своей работе документы, которые впоследствии, среди бурь и катаклизмов
Истории, бесследно пропали. К тому же он был ведь не только очевидцем, но и
непосредственным участником многих важных событий. Иудейскую войну,
например, в особенности же осаду Иерусалима, он, должно быть, воссоздал по
собственным каждодневным записям,_ ничем иным нельзя объяснить живость,
яркость и реализм его повествования. Словом, он стал для многих поколений
историков незаменимым источником сведений об истории еврейского народа. Его
книгами широко пользовались как языческие авторы (в частности, римский
историк Дион Кассий и эллинский философ Порфирий), так и христианские
(Ориген, Евсевий Кесарийский и автор латинского перевода Библии _ Иероним).
Два главных исторических сочинения Иосифа Флавия, переведенные почти на все
европейские языки, пользуются огромной популярностью с момента их
опубликования и по сей день, вдохновляя писателей, музыкантов и художников
всех времен. Итак, напомним, что единственной информацией о Христе,
сохранившейся в еврейской литературе, является отрывок из _Иудейских
древностей_, известный в кругах библеистов под названием _Флавиева
свидетельства_. Приведем его полностью: _В то время жил Иисус, мудрый
человек, если вообще можно назвать его человеком. Он совершал вещи
необыкновенные и был учителем людей, которые с радостью воспринимали
правду. За ним пошло много иудеев, равно как и язычников. Он и был Христом. А
когда по доносам знаменитейших наших мужей Пилат приговорил его к распятию
на кресте, его прежние приверженцы не отвернулись от него. Ибо на третий день
он снова явился им живой, что предсказывали божьи пророки, так же как и многие
другие поразительные вещи о нем. С тех пор и по сей день существует община
христиан, получивших от него свое название_.
Нетрудно понять, почему христианская традиция придавала этому
свидетельству огромное значение. Ведь его автором был еврей, который, несмотря
на политическое отступничество, всегда оставался верен религии предков, а кроме
того, как историк был хорошо осведомлен обо всем, что в то время происходило в
Палестине. Итак, _свидетельство_ заслуживало доверия, ибо исходило от человека
беспристрастного, не связанного с христианством ни формально, ни
эмоционально. Правда, уже в шестнадцатом веке раздавались отдельные
скептические голоса, но в общем вплоть до девятнадцатого века никто не пытался
всерьез оспаривать подлинность этого отрывка. Сегодня, однако, мы уже знаем
точно, что эта единственная еврейская информация об Иисусе является
фальшивкой, более поздней вставкой, сделанной каким-то христианским
переписчиком. В самом деле, Иосиф Флавий, фарисей и правоверный
последователь иудаизма, потомок Маккавеев, член известного рода
первосвященников, якобы сообщает, что Иисус был мессией, богочеловеком, что,
распятый, он воскрес на третий день. Велика наивность переписчика, вставившего
в текст отрывок такого содержания, но ещё более велика и непонятна наивность
многих поколений людей, веривших ему. Тем более что, как подчеркивает
крупный польский историк религии профессор Зигмунт Понятовский, этот
рассказ, вложенный в уста еврея, _почти живьем заимствован из христианского
символа веры_. Ученые установили даже приблизительное время, когда была
сделана вставка. Такие раннехристианские авторы, как Климент, Минуций,
Тертуллиан и Феофил из Антиохии, хорошо знали _Иудейские древности_, однако
ни единым словом не упоминают об этой столь любезной христианским сердцам
информации об Иисусе. Невозможно предположить, что они это сделали
умышленно, руководствуясь какими-то таинственными соображениями, и
напрашивается один-единственный вывод: в тексте _Иудейских древностей_,
которым они располагали, этого отрывка ещё не было. Его впервые цитирует
лишь более поздний писатель, Евсевий, автор первой _Истории христианской
церкви_, живший в 263_339 годах. Отсюда можно заключить, что вставка была
сфабрикована каким-нибудь переписчиком на рубеже третьего и четвёртого веков.
