Фэнтези - Виктор Косенков

Рассказы

    Виктор Косенков
    Рассказы

ПРО  ЗВЕРЯ.
Снег и ветер.
И люди станут...
ВРЕМЯ МАЛЕНЬКИХ ЛЮДЕЙ.
Дальше - тишина?
Безрассудство.
Псевдобожественная трагедия, или Маленькая пьеса со странным финалом
ДЕМОН
Голос Рассудка.
                         ПРО  ЗВЕРЯ.


-    О! Вы неплохо справляетесь со своей работой.
         Голос   заведующего   лабораторией   был   сух    и
невыразителен.  Такой  голос мог быть только  у  заведующего
химической лабораторией. Голос как реторта.  Да  и  весь  он
сам  напоминает реторту. Эдакую склянку из матового  стекла.
Серые  глаза,  светлые волосы, прямой нос, правильные  черты
лицаї  Что-то всколыхнулось в памяти и опять ушло на  задний
план.  Какое-то слово связанное даже не с ним,  а  скорее  с
людьми,  имеющими  такую  внешность.  Почувствовалась  тупая
слабая боль в шраме на затылке.
-    Да!? Я очень ценю ваше мнение герр  директор.. Спасибо.
  Как вы считаетеїї
И слова, слова, словаї
     Кого  же  он мне напоминает?  Кого.. Я видел эти  глаза
раньше.  Впрочем, я каждый раз спрашиваю себя об этом.   Вот
сейчас  я говорю с ним, а он меня не слышит. Кивает головой,
согласен,  а  не  слышит.  Его мысли заняты  чем-то  другим.
Уходит.   Скоро  придет  мой сменьщик. Маленький  кривоносый
еврейчик, постоянно трущий себе запястье с какой-то  нелепой
татуировкой.  Какие-то цифры.  Синяя татуировка.  Зачем  она
ему.  Ни  за  что   не  сделал  бы себе такую.  Один  раз  я
спросил  его об этом. Он побледнел и почему-то спросил  меня
не  помню  ли  я  местечка под названием  Бухенвальд.  Я  не
помнил.  Я  вообще мало чего помню. Когда пытаюсь  вспомнить
то  очень болит шрам на затылке и  все время заходит один  и
тот  же  человек  в лабораторию. Здоровый такой  »лаборантј.
Странно.   Он всегда спрашивает только одно: »Все ли  у  вас
впорядке  герр  лабрант?ј А я говорю : »Да!  Все  впорядке.ј
Тогда он странно смотрит на меня и уходит.
     Год  сейчас 1944ї  Как я оказался в этой лаборатории  я
не  помню. Как будто работал тут всю жизнь. Не помню  своего
детства, юностиї Помню только общую мировую историю.  И  то,
что  сейчас  мы  живем в годы высочайшего  расцвета  мировой
культуры и науки. Доказательством тому этот институт  и  эта
лаборатория.  Лаборатория времени.  Институт  альтернативной
истории.  А  я  здесь  лаборант.   Почетная  работа,   между
прочим. Я уважаемый человек и платят весьма солидної
     Вот только иногда, когда я смотрю в большое зеркало  на
стене  и  вижу  себя... Что-то проявляется  во  мне,  что-то
всплывает   и  мое  изображение,  изображение  не   высокого
лаборанта  в  белом  халате и с черной  челкой  на  глаза  и
маленькими  усиками, изчезает, тает, растворяется.  В  такие
моменты  ноет шов на затылке, в памяти всплывает  ничего  не
значащее  слово,  услышанное мною от  одного  из  професоров
нашего  института  :јЛоботомияјї  Про что  он  говорил?  Про
кого?  Не знаю. Мне все равно.  Но когда я смотрю на себя  в
зеркало  и  пытаюсь  превозмочь  боль  меня  посещают  очень
странные  видения и желания. Я  не говорил никому  об  этом.
Даже  своему психоаналитику. Никому! Я вижу себя в  странном
коричневом или черном мундире и испытываю не менее  странное
желание,  стоя  на трибуне, вскинуть руку вперед  и  верх  в
ответ  на раскатистое »ХАЙЛЬ!ј, что звучит с площади  передо
мной.
     Зачем?
     О, вот и мой сменьщик. Он всегда говорит одно и то же:
-    Добрый день, герр Адольф!
-    Здравствуйте Кацман, здравствуйтеї


Виктор Косенков
09/02/1998



                          Снег и ветер.


       Снег падает на снег. Уже давно. Снег на снег. Никем не
считанная армия маленьких белых холодных снежинок. Эта армия
берет не умением, а числом. Снег спокоен и рассудителен. Снег
знает, что будет потом и что было до. Снег знает ответы на все
вопросы. Только спроси и тут же получишь целую кучу разных умных
и мудрых советов. Ведь снег знает так много. Ему не ведома
корысть, муки, любовь, ненависть. Все, что нужно снегу, это
благополучно упасть. Пролететь свой путь из большой снежной тучи
и упасть на землю. На миллионы и миллионы таких же как и он сам.
       Но вот пришел ветер.

       Бухш, бухш... Грязное месиво под сапогами разлетается в
стороны. Брызги летят на голенища сапог рядом идущих. Неважно.
Все сейчас неважно. Главное шаг.
Держать шаг. А по сторонам крики. Толпа. "Аааа.. Да зра...".
"Великие...". "Выжг...". "... враги, будь бд...". "Смерть!
Смер...". Отрывки. Какая разница, что они там орут. Жалкие
мещане. Всякие невоеннообязанные, "по здоровью", "по сем.пол.",
по полу, наконец. Быдло.
       Нет, так нельзя. Ведь это ради них я иду тут. Ногу держу.
Да, что там... Винтовку я держу ради них! Я их защита. Я их
надежда! И поэтому вперед! Смерть ублюдкам!
       И руку вперед и вверх!

       Вы когда-нибудь умирали? Нет? Так я вам расскажу. Поверьте
Мне, я знаю, что говорю. Почему знаю? Все очень просто. Потому что
я умираю. Да, да, да. Именно в этот момент, когда вы слушаете
меня я умираю. Вот-вот. О чем это я? Ах, да... Нет, нет не надо
меня трогать. Мне больно. Я лучше полежу вот так. Подогнув ноги к
животу. Так теплее.Ничего, что на полу грязно. Мне-то что за
дело? Я тут не операцию делать собираюсь. Итак, вы хотите знать
почему? Ха-ха. Я тоже хотел бы это знать. Видимо, моя мамочка
сильно ошиблась, рожая меня на свет. Очень сильно. Не нужно было
меня рожать. Не нужно было. Впрочем, моя мамочка меня никогда не
слушала. Родился я давно. Давно отучился в школе, где меня все
время дразнили. Давно отучился в музыкальном училище. Что? На
скрипке? Да, да именно на скрипке. Я не знаю, почему такие, как я,
всегда учатся играть на скрипке. Почему не на барабане? Потом я
женился. Женился... Она лежит пролетом выше. Что? Нет, она уже
умерла. Что? Да, те же люди... Так вот. Потом, много позже,
началось все это. Сначала одних потом других. А потом нам
наклеили эти знаки на одежду. Вот так. Вам не интересно? Так я
коротко... Очень коротко. Тем более, что говорить становится
тяжело. Эта рана в животе. Посмотрите - сколько крови. Я и не
знал,что в человеке столько крови. Что? Ах, целых пять литров! Значит
время еще есть. Что я вам говорю? Все это ерунда. Их было трое.
Моя жена, она... Ее... А потом меня ударили ножом в живот. И
долго, долго пинали в рану ногами. Один пинал. А двое... Они так
и не ответили за что. Что я им сделал? Я всегда был обычным
гражданином. Всегда знал, что будет потом и что было до. И вот.
Оказывается я ошибался. Не будет никакого потом и всем наплевать
было ли что-нибудь до. Ведь когда забрали моего соседа, я не
вышел на его стук. Мы слишком плохо друг друга знали. Когда расстреляли
моего учителя, я поверил, что он задумывал заговор. Он всегда
вольно мыслил. Когда моя мама умерла от сердечного приступа на
допросе, я горько плакал, что у нее такое слабое сердце. Ведь они
не хотели ей ничего плохого. Но почему теперь я? Ведь я всегда
терпел. В школе меня дразнили, я терпел. В музыкальном училище
ломали скрипку, я терпел. На работе меня лишали премии. Я терпел.
А вот теперь я лежу на грязном холодном полу и смешиваю свою
кровь с сигаретными окурками. За что?!
       Больно так. И знаете, не чувствую ног. Странно. Непривычно.
Я всю жизнь их чувствовал. Теперь знаю. Знаю про что
говорят во всяких книжках. "Не чувствуя ног!". Вот оказывается
оно ка...

       Бухш, бухш... Грязное месиво под сапогами разлетается в
стороны. Брызги летят на голенища сапог рядом идущих. Неважно.
Все сейчас не важно. Главное шаг. Держать шаг. А по сторонам
крики. Толпа. "Аааа.. Да зра...". "Великие...". "Выжг...". "...
враги, будь бд...". "Смерть! Смер...". Отрывки. Какая разница,
что они там орут. Жалкие мещане. Всякие невоеннообязанные, "по
здоровью", "по сем.пол.", по полу, наконец. Быдло.
       Как он извивался, этот старый, грязный juden под моими
сапогами! Всех! Всех их! Это они! Во всем, всегда, везде они!
       Светло и радостно!
       И руку вперед и вверх. И крик "Хайль!!!"

       Снег падает на снег. На миллионы и миллионы снежинок.
Ветер...



Виктор Косенков
12/02/1998




                        И люди станут...


                                  Когда вода всемирного потопа...
                                                      В.Высоцкий.

          Было  скучно.  Темно.  И вокруг не  было  ничего.  Даже
пустоты. Ему было страшновато. Все случилось так давно... Как  Он
тут оказался? Как все это началось?
         Он долго думал над этими двумя вопросами и размышлял над
своей  сущьностью. Одни мысли сменяли другие,  цепляясь  друг  за
друга.
          Прошла  вечность и еще одна вечность, но это  не  имело
смысла,  потому что времени еще тоже не было. Был только разум  и
он  размышлял. И понимание пришло внезапно, подобно  вспышке!  Он
мог  создать пустоту, время, материю. Он мог создать  тела,  а  с
ними боль, радость, унижение и величие. Он мог все! А раз так, то
:  "Да  будет  свет!". И время впервые в этом мире  двинуло  свои
колеса по дороге к вечности.

