изо всех сил. Как вчера, дома у Журки. Ногти побелели.
Журка взял Валерика за кисти рук, мягко, но решительно припод-
нял. Пальцы разжались, и на коленях .остались от них белые пятнышки.
Валерик не сопротивлялся, но и голову не поднимал. Журка сказал:
- А я знаю, как вывести бородавки...
- Как?- шепотом спросил Валерик. Краска на его ушах немного
посветлела.
- А помнишь, как Том Сойер и Гек Финн их сводили?
- Кто?- бормотнул Валерик.
- Ты что, не читал про Тома Сойера?
- А, читал... Нам в классе читали,- вспомнил Валерик и наконец
поднял лицо, стыдливо посмотрел на Журку. В глазах у Валерика была
мольба: "Ты только больше не спрашивай меня про брата, ладно?"
"Не буду",- глазами пообещал Журка и сказал:
- Читали, а не помнишь...
- Нет, я помню,- откликнулся Валерик.- Это с кошкой на кладби-
ще... Это же все не по правде.
- Что не по правде? Том Сойер?
- Да нет. Про бородавки...
- А ты бы пошел на кладбище ночью?
Валерик улыбнулся слабо, но уже без опаски. Сказал доверчиво:
- Не... Это страшно...
- А я ходил. Ну так, чтобы себя проверить,- сказал Журка. Он
вовсе не хвастался. Просто чувствовал, что надо продолжить разговор.
Хоть о чем, лишь бы говорить.- Я ходил, и кошка там была. Только не
дохлая. Вернее, кот. Его какие-то гады к кресту привязали... Теперь
он у нас живет... Это в Картинске было, там кладбище недалеко от на-
шей улицы. Но оно не страшное, старое, вроде парка. Так что ничего
особенного...
Валерик слушал, уже не пряча глаз. Потом сказал, сочувствуя
Журке:
- Все-таки страшно... Все-таки это не парк.
- Ну, конечно, не парк, в парке веселее,- согласился Журка.- А
ты в парке часто бываешь?
- В каком?
- В каком! В центральном, конечно. Там, где всякие аттракционы.
- Не... Я только два раза, давно. Он же далеко.
- Не так уж далеко. Сел на "шестерку" и доехал без пересадок.
- Я знаю. Одному неохота...
- Ну...- сказал Журка, будто переступая черту.- Если хочешь,
поехали вместе.
Валерик удивился, весь как-то вскинулся, недоверчиво помолчал и
спросил:
- Когда?
- Хоть сию минуту,- стараясь говорить небрежно, отозвался Жур-
ка.
-Давай!- с торопливой готовностью сказал Валерик. Схватил с
травы перчатки, задрал на животе свитер, сунул перчатки под резинку
на поясе и опять опустил подол. Смешно получилось, будто под свите-
ром надулся большой живот. Журка засмеялся:
- Ты что, так пойдешь? В этом малахае и с таким пузом?
- Ой, правда,- виновато сказал Валерик. Скинул в траву кепку,
сдернул через голову свитер, бросил перчатки. Окликнул одного из ма-
лышей:
- Толька, я больше не играю. Надевай это все, если хочешь.
Вставай за меня.
Бойкий веснушчатый Толька охотно забрал вратарское снаряжение,
а Валерик робко спросил Журку:
- Так можно?
Он остался в белой майке с рукавами, на которой оранжевой и
черной краской была напечатана улыбающаяся рожица тигренка. Она по-
линяла от многих стирок, но все равно выглядела задорно, по-боевому.
- В самый раз. Поехали,- сказал Журка. И спохватился:- Подожди.
Ты зайди домой, маме скажи, что поехал...
Мамы нет, она еще не скоро придет,- чуть насупившись, объяснил
Валерии-Она к тете Лене поехала, чтоб насчет обмена комнаты догово-
риться. Нам с этими соседями не житье...
Журку смутила его взрослая озабоченность. Но Валерик уже думал
о другом. Он смотрел на Журку преданно, нетерпеливо и с беспокойс-
твом: "Ты не передумал?" И вдруг сказал:
- Может, ты думаешь, у меня денег нет? У меня полтинник есть.
Вот...- Он неловко полез пальцами в плоский кармашек у пояса.
- У меня тоже есть,- весело откликнулся Журка.- На карусель
хватит. У тебя голова на каруселях не кружится?
- Не-е...
