и светлыми озёрами впервые летел сигнал пионерского горна.
Владислав Крапивин
ШТУРМАН КОНОПЛЁВ
Рассказ
За окном был двор и горячие от солнца гаражи. За гаражами -
улица. За улицей - тополя. Среди тополей виднелась озерная вода:
местами - серая, местами - блестящая от полуденных лучей. Озеро
страдало от жары и безветрия.
Над тополями белела треугольная верхушка паруса. Серёжа знал,
что это яхта класса "финн", гоночный швертбот-одиночка заводского
яхтклуба. Рулевого с "финна" звали Саша Мартынчук. Серёжа и еще двое
ребят из морского пионерского отряда "Варяг" позавчера гонялись с
этим Сашей на своем швертботе "Четыре ветра" от острова Петушок до
водного стадиона. Сперва "финн" ушел далеко вперед, но ребята сбро-
сили стаксель и подняли прямой парус брифок и летучий кливер. У са-
мого финиша они обошли Мартынчука, и Серёжа показал ему с кормы кон-
чик пенькового троса...
Сейчас "финн" еле движется. Никакого удовольствия ходить под
парусом в такую погоду.
Впрочем, торчать на вахте в кают-компании отряда - тоже не
очень большая радость. Ребята купаются или жарятся на песке - животы
кверху. Своего помощника Владика Стрельцова Серёжа отпустил: все
равно на вахте делать нечего, пусть малек гуляет.
Скучно.
Серёжа расстелил на штурманском столе карту Балтийского побе-
режья, взял параллельную линейку. Но заниматься не хотелось. Карта с
четкими квадратами меркаторской сетки, с разноцветными колечками ма-
яков и цифрами глубин была знакома, и задачи по прокладке курса уже
не вызывали интереса. Все это Серёжа изучил еще прошлой зимой. Неда-
ром же у него на форменной рубашке две золотых полоски под якорем:
штурманский шеврон. Штурман пионерской парусной флотилии Сергей Ко-
ноплёв...
Штурманское звание заслужить не просто. Мало тут в картах раз-
бираться и задачи решать, мало уметь управляться с компасом и пару-
сами. Надо, чтобы вообще... Ну, как это сказать? Надо, чтобы ребята
знали: такой человек не подведет.
Что ж. Серёжка и не подводил. Он второклассником был, октябрен-
ком еще, когда его взяли в отряд. Совет дружины в школе ворчал слег-
ка: непорядок, мол, отряд-то пионерский. Ну, только это все же не
обычный отряд, как в каком-нибудь пятом "А" или четвертом "Б", а
морской, сводный. И вожатый у него не какой-нибудь восьмиклассник,
который без классной руководительницы боится лишний шаг ступить, а
Валерий Васильевич Стронский. Аспирант университета, почти кандидат
педагогических наук. Чемпион области по стрельбе из пистолета и
спортсмен-парусник. Командир флотилии.
Он сказал совету дружины:
- Люди, не будьте бюрократами. Мы должны воспитывать октябрят?
Должны. Кроме того, отряду нужен хороший барабанщик.
А барабанщиком Серёжка уже тогда был настоящим. Сейчас у Серёж-
ки на околыше черного морского берета четыре золотистых звездочки:
четыре года он в морском отряде. И не расстается с барабаном. На
красном, облупленном кое-где барабанном ободе выцарапано "СК". Это
чтобы другой барабанщик - Вовка Голосов - не перепутал инструменты.
Сам-то Сергей никогда не перепутает.
Каждую неделю, в среду, в семь вечера, на отрядной линейке Се-
режа и Вовка выбивают торжественный марш, двигаясь навстречу знамен-
ной группе. Потом они разворачиваются и выводят знаменосцев и ассис-
тентов на правый фланг. Отточены движения, отмерены шаги, палочки
будто сами собой скачут в дробном ритме. Другое дело, когда идешь
впереди отряда по городу. Шагай да не сбивайся! За тобой сорок чело-
век, и вся улица смотрит на тебя.
Серёжа вспомнил Ригу. Странный, так и не узнанный до конца го-
род. Высокие башни с флюгерами и мачты парусных баркентин. По ста-
ринным улицам шагали к памятнику Ленину отряды, которые съехались на
слет юных моряков. И Серёжа шагал впереди. Летел вдоль улиц пасмур-
ный ветер, полоскал знамя, взмахивал флажками на трубах горнистов. И
далеко разносил стук Серёжкиного барабана. Барабан стучал лихо и за-
дорно. Отряд тогда впервые оказался у настоящего моря...