          Он смотрел в окно хижины. Ему были доступны окна многих
хижин.  Он  видел  все и знал все, но сейчас Ему почему-то  очень
важно было смотреть в окно именно  этой хижины.
          Человек что-то осторожно творил с комком теплой  глины.
Крутил  его  в руках, мял. Потом подбросил в воздух  и  случилось
странное.  Кусок  глины  повис  в воздухе  все  больше  становясь
шарообразным.  Кусок,  нет,  теперь уже  шар  из  глины  медленно
вертелся в воздухе. Человек взял со стола свечу и поднес к  шару.
Со  свечи  сорвался маленький огонек и завис в воздухе,  рядом  с
глиной  Некоторое  время он висел, а потом стал  увеличиваться  в
размерах и вскоре стал в два раза больше своего прежнего размера.
Движение  становилось все более упорядоченным и стало  ясно,  что
глина  вращается  вокруг  огня и вокруг своей  оси  одновременно.
Человек  завороженно  улыбался  и наблюдал  за  этой  невероятной
картиной.  Потом он дунул на свои игрушки и вокруг них  заплясали
мириады маленьких пылинок сверкавших, как звезды. Человек  улегся
на пол тихо смеясь, а затем произнес: "И Человек равен Богу."
          А  в  это  время другой человек рассказывал  засыпающим
детям сказку:
          " И поставил Бог в безкрайнее море большую черепаху.  И
попробывал возложить на нее Землю. Но Земля была такой тяжелой  и
большой,  что  черепаха начала тонуть. Тогда  Бог  снял  Землю  и
подложил под черепаху четырех огромных китов. Под каждую лапу  по
киту.  Потом на панцирь черепахи были помещены три слона, которые
подняв  хоботы к верху поддерживают на своих спинах Землю.  Земля
была сделана Богом плоской, чтобы моря и реки не сливались с нее,
а люди не падали в бескрайнее море, где плавают четыре кита. Небо
же,  Бог... ". Человек замолчал, заметив, что дети уже  спят.  Он
отошел  от  кроватки и тут окно распахнулось. В  комнату  влилось
сияние,  затмившее  все до сего момента виденное  человком...  Он
упал  ниц,  а  когда очнулся то помнил только одно.  Голос.  Этот
голос   наполнял   его   душу  трепетом   смешанным   с   темными
предчувствиями.  Голос говорил одно : "Строй ковчег,  Ной.  Строй
ковчег."

Виктор Косенков
13/02/1998




                   ВРЕМЯ МАЛЕНЬКИХ ЛЮДЕЙ.

                          "... всей яростью закованных в цепи,
                         всей ненавистью забитых в колодки -
                                         всем человеческим..."
                                                    Г.Л.Олди

     7.00       Будильник,  набирая  обороты,   начал   бить
     молоточком,   раскалывая  на   куски   темные   облака,
     сотканные сном. Руки, как паучьи лапы, сдирали  с  глаз
     паутину  мрака...   Человек проснулся.  Полуневменяемые
     со  сна глаза нашли на столике будильник и точно  такая
     же,  полуневменяемая рука, отключила его. Затем человек
     сел...
     7.30       Горячий чай и полуостывший омлет.  Нетвердая
     рука  разливает чай по блюдцу. В пустоте  двухкомнатной
     квартиры  слышно, как капает вода в ванной из  неплотно
     закрытого    крана.   Где-то   выше   этажом     громко
     ссорятся... Пьяный мат.
     7.45    В  переполненном автобусе человек прячет  глаза
     от  солнца  за  темными стеклами,  брезгливо  морщится,
     когда  сидящий  чуть  левее и  сзади  мужчина  начинает
     тяжко  с  сипением  кашлять.  Автобус  подбрасывает  на
     ухабах. Иногда мотор начинает надсадно визжать...
     8.00   Точно  вовремя на рабочем месте. Бумаги.  Цифры.
     Бумаги    Безупречные   ноги   секретарши   начальника.
     Безупречные,  стройные. Красивые длинные икры.  Она  не
     замужем,   а   начальник  старый  импотент   и   дурак.
     Безупречные ноги. Не замужем...
     12.00   Обед. Спокойно отошел в сторону, когда двое  из
     отдела сбыта пошло прошлись по секретарше. Идиоты...  А
     она не замужем...
     17.15      Снова  переполненный автобус.  Давка.  Люди,
     обезличенные  толпой  до  состояния  стада,  но  каждый
     преисполнен   сознанием   собственной   значимости    и
     исключительности. Как сидящие в креслах  и  глядящие  в
     окно  на  пейзаж, который они видели ужу  не  сотни,  а
     тысячи,   миллионы   раз,  так  и   стоящие   рядом   и
     недовольные тем, что ИМ не уступили место.
     17.35       Квартира встречает теплом и звуком падающей
     из крана воды.
     18.30      Ужин.  Сигарета. Рюмочка коньяка  и  высокие
     мысли...
     22.00   Расстеленная кровать белеет во тьме комнаты.  В
     темных   углах,   кажется,  притаились   черные   змеи.
     Заведенный  будильник, как страж,  стоит  у  изголовья.
     Белая  кровать.  Память.  Память...  Безупречные   ноги
     секретарши...

     ....  ВРЕМЕНИ НЕ БЫЛО... ... В УГЛАХ ПРИТАИЛИСЬ ТЕНИ...
     ...  БУДИЛЬНИК ЗАМЕР... ОДЕЯЛО БЕЛЫМ ПРИЗРАКОМ  НАЛЕГЛО
     НА ГРУДЬ...
     ....  ЗА  ДВЕРЬЮ ГРОМКО, ИСТОШНО, ЗАХЛЕБЫВАЯСЬ  СЛЮНОЙ,
     КРОВЬЮ И БОЛЬЮ КРИЧАЛИ, ЗВАЛИ, ПРОСИЛИ...

     Кричала женщина. Она громко звала на помощь. Кричала  о
     боли,  которая  и  без  того ломилась  сквозь  закрытую
     дверь.  Кричала о крови, захлебываясь  в  ней  же.  Она
     кричала   о   смерти!  Выворачиваясь  в   этом   крике,
     выплескивая   душу,  громко  раздирая  тишину   треском
     ломаемых    ногтей.   Красивых   длинных    ногтей    о
     лакированную  дверь,  за  которой  ей  мнилась  помощь.
     ХХХррряясссь...   И   чье-то   густое   сосредоточенно-
     ритмичное сопние и глухие удары во что-то мягкое.

     Человек...   Затих...  искаженное  лицо...   скрюченные
     руки...  безвременье. Человек натянул на голову одеяло,
     загородившись  белой стеной от ужаса ночи.  Он  засунул
     голову  под подушку, он закрыл уши руками!!! Он  сжался
     в   комок,  чтобы  его  нельзя  было  вытащить  из  той
     скорлупы,  которую он для себя построил. ДЛЯ  СЕБЯ  !!!
     Он  поместился  в ней полностью и никакими  обломанными
     ногтями невозможно было выцарапать его наружу!

     Прошел  миг  или  час. Времени не  было.  Оно  пропало,
     потерялось где-то на просторах двухкомнатной  квартиры,
     оно  спрятало свои шаги за бессмысленным капанием  воды
     в ванной...
     Человек лежал, слушая тишину.. Скрюченный. Выжатый.
     Тихонько  он выпрямил ноги. Распрямил спину.  Вытянулся
     во весь рост...
     Вдруг  тренькнул  и  пошел будильник...  Время,  слегка
     смущенно улыбаясь, сидело на преддиванном столике.

     Наутро  он позвонил на работу и сказал, что плохо  себя
     чувствует.




     13.09.98
     Виктор Косенков



   Дальше - тишина?

   "- Нам не выйти отсюда. Выпи выклевали нам глаза." Гарсиа Маркес.


   Объект был параноиком. Совсем тронутым на собственной  безопастности.
Впрочем не без оснований. Вероятно эта кошка знала, чье мясо слопала,  и
теперь явно не собиралась за это отвечать. Алекс стоял перед окном  заб-
рошенной квартиры и наблюдал в крошечный цифровой бинокль  за  тем,  как
человек готовится войти в дверь собственного дома, где располагалась его
квартира. Обстоятельно так готовится. Наблюдая это, Алекс не мог не вос-
хититься, с каким изяществом и непосредственностью производятся все  не-
обходимые действия. Осмотр людей, находящихся на улице,  как  бы  бегло,
просто-напросто оглянувшись, но  очень  цепко,  с  фотографической  точ-
ностью. Слегка замешкался, что-то ища в кармане, и  моментально  выделил
субъектов, находящихся в опасной близости, и тех, кто  может  в  течение
нескольких секунд начать движение и войти в опасную зону. Зону,  необхо-
димую для нападения. Объект четко знал то расстояние, на  котором  атака
может быть уже неотражаемой. Знал и сознательно избегал такого сближения
с незнакомыми людьми. Даже на улице, в толчее, объект ухитрялся так  ла-
вировать между телами, что не возникало никакой возможности сблизиться с
ним вплотную и воспользоваться каким-либо средством из арсенала  Андрея.
Объект был параноиком.
   Алекс еще некоторое время понаблюдал, как Объект вынимает левой рукой
электронные ключи и, вставив их не глядя, набирает код. При этом не  вы-
нимая правую руку из  широкого  кармана  плаща.  Дверь  распахивается...
Алекс на секунду напрягся. Момент  может  быть  благоприятный...  Видимо
Объект разделял его мнение и, аккуратно придерживая дверь  левой  рукой,
вошел в подъезд, держа краем глаза людей за спиной. Дверь быстро  захло-
пывается, и Алекс за миг до закрытия  видит,  как  в  полутьме  лестницы
вспыхивает лучик лазерного наведения на оружии Объекта. Алекс знал, что,
войдя в подъезд, Объект достает из широкого правого кармана плаща  круп-
нокалиберный пистолет с лазерным наведением и разного рода примочками на
манер системы ведения цели и глушителя "Аноним". Хороший пистолет. Алекс
знал это, потому что два дня назад валялся на лестнице  дома  Объекта  в
якобы пьяном виде. Явление обычное и довольно  распространенное  в  этом
районе. Алкоголики, променявшие уже  некоторые  свои  органы,  в  прямом
смысле, на синтетический алкоголь, наркоманы, бродяги - все эти  отбросы
громадного города - забирались периодически в подъезды для ночевки, нес-
мотря ни на какие замки и двери. Потом за ними приходили специальные от-
ряды сил правопорядка, и бродяги исчезали. Совсем. Что впрочем нисколько
не снижало количества проникновений и не остужало стремления бродяг про-
никнуть в помещение. Ночевать на улице было гораздо  страшнее.  Так  что
найти несколько тел на лестничном пролете у стены, завернутых в  грязные
тряпки и разорванный пластик, было делом обычным. Вот и Алекс лежал  так
у стены... Этот трюк он повторял уже несколько раз с  разными  степенями
успеха. Несколько раз такой прием приводил даже  к  удачному  завершению
задания. Однако в этот раз успехом даже не пахло.  Объект  вел  себя  на
лестнице, как хищник на охоте. И Алекс долго не смел пошевелиться,  ощу-
щая на себе жгучую точку лазерного прицела и словно слыша легкое  трепе-
тание в электронных потрохах устройства  ведения  цели...  Только  когда
хлопнула дверь, убийца смог встать и вдохнуть свободно.  Алекс  вспомнил
этот вдох, и мурашки пробежали холодными лапками по его спине. Тогда, на
лестнице, явственно пахло квази. Свежим... Именно тогда Алекс понял, что
имеет дело с параноиком. Глотать квази просто так, чтобы пройти  лестни-
цу... А ведь квази это не просто наркотик, это такая штука...  Даже  ду-
мать об этом не хотелось. Вероятно потому, что дома у Алекса  лежала  не
одна ампула натуральной боевой квазы. И прибегать  к  ней  кроме  как  в
очень исключительном случае ему не хотелось. Может быть, это и есть  как
раз тот случай? Сюжетец - параноик-жертва и убийца-наемник охотятся друг
за другом, наглотавшись боевых наркотических смесей...
   Алекс засунул бинокль в футляр и отошел к трехногому столу из голубо-
го пластика. На удивление чистый цвет покрытия  резко  контрастировал  с
царящими вокруг цветами запустения и разрушения. Черный, коричневый, се-
рый... Грязь, отбросы, испражнения - все атрибуты  заброшенного  помеще-
ния. Дом, терпеливо ожидающий взрывников. На столе аккуратно лежали  до-
кументы и маленький компьютер с голографическим интерфейсом. Алекс  ввел
первую карточку. Над поверхностью монитора мелькнуло  световое  пятно  и
возникло голографическое изображение лица клиента. Не молодой, но  и  не
старый мужчина. Лет так сорока. Чуть раскосые  темные  глаза.  Память  о
японской оккупации. Не генетическое, конечно, наверняка операция.  Тогда
многие делали пластические операции такого  плана.  Чуть  желтили  кожу,
чуть зауживали разрез глаз... Волосы черные, легкие залысины. Внешность,
впрочем, Алекс помнил и так. Основные детали досье  были  перенесены  во
вживленную частично электронную память Алекса, изображение в том  числе.
Имя из памяти было специально удалено. Алекс терпеть не  мог  уничтожать
людей с именами. Объект он и есть Объект... Впрочем на этот раз имя  ему
понадобится. И Алекс запросил имя.
   Лицо сменилось изображением всего тела Объекта. Особые приметы. Общие
физические данные. Затем пошли строки психологического анализа личности.
Склонности, привычки. Досье было полным. Очень полным, но, к  сожалению,
не отражало сути. Ни одна строчка в досье не указывала на то, что Объект
помешан на собственной безопасности и готов глотать квази только для то-
го, чтобы подняться по лестнице. Алекс сделал  приблизительный  подсчет.
Получилось, что только на его памяти Объект глотает квазу уже около двух
недель. Ежедневно. Что там медицина говорит о побочных явлениях?  Похоже
пришла пора обратиться к специалисту. И только выйдя на улицу Алекс  за-
думался над тем, где и каким образом Объект  ухитряется  закупать  такое
количество квази. Штуки дорогой и  запрещенной  всеми  конвенциями.  Эти
невзрачные голубенькие ампулки не станет продавать ни  один  торговец  с
нормальной головой... А ненормальный? Таких не так уж и  много  в  горо-
де...


