ми я не мог. Натянул я штаны и синюю рубашку, подхватил за ремешки
новые скрипучие сандалии и на цыпочках выбрался на крыльцо. На
крыльце сидел Полкан. К носу его прилипли кожурки клейких тополиных
почек, и он пытался стряхнуть их лапой.
- Опять совал нос куда не надо? - спросил я.
Полкан замахал мохнатым хвостом так, что по ногам у меня про-
шёлся ветер.
У сарая тётя Галя кормила кур. Она оглянулась на меня, заулыба-
лась, заговорила нараспев:
- Не спится небось в праздник-то? В школу-то на уроки-небось и
проспать не боялся, а нонче-то с петухами встал... Вот Колюшка мой,
когда в пионеры его принимали, помню, тоже ранёшенько поднялся...
Тёти Галиного Колюшку я никогда не видел, но слышал про него
много. Он был военфельдшер и погиб в сорок третьем году.
Тётя Галя вздохнула, хотела что-то ещё сказать про Колюшку, но
решила, видно, не огорчать меня печальными рассказами. Только заме-
тила:
- А рубашечка-то в аккурат пришлась...
В палисаднике зацветала черёмуха. Я оглянулся на тётю Галю,
сорвал кисточку набухших бело-зелёных бутончиков, зажал в зубах и
пошёл за калитку: бродить по переулку и ждать.
До торжественного сбора, который начинался в девять часов, ос-
тавалась целая вечность - два с половиной часа...
Конечно, столько времени ждать я не мог. В восемь часов я прис-
какал в школьный двор.
Там уже были несколько мальчишек и Елена Ивановна - очень кра-
сивая, в белой кофточке с пионерским галстуком и командирской пилот-
ке со звёздочкой. Елена Ивановна была учительницей в нашем третьем
классе и в то же время старшей пионервожатой.
Старшеклассники иногда называли её просто Леной, хотя им за это
попадало от завуча.
Ребята были заняты делом: пятиклассник Борька Соколовских по
пятам ходил за Еленой Ивановной и канючил, чтобы дала примерить пи-
лотку; ещё два пятиклассника прибивали к забору кумачовый лозунг с
белыми буквами: "Да здравствует День Победы!" Мой друг Саня Головкин
стоял высоко на пожарной лестнице у сарая и привязывал к верхней пе-
рекладине верёвку с разноцветными флажками. Он меня увидел и замахал
рукой:
- Иди помогать!
Я забрался к Саньке.
С высоты был виден весь двор и наша белая двухэтажная школа-се-
милетка № 10, и окрестные переулки, и даже блестящий кусочек реки
Туры, на берегах которой в древние времена соратники атамана Ермака
построили наш город Тюмень. Над рекой из тополиной гущи поднимались
купола старого монастыря, который сооружён был по приказу Петра Ве-
ликого. Из пробитого купола вылетел сизый голубь и свечкой стал под-
ниматься в небо.
Я последил за голубем и перевёл взгляд вниз. Школьный двор наш
был широкий и удобный - вытоптанный посередине сотнями ног, а по
краям заросший высокой травой и лопухами. У забора бродили дружной
стайкой куры нашей уборщицы тёти Даши, которая жила в школе, а в ло-
пухах шастал молодой кот Головастик.
Елена Ивановна у школьного крыльца разговаривала с двумя семик-
лассниками.
- Здравствуйте, Елена Ивановна! - крикнул я. Она глянула из-под
ладони, заулыбалась и крикнула в ответ:
- Здравствуй! Тебя и не разглядишь: небо голубое и рубашка го-
лубая! Ты сегодня будешь как василёк среди ромашек!
Все опасения насчёт рубашки окончательно оставили меня. Я при-
вязал верёвку морским узлом, который называется "рыбацкий штык", и
скатился вниз.
Пришли семиклассники, которые уже вступили в комсомол и должны
были сегодня повязывать нам красные галстуки. Похожий на девочку от-
личник Олег Гаврилюк выговаривал однокласснику Петьке Стрельцову:
- Ну как тебе не стыдно! Будешь повязывать третьекласснику
галстук, а он с дырой.
- Третьеклассник? - ехидничал Петька. Пожалуйста, не остроумни-
чай! Не третьеклассник, а галстук!
