священников и церковных служителей, и мы все знаем об их успехе. Вместе с
религиозными лидерами СоединЛнных Штатов они успешно предали опиуму и
английской опиумной монополии образ истиного дьявола. Здесь мы видим,
возможно, самую важную деталь ошибки, о которой я упоминал выше.
Английское правительство приказало тщательно исследовать влияние
потребления опиума на Индию и Китай. Их экспертные комиссии пришли к
заключению, что злоупотребление опиумом было не правилом, а исключением.
Вполне возможно, что британские исследовательские комиссии были правы. К
подобным результатам пришли голландцы в Ист-Индии, а также португальцы. И
это открытие того, что злоупотребление было исключением, а контролируемое
использование - правилом, не противоречит всем нашим современным
социально-научным и эпидемиологическим знаниям о наркотиках и их
использовании.
Мы, однако, хорошо можем понять противоречивую позицию британского
правительства: правильно, опиум не приносил того вреда, в котором его
обвиняли. Но английская империя не могла отстоять свою почти тотальную
монополию на опиум и свой почти тотальный запрет на экономическое развитие
Китая, лишь наблюдая, что курение опиума не было тем злом, о котором
говорили моральные крестоносцы.
Опиумная оппозиция как в СоединЛнных Штатах, так и в Англии не имела
военной силы, чтобы преследовать англичан, которые провели две опиумные
войны против китайцев из Шанхая и других укреплений. Единственным оружием в
арсенале опиумной оппозиции были политические символы и моральная риторика.
Они использовали их, чтобы создать, раздуть и удерживать мнение, о том, что
опиум - это зло; это как раз то же самое, что ими было сделано в отношении
алкоголя. Миф о супервредном заморском зелье был сооружЛн как раз в это
время, во второй половине 19-ого века. Опиум, а позже и его производные,
стал идеолизированным демоном "психотропной сущности". Сейчас мы принимаем
образ опиума в Китае как должное, но опаздываем с пересмотром истории
опиума и формирования представления о нЛм.
Оглядываясь на вторую половину 19-ого века, мы видим две мощные силы,
которые действали против опиума. Прежде всего, это расширяющиеся
экономические силы СоединЛнных Штатов, которые не могли проникнуть в
многообещающий рынок Китая, и второе - христианское движение против
алкоголя и наркотиков, которое было неразрывно связано с движениями
эмансипации рабочих, которые, в свою очередь, уходят в эру Просвещения.
Также можно выделить и третью силу: убеждение в том, что мораль может быть
"легализована" законом и властью государства. Многие верили, что
употребление наркотиков, а также гомосексуализм и проституция полностью
исчезнут, если их просто запретить законом.
Позвольте мне суммировать те заблуждения, на которых основывается наша
современная идеология запрета наркотиков в следующем порядке:
Первая ошибка - это принятие простой случайной связи между употреблением
наркотиков и бедностью. В случае с английскими рабочими начала 19-ого века
высокая и хорошо видимая степень социального несчастья не являлась, конечно
же, результатом алкогольного злоупотребления. Злоупотребление алкоголем,
безусловно, ухудшило и без того невыносимую ситуацию, но и, несомненно,
невыносимая ситуация являлась также важным источником злоупотребления
алкоголем. Более того, лишение алкоголя не улучшило бы социальных условий
рабочих. Это ошибочное истолкование случайной связи между крупномасштабным
социальным неустройством и употреблением наркотиков являлось основой
представлений о зле, сформированных вокруг опиума в то время и остаЛтся с
нами в наших современных представлениях о разрушительном кокаине.
Вторая ошибка, которая кроется за нашей современной системой запрета
наркотиков, это мысль о том, что государства могут запретить законом
тяготение к наркотикам, как к старым, так и к новым. Глотание лекарств для
того, чтобы изменить сознание, было частью всякой культуры и эпохи в
истории человечества, и, возможно, что это станет большим технологическим
изменением расс в будущем. Таким образом, мысль об обществе без наркотиков
так же смешна, как и мысль о бескриминальном обществе или обществе без
неудавшихся браков.