   Сколько Алекс помнил Сержанта, он всегда был таким. Словно  законсер-
вировался на определенном возрасте и на одном состоянии. Сержант был ху-
дым, высоким и вечно раздраженным. Алекс однажды поймал себя  на  мысли,
что не может вспомнить имени сержанта. Для Алекса он всегда  был  просто
Сержантом.
   Во время войны с югом, Сержант был приписан к медицинской части,  ко-
торая обслуживала специальный отряд, в котором воевал Алекс. Штопать ра-
ны и лечить дизентерию в этой медчасти тоже умели, но основным их  заня-
тием было исследовать и контролировать воздействие  квази-наркотиков  на
организм солдат. Неизвестно, что там Сержанту не показалось, но по окон-
чании военных действий он долго раздувал шумиху  вокруг  квазы,  пытался
опубликовать какие-то разоблачительные материалы, избежал трех покушений
и в конце-концов осел в столице, всеми забытый и разочаровавшийся в жиз-
ни, правительстве и правде вообще. Мужик он был хороший, вечно злящийся,
но как-то необъяснимо добрый. А самым главным его достоинством было  то,
что он обладал невероятным количеством знаний  по  медицинской  части  и
постоянно владел самой последней информацией по лекарствам и  наркотика-
ми. Правда, эти знания не могли бы его вытащить из той ситуации, в кото-
рую он попал, когда по его следу была выпущена целая тройка наемников от
совершенно разных организций. Было неясно, в курсе  ли  Сержант  о  роли
его, Алекса, в этой истории.
   - Здравия желаю, Сержант! - Алекс легко щелкнул каблуками.
   - Здравия? Какое к черту здравие? Я подохну скоро, никто не  заметит,
а ты тут про чтото еще говоришь... Про меня вспоминают только для...  Да
нет, про что я говорю! Про меня совсем никогда не вспоминают. Вот только
ты иногда заскочишь за какойнибудь ерундой... Чего требуется-то?  Только
не говори, что зашел проведать ветерана.
   - Информация, как всегда, - Алекс привычно приготовился.
   - Ну еще бы... Хоть бы кто-нибудь из вас, засранцев молодых,  что-ни-
будь принес в благодарность! Нет, все бы вам хапать... И Сержант пошел в
другую комнату. Чем-то там щелкал, переключал что-то... Алекс ждал. Этот
ритуал повторялся каждый раз. Все как  всегда.  Пока  Сержанта  не  было
Алекс выложил на стол пачку синтезированного белка и две бутылки  синто-
пива. Сержант по прежнему пил это жуткое пойло, а белок ему был  необхо-
дим для печени, разорванной под Джакартой. Под  стол,  на  груду  всякой
ерунды Алекс положил пакет с деньгами. Это было частью молчаливого  сог-
лашения между Сержантом и Алексом. Сержант не мог принять  деньги  впря-
мую, но без них он бы оказался на улице. На нелегальном  положении  и  в
его возрасте очень трудно найти работу...
   - Итак, - сказал Сержант, возвращаясь в комнату и отодвигая в сторону
хлам на столе. - Чего надо? Новые комбинации, свойства м-травы или живые
точки торговли? Какая гадость тебе еще нужна?
   - Да вот, решил вам напомнить старые дела. Свойства трав-мутантов мне
пока ни к чему...
   - Старые дела? - Сержант насторожился, Алекс знал, что есть одно ста-
рое дело, которого Сержант не любит касаться.
   - Да, Сержант, очень старые и мне, поверь, неприятно напоминать  тебе
об этом, но мне надо. Очень. Сержант  тихонько  раскачивался  в  кресле.
Слегка поморщившись он сказал:
   - Ну давай. Скажи это.
   - Прости, Сержант, что я трево...
   - Мать твою! - Алекс ощутил себя снова на плацу. Так  Сержант  кричал
только там. - Твою мать! Ты что, паскудник, думаешь!? А? Ты думаешь мож-
но копаться у меня в прошлом, в этом сраном прошлом и  при  этом  еще  и
вести себя так, словно ты пытаешься дать отворот шестнадцатилетней деви-
це, которая втрескалась в тебя по молодой дуре!?  Если  тебя  интересует
все то дерьмо, из-за которого я сюда угодил, то имею смелость сказать  -
это нормально! Без всяких "Извини, Сержант, что пришлось пнуть тебя  са-
погом в твою старческую задницу!" Сержант переменил позу и уже  спокойно
спросил:
   - Что конкретно из документации по квази тебя интересует?
   - Последствия. Противопоказания. Предрасположенность. Побочные эффек-
ты. Время их проявления. И возможные средства устранения этих эффектов.
   - Мило. Очень мило, - Сержант встал и прошелся по комнате. - Ты  тре-
буешь информацию, из-за которой я фактически сейчас с тобой и разговари-
ваю. Если бы не она, я был бы на пенсии и жил где-нибудь в Сибири. Ореш-
ки щелкал на чистом воздухе, а не дышал бы пылью. На кой черт  тебе  эта
документация?
   - Я отвечу позже.
   - Ладно. Тогда слушай, как ты знаешь, непосредственно документов я не
даю, так что запоминай, что сможешь. Квази - полное  название  квази-ли-
зергиновая кислота. Квази, потому что это совсем не ЛСД и действие напо-
минает только отчасти. На исходе восьмидесятых наши... То  есть  военные
химики смогли достичь успеха в деле синтезирования наркотических веществ
с заданными параметрами и действием на психику человека, на  основе  уже
известных средств. При создании квази  были  использованы,  помимо  ЛСД,
различного рода психотропные вещества и новый препарат, известный в  оп-
ределенных кругах, как наскапин. Наскапин - это совершенно новое вещест-
во, побочный продукт лабораторий военно-космического комплекса. Так вот,
квази создавалось с целью дать возможность нашим солдатам увеличить ско-
рость реакции, увеличить физические параметры и добиться эффекта "шесто-
го чувства". Ты наверное обратил внимание, что под квазой  ты  физически
чувствуешь, с какой стороны можно ожидать следующую атаку, ее  интенсив-
ность и так далее вплоть до  возможного  численного  состава  атакующих?
Этот эффект являлся самым неустойчивым, и поэтому часто не работал. Пос-
тавленный результат был достигнут, но в процессе полевых  испытаний  был
выявлен еще один. Не учтенный заранее эффект. Название его  очень  точно
отражает действие - эффект "замедленного времени". Анализ  показал,  что
увеличение скорости реакции не имеет к этому  никакого  отношения.  Этот
эффект не имеет отношения ни к одному из исходных веществ и приписывает-
ся возможно действию наскапина. Эффект ты наверное  наблюдал,  следы  от
пуль можно заметить в воздухе. Сержант на мгновение замер, словно  прок-
ручивая что-то в памяти, а затем продолжил с военной четкостью:
   - Противопоказаний нет. Предрасположенностей нет. Как бытовой  нарко-
тик к применению не пригоден, абсолютно. Теперь о побочных эффектах. При
полевых испытаниях было отмечено, что у  солдат,  постоянно  принимающих
квази, вырабатывается привыкание у препарату и он не  оказывает  на  них
соответствующего действия. Увеличение доз приводило только к смерти  ис-
пытуемых. Влияние препарата постепенно восстанавливалось через несколько
месяцев воздержания. Однако с течением времени эффект "замедленного вре-
мени" начинал играть с солдатами странные  шутки.  Они  словно  начинали
постоянно жить в этом состоянии. Точнее не совсем так... Их сознание жи-
ло в этом "замедленном времени", а вот тело... Постоянный прием приводил
к тому, что скорость реакции снижалась до уровня ниже того, который  был
у испытуемых до принятия квази, наблюдалось "усыхание" мышечной ткани, в
том числе и мышечной ткани сердца. Вырабатывался параноидальный  психоз,
основанный на мании преследования. Все чаще и чаще с солдатами случались
приступы беспричинного страха, паники. На последующих  стадиях  организм
переставал усваивать кальций и у пациентов начинались проблемы со скеле-
том и костными тканями.
   - Ты хочешь сказать, что у них ломались кости?
   - Это слишком просто сказано. Их можно было переломить, словно  зубо-
чистку. Когда вскрылись все эти факты, я и ряд  моих  коллег  попытались
закрыть проект. Нам было объяснено, что правительство не  заинтересовано
в этом и в проект "Квази" вложены большие деньги. Также стало  известно,
что на базе этого проекта планируется еще ряд подобных  проектов  с  ис-
пользованием, естественно, человеческого материала. Нам было  предложено
продолжить исследования и заняться изучением способов по увеличению вре-
менного промежутка между началом приема квази и фактической смертью сол-
дата. Фактически это был единственный случай в моей армейской  практике,
когда я нарушил присягу и воспротивился приказу. Дальнейшее  ты  знаешь.
Вопросы.
   Алекс немного помолчал, прежде чем спросить:
   - Чего можно ожидать от человека, который более двух недель, это  ми-
нимум, принимает квази ежедневно.
   - Через месяц это будет овощ. А еще через месяц он не сможет встать с
постели, не сломав себе ноги. Если при этом продолжать прием,  то  через
несколько дней его кости сами переломятся под действием собственного ве-
са. Ну если, конечно, до этого не остановится сердце. Впрочем  для  него
все это не будет иметь значения. Он к тому времени будет, с точки зрения
разумности, не умней пивной банки.
   - А сейчас? Две - три недели.
   - Он на максимуме своих способностей. На пике. Он только-только вошел
в состояние постоянного "замедленного времени", но скорость  реакции  не
притупилась. Двое таких подопытных решили исход операции под  Константи-
нополем. Их было всего двое при поддержке трех групп спецназа, но  город
был взят.
   - На Константинополь сбросили бомбу, - сказал Алекс.
   - Да, - невозмутимо ответил Сержант. - Потом. Через  несколько  минут
после доклада об успешном завершении операции.  Бомбардировщик  висел  в
воздухе с самого начала операции. Дотянуть до аэродрома у него не хвати-
ло топлива.
   - То есть...
   - То есть квази-солдат слишком ценное и секретное оружие, что бы  об-
народовать его в самой середине войны.
   Сержант замолчал. Алекс задумчиво тер подбородок, осторожно прислуши-
ваясь к собственному организму. Что-то было не так. Близится ломка? Воз-
можно. Алекс посмотрел на часы. Да, время идти.
   - Спасибо, Сержант. Мне пора.
   - Ты обещал ответить, зачем тебе это?
   Алекс поморщился и ответил:
   - Такой человек в городе, Сержант.
   И не глядя на вытянувшееся лицо Сержанта, Алекс вышел за дверь.
   Выходя их дома на пропитанный пылью воздух улицы, Алекс мысленно  за-
дался вопросом : какое же звание, по-настоящему, носил Сержант.  Простой
вояка не мог иметь такого доступа к ТАКОЙ информации. И с простого  Сер-
жанта те двое наемников просто так бы не слезли... Ответов на риторичес-
кие вопросы Алекс не искал никогда.
   Он нырнул в освещенный желтым грязным светом провал подземки и вскоре
был дома. Легкий холодок квартиры встретил его  и  вежливо  проводил  до
дверей наркотического сна. Алекс уронил использованную облатку от табле-
ток и ласково пожелал холоду спокойной ночи. Дальнейшее почему-то смаза-
лось.