Не бойся грома...
Писать большие письма Журка не любил. Потому что рука не успе-
вала за мыслями - все, что пишешь, получалось коротко и сбивчиво.
Хорошо бы придумать машинку, которая читает оплели и сразу печатает
их на бумагу. Тогда получилось бы вот что:
"Ришка, здравствуй!
Это уже второе мое письмо. В первом я послал ленточку "Windro-
se" и рассказал, как мы с папой мчались в аэропорт и вдруг - камень.
От тебя письмо я тоже получил, но ты, когда его писала, мое первое
письмо не получила. А теперь, наверное, получила и снова напишешь.
Да?
...Ришка, я про того Валерку, который бросил камень. Я его дол-
жен был ненавидеть, а злости у меня не появилось. Почему-то даже на-
оборот... Понимаешь, Ришка, он беспомощный. И он на меня так смот-
рел, будто я для него последняя защита... В общем, я на другой день
его разыскал и повез с собой в парк. Ну, в те места, где мы с тобой
играли в прошлом году... Там теперь еще один новый аттракцион-
"Спутник на орбите". А на железной дороге вагончики новые, разноц-
ветные, а на них всякие звери нарисованы... Ришка, а во Владимире
хороший парк? Там у вас в городе, говорят, кремль старинный на хол-
ме, красивый... Может, и правда, приеду. Мы там везде полазим, лад-
но?
...Я опять про Валерку. Сперва он какой-то боязливый был, а по-
том сделался... ну, обыкновенный. Даже веселый. Мы с ним в парке
чуть ли не до вечера проболтались, все деньги на карусели и на моро-
женое извели. А есть-то, знаешь, как захотелось! Я ему говорю: "Пой-
дем к нам, пообедаем. Не бойся!" Ну, а он, конечно, уперся. Да и я
бы на его месте тоже... Тогда я, знаешь, что сделал? Повел его к Ли-
дии Сергеевне. Чуть не силой затащил. А она обрадовалась. С Валеркой
так же, как со мной, стала разговаривать. Будто давно его знает. На-
чала нас обедом кормить. Валерка опять будто заморозился, но потом
ничего, оттаял. А тут еще Максимка с улицы пришел, начал меня и его
вопросами донимать. С ним не заскучаешь, с Максимкой, ты же знаешь.
Болтал, болтал, а потом мне говорит:
"Ты мне котенка подари-ри скор-рее" (он на днях "р" начал выго-
варивать, старается теперь). Я говорю:
"Какого котенка?"
"Ну, Федот же когда-нибудь выр-родит котенков".
Мы с Лидией Сергеевной поглядели друг на друга и надуваться на-
чали, чтобы хохот удержать. Потом я говорю:
"Ладно, если выродит, подарю".
А сам думаю: "Найду где-нибудь и принесу".
"Только р-рыжего".
"Рыжего трудно. Федот-то серый, а дети всегда на родителей по-
хожи".
Он думал, думал и, знаешь, что придумал?
"А давай,- говорит, -покрасим его желтой краской. А когда коте-
нок уже будет, мы его опять отмоем".
Знаешь, Ришка, мы все чуть не взорвались от хохота. Даже Валер-
ка... Он, между прочим, так хорошо смеется, весело, когда не боится.
У него даже голос теперь немного другой стал, чище как-то.
Мы тогда долго сидели у Лидии Сергеевны, потому что начался
дождь с грозой. В эти дни у нас частые грозы. Мама боится и вздраги-
вает, а я люблю, когда грохает. Потому что гром - это не страшно,
это уже после молнии. Если слышишь, как гремит, значит, молния уда-
рила мимо... А какая у вас погода? У нас, если нет грозы, то тепло и
солнечно. И от этого хорошее настроение.
...Ришка, только одно плохо: Горька на меня опять надулся. Ка-
жется, сильно. Потому что я целый день был в парке с Валеркой, а
Горька меня ждал, ждал... Но, понимаешь, нельзя было, чтобы Горька и
Валерка вместе... Пока нельзя. Валерка его боится. Вернее, стесняет-
ся как-то... Я Горьке вечером хотел объяснить: "Понимаешь, так полу-
чилось, ты не обижайся..." А он: "Я и не обижаюсь, насильно мил не
будешь". И пошел домой.
Вот это меня сегодня сильно грызет.
