а в голове одна дурь. Бери учебник, математику повторяй..."
- Ты бы объяснил ему, что на минутку сбегаешь и придешь.
- Ему объяснишь...- сказал Горька. Они помолчали.
- Ну и что теперь?- спросил Журка. Горька засопел, ковырнул на
коленке засохшую ссадину, сумрачно объяснил, глядя в угол:
- Я теперь никто. Ни "Синяя молния", ни "Тигры"... Сперва поду-
мал: "Пускай расстреляют, а через два дня снова к нашим запишусь". А
теперь не хочу. Потому что несправедливо... Или ты думаешь, они
справедливо... вот так, со мной?..- Горька резко мотнул медными во-
лосами и бросил на Журку быстрый, сердитый и немного опасливый
взгляд.
- По-моему, нет, - нерешительно сказал Журка.- А ты им объяснял
про отца?
- Объяснял сто раз. Говорят: "Все равно..."
- Конечно, несправедливо,- уже твердо сказал Журка.
Горька быстро проговорил:
- Тогда помоги.
- Как?
- Завтра они за одной погонятся, а я заведу их в тупик. Они же
не будут бояться, потооду что я без оружия, они мой автомат отобра-
ли. Ты там спрячешься за ящиками. Они в тупик заскочат, а ты:
та-та-та! И все. Считается, что они убиты, а ты меня спас... А?
- А потом?- осторожно спросил Журка.
- Потом... Наверно, вся игра сначала.
Журка задумался. Засада-это засада, чтото есть в ней нехорошее.
Обманное. Не хотелось начинать знакомство со здешними ребятами с
такого обидного для них фокуса.хотелось начинать знакомство со
здешними ребятами с такого обидного для них фокуса.
- Да ты не бойся,- сказал Горька.- Это же игра. У нас
по-нормальному играют, без драки. По правилам. Потом на тебя никто
злиться не станет.
Журке стало неловко, что Горька отгадал его боязливые мысли.
- Ничего я не боюсь,- буркнул он и подумал, что деваться некуда:
Горьку в беде оставлять нельзя. Он пришел искать защиту,
невиноватый, оставшийся один против всех, безоружный. Что ж теперь?
Сказать: "Иди, куда хочешь"?
- Значит, надо оружие,-негромко, но решительно проговорил Журка.
- Ага!- обрадовался Горька.- У тебя есть что-нибудь подходящее?
Журка прижал к губам палец и кивнул на дверь: тихо, мол, перебу-
дишь всех. Горька испуганно и весело съежился: ой, больше не буду.
Журка поманил его в угол, где друг на дружке лежали три чемодана с
не разобранным еще имуществом. Верхний чемодан осторожно сняли, а
средний Журка открыл. Там, на коробках с "конструктором", среди рас-
сыпанных пластмассовых солдатиков и прочего мелкого барахла лежали
пистонные пистолеты и два автомата. Один - из белой пластмассы, с
батарейкой и красной лампочкой в стволе. Другой-то черного железа, с
пружинной трещоткой.
- Во! В самый раз...- обрадованным шепотом сказал Горька.- Бата-
рейка тянет?
- Новую поставим... Слушай, а когда сделаем засаду? С утра?
- Ну, конечно. Я же тебе толкую, что надо как можно раньше. Я
потому к тебе и пришел с ночи. Они меня будут у нашего дома выслежи-
вать, а мы отсюда выберемся, потом я на них наткнусь будто случайно
- и начали...
- Думаешь, они тебя с самого рассвета будут караулить?- усмех-
нулся Журка.- Они тоже спать хотят...
- Нет, не хотят... Они завтра в шесть часов на пустыре собирают-
ся, чтобы на штаб "Тигров" напасть. А у нашего крыльца часовых
поставят. Я же все правила знаю.
- Тогда вот что...- Журка вытянул из чемодана (не с игрушками, а
другого) свой тренировочный костюм.- Бери, завтра наденешь. Не голо-
му же тебе воевать.
- Вот хорошо... Я его лучше сейчас надену, чтобы помягче на полу
было. И вон ту курточку подстелю. Можно?
- Ну и придумал,- сказал Журка.- У меня на полу даже кот не
спит. Давай ложись рядом. Вон туда к стенке.
- Да ну... Я весь пыльный, перемазанный.
- В одеяло завернешься. Оно у меня как раз такое... боевое. Я с
ним в прошлом году в поход ходил, даже у костра подпалил.