   Объект сидел в ресторане. В очень хорошем ресторане. И что  характер-
но, сидел уже давно. Потягивая что-то из пузатого бокала и лениво  прит-
рагиваясь к чему-то на тарелке. Он несколько раз небрежным жестом подзы-
вал официанта и что-то у него спрашивал. Потом так  же  небрежно  махнув
рукой отпускал его и продолжал ждать. Для стороннего наблюдателя это был
обыкновенный человек, который тихо и самоуглубленно наслаждается  жизнью
с полным на то правом. Но Алекс издали наблюдал за ним уже давно и понял
- Объект нервничал. Кого-то ждал и нервничал. В ленивых жестах  чувство-
валась напряженность, сдержанная нервная дрожь. Алекс иногда, отвлекаясь
от цели, смотрел на дверь. Именно оттуда ожидался кто-то, кто  заставлял
Объект нервничать. Никого. Алекс  осторожно  начал  разворачивать  кусок
пластикатовой ткани, лежащий рядом. Любимый ресторан Объекта находился в
привилегированной, или старой части города.  Тут  еще  сохранились  дома
старых, а то и старинных построек. Эти дома, основательно  перестроенные
изнутри, все-таки имели еще чердаки и чердачные окна. Чистая фикция, ко-
нечно, и места на этих чердаках совсем чуть, но Алексу хватило.  Главным
было то, что ресторан просматривался с этого места, как на ладони.  Иде-
альное место для дистанционного разрешения проблемы. Не высший  пилотаж,
конечно, но что делать?
   Из-под складок пластиката показалась миниатюрная винтовка, оснащенная
оптической системой наведения с устройством ведения  цели.  Промахнуться
из такой винотвки было невозможно. Ну или почти невозможно. После фикса-
ции цели она самостоятельно удерживала мишень в зоне  поражения.  Совсем
не высший пилотаж. Алекс даже поморщился,  ощутив,  как  удобно  рукоять
легла в ладонь, но стрелять без гарантии в данном случае было бы  совсем
неправильно. Уж проще было бы просто взорвать  весь  ресторан.  Если  бы
Алекс был террористом, он бы так и поступил,  но  Алекс  террористом  не
был.
   Прицел словно стал продолжением глаза. Винтовка слегка изменила  вес,
когда Алекс снял ее с предохранителя и активировал систему поиска  цели.
Алекс легко нашел Объекта и замер, держа его в прицеле и привычно  входя
в то особенное состояние перед началом операции. Ожидание, готовность  в
любой момент рвануться с места в карьер и наслаждение теми минутами  по-
коя, что еще остались. Клиент сидел спокойно и Алекс задействовал систе-
му ведения цели. Оптика на миг затуманилась,  а  затем  слегка  выделила
контуры Объекта тонкой красной нитью. Все. Сейчас... К  столику  подошел
официант, Алекс задержал палец на спусковом крючке. Объект встал, сделал
два шага в сторону, и  официант  оказался  на  линии  стрельбы.  Контуры
Объекта в оптике окрасились желтым. Через некотрое время к столику подо-
шел еще один человек и сел напротив Объекта. Официант отошел, а Алекс  в
оптику винтовки изучал второго пришедшего. Невысокий, широкоплечий,  ко-
ротко стрижен. В глаза бросалась явно военная выправка. Одет строго,  но
не без лоска. О чем пошел разговор, понятно не было. Алекс  только  уви-
дел, как маленький сверточек перекочевал из ладони Объекта в ладонь при-
шедшего. "Хватит. Меня это не касается," - подумал Алекс  и  вернулся  к
Объекту.
   Объект нервничал еще сильнее, чем до прихода военного. Объект озирал-
ся. Объект осматривал вокруг каждый метр. Плевать. И Алекс мягко потянул
на себя курок. Потянул и за десятую долю секунды до выстрела, когда  бо-
ек, плавно скользя, уже вонзался в капсуль, Алекс увидел, как Объект по-
вернулся к нему и словно глянул в оптику винтовки. Его лицо  моментально
застыло в памяти. Затем Объект дернулся, схватил за шею военного, дернул
его на себя, словно хотел поцеловать и... И прозвучал выстрел. Пуля рва-
нулась, вспарывая воздух, выбила стекло и, рассыпая вокруг себя мельчай-
шие осколки, взорвалсь в голове военного, которого Объект  подставил  на
свое место. Алекс снова и снова нажимал на курок, но Объект с  невероят-
ной скоростью унесся вглубь ресторана и скрылся за кухонной дверью. Дыры
от пуль отмечали его следы. Прибор ведения цели не сплоховал. Просто ми-
шень двигалась чуть быстрее выпущенных пуль.
   В ресторане царила паника. Военный с расплесканной головой  лежал  на
столе, заливая все вокруг своей кровью. Звенела сигнализация, а  грязный
уличный воздух заползал в ресторан, смешиваясь с криками ужаса,  запахом
крови и страха. Эта операция была провалена. Пора  было  позаботиться  о
собственной безопасности. Но Алекс почему-то медлил, неуверенно поглажи-
вая винтовку. Он анализировал лицо Объекта  за  мгновение  до  выстрела.
Объект улыбался в прицел винтовки. Улыбался, глядя в глаза Алекса.


   Дома Алекс проверил условия  контракта.  Довольно  выгодные.  Большие
деньги, точные данные. Сам заказ на убийство пришел по обычным  каналам.
Алекс никогда не интересовался тем, кто  его  нанимает.  Не  имел  такой
вредной привычки. Хотя при желании можно было бы узнать практически  все
о нанимателе. Сидя дома, Алекс решал, стоит ли пускать в ход тонкий  ме-
ханизм информационной машины. Такая акция всегда могла повлечь за  собой
самые непредвиденные последствия. Однако бывали ситуации,  когда  выпол-
нить заказ без дополнительной информации было невозможно. Видимо  сейчас
была именно такая ситуация. Условия контрактов Алекса всегда включали  в
себя один пункт, он имел право отказаться от выполнения работы  в  любой
момент. Пришел ли этот момент? Для того, чтобы  определить  это,  Алексу
нужна была информация. Человек, который в течение уже очень долгого вре-
мени может без всякого вреда глотать квази, может быть очень сложной ми-
шенью, а люди, которые могут снабжать его таким количеством очень  доро-
гого и очень редкого наркотика, могут быть очень неприятными  людьми,  и
Алексу, даже при его отношении к смерти, очень не хотелось становиться у
них поперек дороги. Роль песчинки между жерновами его ну никак не  удов-
летворяла.
   Еще раз взвесив все за и против, он поднял трубку телефона,  старого,
почти раритетного и надежного, как нож. Он нравился Алексу своей просто-
той и тем, что не давал ни видеоизображения, ни возможности прослушивать
разговоры в комнате при выключенном аппарате. Все его схемы были  изуче-
ны, возможные пути для проникновения чужих ушей были отрезаны. Надежная,
простая техника, которая до сих пор способна соединять людей  между  со-
бой.
   Звонок, слова волнами потревоженных электронов понеслись по проводам,
где-то на просторах электронных пустынь мутировали, вышли в атмосферу...
В невероятно далекой стратосфере спутник поймал волны сигнала,  съел  их
и, переварив, выплюнул в сторону адресата... Снова провода, снова  мута-
ции.. И зашевелились шестеренки сложного и соединенного в самых  неверо-
ятных местах человеческого механизма. Информаторы... Это слово у  Алекса
всегда ассоциировалось со словом муравейник.  Маленькие,  маленькие  му-
равьи бегут по его норам, каждый знает что-то одно,  передает  другим...
Информация обрастает словами, словно снежный ком.  Теперь  нужно  только
ждать.


