиваться. С востока от городка вылетела даурская
конница. Казаки встретили конницу залпом из пищалей и самопалов, кони
вздыбились, сбрасывая всадников, бешено метались по снежному полю. Даурцы
окружили юрты, грозились пожечь. К ночи стихли. Жгли костры, нетерпеливо
ожидали утро. Урон оказался большой: недосчитался Бояркин двадцати
казаков; оставшиеся, побитые, покалеченные, обессилили и к ратному делу
были мало годны.
Надумал Бояркин с оставшимися казаками тайно бежать и сесть в засаду
в Зейском острожке. Побросав убитых, смертельно покалеченных, поползли
казаки из юрт в темноту и бежали в страхе и отчаянии.
Наутро даурцы нашли в юртах трех истекающих кровью русских, добили их
и кинулись в погоню. Отбивались казаки кто как мог, бежали с поруганием,
обидой и большими потерями. Достигнув острожка, сели в осаду.
Много раз даурцы нападали на ненавистный острог и всякий раз бежали,
боясь быть сраженными огненным боем.
Тем временем в острожке разгорелась междоусобица и ссора. Казаки
кляли и ругали Бояркина, грозились на пиках выбросить через заломы
даурцам. Бояркин и лаской и грозным словом уговаривал:
- До весны отсидимся... По вешним водам плавом уйдем.
- Веди, Ванька, поколь снег не размяк, веди обратно к Ярофею!
- Ярофей тебя не помилует. Сгубил ты немалую ратную силу.
- Неуспех и поругание приняли от твоего нерадения!
Бояркин клялся, в оправдание бил себя в грудь, целовал нательный
крест.
Тогда выскочил казак Стешка Клин, повел налитыми кровью белками,
ударил оземь ногой.
- Казак ободранный!.. - толкнул он Бояркина в грудь. - Тебе ли ходить
в атаманах?
Бояркин попятился и уступил. Казаки бросили Зейский острожек и
скрылись в тайге, держа путь на запад. Шли они старым путем, только муки
новые приняли, и столь тяжелые, что некоторые, обессилев, пали замертво.
Рушился снег, на солнцепеках чернели первые проталины. Свистел
задорно бурундук, извещая тайгу о весне. В полдень из-под снеговой корки
выбивались ручейки, к ночи - стыли наледью.
Казаки торопились до ледолома добраться до Крестового. Колючий
кустарник, цепкий боярышник догола раздели казаков, разодрав немудрящую
одежонку. Шли в лохмотьях-лоскутьях, полубосые, рваные. Шли, друг друга
иной раз и не в силах признать: кто был рыж, светлобород - стал от копоти
и грязи черен; кто был бородат - обгорел у костра.
Вышли на речку Нюкжу, заторопились, затревожились. Кололась река,
били по ней струи, объедали лед у берегов. К Крестовому подошли вечером.
Отыскали заветное место - крест, что поставили на могиле Николая Яшкина, а
вместо зимовья - пепел да черные головешки. Стервятники кружились у обрыва
реки. Там нашли сраженного стрелой старого казака Никиту Мышелова,
недалеко от него терзали вороны трупы остальных зимовщиков.
Долго по приметам казаки искали яму, где спрятал Никита Мышелов
пороховые да соляные запасы. Потаенную яму отыскали возле большого пня
столетней лиственницы. Казаки Степан Клин да Васька Луков воздали мертвым
должное: из того пня вырубили искусно облик Николая-чудотворца, сверху
воздвигли шатер, а на шатре крест. Подле этой часовенки и схоронили павших
товарищей. Так на Крестовом вместо одного креста стало десять.
Поставили казаки на пепелище новое зимовье-времянку и начали спешно
чинить старые дощаники, чтоб весной вслед за уходящим льдом плыть
навстречу Ярофею.
МАРФА ЯШКИНА
Рать Ярофея зимовала на Олекме. Поставили казаки зимовье, опасаясь
набегов иноземцев, огородились высокой засекой, укрепились заломами. Ждали
весны. Окрестных эвенков покорили; привел их Ярофей под царскую руку,
собрал ясак богатый. Дальние стойбища эвенков отбивались яростно;
грозились пойти большим походом. Ярофея и его людей похвалялись покорить.
Много раз Ярофей ходил на них ратным боем и повоевать не мог. Пленил лишь
сына и двух братьев эвенкийского князя Мамтагира. Держал их Ярофей
заложниками.
Сгустилась ночь над тайгой, в черноте потонули и леса и сопки.
Смолкли на казачьем становище собаки. Глох в тишине далекий вой бездомного
волка. Казачьи жонки собрались в большое зимовье коротать ночь. Ждали они
казаков из дальнего похода с удачей и добычей.
Степанида сидела на корточках у очага, разгребая жаркие угли, пекла
на них толстые лепешки, ловкой рукой прятала под платок рыжие пряди, чтоб,