- А ты как без одеяла?
- Под простыней.
- Холодно будет.
- Ха,- сказал Журка.- Думаешь, ты один закаленный?
Журка выключил свет, сдвинул в ноги недовольного Федота и лег
рядом с Горькой. Тот, завернувшись в одеяло коконом, тихо посапывал
у стенки.
- Не проспать бы,- шепотом сказал Журка.
- Не проспим. Я всегда рано подымаюсь.- успокоил Горька. И спро-
сил: - А вдруг бы проспали и вдруг бы твои родители меня здесь уви-
дели?
- Ну и что?
- Рассердились бы?
- А с чего сердиться?.. Удивились бы только: кто такой, как сюда
попал? - Журка подумал.- Мама перепугалась бы: как это в окно на ве-
ревке! Папа сказал бы, наверно: "Ну, вы даете, фокусники..."
- Значит, он у тебя совсем не злой,- задумчиво сказал Горька.
- А чего ему быть злым...
Отец бывал иногда хмурым, случалось, ворчал на Журку, если тот
слишком шумел или прыгал, поддразнивал иногда сына за слишком "тон-
кий" характер. Поругивал, если случались двойки. Но зато учил рабо-
тать молотком и отверткой, катал в кабине своей "Колхиды", а при
особенно хорошем настроении рассказывал истории о своем детстве. Во-
обще-то Журкиным воспитанием занималась мама. Водила на выставки и
концерты (хотя они бывали в Картинске нечасто), рассказывала про ху-
дожников, проверяла дневник, ходила на родительские собрания и даже
учила Журку, как давать сдачи, если привяжется какой-нибудь хулиган.
Нельзя сказать, что Журка был маменькин сынок, но "мамин сын" - это
точно...
- И папа, и мама у меня вполне...- сказал Журка.- Лучше мне и не
надо.
- У меня мама тоже добрая,-тихо отозвался Горька.- А отец, он...
когда какой. Если настроение хорошее: "Айда, Горька, на рыбалку".
Если что не так, скорее за ремень... Хорошо, если сгоряча за широкий
возьмется, он только щелкает. А если всерьез, то как отстегнет узкий
от портупеи... Знаешь, как режет...
Журка не знал.
Он этого никогда не испытывал.
Бывало в раннем дошкольном детстве, что мама хлопнет слегка и
отправит в угол. Но чтобы по-настоящему, ремнем, Журка и представить
не мог. Он бы, наверно, сошел с ума, если бы с ним сделали такое.
Даже если в какой-нибудь книге Журка натыкался на рассказ о таком
жутком наказании, он мучился и старался поскорее проскочить эти
страницы. И потом всегда пропускал их, если перечитывал книгу. А
Горька, ничего, говорит про такое спокойно. С печалью, но вроде бы
без смущения.
Конечно, в темноте, ночью, когда рядом человек, с которым завя-
залась, кажется, первая ниточка дружбы, легче говорить откровенно.
Видать, наболело у Горьки на душе, вот он и рассказывает. Но... нет,
все равно не по себе от такого разговора. И чтобы изменить его, Жур-
ка спросил:
- Твой отец военный?
- Милиционер. Старшина... Он на ПМГ ездит. Машина такая с патрулем:
передвижная милицейская группа.
- Бандитов ловит?
- Бывает, что и ловит,- равнодушно отозвался Горька.
- Это же опасно...
- Бывает и опасно,- все тем же голосом сказал Горька.- Один раз
ему крепко вделали свинчаткой. Неделю лежал в больнице... Я в те дни
был как вольная птица. Мама, если не при отце, меня зря не гоня-
ет...- Он, видимо, спохватился и объяснил:- Рана-то не опасная была,
только сотрясение, но не сильное... Ну что, спать будем, ага?
- Будем... Слушай, а как ты с моим дедушкой познакомился?
- Да так, случайно. Сперва зашел к нему с Егором. Егор у него
книжки брал почитать, а я просто так... А потом уж один стал прихо-
дить. Тоже книжки брал... В шахматы еще играли... Если отец на де-
журстве, мама меня отпускала сюда ночевать. Мы с Юрием Григорьевичем
иногда до ночи чай пили. Он рассказывал интересно. . .
- Про что?- слегка ревниво спросил Журка.
- Про всякое... Иногда про тебя. Как вы плотину строили у вас на
речке Каменке. И вообще... Он по тебе скучал.
