Ночь недоуменно наблюдала за мужчиной, который удивительно бесшумным
и стремительным шагом двинулся в глубь лабиринта из темных улиц, переул-
ков и переходов, напоминая не человека, а тень. Но еще больше удивилась
ночь, когда заприметила другую тень и еще одну и еще, которые так же
бесшумно и еще более стремительно продвигались по следу первого человека
независимо друг от друга.
Они так и кружили в ночи, продвигаясь сквозь нее, словно наощупь.
Ночь морочила их, не давая сойтись в одной точке в одно время. Ночь под-
совывала им ложные следы, уводила в стороны. Ей нравились игры этих
взрослых людей.
Странные игры.
Знаете, во что превращается мир, когда за тобой гонятся? Знаете, куда
пропадает страх, когда над головой что-то звякает и за ворот валится ка-
менная крошка? Именно пропадает... Знаете, куда уходит голод, желание
расслабиться в теплой воде ванны? Как внтури просыпается зверь, старый,
вечно настороженный и голодный? Где он был раньше? Спал? Много вопросов.
Много ответов. На каждого по десятку. Вот только на каждого кого? Опять
вопрос... В голове медленно таяла муть. По полу так же медленно растека-
лась кровь. Запах висел в воздухе плотным комом, его можно было резать
ножом на ломтики. Резать его на тонкие ломтики и запасать впрок, чтобы
потом, через пару сотен тысячелетий какой-нибудь археолог новой расы тех
существ, что унаследуют Землю после злобной и смертельно романтичной ра-
сы Хомо Сапиенс, наткнулся на эти ломтики и ощутил страх, боль и смерть
иного вида. Вот только ножа не было. Сломался.
Алекс сидел на корточках и тупо смотрел на то, как лучики искуствен-
ного света одной, чудом уцелевшей осветительной установки дробятся в
гранях сломанного ножа. Широкое и толстое лезвие, хорошо прокаленное...
Какой-то там сплав... Что-то еще? Ах да, удобная рукоять. Обломанное
лезвие торчало из глазницы трупа, что лежал ближе всех к Алексу. Еще
один труп лежал на пороге комнаты. Двое других где-то на лестнице.
Жаль, что нож сломался. Удивительно. У человека может быть любое ору-
жие. От скорострельного пулемета с разрывными пулями до миниатюрной
атомной бомбы, но холодное оружие никогда не сойдет со сцены этого теат-
ра.
Наркотическая муть почти рассеялась, и Алекс снова начал ощущать
боль. Нещадно болела спина. Кираса бронежилета выполнила свою задачу и
приняла на себя пару-тройку выстрелов. Четыре новичка, что висели у
Алекса на хвосте целый день, были явными любителями. Ни один специалист
не станет выпускать столько зарядов в спину, когда остается открытой го-
лова. И ни один специалист не полезет в незнакомый дом через парадную
дверь сходу. А эти полезли. Алекс даже не потратил ампулы квази, послед-
ней, кстати. Впрочем их и было-то всего три.
Алекс встал. Снял бронекирасу. Оглядел рваные дыры на спине. И понял,
что уже устал. Нет, конечно, он знал, что рискует, выводя этих новичков
в этот район, где на звук выстрела не оборачиваются даже патрули. Но он
не собирался рисковать настолько, чтобы подставлять собственную спину.
Просто постоянная нервная тряска, постоянная охота, неприметные для сто-
роннего наблюдателя атаки и такие же ответные ходы, наркотики, два слу-
чая приема квази. Не японского модифицированного "без последствий", а
своего, родного, отечественного... Первый раз Алекс проглотил голубую
таблетку, когда был вынужден отвечать на атаку самого Отщепенца. Точнее
не отвечать, а убегать, закрывая за собой ходы. По подвалам, по выходам
в туннели подземки, где только описанный Сержантом "эффект замедленного
времени" спас Алекса от движущейся громады поезда. А второй раз, когда
Алекса прижал патруль. Прямо на улице. И опять Алекс убегал. Стрелять по
патрулю все равно, что стрелять себе в лоб. Потом был момент затишья, и
только через несколько дней Алекс заметил четырех мальчиков, что уверен-
но шли по его следу. Очень уверенно...