- А где дыра? Где? Это дыра? Это чернильная точка! Ты мне её
сам в пятом классе посадил, когда я у тебя хотел задачку списать.
- А ты бы не списывал!
- А ты бы не размахивал пером! Всю жизнь придираешься! Ну где
ты дырку увидел?
Петька вскочил на крыльцо и растянул галстук. Один конец он
взял в зубы, другой натянул до отказа вниз, а задний угол оттянул в
сторону, чтобы не трепался на ветру, и грозно спросил:
- М-м?
Это, видимо, означало: "Где тут дыра?"
Олег присел и начал придирчиво разглядывать галстук.
Я тоже присел. Никакой, даже самой маленькой дырочки не было. И
чернильная точка оказалась совсем незаметной. Галстук был яркий,
отглаженный и очень красивый на фоне голубого неба.
Вот в этот-то момент я и подумал: "Кливер!"
Удивительное сходство треугольного галстука с передним парусом
фрегата поразило меня. Я тогда ещё не читал "Алых парусов" Грина, но
по книгам Купера, Станюковича и Стивенсона хорошо изучил оснастку
парусных судов. Галстук выгибался на ветру, как настоящий парус,
поднятый над бушпритом при курсе бейдевинд...
Нам сказали, что пора строиться. Тётя Даша торопливо загнала в
сарай кур и хотела прогнать Головастика, но он не послушался. Сидел
на крыльце и смотрел на нас завистливыми глазами.
Дружина встала буквой "П", а нас, третьеклассников, построили в
середине этой буквы. На крыльцо вышел горнист Серёга Великанов,
очень важный, серьёзный и неприступный. Никто бы сейчас не поверил,
что вчера учительница таскала этого человека к директору за то, что
въехал в школьный коридор на велосипеде (правда, директор Пётр Сер-
геевич был у нас хороший и Серёгу помиловал).
Серёга Великанов как-то очень красиво положил левую руку на по-
яс и плавно поднял горящий на солнце горн. Сигнал был чистый и плав-
ный, и сразу всё притихло, только разноцветные флажки хлопали у нас
над головами да Санька Головкин рядом со мной дышал коротко и часто.
- Ребята! - звонко сказала Елена Ивановна. Пионеры! Сегодня, в
день радостного праздника нашей победы, мы принимаем в свои ряды
своих младших товарищей. И не только мы. Во многих школах разных го-
родов сегодня выстроились дружины, и третьеклассники перёд лицом
старших друзей дают торжественное обещание. Мы не видим этих ребят,
но знаем про них и радуемся вместе с ними. Потому что пионеры - это
одна семья. И нас очень много. Если все, кто носит красный галстук,
встанут в одну шеренгу, этот строй протянется через всю нашу страну
- от Белоруссии до Дальнего Востока...
И я отчётливо увидел этот строй: в степях и на таёжных сопках,
на полях и по берегам озёр тянется прямая, как струна, шеренга маль-
чишек и девчонок в белых рубашках и красных галстуках. Они взметнули
в салюте руки. И летит вдоль строя крылатый корабль с алым знаменем
на мачте, с красным кливером впереди.
Потом я много раз в своей жизни видел, как ребят принимают в
пионеры: на Красной площади, в торжественных залах пионерских двор-
цов, на палубах военных кораблей. Я радовался за этих ребят и волно-
вался вместе с ними. Но я ни разу им не позавидовал. Ни разу не по-
жалел, что меня приняли в пионеры в школьном дворе, заросшем по кра-
ям лопухами и полынью, и не было ни взволнованных зрителей, ни воен-
ного оркестра, и только одинокий барабанщик выстукивал марш, когда
выносили знамя. Всё равно! Радость моя была такая звонкая, флаги над
головой хлопали так весело, что я этого никогда не забуду. И не за-
буду первое шелковистое прикосновение галстука, который мне повязал
незнакомый мальчишка.
Вечером был костёр. Самый настоящий - трескучий и жаркий. Прямо
во дворе. Конечно, в школьных дворах не разрешается разводить кост-
ры, но Пётр Сергеевич разрешил. Только сказал, чтобы место выбрали
подальше от сараев и забора да приготовили на всякий случай два вед-
ра воды.