А еще грызет что-то непонятное из-за сегодняшней съемки для те-
лепередачи. Да нет, я не боюсь, что плохо сыграю, и даже не волну-
юсь, только кажется, что может что-то случиться. Вот этого боюсь,
сам не знаю почему... Но ничего, это я переборю. И опять на всякий
случай надену под майку свой старый пионерский галстук..."
Из-за съемки во всех классах отменили последние уроки (вот была
радость в школе!). Учителя быстро отправили ребят по домам. Хорошо,
что погода теплая,- в раздевалке никакой суеты. Среди учеников наш-
лись несознательные личности, которые пытались укрыться в разных
классах и кабинетах: им хотелось потом просочиться в зал и поглазеть
на телекамеры и операторов. Однако этих нарушителей быстро выловили
и проводили к выходу. Им осталось разглядывать громадный серебристый
фургон с буквами "TV" и два автобуса, которые стояли у школьного
крыльца. От фургона и автобусов тянулись к школьным окнам толстые
резиновые кабели.
А в школе стало пусто и гулко, как в каникулы. Только в зале
возились у больших глазастых телекамер и многочисленных светильников
молодые бородатые дядьки, а в раздевалке спортзала натягивали на се-
бя театральные костюмы участники спектакля. Да в учительской перего-
варивались учителя - одни остались по делу, другие - из любопытства
(их-то не выгонишь, как ребят)...
Журка украдкой поправил под футболкой галстук и торопливо натя-
нул через голову узкую бархатную курточку с пышными рукавчиками у
плеч и широким кружевным воротником. Подошел к молчаливому Горьке,
сказал тихонько:
- Застегни, пожалуйста...
Это означало: "Горька, не сердись на меня. Я нисколечко не хо-
тел тебя обижать. Я же не виноват, что так получается..."
Горька неторопливо и старательно затянул у Журки под воротником
застежку-"молнию". И ничего не сказал.
- Спасибо,- подождав, проговорил Журка.
Горька, наверно, не слышал. Он уже влезал в клетчатый комбине-
зон дежурного шута.
"Ну и пусть!- с резкой досадой подумал Журка.- В чем я вино-
ват?"
Он кинул на плечи плащ и, позванивая шпорами, пошел из разде-
валки. Почувствовал, что Горька смотрит вслед, но оглядываться не
стал.
По звонким пустым лестницам Журка поднялся в зал. Здесь то за-
жигались, то гасли жгучие белые рефлекторы. На сцене стояла декора-
ция комнаты принца. За кулисами басовито вякали электрогитары и по-
давала голос флейта. Журкина тревога почти угасла. Стало расти
привьгчное праздничное волнение, как всегда перед спектаклем.
Два бородатых оператора о чем-то негромко спорили с третьим,
курчавым и темноволосым. Он держал в руках большой аппарат, видимо,
кинокамеру. Что-то нервно говорил, качая камерой в сторону сцены.
Потом отвернулся и, прихрамывая, отошел. Встретился взглядом с Жур-
кой и вдруг улыбнулся. Незаметно, одними глазами, но так по-хороше-
му. Журка тоже улыбнулся и спросил:
- У вас кинокамера?
- Совершенно верно, ваше высочество,- отозвался курчавый опера-
тор.
- А говорили, что будут на магнитную пленку снимать.
- Правильно, в основном на магнитную. А я на всякий случай, для
подстраховки. И кое-какие детали снять надо...
- А-а...- сказал Журка и подумал: "Что бы еще спросить?" Ему не
хотелось обрывать разговор. А оператор попросил:
- Слушай, ты не мог бы узнать у вашего начальства, есть у вас в
школе электрик или нет? Осветители не могут подключиться, боятся все
провода пожечь...
- Могу,- охотно сказал Журка. Вышел из зала и зашагал по пусто-
му коридору к учительской.
Коридор был очень длинный. На желтых половицах ровно лежали
прямоугольники солнца. Журке казалось, что идет он долго-долго. И
вдруг подумалось ему, что это не коридор, а улица в незнакомом горо-
де, а свет падает на мостовую из окон домов. И стучат по деревянному
тротуару каблуки, позванивают шпоры.
А впереди какая-то дверь, и что за ней-неизвестно.
И это было предчувствие опасности...
Журка тряхнул головой, постучал и открыл дверь учительской.
Там были Вероника Григорьевна, Маргарита Васильевна, несколько