Алекс обыскал первый труп, действуя вынутым из глазницы сломанным
лезвием. Ничего. Инплантов под кожей в нужных местах не было... Только
кровь, еще не загустевшая, щедро окрасила пол. Обследовать третий и чет-
вертый трупы не было необходимости, второй нес, прямо в запястьи, грубо
зашитый детектор ДНК. Причем старый и довоенный. Детекторы ДНК применя-
лись очень редко. Только при особо важных операциях патрулем или при
особо денежных операциях наемных убийц всех классов. Его действие было
возможно только как инпланта и при использовании детектора его носитель
невероятно быстро изнашивал собственную нервную систему. Парня, что ле-
жал на пороге, это явно не интересовало. Ему ночами снились деньги и
чистое северное море. Курорт. Алекс пошатываясь вышел на крышу дома.
Пыльный воздух пощекотал незащищенные ноздри. Если Алекс не ошибся, то
эти парни были прелюдией, пушечным мясом пущенным для некоторого упроще-
ния ситуации. А значит скоро можно ждать новых гостей.
Ночь была тихой. Впрочем какой еще может быть ночь в центре трущоб
гигантского мегаполиса? Кому-то скучно? Можно включить музыку погромче.
И бутылка со старой смесью топлива и мыла, влетевшая в ваше окно, приба-
вит вашей вечеринке огонька. Где-то вдалеке пылало зарево реклам, выве-
сок, фонарей... Это зарево бросало вызов небу, плевалось в него искорка-
ми несуществующего пламени. Все равно, что плевать на мертвую собаку.
Черное небо, без звезд, какое ему дело до большой разноцветной погремуш-
ки, раскинувшейся на земле под ним... Небо слилось с трущобами, трущобы
слились с небом, вместе игнорируя цветную круговерть престижных районов,
дорогих женщин, чистых воротничков и кричащей пустой жажды в глазах до-
рогих женщин и носителей чистых воротничков.
Глядя на город с грязной крыши Алекс вдруг подумал, что одинаково ра-
ботает и в трущобах и в дорогих районах. Какая разница, где ловить ус-
кользающую жизнь? Хотя в дорогих районах она лучше пахнет.
Где-то выше висел вертолет. Стрекотание его винтов едва слышалось на
самой границе слуха. Алекс повернулся на звук, и где-то далеко, в зареве
голографической рекламы, узрел маленькую точку и едва различимый сверка-
ющий нимб вращающихся лопастей над ней. Словно некий забытый святой с
грустью смотрел на землю...
- Ты японец? - спросил Алекс в пыльный воздух.
- Да, - ответили за его спиной. - Небольшие пластические операции, и
я стал походить на варвара, который пытается спрятать свою скотскую сущ-
ность за личиной благородного сына Ямато.
- Никогда не любил японцев... - произнес Алекс, поворачиваясь.
Отщепенец стоял на другой стороне крыши.
- Если по правде, мне наплевать, на кого я похож. Я даже не вижу осо-
бенной разницы между японцем и русским. Кроме цвета кожи, конечно. - От-
щепенец наклонил голову влево. - Но с другой стороны варвары не могут
быть выше благороднорожденного. Алекс молча слушал, даже не двигаясь с
места.
- Отдай мне диск, варвар. - Отщепенец наклонил голову вправо и про-
должил. - Или заплати за него его стоимость. Мне все равно, кто будет
владеть этим секретом, кто больше заплатит... Твоей стране это будет вы-
годно.
Его лицо менялось следом за словами, которые произносили его губы. Он
был одновременно гордым и заносчивым воином, сыном великого народа и
вдруг становился живым отражением улиц, города вокруг него - бесполым,
бесцветным торговцем, готовым продать все, что по случайности попало в
его жадные маленькие ручонки, от секретов своей родины до собственной
рубахи. Квази уже почти совсем выжгла Отщепенцу мозги.
- Итак? Что ты выбираешь? - Отщепенец выжидающе и настороженно, слов-
но птица, наклонил голову. - Ты будешь продавать диск или отдашь его?
Или я возьму его у тебя силой... Я даже не знаю, что мне выгодней...
Ведь ты не продашь его? Да?
- Нет, - ответил Алекс, ощутив невероятную усталость и поняв, почему
часть клана якудза поднялась против разработки проекта "квази-солдат" -
Не продам. И не отдам. Я даже не знаю, зачем он мне нужен...