   На экране монитора много маленьких точечек. Для каждой точечки не су-
ществует  ничего  кроме  ее  самой.  Она  светится  или  нет,  повинуясь
собственным желаниям. Маленькая точечка думает,  что  самостоятельна,  и
действует только руководствуясь своими настроениями и желаниями. Она со-
вершенно не имеет понятия об электрических полях,  которые  воздействуют
на нее, не имеет понятия о различных  электронных  устройствах,  которые
управляют полями... Маленькая точечка счастлива, потому что не знает ни-
чего о том, как и кем управляется ее мир.
   Алекс смотрел на пустой экран и думал о том,  как  приятно  быть  ма-
ленькой точечкой, делать свою работу и не знать... Ничего не знать, кро-
ме того, как зажечься и как потухнуть. Замечательно!  Есть  только  одна
проблема, если ты не маленькая точечка, то уже никогда  ею  не  станешь.
Информация, которую Алекс только что стер с этого  самого  экрана,  была
мягко говоря не утешающей. Говоря прямо, это была не та информация,  ко-
торую бы Алекс хотел видеть по этому делу... Да и вообще по любому делу.
Ощутимо нарастало какое-то незнакомое чувство... Алекс внимательно прис-
лушался к своему организму и с удивлением понял, что это паника. Никогда
не было...
   Впрочем повод был и был более чем достаточным. Попасть в поле  зрения
якудза... Даже если учесть бедственное  послевоенное  положение  Японии,
это была одна из крупнейших организаций теневого мира. Попадать  в  поле
зрения этой организации явно не стоило. Даже если якудза являются твоими
заказчиками. Между прочим неизвестно, что хуже? Быть жертвой якудза  или
выполнять для них работу. Выполнять за них... Алекс встал.  Нервно  про-
шелся по комнате. Выполнять за них... За каким дьяволом якудза, в распо-
ряжении которых армии наемных убийц, тысячи камикадзе, сотни  профессио-
нальных ночных воинов, обращают внимание на  какого-то  убийцу  из  Рос-
сии... Профессионализм? Алекс даже улыбнулся такому  самомнению.  Он  не
питал иллюзий по поводу своих профессиональных качеств. Он был хорош, но
на службе у якудза есть не один киллер (Алекс поморщился,  он  не  любил
это слово. Убийца звучит правдивее), который превосходит Алекса на  пять
порядков. Тогда почему?
   С малых лет находясь на улице, Алекс уяснил себе простой закон -  хо-
чешь выжить, научись думать. Думать быстро, но правильно. Для этого нуж-
на информация. Чем же им так насолил Объект? В обычное  время  Алекс  не
задавался подобными вопросами, не его дело лезть  в  жизнь  клиента,  но
сейчас... Сейчас вопрос стоял чуть иначе, сейчас Алекс должен был обезо-
пасить самого себя, а уж потом подумать о клиенте.
   Он достал из тайника пачку денег, кое что из оборудования и дозу  ко-
каина. День мог быть долгим.


   Дверь, ведущая в дом, вызывала довольно смешанные  чувства.  Одновре-
менно отвращение и странное чувство скрытого удовольствия.  Старая,  или
искусно замаскированная под древность, полуразвалившаяся,  облеванная  и
загаженная тысячами бездомных, пьяных и умирающих, с позеленевшими кноп-
ками кодового замка, именно кодового, а не распространенного ныне  замка
с код-картой, эта дверь вела в такого же страшного вида дом, с  выбитыми
окнами и нежилыми квартирами. Войти сюда можно было  только  преодолевая
неосознанный страх, желание развернуться и пойти  куда-нибудь  подальше.
Куда-нибудь в другой квартал, где разноцветные огни голографической рек-
ламмы заменяют солнце и луну и где ходят туристы и одетые во что-то  до-
рогое люди. Наверное Алексу хватило бы денег выбраться из этого квартала
в светлый, циничный и сытый мир дорогих кварталов.  Более  того,  Алексу
хватило бы денег еще несколько лет вести в  таких  кварталах  развеселую
жизнь... Но что-то останавливало его, заставляло входить в такие  двери,
потреблять вспененный кокаин, отшвыривать с дороги обнаглевших бродяг  в
темных подворотнях и с особым удовольствием резать, именно резать, рука-
ми, уличных торговцев органами, мясников. Что-то темное, грязное встава-
ло в его и без того нечистой душе в такие моменты и он понимал, что  жи-
вет там, где должен, и занимается тем, чем должен. Не из-за каких-то там
принципов, морали или веры, не из-за денег, которых у него  и  без  того
достаточно, а просто потому,  что  это  доставляет  глубокое  внутреннее
удовлетворение... Убивать ради убийства, смерть ради смерти. И  неважно,
кто умирает от твоей руки - богач или дворовый  мясник,  важно  чувство-
вать! Чувствовать то, что стало признаком этого мира,  чувствовать  уход
жизни. Такой неуловимый, но неизмеримо приятный... В больном мире  живут
больные люди. И богатый и бедный одинаково больны. Из них медленно  ухо-
дит жизнь. Сочится словно песок сквозь пальцы. Уходит куда-то  в  другие
галактики, к иным мирам и к иным расам. Куда нам  бежать  из  умирающего
мира? Нам некуда идти, мы слепы и не видим куда идем... Что там дальше?
   Алекс встряхнулся, привычно огляделся и набрал код.  Краешком  зрения
он заметил маленького седенького человечка,  который  усиленно  потрошил
мусоросборник на  другой  стороне  улицы.  Кажется  этот  человечек  уже
мелькал, попадался в поле зрения Алекса... Или нет? В памяти  ничего  не
вспыхнуло, перестроенная память не выдала ни одного  сходного  образа...
Дверь открылась, и Алекс вошел. Осторожно поднимаясь по  замусоренной  и
скользкой лестнице, он обошел маленький генератор, что стоял, ничуть  не
скрываясь, на лестничной площадке первого этажа. Именно этот  генератор-
чик и создавал перед дверью то невыносимое для неподготовленного челове-
ка чувство страха и отвращения, которое гнало его подальше от этих  две-
рей, квартала и вызывало желание поскорее забыть о том, что человек ког-
да-то оказался перед этой дверью, словно это было что-то грязное и  пос-
тыдное. Старенький эмоциональный генератор,  слишком  слабенький,  чтобы
быть засеченным патрулем  технического  надзора,  но  достаточно  хорошо
справляющийся со своими обязанностями. Хозяин этого помещения  не  любил
посторонних. Случайному гостю хватало внешнего антуража и небольшой эмо-
циональной помойки, а для более настойчивых и тем не менее нежелательных
посетителей существовали другие "примочки". Первую из них  Алекс  обошел
почти наощупь, чего делать, кстати, совсем не следовало.  Маленькие,  не
больше фаланги пальца, червячки на остатках какой-то еды. Довольно  мно-
гочисленные и ко всему прочему смертельно опасные, они имели  неприятную
привычку при прикосновении в мгновение ока прорастать длинными ядовитыми
иглами. Это была забавная модификация военного шпионского жучка по проз-
вищу "Навозник". Военный образец был действительно замаскирован под  та-
ракана или какого-либо другого жучка и был начинен микрофонами, передаю-
щимими чипами и вот такими "милыми игрушками". В червяков "Навозник" был
модифицирован искусственно, прямо в этом доме. Это были мелочи, на кото-
рые не стоило обращать внимания и Алекс не  обратил.  В  принципе  Алекс
знал расположение ловушек на лестнице, но всегда опасался, зная хозяина,
чего-то новенького или какого-либо переноса ловушек с  места  на  место.
Поэтому шел осторожно, рассчитывая каждый шаг, проверяя всеми доступными
ему методами следующую ступеньку, часть стены, потолок и перила.  Владе-
лец дома действительно не любил посторонних и, постепенно улучшая систе-
му охраны, превратил свой дом в крепость.
   - Желтомордая обезьяна! - выругался Алекс, когда обнаружил у себя под
ногой старенькую, можно сказать древнюю противопехотную мину. В  послед-
ний момент его искуственные рецепторы почуяли неясную опасность, исходя-
щую снизу, что заставило Алекса замереть и присмотреться  к  мусору  под
ногами. Мысленно послав благодарность хирургу из  друидов,  который  пе-
рестраивал мозг Алекса и внедрял в него разного рода чипы,  Алекс  пере-
шагнул через предательскую ступеньку. Принцип действия механизма  охран-
ных рецепторов Алекса никогда не интересовал, в нем было  что-то  мисти-
ческое, запретное. Словно наполовину электронные рецепторы способны были
воспринимать опасность, исходящую от  оружия,  от  простой  механической
болванки, подвешенной под потолком на тонкой ниточке с блоком. Этому  не
было рационального объяснения, а рациональность была кровью людей  этого
времени. Нет рационального объяснения - нет никакого  объяснения!  И  не
надо.
   Последний пролет был самым интересным. На него всегда вешалось что-то
новенькое, ранее неиспытанное... Впрочем на этом этапе наблюдение велось
чаще всего в живую. Хозяин наблюдал за происходящим и,  если  гость  был
чем-то интересен, он вмешивался в процесс, обеспечивая гостю  безопасный
проход.
   Алекс некоторое время постоял на пролете, глядя на последний  десяток
ступеней. Этот этап всегда воспринимался как  испытание  воли.  Сделаешь
шаг или нет!? Ничего не происходило. Алекс знал, что глаза скрытых камер
смотрят на него, ловя каждое движение. Хозяин дома знал о его  приближе-
нии, но вмешиваться не спешил. Смехотворную мысль о том, что хозяина  не
было дома, Алекс  отбросил.  Это  было  просто  невозможно.  Выругавшись
сквозь зубы, Алекс сделал шаг на внешне безопасную ступень.  Она  оказа-
лась действительно безопасной. Так же, как и вторая, и  третья,  и  шес-
тая... На седьмой, точно такой же безопасной ступеньке ожили  встроенные
в стену динамики.
   - За желтомордую обезьяну я мог бы включить пищалку в боевой режим. -
раздался высокий, чуть шепелявящий голос. - Но поскольку ты всегда  при-
пераешься с чем-то интересным, я включу ее...
   Алекс не стал дослушивать, что приготовил ему гостеприимный хозяин, и
рванулся вперед, покрывая на лету отборным матом  хозяина,  его  богатую
фантазию, его предков и...
   Дальнейшее потонуло в гулком звуковом ударе, и мир рассыпался на нес-
колько чернобелых осколков, которые так и остались лежать у нижнего края
глаз мутноватой лужицей. Паралич, вызванный  инфразвуковым  генератором,
был безболезненным, но всегда эффективным. С его помощью в богатых квар-
талах совершались самоубийства, часто групповые.