Любопытный материал для дискуссии о _Флавиевом свидетельстве_ дает крупный
раннехристианский богослов и писатель Ориген, живший в 185_ 254 годах, то
есть раньше Евсевия и до включения в текст _Иудейских древностей_ вставки об
Иисусе. Из его полемического трактата _Contra Celsum_ (_Против Цельса_)
следует, что в имевшемся у него экземпляре _Иудейских древностей_
рассказывалось об Иоанне Крестителе и святом Иакове;
что же касается Иисуса, то Оригену был, очевидно, известен какой-то
иной текст, на основании которого он упрекал Иосифа Флавия в том, что тот не
считал Иисуса мессией.
Итак, речь идет о строках, оценивающих Иисуса с позиции неверующего
человека. Поскольку в дошедшем до нас сочинении Иосифа Флавия таких строк
нет, возник вопрос, каким текстом располагал Ориген. Некоторые библеисты
высказали предположение, что речь идет о первоначальном варианте того же
_Флавиева свидетельства_, отредактированного потом христианским
переписчиком. Пытались даже восстановить этот _пратекст_, убирая слова о том,
что Иисус был предсказанным пророками, воскресшим мессией. Полученный
таким образом портрет мудреца и бродячего учителя, каких было тогда в
Палестине множество, мог вполне принадлежать перу такого правоверного иудея,
потомка первосвященников, как Иосиф Флавий, и мог вызвать возражения со
стороны Оригена.
Но эта, столь убедительная на первый взгляд, гипотеза имеет серьезные
недостатки. Прежде всего, оказалась несостоятельной сама попытка извлечь из
_Флавиева свидетельства_ точный _пратекст_. Библеистам, несмотря на
тщательное изучение языка и стиля Иосифа Флавия, так и не удалось прийти к
единому решению. Их варианты текста настолько различны, что приходится
подвергнуть сомнению не только самый метод, но и его теоретические
предпосылки. Если при сегодняшнем уровне филологической науки нельзя
получить общий результат, то, быть может, _пратекста_, написанного Иосифом
Флавием, никогда не существовало вообще?
Против всей гипотезы говорит также контекст, в котором находится
_Флавиево свидетельство_. Дело в том, что абзацы, предшествующий ему (3, 2) и
следующий за ним (3, 4), составляют, несомненно, одно сюжетное целое,
повествуя о волнениях среди евреев и о других иудейских проблемах.
_Свидетельство_ совершенно неожиданно, не к месту, можно сказать,
бесцеремонно разрывает связное повествование, а это значит, что оно насильно,
вопреки логике, втиснуто в чужой текст не слишком искусным фальсификатором;
приписывать авторство столь неумелой и неудачной вставки самому Иосифу
Флавию было бы просто нелепо.
Здесь, пожалуй, уместно вкратце рассказать о значительно более
подробном рассказе об Иисусе, который содержится в древнерусском переводе
_Иудейской войны_, сделанном, по всей вероятности, в одиннадцатом или
двенадцатом веке по поручению киевского князя Ярослава. В четырех отрывках
деятельность Иисуса Христа и его жизнь представлены в совершенно неизвестной
версии, которая во многом отличается от канонических евангелий. Вокруг этих
отрывков долго велись полемические баталии, но в конце концов ученые пришли
к выводу, что все это более поздние вставки, сделанные славянскими
переводчиками, которые черпали сведения из апокрифических евангелий.
Итак, единственное сообщение об Иисусе еврейского автора оказалось
просто-напросто фальшивкой. Это и странно, и весьма любопытно. Ведь в самом
деле Иосиф Флавий, священник иерусалимского храма, который так глубоко
интересовался религиозными движениями своей страны, что сам был по очереди
фарисеем, саддукеем и ессеем, не упоминает ни единым словом об Иисусе и его
драматической судьбе. О тех трех сектах он пишет много и со знанием дела, а об
учении, чудесах и воскресении пророка из Назарета он словно бы и не слышал
никогда. А другие крупные еврейские писатели того времени? Оказывается, и они
тоже хранят полное молчание. Возьмем, например, заклятого врага Иосифа
Флавия Юстуса Тивериадского, автора _Иудейской войны_ и _Летописи царей
иудейских_. Эти сочинения, правда, до нас не дошли, но константинопольский
патриарх, живший в одиннадцатом веке и державший их в руках, утверждает, что
Юстус ничего совершенно об Иисусе не написал.