- Он тебе не нужен, - произнес Отщепенец и перестал сдерживаться.
Он словно исчез в один миг на той стороне крыши и возник рядом, Алекс
еще успел заметить ту самую усмешку, которую он видел в оптику прицела.
Потом все вокруг взорвалось, и крыша вдруг оказалась под щекой. Мелкие
камешки вдавились в плоть, разрывая ее...
- Тогда где он? - спросил голос на ухо, и боль в спине отзвалась на
эти слова ослепительными вспышками.
Алекс ударил на звук, промахнулся и ударил снова в неясную тень, в
которую превратился Отщепенец. Рука ощутила только прикосновение тка-
ни... Отщепенец стоял в трех метрах впереди и с птичьим интересом наблю-
дал за Алексом, который лихорадочно обыскивал карманы. Что-то упало с
глухим стуком. Алекс краем глаза увидел, что это его пистолет валяется у
ног Отщепенца. По спине прошла ледяная дрожь... Неужели не найдет.. Сей-
час, именно сейчас, когда она так нужна!!! В нагрудном кармане что-то
лежало. Что-то округлое, продолговатое... В синей облаточке.
Го-рь-ко...
Мир расцветился яркими красками, все стало одновременно четким и раз-
мытым. Все черное стало Черным, все белое стало Белым. Пыль обрела
обьем. Даже стали видны следы от лопастей вертолета, который висел те-
перь гораздо ближе... Но самое главное, что Отщепенец перестал быть в
движении тенью. Шансы уравнялись, пусть не надолго, но для задуманного
хватит.
Две тени метались по крыше. Два человека наносили друг другу удары,
стремясь не убить, но обездвижить противника. Оба находясь в эйфории
наркотического опьянения, получали удовольствие от боя, получали удо-
вольствие от боли, от ярких красок, от крови на губах... Бить и получать
удары, вот и все, что осталось от желаний. Время неслось в своей повоз-
ке, погоняя впряженную в нее полуразложившуюся клячу... Быстрее, быст-
рее!!! Еще!
Только когда наконец через очень большой или очень малый промежуток
времени одна из теней вдруг осела и вывалилась из невидимой глазу круго-
верти ударов, а вторая вновь стала человеком, время вернулось в привыч-
ный ритм и поползло по старой колее...
- Где диск? - спросил Отщепенец, стоя над Алексом. Его лицо подерги-
валось, разбитая скула сильно кровоточила, один глаз был безвозвратно
потерян.
Руки Алекса судорожно дернулись, поползли по груди, нырнули под одеж-
ду. Он скривился и сквозь кровавую пену донесся стон. На руке лежал
диск. "Вечный" диск, разрушить информацию на котором возможно только на-
неся физические повреждения покрытию. Отщепенец взял его, словно драго-
ценность, прижал к окровавленной щеке... И завыл. Тонко и жалобно. Ощу-
щая на ладони мертвый кусок металла. С трещиной по диаметру. Алекс тихо
стонал, пытаясь сесть и припоминая, что самым трудным было н е париро-
вать удары Отщепенца, направленные в область тела, к которой был прикле-
ен диск на стальной пластине с бугорками. Сильные удары... Наверняка
раздроблены кости. Отщепенец все так же рыдал над собственноручно унич-
тоженным диском. Рыдал, потому что действие квази, которым он питался
уже столько времени, наконец кончилось. Мир стал серым, темным и слишком
быстрым. В тело вернулась прежняя слабость и боль. И страх. Он даже не
дернулся, когда несколько серых теней подняли его под локти и отнесли к
вертолету, который опустился на крышу. Когда? Алекс не знал. Не помнил.
Как-то не до него было. Чья-то фигура заслонила светлеющее небо. Сквозь
кровавую бурду Алекс увидел одетого в дорогой костюм японца. Не старого,
но и не молодого. Японец встретился взглядом с Алексом и замер, словно
изваяние. Ничего не делал, просто стоял и смотрел. И Алекс смотрел в эти
глаза, пытаясь рассмотреть в них приговор, обещание забыть о его сущест-
вовании, отсрочку или даже приказ прыгнуть с крыши. Пытался и не мог
увидеть ничего. Только пристальное внимание, изучение. Так себя чувству-