   Блям. Что-то звякнуло о край реальности, которой не было. Алекс  отк-
рыл глаза. Белый потолок перед глазами, легкий ветер в  щеку...  Хорошо.
После паралича всегда хорошо ощущать свое тело.
   Снова послышался звук, что разбудил его. Алекс повернул голову и уви-
дел колеса инвалидной коляски, повернутой  к  нему  задом.  Над  спинкой
кресла была видна голова хозяина квартиры. Когда-то очень давно Япончик,
а именно за таким прозвищем Алекс знал этого  человека,  был  профессио-
нальным кибер-наездником. Он и сейчас продолжал им быть, хотя о нем  не-
возможно было найти информацию ни в одной базе данных. Япончик давно пе-
решел на другой уровень взаимоотношений с обществом. Он оставался  чело-
веком, но одновременно перестал им быть. Никто не мог сказать, когда это
началось, когда он продал свои ноги друидам за какую-то  программу,  или
когда он эту программу вживил себе в мозг... В одном сходились все, если
тебе нужна информация, которую ты не можешь раздобыть по другим каналам,
- иди к Япончику. Если сможешь дойти... И ты  получишь  эту  информацию,
если вопрос покажется интересным Япончику.
   Как говорилось выше, Япончик не был человеком в полном  смысле  этого
слова.
   Алекс бесшумно встал. Огляделся.  Шикарнейшие  апартаменты.  Дорогие,
естественные материалы, новейшие  достижения  профессиональной  техники,
идеальный порядок. Внешний вид дома был только ширмой. Алекс это знал  и
всегда испытывал легкий трепет пред той немыслимой кучей денег,  вложен-
ной в этот уровень комфорта.
   Япончик сидел перед столом и чем-то там позвякивал, тренькал и перио-
дически насвистывал. Алекс достал маленький, карманный пистолет  однора-
зового применения. Очень маленький, но смертельно опасный ввиду  наличия
в нем пули разрывного действия. Достал и направил в голову Япончику.  На
столе тренькнул маленький будильничек.  Япончик  бросил  в  его  сторону
быстрый взгляд и начал поворачиваться в сторону Алекса.
   - Пора вставать, мой друг... - и запнулся,  уставившись  в  маленький
глазок пистолета в руках Алекса.
   - Пора вставать, мать твою, да? Ты, паскудник, зачем меня положил? За
такие забавы тебя полагается отключить от всех  твоих  поганых  игрушек.
Япончик молчал, с некоторым изумлением наблюдая за Алексом.
   - Ну, - спросил Алекс. - Чего заткнулся? Что тебя так удивляет?
   - По моим расчетам, ты должен был проснуться только что  и  некоторое
время находиться в полусонном состоянии.
   - И...?
   - Что и? Да ладно тебе! Нельзя уж и глушилку испробовать... Я ее  не-
давно собрал... Эй, не вздумай стрелять, ничего  хорошего  это  тебе  не
принесет.
   - Неужели!?
   - Именно так, - подтвердил Япончик, и в его узких глазах зажглись ве-
селые огни. - В квартире висят детекторы,  которые  отреагируют  на  мою
смерть или серьезные повреждения, и затопят тут все Авгием-8.
   - Авгием? - Алекс в некотором раздумьи поводил пистолетом. -  Военный
отравляющий газ пятой ступени?
   - Он самый...
   - Только это тебя и спасает. - Алекс спрятал оружие. - Но с тебя  ин-
формация.
   - Информация дорого стоит.
   - Пошел ты. Тебе придется расплачиваться за свои опыты с глушилкой.
   Япончик протянул ему чашку с какой-то жидкостью.
   - Что это? - Алес с сомнением потянул воздух носом.
   - Это новый или очень старый, как посмотреть, рецепт заваривания чая.
На мой взгляд очень неплохо...
   - Действительно неплохо, - сказал Алекс, отпив глоток. - Ты зачем  на
лестнице противопехотных мин накидал. Они же шумные безмерно.
   - Они не совсем противопехотные. Я их переделал, как  и  "Навозников"
на первом этаже.
   - И что же они из себя теперь представляют? Сразу отрывают голову?
   - Парализуют. С возрастом я становлюсь все более и более мягкотелым.
   Алекс усмехнулся. Он знал, что  мягкотелым  Япончику  стать  довольно
трудно. Япончик был наполовину киборгом. Правую руку заменяли  манипуля-
торы. Самые последние и универсальные, но манипуляторы.
   - Просто парализуют?
   - Да... - Япончик посмотрел на Алекса и добавил, - Но по  особой  ко-
манде в них подается яд вместо паралита.
   - В следующий раз пойду к тебе по крыше.
   - Крыша неуправляема мной. Она полностью автоматизирована. Там только
смертельные игрушки.
   - Мой дом - моя крепость? Да?
   - Ты знаешь... я еще не закончил свою работу. Я совсем не желаю, что-
бы меня отрывали по  всякой  ерунде.  К  тому  же  этот  дом  -  частная
собственность. По закону она неприкосновенна.
   Алекс сел в кресло, стоящее рядом, и достал из кармана маленькую  ин-
формационную карту.
   - Посмотри, - сказал он, протягивая карту Япончику. - Мне  нужна  эта
информация в полном объеме. И не только. Мне нужна уже  проанализирован-
ная информация. Я боюсь, что ты единственный, кто сможет  добыть  что-то
подобное без вреда для себя.
   - Ого! - Япончик даже подскочил в своем кресле. - Ты меня не  разоча-
ровал.
   - Не радуйся особо. Сначала посмотри.
   Япончик хмыкнул и одел приемный шлем. Пока  он  впитывал  информацию,
Алекс прошелся по комнате. Естественно  Алекс  не  предоставил  Япончику
всей информации, только тот минимум с которым возможно было  продуктивно
работать, неизвестно что там Япончик внедрил себе в голову, но эта штука
была способна из крох данных собрать великолепный информационный  пирог.
На данный момент Алекса интересовало, на кого работал Объект его охоты и
кто является его покровителями. В первоначальную версию своего нанимате-
ля, про Объекта-одиночку Алекс уже не верил. Было однозначно  ясно,  что
он попал на разборки между двумя могущественными организациями... Своего
нанимателя Алекс уже знал. Теперь ему нужно было знать противника.
   Через некоторое время Япончик снял шлем и сделал большой  глоток  ос-
тывшего чая. Не глядя на Алекса он спросил:
   - Что тебя связывает с этими людьми?
   - Одновременно ничего и многое. А что? Что ты узнал?
   - У тебя с ними дела?
   - Дела. Что ты узнал?
   - Алекс, если это они прислали тебя, я клянусь, ты отсюда не выйдешь.
- Япончик развернулся, и Алекс увидел, что он держит  в  руках  какой-то
пульт. - Мне достаточно отпустить эту кнопку, и все  содержимое  комнаты
будет уничтожено. Ответь мне, что у тебя с этими людьми?  А  перед  тем,
как ответить, учти, что я могу отличить правду от лжи гораздо лучше  лю-
бого детектора. Может быть показалось, но правый глаз Япончика стеклянно
блеснул. Камераанализатор? Алекс молча прикидывал, какие шансы имеются у
него для обезвреживания взбесившегося Япончика... Шансов  было  немного.
Почти совсем не было...
   - Я охочусь на одного человека из этой компании. Учти, я  не  знаю  о
какой организации ты говоришь. - Правда входила  в  одно  из  вооружений
Алекса.
   Япончик некоторое время пристально смотрел на Алекса. А затем  чем-то
щелкнул на пульте и бросил его на стол. Судорожно выдохнул  и  осунулся.
Поглядев на него, расслабился готовый к прыжку Алекс.
   - Извини, - голос Япончика звучал глухо. - Вот тебе диск. Тут вся ин-
тересующая тебя информация. А сейчас мне нужно побыть одному.
   Алекс взял диск, положил на стол пачку денег и направился к двери.
   - Я дезактивирую ловушки для твоего выхода, - донеслось в спину.
   - Спасибо, - ответил Алекс, не оборачиваясь.
   Он уже подходил к двери, когда впереди что-то бухнуло и гулко рявкну-
ла сирена. Еще раз... И еще... И еще... Тревога. Мимо, словно  миниатюр-
ный танк, пронесся Япончик. Пронесся и скрылся в неприметной нише, кото-
рая открылась при его приближении. Алекс нырнул туда же...  Япончик  уже
включился в систему охраны. Что-то делал, полностью отрешившись  от  ре-
альности. Алекс знал, что его едва заметные шевеления пальцев,  повороты
головы под шлемом и невнятные голосовые команды означают многое,  полную
готовность устройств уничтожения,  быстрое  переключение  следящих  уст-
ройств, молниеносную работу анализаторов. Дом готов был защищать Япончи-
ка всеми возможными способами.
   Вдруг Япончик расслабился и жестом указал Алексу на второй шлем.
   - Надень шлем. Ты его знаешь?
   Алекс нацепил на голову шлем и, поморщившись от неприятного покалыва-
ния в висках, вздрогнул. С трудом сдержал позыв  замолотить  по  воздуху
руками. Он висел над четвертым пролетом лестницы, на высоте в  несколько
метров. Точнее висел не он, а камера слежения, но шлем воздействовал  на
подкорку и ощущения полета были полными. Странно, Алекс никогда  не  ду-
мал, что живет не в своем времени, он знал, что рожден в этом мире и для
этого мира, но привыкнуть к виртуальности не мог. Это, кажется,  называ-
лось синдромом виртуального отторжения. Синдром не лечился, и Алекс сми-
рился с мыслью, что может проводить в  виртуальном  пространстве  только
считанные минуты. Вот и сейчас он никак  не  мог  сконцентрироваться  на
том, что видит.
   - Не напрягайся, - словно сквозь вату донесся  голос  Япончика.  -  Я
возьму контроль на себя.
   - Валяй. Только быстро.
   Картинка улучшилась, голове полегчало. И Алекс увидел на лестнице ма-
ленького седенького старикашку, что не так давно  копошился  в  мусорном
баке. Старикашка лежал, неправильно подогнув ноги, лицом вниз.  Под  ним
медленно расплывалось темно-красная лужа.
   - Я его не знаю. Этот бродяга лазил по бакам, когда я зашел к тебе.
   - Бродяга? Бродяга не поднялся бы выше первого пролета. Если бы вооб-
ще вошел внутрь.
   - Я знаю.
   - Тогда давай посмотрим, что он из себя представляет. Сколько ты вре-
мени можешь сидеть в пространстве?
   - Минут семь. Или чуть меньше.
   - Этого хватит... - уверенно произнес Япончик. - Сейчас ты пристегнут
ко мне. В самостоятельное плавание я тебя не пущу, так что придется тебе
побывать в разных местах вместе со мной...  Если  станет  плохо,  сдерни
шлем.
   После, уже дома, Алекс не раз пытался вспомнить, что произошло и  что
он чувствовал, где был... Память предлагала только застывшие статические
картинки, не способные передать ни чувств, ни информации. Невозможно бы-
ло по памяти воссоздать то чувство, когда ты находишься везде  и  нигде.
Ты есть человеческая единица под идентификатором "Алекс",  ты  есть  ма-
ленький чип в платах памяти без всяких идентификаторов, ты  есть  перед-
вижная видеоцифровая камера под потолком, ты есть маленький механический
жучок, ты это сотня механических жучков, что  выползли  из  стен,  чтобы
обследовать труп, лежащий на ступеньках. Каждый знает, что он должен де-
лать, каждый передает информацию. Ты передаешь информацию себе  и  через
себя. Ты сеть, ты программа, ты разум,  ты  сигнал...  Ты  все  это,  ты
что-то большее и ты ничто... Круговерть атомов, электронов в трубке  не-
работающего монитора, линии произвольных синусойд... Ты есть, ты  Алекс,
но все меняется вмиг и ты - маленький электрон, несущийся  сломя  голову
по указанию магнитного поля... Личность, щелчек, ячейка, щелчок...
   Алекс сорвал шлем. В глазах было темно, руки свело судорогой,  сердце
работало на повышенных оборотах, каждая пора выделяла максимальное коли-
чество пота. В своем кресле Япончик хмыкнул. Алексу страстно  захотелось
убить его.
   - Япончик. Что будет, если ты умрешь в виртуальности? А?
   Япончик слегка повернул голову в сторону Алекса. Некоторое время мол-
чал, и Алекс понял, что он смотрит на него через  какое-нибудь  следящее
устройство в углу или под потолком,  смотрит  бесчислеными  клазами  ки-
бер-жучков, притаившихся в стенах. Алексу снова стало плохо.
   - Еще никто не умирал в виртуальности,  -  ответ  Япончика  прозвучал
глухо.
   - Никто?
   - Надень шлем, я приготовил тебе сводку. Это недолго.
   - Зачем тебе это все, Костя? - спросил Алекс.
   Япончик помолчал, а затем спросил:
   - Откуда ты знаешь мое имя?
   - Я много чего знаю. Но это не так важно. Зачем  тебе  это  все...  -
Алекс обвел взглядом комнату, аппаратуру.
   - Для виртуальности.
   - А виртуальность?
   - Когда ты глушишь боль взгонкой из кокаина, ты задаешься этим вопро-
сом? Зачем тебе кок? Нет, я уверен, что не  задаешься.  Он  тебе  нужен.
Чтобы почувствовать свободу, вернуть угасающую жизнь в отвыкшее жить те-
ло... Чтобы унять боль очередной ломки. Ты знаешь, что очень трудно жить
в мире, которому лет сто как надо было бы умереть. Очень трудно смотреть
на разлагающуюся плоть общества и знать, что так будет всегда. Мне иног-
да кажется, что я нахожусь в психушке. Причем без шансов  быть  излечен-
ным, потому что врачи такие же безумцы, как и больные.  Но  я  стараюсь,
очень стараюсь найти выход из этого заключения... И он здесь. -  Япончик
сделал жест рукой в сторону аппаратуры.
   - И здесь, - Япончик тронул свою голову. - Только этот выход нужен не
мне одному, а мой взгляд на это волнует не каждого. Поэтому на  лестнице
лежат модифицированные "Навозники".
   Япончик замолчал. Алекс поднял с пола шлем и нахлобучил его  себе  на
голову.
   - Объект (Алекс внутренне вздрогнул), -  сказал  Япончик.  -  Пожилой
мужчина в хорошей физической форме. На лице найдены следы от  нескольких
пластических операций. Операции проведены  на  хорошем  профессиональном
уровне. Следы заметны только при детальном осмотре. (Перед лицом  Алекса
проплыло крупным планом лицо. Красным были отмечены  следы  пластических
операций. Лицо было Алексу незнакомо.) На левой руке не хватает  мизинца
и фаланги безымянного пальца. На груди татуировка -  тигр,  вписанный  в
вязь из трех иероглифов. Идентификация иероглифов  бессмысленна,  видимо
код. Часть нервной системы перестроена, особый акцент сделан  на  органы
чувств. Других изменений нет.  Оружия  нет.  Структура  мышечной  ткани,
пластичность сухожилий, следы старых переломов наводят на мысль о  высо-
ком уровне владения техникой безоружного боя.
   Перед взглядом Алекса проходили изображения, иллюстрировавшие  то,  о
чем говорил Япончик.
   - Они сели тебе на хвост, -  констатировал  Япончик,  выходя  в  нор-
мальный мир. - Я не знаю, какие дела ты ведешь с якудза, но денег в долг
я бы тебе не дал.
   - Это точно якудза?
   - Ты не хуже меня знаешь эти признаки. Пальцы,  перестроенные  нервы,
татуировка. Это был хороший шпион. Не воин, просто шпион. Он  провалился
только на четвертом этаже.
   - Кстати, на чем он завалился?
   - Хм... - по лицу Япончика скользнула хитрая усмешка. - На противопе-
хотной мине. Не знал, что такая штука может сработать. Ты через нее  пе-
реступил, а он нет.
   Алекс направился к дверям, проверив - не потерялся ли  информационный
диск.
   - Спасибо, Костя. - бросил он, не оборачиваясь.
   - Зови меня лучше Япончик.