Мы притащили и разломали несколько старых ящиков, принесли су-
хих веток из старого сада. Саня Головкин принёс под мышками два нас-
тоящих берёзовых полена.
Был синий вечер, но, когда огонь разгорелся, сумерки сгустились
вокруг костра, и стало казаться, что уже настоящая ночь.
Пришли семиклассники и все наши ребята, которых сегодня приняли
в пионеры. Елена Ивановна, конечно, пришла, а ещё десятиклассник Ва-
лерий. Он раньше учился в нашей школе, а когда ушёл в десятилетку,
часто к нам заходил и наконец сделался вожатым у нынешних семикласс-
ников.
Валерий принёс гитару...
Сейчас никого не удивишь гитарой. И у походных костров, и в го-
родских скверах, и во дворах каждый вечер слышен перебор струн. А мы
в то время больше привыкли к гармони или баяну. Под баян учили и
первые наши песни: "Мы не дрогнем в бою за столицу свою...", "Варя-
га", "Юного барабанщика". Но оказалось, что под гитару эти песни по-
ются ничуть не хуже.
А потом Валерий запел один. Мы не знали этой песни. И после то-
го вечера я её никогда не слышал. Кто ее сочинил? Может быть, сам
Валерий?
В ней говорилось о мальчишках. О тех, кто носил красные галсту-
ки, пел, смеялся, а когда пришла война, взялся за винтовки и грана-
ты. И вот уже опять мирное время, только летние звёзды падают, как
сигнальные ракеты, а человек сидит у костра и всё думает о тех, кого
больше нет.
Звёзды спускаются низко -
Так, что достать рукою.
А над ночной рекою
Снова встают горнисты.
Мальчики в алых испанках,
В чёрных морских бескозырках,
В пыльных зелёных пилотках
Встали шеренгою плотной.
И барабанщик Володька,
Маленький и загорелый,
Снова зовёт в дорогу.
Слышите? Бьёт тревогу!
Струны рывками бросали в воздух суровую мелодию, и Валерий пел
негромко, но сильно. Может быть, он не умел петь как следует, но нам
нравилось, и мы слушали, совсем притихнув. У меня даже в горле
скребло от этой песни, и было очень хорошо, потому что есть такая
песня, и товарищи, и друг Санька Головкин, и красные галстуки у нас
на груди. И впереди много хороших дней...
Я опять возвращаюсь памятью в детство, в самую лучшую пору че-
ловеческой жизни. Нет, я не из тех, кто воспевает в детстве безза-
ботность и веселье. Чушь это! Я знаю твердо, что у каждого десяти-
летнего человека могут быть и большие несчастья, и большие тревоги.
И трудов ему хватает, и забот. И всякая боль ещё сильнее, чем у
взрослого. И всё-таки детство прекрасно, потому что в это время че-
ловек открывает для себя мир.
Ну подумайте, как это здорово: в первый раз в жизни прочитать
"Робинзона Крузо" и "Трёх мушкетёров", первый раз приехать с родите-
лями в незнакомый город, первый раз прокатиться на большом велосипе-
де и почувствовать, что он послушен! Впервые в жизни скрутить в себе
страх и нырнуть с трёхметрового обрыва. И однажды, тоже впервые,
вдруг почувствовать, что ты не можешь и дня прожить без соседского
Валерки. Вот он ушёл вечером как-то очень торопливо, даже не попро-
щался, а ты крутишься в постели и всё думаешь: "Может быть, обиделся
на что-нибудь?" Это значит, тебе нужен друг - тоже первый в жизни и,
наверное, самый лучший.
И ещё я думаю о красном галстуке.
Жаль мне тех, у кого в детстве его не было. Потому что красный
галстук делает детство крылатым. Он учит быть верным друзьям, верным
слову. Верным нашему красному знамени. Он говорит, что ты не один:
есть товарищи, есть отряд, есть много-много отрядов - и везде твои
товарищи. Он зовёт в страну, где разбуженные горнистами рассветы
встают над палатками и походными тропами. Он говорит тебе: будь чес-
тен и твёрд, смел и добр...
Стоп! Я буквально вижу сейчас направленные на меня насмешливые
глаза читателя. Читателю этому одиннадцать или двенадцать лет, а в
глазах у него за насмешкой прячутся недоверие и обида. "Неправда,