Засада
Проснулся Журка от озноба. Раннее утро было солнечным, но прох-
ладным. Зябкий воздух из открытого окна забирался под простыню. Жур-
ка поежился и глянул на будильник. Без двадцати шесть.
Горька у стены свернулся в комочек, намотав на себя одеяло. Из
одеяла торчали поцарапанные тощие ноги. Горька шевелил ногами, будто
по ним ползали мухи.
Журка осторожно хлопнул по одеялу. Потом еще. Высунулась Горьки-
на голова. Несколько секунд Горька обалдело смотрел на Журку, потом
заморгал, заулыбался.
- А говорил: "Рано подымаюсь " ,- хмыкнул Журка.-Вот проспали
бы...
- Ой... Это потому, что я не дома. А дома я всегда. . .
Время поджимало. Они торопливо и бесшумно оделись. Повесили за
спину автоматы. Журке стало весело и страшновато, будто предстояла
не игра, а настоящее большое приключение.
Впрочем, приключения начались даже раньше, чем Журка ожидал.
Горька размотал на батарее веревку, встал на подоконник и сказал:
- Смотри, как надо. Берешься вот здесь, где узлы, веревку натя-
гиваешь, потом-раз! - и там.
И в самом деле, он спорхнул с подоконника и через секунду стоял
в развилке тополя.
- Раз! - опять повторил он и оказался рядом с Журкой.
Теперь в нем не было ни капли вчерашней робости. Ловкий он был,
и синие глаза его смело блестели под прямыми коричневомедными пряд-
ками.
Журка тайком вздохнул. Можно было бы проскользнуть через кварти-
ру и выбраться из дома обычным путем. Но, значит, опять струсил? Он
посмотрел наверх. Толстый капроновый шнур уходил куда-то сквозь гус-
тые листья. Посмотрел вниз. Дом старый, с высокими этажами, до земли
метров десять.
Журка удержал в себе второй вздох и спросил с небрежной делови-
тостью:
- Веревка-то прочная?
- Все в норме, не бойся...
- Да я и не боюсь.
- Боишься,- спокойно отозвался Горька.- Первый раз все боятся...
Ты лучше не с подоконника прыгай, а вон оттуда, с карниза.
Внизу, в полуметре от окна, тянулся широкий кирпичный выступ. На
- этом выступе сидел неподалеку Федот и бесстрашно щурился на солн-
це.
"Что я, хуже Федота?"-сердито подумал Журка и через подоконник
полез на карниз.
- Постой,- сказал Горька. Нижним свободным концом веревки он
плотно обмотал Журку вокруг пояса и затянул узел.- Если вдруг обор-
вешься, все равно никуда не денешься. . .
Это сразу успокоило Журку. Хотя не совсем. Когда он выбрался на
карниз, коленки мелко подрагивали. Журка ухватился за веревку и на-
тянул ее. Держаться было удобно - большие узлы не давали сосколь-
знуть ладоням.
"Ничего,-сказал себе Журка.- Все равно надо... Раз, два... три!"
Он толкнулся не сильно и не слабо. В руках отдалось струнное на-
тяжение веревки, на секунду тело замерло от сладкого и жутковатого
ощущения полета. Засвистела пустота, понесся навстречу тополь...
Журку развернуло в полете, он влетел в развилку боком, подошвы
зацепились, тело мотнуло в одну сторону, в другую... У самого носа
Журка увидел выступы серой коры, выпустил веревку, ухватился за
ствол. Вернее, за отросток толщиной с могучее бревно. И прирос к не-
му, ощутив бугристую прочность дерева.
- Ну, ты что там?- окликнул из окна Горька.- Давай веревку.
Журка оторвал руки от дерева, торопливо размотал на поясе шнур.
Сердце часто стучало, но страх уже уходил, и появилась веселая ра-
дость оттого, что не испугался. И оттого, что замирание и восторг
полета можно будет повторить еще и еще...
Спускаться тоже было страшновато. Но нетрудно. Трещины и бугры
на коре старого тополя помогали держаться. Журка осторожно сполз до
другой, нижней развилки у окон второго этажа, потом по наклонному
главному стволу спустился на землю. Правда, поцарапался, . помял
штаны и рубашку, но не сорвался.
Внизу счастливый Журка лихо перекинул со спины на грудь автомат,
и в это время рядом с ним прыгнул Горька.
- Бежим!
Они крадучись пересекли площадку перед окнами, пролезли в дыру
старого каменного забора и оказались в переулке, выходившем на Пар-