Серёжа подошел к стеллажу и снял с полки альбом с фотографиями
рижской операции. Вот плавбаза морклуба, на которой жили ребята. Вот
немецкая бриган тина "Вильгельм Пикк" - были на ней в гостях. Вот
катерный тральщик "Румб", на котором выходили в море... А вот сам
Серёжа - в шеренге, вместе с другими ребятами. Это утренняя линейка
на палубе плавбазы.
Серёжа грыз колпачок шариковой ручки и разглядывал снимок. За
спинами ребят видна была покрытая рябью Даугава, старинные башни на
том берегу, небо в серых облаках. Крейсерская яхта с приземистой ка-
юткой, накренившись, бежит мимо большого сухогруза "Витя Хоменко"...
Серёжа хорошо помнил эти ранние линейки. Погода стояла свежая,
и ребята поеживались в строю. Вот и на снимке видно: Валерка Садовс-
кии втянул голову в плечи, а у Юрки Сараева лицо такое жалостливое,
будто сейчас слезы побегут. Он вообще такой - часто обижается.
Серёжа усмехнулся и на Юркиных щеках нарисовал слезинки.
Он тут же испугался. Тут же подумал: "Что это я, с ума сошел?
Испортил зачем-то..." Он сразу же вспомнил, что снимок этот - единс-
твенный, негатив не сохранился. Альбом ребята листают часто, особен-
но новички. Сегодня же увидят, как Серёжка изукрасил фотографию.
А кто узнает, что Серёжка?
Это была не очень-то хорошая мысль, противная какая-то, но он
представил, какую нахлобучку получит от Кэпа, и поежился.
Кэпом звали десятиклассника Сергея Семенова, капитана флагманс-
кой яхты, заместителя командира флотилии. Кэп суров был и требовате-
лен. Его побаивались. Впрочем, если случалось что-нибудь серьезное,
Семенов никогда не ругал виноватого, ничего не решал сгоряча. Всегда
разбирался, что и почему. Но всякое мелкое разгильдяйство и глупые
поступки он не переносил. Он считал, что как раз из-за глупых мело-
чей случаются большие беды, и часто рассказывал, как его яхта выле-
тела на камни, потому что на стаксель-шкоте был неправильно завязан
узел (потом двое суток чинились).
Когда Кэп увидит чернильные слезы на снимке, он начнет рвать и
метать, потому что поступок Серёжки совершенно глуп и непонятен. Се-
рёжка даже не сможет объяснить, зачем это сделал. Лучше не риско-
вать.
Серёжа медленно, почти против воли, снова взял ручку и добавил
еще два штриха: на своем собственном лице нарисовал усики. Кто те-
перь его заподозрит? Ведь умный человек не станет портить свой порт-
рет.
Сережа зажмурился и захлопнул альбом. Было чертовски неприят-
но...
А потом все случилось быстро. Будто во сне. Новый вахтенный
стал искать список дежурств, начал перетряхивать альбом, увидел ис-
порченную фотографию, разозлился и отказался принимать вахту. Позво-
нил Семенову.
Кэп сказал:
- Докатились. И велел собрать отряд.
Собрали. Пришел "командор" - Валерий. Узнал. в чем дело, и ска-
зал привычную фразу:
- С такой жизнью не соскучишься.
Потом спросил:
- Кто валял дурака? Делать было нечего, что ли? У кого это руки
чесались?
Отряд молчал.
- Люди,- сказал Валерий уже встревоженно,- вы что? Ну сделал
кто-то глупость, так пусть уж скажет. Ну нельзя же так, это уже и
трусость, и обман, и шут его знает, что еще получается. Ведь мы же
никогда не врали друг другу.
Самое простое дело было встать сейчас и сказать "я". Ну отруга-
ли бы, и все. Но Серёжку будто веревками привязали к стулу.
- Может, кто из посторонних начеркал? - сказал Мишка Данько.
- Посторонних целую неделю в кают-компании не было, - сердито
сказал Сергей Семенов. - А фотография еще позавчера была чистая, я
помню.
- Ребята, давайте кончим этот разговор, - попросил Валерий. -
Есть ведь простой выход. Поднимите руки, кто дает честное пионерс-
кое, что фотографию не портил.