Самое лучшее, что можно сделать - это смягчить пагубные воздействия
наркотиков, преступлений или неудавшихся браков вместе взятых.2
Третья ошибка состоит в том, что некоторые наркотики могут контролироваться
потребителями, другие же не могут. И эта ошибка, возможно, является самой
главной. Я ясно помню удивление, которое я встретил в Нидерландах, когда я
предложил исследовать, как потребители кокаина контролируют его
использование. Суть вопроса состояла в противоречивости терминов. В корне
этой ошибки лежит способ построения проблемы опиума в 19-ом столетии, а наш
способ создания знаний о наркотиках еЛ ещЛ более укрепил. Наши учЛные
традиционно изучили клинические случаи очень тяжЛлых проблемных
потребителей и, следовательно, нашли здесь типичные проблемы. Вследствие
этого употребление наркотиков стало отождествляться с "злоупотреблением
наркотиков", и ложные обобщения и как бы научные предрассудки стали
объективной "правдой".
В действительности, и Американский Национальный Институт по злоупотреблению
наркотиками (NIDA) и Европейский Совет не будут выпускать официальные
документы, в которых будет упоминаться термин "употребление наркотиков". В
Европе всегда будут говорить "неправильное употребление", в Америке -
"злоупотребление". Это не наука, это способ понять идеологическую точку
зрения о том, что незлоупотребление запрещЛнных наркотиков существовать не
может. Размышляя об альтернативных способах контроля над употреблением
наркотиков, совершенно понятно, что эта ошибка подлежит исправлению.
Сегодня уже стало достоянием литературы, поддерживающей понятие о том, что
наркотики подобно опиуму, морфию, героину, алкоголю, коке, кокаину,
курительному кокаину и гашишу используются потребителями, которые сохраняют
или вновь приобретают контроль. Только когда мы осмелимся отказаться от
догмы, присущей беспомощности людей контролировать эти наркотики, может
быть разработан новый, реалистичный и гуманный закон о наркотиках. Новая
политика контроля по наркотикам позволила бы потребителям укрепить свои
собственные возможности по контролю и предложить меры по уменьшению
вредности наркотиков для тех лиц, которые ими злоупотребляют.
Восемьдесят лет запрета наркотиков, в особенности сорок лет после Второй
Мировой Войны, принесли много вреда. Запрет способствовал увеличению
проблемы преступности в развитых западных странах по сравнению с тем, что
было до него. Запрет привЛл к тому, что преступники, употребляющие
наркотики, заняли доминирующее положение на огромных территориях Северной
Латинской Америки, в настоящее время эта территория расширяется до
Бразилии, Эквадора и, возможно, до Аргентины. В Латинской Америке
нелегальная продажа наркотиков разжигает борьбу за власть между
консервативной правящей элитой и вновь сформированными партизанскими
силами. В Азии незаконная продажа опиума постоянно расширялась, начиная с
60-ых годов. Политическая нестабильность на этой огромной территории
сделала бесполезными попытки еЛ подавления как, например, в Турции.
Фактически, производство опиума (и его бесполезное подавление), в настоящее
время является одним из факторов, который увеличивает политическую
нестабильность на этой территории.