Ну и, наконец, Филон Александрийский, один из крупнейших еврейских
философов и мыслителей, немало способствовавший и формированию некоторых
идей христианства. Этот раввин, посвятивший всю свою жизнь задаче примирения
иудаизма с греческой философией, оказал огромное влияние на _новозаветных_
авторов _ Иоанна и Павла. Достаточно сказать, что благодаря ему перешла в
христианское богословие греческая идея логоса. Филон родился лет на тридцать
раньше Иисуса и пережил его примерно лет на двадцать. Будучи раввином и
прославленным толкователем священного писания, он вместе с тем активно
участвовал в событиях своего времени, тем более что его племянник Тиберий
Александр занимал в 46_48 годах высокий пост прокуратора Иудеи. Филон жил в
Александрии, но часто приезжал в Иерусалим, где у него было много родных и
знакомых. В одном из своих многочисленных трактатов _ _О созерцательной
жизни_ _ он описал деятельность _терапевтов_ _ религиозной секты, во многом
напоминавшей ессеев и первых христиан. И тем не менее в его огромном по
объему литературном наследии, посвященном главным образом вопросам религии
и правлению Понтия Пилата, совершенно ничего не говорится об Иисусе. И так во
всей религиозной литературе евреев, за исключением Талмуда, но о Талмуде у нас
будет разговор особый. Поскольку нас так разочаровали соотечественники и
соплеменники Иисуса, то грех обижаться на римлян и греков. Правда, как уже
говорилось, Тацит, Плиний Младший и Светоний оставили краткие записи на
интересующую нас тему, но там речь идет не столько об Иисусе, сколько о
существовавших уже тогда христианских общинах. К тому же все три текста
довольно поздние, они были написаны спустя восемьдесят с лишним лет после
распятия. А более ранние писатели, как Плиний Старший (23_79), Марциал (40_
103), Плутарх (46_120) и Ювенал (около 60_ около 140), описывая значительно
менее важные события, обходят молчанием потрясающую историю мессии из
Назарета.
Тех, кто безоговорочно верит всему, о чем рассказывается в евангелиях,
должен насторожить тот факт, что в еврейских летописях нет ни слова о
наступившем якобы в момент смерти Иисуса трехчасовом солнечном затмении, о
душах умерших_ покинувших могилы, и прежде всего о том, что драгоценный
занавес, святая святых Иерусалимского храма, разорвался в тот миг пополам.
Трудно поверить, чтобы ни один еврейский летописец не счел этих явлений _
если б они действительно имели место _ достойными упоминания. Что же
касается солнечного затмения, то о нем ничего не знает даже славившийся своей
научной добросовестностью Плиний Старший, хотя он посвятил солнечным
затмениям целую главу своей _Естественной истории_. Библеисты задумывались,
разумеется, над причинами этого загадочного молчания. Католический писатель
Даниель-Ропс, автор известной монографии об Иисусе, дает этому следующее
объяснение: _Для среднего гражданина Рима времен императора Тиберия то, что
произошло в Палестине, значило не больше, чем значило бы для нас появление
какого-нибудь пророка на Мадагаскаре или на острове Реюньон_. А вот ещё более
красноречивое высказывание польского ксендза Павла Штейнманна, автора книги
_Павел и:
Тарса_: _В 30 году нашей эры Иисус погибает распятый, как раб, один из
миллионов рабов, живших в Римской империи. Палестинские евреи едва заметили
это событие. Если оно и произвело какое-нибудь впечатление, то разве в Италии,
Греции, Малой Азии и Египте цивилизованных людей интересовали иудейские
дела? Что стоил этот труп в государстве, где правил Тиберий, а предстояло
править Калигуле, Клавдию и Нерону? Что значит гибель одного человека в мире,