С облегчением (действительно, как все просто) вскинули ребята
руки.
Поднял руку и Серёжа.
Что он думал в этот момент? Пожалуй, так: "Все равно никто не
знает. А раз не знает, этого будто и не было. Ну что хорошего слу-
чится, если признаюсь? Ведь снимок лучше не станет, значит, все рав-
но пользы никакой никому. А я с этих пор никогда-никогда не буду
больше нарушать слово, врать не буду и дурацких вещей таких делать
не буду тоже..."
Потом он увидел очень удивленные, обиженные какие-то глаза
Владьки Стрельцова и услышал, как он спрашивает: - Ну зачем ты? Я же
у окна стоял, я же видел. Зачем ты так врешь?
Ух как тихо и тошно стало кругом...
И в этой тишине Сергей Семенов хмуро сказал:
- Встань... штурман Коноплёв. Рассказывай.
Он рассказал. Сбивчиво, но подробно.
- Зачем ты все это сделал? - спросил Семенов.
Серёжка молчал. Если бы он знал - зачем!
- Бестолочь, - сказала семиклассница Ольга Сватова. - И трус.
Из-за такой глупости из пионеров вылетишь.
- Ну уж! - вскинулся спорщик Валерка Садовский. - Из-за ка-
кой-то фотографии - сразу из пионеров!
- Ну и глупый же ты, Садовский, - сказал Мишка Данько. - При
чем здесь фотография?
- Жалко же человека, - проворчал Садовский. - Вот если бы тебе
так пришлось...
- И меня бы выгнали. А что еще можно сделать? Хоть десять раз
жалко...
- Когда из пионеров исключают, должен совет дружины утверждать,
- напомнила Ольга.
- Да не утвердит совет, - капризно сказал маленький кругловатый
Павлик Локтев , по прозвищу Бритый Ёжик.
- Почему это не утвердит?
- Да, не утвердит! Скажут: подумаешь, из-за одного слова.
- Вот балда! Не из-за одного, а из-за честного пионерского.
Вовка Голосов метко плюнул себе на колено и начал оттирать с
него смолистое пятно. Так, не поднимая головы, он и объяснил:
- В этом совете честными пионерскими как фантиками играют. С
каждого двоечника требуют: дай честное пионерское, что будешь хорошо
учиться. Ну он и дает, чтоб поскорей отпустили. А через неделю опять
"гусей" нахватает, а ему опять: дай слово... Вон, спросите у Валерки
Садовского. Его Мария Яковлевна весной два раза на совет вытаскива-
ла.
- А чо я сделал... - на всякий случай мрачно сказал Садовский.
В дальнем углу засмеялись.
- Я, что ли, давал слово? - разозлился Валерка. - Я просто ска-
зал, что обещаю исправиться. А что там исправлять, я и не знаю. Что
ни сделаешь, все равно не так. Раз у меня характер такой...
- От такого характера знаешь что помогает?
- Ну, вы! Тут о серьезном деле говорят...
- А я серьезно.
Солнце сквозь окно жарило спину, и Серёжа устал стоять. Перес-
тупил с ноги на ногу.
- Сядь, - как-то жалостливо сказал Семенов. - Чего тебе зря
торчать.
Серёжа сел на краешек скамьи между Локтевым и Вовкой Голосовым.
Бритый Ёжик чуть отодвинулся. Серёже показалось, будто тихо и пусто
вокруг.
А может быть, не случилось ничего? Может быть, не о нем и гово-
рят? Ведь все кругом как раньше. Вон и фотография на стенде, где он
вместе с Вовкой Голосовым барабанит у палаток сигнал подъема. И чер-
ный якорь с балтийского тральщика, привезенный из Риги. Он прочно
лежит у стены, опираясь веретеном на серый гранитный валун с вершины
Солнечной горы. А на треугольной лапе якоря шевелит крыльями зале-
тевшая в окно оранжевая бабочка.
Никто не старается накрыть бабочку беретом. Никто даже не смот-
рит на нее. Все слушают Валерия.
- Когда мы шли на операцию "Черные ветры" и тральщик мотала
волна, глуховато говорит он, - помните, меня позвали в рубку. И вы
дали мне слово, что ни один без меня не сунется на палубу. Потому
что могло смыть. Запросто могло, вы же помните. И я был спокоен там,
в рубке, потому что знал, что ни один не высунется из люка. И ни