   Бутылка наполовину опустела. Хорошая, очень дорогая бутылка.  Чистый,
не синтетический коньяк. Вообще настоящие спиртные напитки стали  приви-
легией богатых людей еще до вторжения, а сейчас... Жаль только, что  вся
эта янтарная жидкость пропадала впустую. Алекс не пьянел. Не  мог.  Ког-
да-то давно, во время одной из операций, друиды  исключили  эту  способ-
ность из его организма. Повод напиться  был,  а  возможности  нет.  Даже
обидно. Видимо какое-то атавистическое чувство заставляло Алекса в  слу-
чае каких-либо неприятностей доставать  из  шкафа  бутылку,  наполненную
темной жидкостью. Даже если нет эйфории, нет удовольствия, кроме  вкусо-
вых ощущений... Зато есть повод. Еще бы не быть. В такой запутанной  си-
туации Алекс еще не разу не находился. Он убивал, много, достаточно мно-
го, чтобы тени умерших не беспокоили его по ночам. Но такого, чтобы  ор-
ганизация-заказчик была еще и организацией-объектом... Объект работал на
якудза. Он был такой же принадлежностью клана,  как  и  те  деньги,  что
Алекс взял авансом за выполнение дела. А если он принадлежал якудза,  он
был якудза. Он был членом организации, одно могущество которой не позво-
лило послевоенной Японии встать на колени перед всем миром и стать стра-
ной без будущего. Только эта огромная, древнейшая организация встала  на
пути крупных корпораций, которые ринулись на побежденную территорию раз-
делять и властвовать. Убить якудза... Это довольно изощренный способ са-
моубийства.
   Не выполнить работу для якудза... Тоже самое.
   Сидя перед этой невероятной вилкой, Алекс с  мрачным  видом  смаковал
тонкий вкус коньяка.  В  бутылке  этого  тонкого  вкуса  оставалось  еще
чуть-чуть.
   Алекс потянулся за бутылкой и вылил остатки в бокал.
   Сделал маленький глоток. Подождал, пока жидкость прокатится по горлу,
и втянул в себя воздух сквозь чуть приоткрытые губы... Алкоголь испарил-
ся, Алекс выдохнул через нос и прислушался к своим  вкусовым  ощущениям.
Хорошо. Он толкнул ногой столик и повернулся вместе с креслом  в  другую
сторону. Включил компьютер и снова прокрутил  те  данные,  что  дал  ему
Япончик.
   Ситуация получалась следующая. Когда-то, уже после всех войн,  опера-
тивная команда японского преступного клана сумела выкрасть, выкупить или
каким-либо иным методом заполучить  данные  по  проекту  "Квази-солдат".
Алекс поднял бокал  в  честь  Сержанта.  И  с  чисто  японской  проница-
тельностью якудза узрели в этих документах будущее для своих армий и но-
вый золотой клондайк для своих кошельков. Однако  якудза  не  устраивали
побочные эффекты и, как следствие, быстрая изнашиваемость своих  солдат.
Алекс снова поднял бокал в честь Сержанта. Все крупные подпольные  лабо-
ратории якудза работали над улучшением квази. Работали над снижением от-
рицательных эффектов, над достижением  максимальной  эффективности  ква-
зи-солдата. И судя по всему эти лаборатории  чего-то  добились.  Но  что
произошло дальше? Почему якудза не продвинули этот препарат дальше,  по-
чему не пошли по пути его использования? И зачем им теперь  понадобилось
уничтожать своего солдата? Тем более руками Алекса, человека, не имеюще-
го отношения к клану? Глупо.... Или нет, наоборот. Японцы не тот  народ,
от которого можно было  бы  ожидать  подобной  глупости  или  нелогичных
действий. А якудза это элита, они не делают ошибок...  Значит  сами  они
его убрать не могут или не хотят. Проверка? Маловероятно.  Правила?  Еще
маловероятней... Если Объект чем-то навредил якудза, они бы  убрали  его
без промедлений своими силами. Зачем им понадобился  Алекс?  Было  крис-
тально ясно, что по исполнении задания за Алекса возьмутся сами якудза и
этого он не переживет. Официальной, в своих кругах разумеется,  формули-
ровкой будет то, что он, Алекс, убил члена клана. А  постронний  человек
не имеет права даже думать, что он может безнаказанно убить представите-
ля такой организации. Но почему якудза решились выносить мусор из  избы?
Алекс встал, надел свою обычную одежду без особых изысков по части  аму-
ниции и вышел из квартиры. Ответы на некоторые  вопросы  явно  следовало
поискать там, где они для своих владельцев прекращали иметь всякое  зна-
чение. В морге.