И ещЛ многое ожидает новые республики бывшего Восточного блока. Из-за
невозможности добиться достаточного иностранного обмена путЛм местного
легального производства, наркотики и оружие будут являться основными
сферами (незаконного) обогащения. Существует большая вероятность того, что
сотрудничество между казЛнной бюрократией и незаконными экономическими
секторами сделают производство и перевозку наркотиков такими же
устойчивыми, как это уже существует в Азии и Латинской Америке. Как раз
нелегальность наркотиков, чрезмерно навязанная и так слабому экономическому
развитию и этническим конфликтам, будет основной денежнопроизводящей силой,
стоящей за возникающими вооружЛнными криминальными силами и государственной
бюрократией. Хотя условия в республиках не одинаковы, многие из них,
выращивающие мак и марихуану в этом районе, могут превратиться в зрелые
нарко-коррупционные государства с бесконечным рядом нарко-коррупции от
низших гражданских и военных уровней до высших инстанций и глав
государства.3
Но не эти геополитические развития беспокоят меня больше всего. Одним из
наиболее иронических развитий запрета наркотиков является создание большого
количества местных, международных и супермеждународных бюрократических
организаций, финансирование которых полностью зависит от неудачи запрета
наркотиков. Фонды этих бюрократических организаций расширяются, но
незаконное производство и перевозка продолжаются. Продолжающийся поток
фондов СоединЛнных Штатов стал значительным для местных агенств Латинской
Америки и самих агенств США, направленных на подавление наркотиков без
внимания к их действительной эффективности.4
Ирония заключается в том, что в современном "климате" запрета нет более
рационального вкладывания денег, чем во всЛ более возрастающую
необходимость предпринимания того же самого.
Действительно, доклад, только что выпущенный хорошо известным мозговым
центром СоединЛнных Штатов Центром по Стратегическим и Международным
Исследованиям в Вашингтоне, призывает к огромному усилению деятельности по
наркотикам в мировом масштабе.5 Так же, как и многие аналитики США делали
раньше, авторы видят проблемы наркотиков в основном как американские
проблемы, которые должны решаться в американском стиле запрета во всЛм
мире.
За прошедшие три финансовых года одни лишь только СоединЛнные Штаты
затратили более 35 биллионов долларов на контроль наркотиков. И всЛ же
настоящее национальное и международное вовлечение около 25-ти агенств США
по контролю наркотиков описывают в этом докладе как "совершенно
неподходящие для вызова". Этот тип стратегии по контролю наркотиков уже дал
в США наивысший уровень в мире по тюремному заключению; свЛл к минимуму
борьбу с преступностью, разрушил гражданские права и поместил каждого
четвЛртого чернокожего мужчину под контроль криминальной юридической
системы. И это "совершенно не подходит для вызова?"
В этом докладе выражено желание в "значительно увеличенной" поддержке
СоединЛнными Штатами UNDCP (стр.21). Его целью также является расширенное
"иностранное присутствие" (стр.23) ряда агенств США, таких как DEA, FBI,
Таможня и Береговая Охрана. Такое мнение присуще США, а также агенствам по
международному контролю над наркотиками, но они не допускают ни малейшего
сомнения относительно местоположения контроля наркотиков в настоящее время.
Сомнения принесли бы существенный вред расширению этих агенств в будущем. В
то же время эти агенства являются монополистическими источниками информации
по производству наркотиков и их контролю во всЛм мире. Без исключения, год
от года, они находят, что ситуация с контролем наркотиков ухудшилась. Это и
есть их основная причина расширения запрета. Как раз недавно UNDCP создал
комиссию по факту обнаружения в семи новых республиках на территории
бывшего Советского государства. Там была проведена миссионерская работа по
убеждению властей установить строгую политику по контролю за наркотиками
согласно письму конвенции ОбъединЛнных Наций по запрещению наркотиков. В
этих новых Республиках не существует ни малейшего сомнения, ни малейшего
понимания в высшей степени разрушительных вторичных последствий подобной
политики.6
Уважаемые дамы и господа, мы должны посмотреть на историческое заблуждение,
на котором основывается запрет наркотиков. Мы должны тщательнее вглядеться
в те альтернативы, которые могут быть предложены этой политикой. Для того,
чтобы достичь этого, мы должны избавиться от устаревшей, анархоичной
системы понятий, на которой мы построили как наши, так называемые проблемы