   В морг его пропустили без лишних вопросов. При регистрации Алекс  по-
чему-то, словно руководствуясь  неким  дополнительным  чувством,  назвал
другое имя. Таких имен у него было немало, за каждым был  несуществующий
человек и существующий адрес и разного рода документы,  необходимые  для
жизни в большом городе.
   Санитар проводил его по коридору, ввел в большое помещение и, сверив-
шись с бумагами, открыл дверцы ближайшей камеры и выкатил  герметическую
ячейку. В ней в искусственной атмосфере висело тело  убитого  Алексом  в
ресторане военного. Того самого, который пришел на встречу с Объектом  в
момент неудачного покушения. Такие герметичные ячейки были  введены  еще
во время войны, когда был в большом ходу  бактериологический  терроризм.
Пользуясь небольшим и простым пультом можно было как угодно вращать тело
вдоль его вертикальной оси, избегая при этом телесного  контакта.  Алекс
внимательно изучал тело военного. Изучал и все больше и больше  приходил
к выводу, что выяснить что-либо у трупа не получится. Тело не имело  ни-
каких особенных примет. Все пальцы были целы, татуировок не было в поми-
не, каких-либо аномалий или явных следов  от  операций  не  наблюдалось.
Убитый небыл якудза и по всей видимости не принадлежал ни к одной из ми-
ровых преступных группировок. По крайней мере явно. Тело  было  довольно
мускулистым, откровенно тренированным, и Алекс подумал, что его мысль  о
том, что убитый был военным, верна процентов на семьдесят. А значит...
   - Скажите? А его вещи... Он ведь имел что-либо в карманах? -  спросил
Алекс у санитара, беззвучно стоящего рядом.
   - Имел. Только доступ к ним закрыт. Вам потребуется  особое  разреше-
ние, - санитар был высоким и почему-то слегка сутулился.
   Алекс оглянулся, выискивая объективы следящих камер. Камер  не  было.
Следить в морге было явно не за кем.
   - Я думаю, что оно у меня есть. Мне нужно только взглянуть на  содер-
жимое, - ответил Алекс и выложил на прозрачную крышку  ячейки  небольшую
пачку денег.
   Санитар не проронил ни звука, но, задвигая на место ячейку, аккуратно
смел деньги себе в карман халата. Жест был четкий, натренированный.
   Санитар двинулся в глубь помещения. Алекс пошел за ним. Мимо  проплы-
вали дверцы, дверцы, дверцы... Пусто. Ни единой живой души... Ни  единой
живой.
   - Вот, - санитар выложил перед Алексом черную коробочку и откинул  ее
крышку.
   - Спасибо, - Алекс выложил содержимое на стол.
   Небогато. Пачка сигарет, бумажник, зажигалка, обручальное кольцо, ма-
ленький сверток и какие-то бумажки.  Алекс  осторожно  сгреб  все  кроме
свертка обратно в ящик и медленно, двумя пальцами развернул ткань.
   Миниатюрный информационный диск, обычный... Впрочем  нет,  не  совсем
обычный. Диск был из разряда "вечных". Никакие магнитные  поля,  никакие
температуры не могли уничтожить информации  на  нем,  только  физическое
уничтожение. Ладно. Само по себе это ничего не значит.  Алекс  развернул
сверток полностью. Развернул и замер,  завороженно  глядя  на  глянцевый
блеск голубенькой облатки. Веселенькая голубенькая таблеточка.... Квази.
Точно такие же есть у самого Алекса дома. Только те, что  у  Алекса,  не
имеют на себе такой красной полосочки поперек.
   - Нравится? - раздался голос у Алекса за спиной.
   Алекс начал оборачиваться, но голос предупредил:
   - Медленно, - этот приказ подтвердил звук приведенного в  боевую  го-
товность оружия.
   - Магнум, - сказал Алекс.
   - Точно, - подтвердил голос с удовольствие. - Модификация  пятилетней
давности. Фирма.
   Слово "фирма" голос произнес с ударением  на  последний  слог.  Когда
Алекс все-таки обернулся, он узрел перед собой  санитара.  Того  самого,
что провел его в это помещение и "любезно" показал тело убитого.  Только
теперь санитар снял с себя халат и был одет в симпатичный серый костюм с
галстуком и белую рубашку. Прямая спина, чуть  вперед  грудь.  "Рефлексы
военного, - отметил про себя Алекс. - Кажется, я самый большой  придурок
в этой истории. Или друиды не полностью сняли с меня алкогольную зависи-
мость."
   - Я знал, что ты придешь. Просто знал, - бывший санитар указал Алексу
на стул.
   - Ты кто?
   - Иван Иванович, - "санитар" издевательски прищурился. - Ты ведь тоже
сюда не под настоящим именем пришел... Не похож ты на, как ты там  заре-
гистировался, Михаил Лоцман. Ха. Точно не похож.
   - И что тебе, Иван Иванович, нужно? - Алекс медленно и  непринужденно
поменял позу. Теперь можно и рискнуть, все зависит от намерений "санита-
ра".
   - Не стоит, - заключил Иван Иванович, оценивающе оглядев Алекса. -  Я
не меньший специалист, чем ты. Он отошел на несколько шагов назад. Спря-
тал пистолет, достал сигареты и закурил.
   - Полковник, - Иван Иванович указал зажженной сигаретой в сторону ве-
щей покойника, - не был моим другом. У таких, как  он,  не  бывает  дру-
зей... Но мы работали вместе. Над очень важным проектом. Пока не  явился
ты и не смешал все карты. Твоя ведь  работа  в  ресторане?  Единственная
причина, по которой ты сейчас все еще жив, заключается в том,  что  тебя
наняли японцы. Если они тебя наняли, значит ты на них работаешь, а  если
ты на них работаешь, значит на тебя распространяются некоторые законы  и
правила их клана. Мы не желаем ссориться с кланом. Мы можем  соперничать
с любой организацией, но не обьявлять же им войну. Так что убивать  тебя
мы не... не желаем. Но изолировать тебя на неопределенный срок, пожалуй,
придется...
   - Да? - Алекс сложил руки на груди. - И как вы себе это  представляе-
те?
   - Ну... Ты можешь оказать сопротивление. Тогда, согласно правилам тех
же якудза, ты будешь виноват, и клан не будет в обиде. А можешь не  ока-
зывать...
   - И что же я такого натворил. Если это не личная месть?
   - Нет. Как я говорил, полковник не был мои другом. Но ты  смешал  нам
карты. Большего тебе знать не полагается. Теперь...
   Как маленький ящичек, содержащий в себе вещи убитого, вылетел  из-под
руки Алекса, не смог бы сказать даже эксперт. Удар  ногой  был  немногим
медленнее... Но и этого "немного" санитару этого хватило.  Он  не  сумел
увернуться от удара, но максимально смягчил его последствия. Однако удар
был не только быстрым, но и сильным. "Санитара" развернуло,  он  налетел
на стену и в тот же миг сориентировался, беззвучно выдергивая из  кобуры
пистолет.
   Маленькой голубой рыбкой скользнула в воздухе ампулка с красной поло-
сочкой поперек. И словно сачком Алекс поймал ее на  лету.  Ртом.  Раску-
сил... Го-рь-ко...
   Японские лаборатории знали свое дело. Мир качнулся, окрасился резкими
красками и стал двигаться медленнее... Еще  медленнее...  Руки  налились
неведомой силой, сознание посветлело, захотелось смеяться. Легко...
   Глупенький человечек в двух шагах впереди удерживал  плюющийся  огнем
"магнум"... Алекс с радостным смехом отбежал с траекторий пуль. И так же
смеясь вырвал пистолет из рук Ивана Ивановича. Ушел из-под удара кулаком
и перехватил бросок ладони в горло.  Легко  толкнул  колено  противника,
направленное в пах. И с большим трудом подавил  желание  размозжить  ему
голову. Страстно хотелось нападать! Убивать! Действовать!  Но  нельзя...
Он пришел сюда за информацией и он ее получит. Вот только  сломает  руки
этому жалкому типу...

   Действие японского квази проходило медленно.  Очень  медленно.  Алекс
успел с Иван Иванычем на плечах выбраться подвальными путями  из  здания
морга и уйти достаточно далеко. Успел заметить несколько машин,  которые
с визгом подрулили к входу в здание, которое он толькочто покинул.  Мно-
гое успел. А мир все еще казался медлительным и плавным, а руки казались
наполненными бесконечной силой. Только несколько часов спустя все посте-
пенно вернулось на круги  своя...  Алекс  ждал  этого  момента.  Допросы
третьей степени нужно проводить в нормальном  состоянии.  Он  подошел  к
"санитару", именно так Алекс решил его именовать, Санитар.  К  чему  нам
имена?
   - Этот препарат, - сказал Алекс, потряхивая в руках маленький однора-
зовый инжектор,
   - способен на некоторое время снять болевую блокаду, а я уверен,  что
у вас эта блокада установлена. Так вот, этот период будет  длиться  нес-
колько часов. Часа четыре-пять. Мне этого хватит, чтобы вытащить из  вас
все жилы и намотать их вокруг шеи. Сыворотки правды у меня нет,  извини-
те. В моем распоряжении иглы, знание всех болевых точек человека, ножни-
цы, одна ложка и маленькие кусачки. Это очень неприятный процесс, но без
него вы не станете разговаривать.
   - Ты мертвец, - тихо сказал санитар.
   - Вы исключительно глупы. Вы сидели в засаде в одиночку, вы позволили
мне найти квази и вы сняли меня с прицела. За глупость надо платить. Вот
мои вопросы. Очень простые, если вдуматься. Организация, на  которую  вы
работаете, суть, в общих чертах, вашей работы с Объектом, вы понимаете о
ком я говорю, что вы знаете обо мне. Я начну с малого и буду  постепенно
наращивать величину боли и размеры повреждений. Санитар ответил довольно
замысловато, но смысл понять было не трудно.
   - Я не знаю своих родителей, но верблюдов среди  них  определенно  не
было и они не занимались тем, о чем вы только что  говорили,  -  ответил
Алекс, вводя препарат. Больше Санитар ничего не сказал. Он  только  кри-
чал. Подвал был звуконепроницаемым, а как всегда после квази Алекс  ощу-
щал непередаваемое спокойствие.
   Допрос окончился быстро. Достаточно быстро... Санитар не  ответил  ни
на один вопрос. Он не назвал своей организации. Даже  звания  своего  не
назвал. Не пояснил своей игры с Объектом. Просто впал в кому. Алекс даже
не разу не коснулся его теми предметами, что назвал выше. Санитар  знал,
что не выдержит пытки. Не выдержит и расскажет  все.  И  тогда  сработал
блок, примитивный блок в сознании, который вызвал к жизни процессы,  ко-
торые могут сработать лишь один раз в жизни. Под угрозой  смерти  и  под
угрозой нарушения присяги. Санитар был военным. Только военное ведомство
практиковало такую систему защиты информации. Простое и надежное однора-
зовое средство. Человека можно было вывести из комы, но память его  была
безвозвратно потеряна. Он помнил только основы, то, что закладывается  в
раннем возрасте. В этой ситуации было только два  плюса.  Санитар  после
возвращения сознания не вспомнит Алекса, и все-таки косвенно  Алекс  по-
нял, с какой организацией имеет дело. Он вышел из подвала и начал плано-
мерно заметать следы. Судьба Санитара его теперь мало интересовала, най-
дут и откачают, военное ведомство так просто своих не бросает.  "Вечный"
диск холодил его тело через ткань внутреннего кармана.


   Объект опять был на старом месте. Дома. И Алекс тоже  был  на  старом
месте. Наблюдал за Объектом.  И  видя,  как  осторожно  тот  пробирается
сквозь толпу, как медлительны его движения Алекс  проникался  к  Объекту
невольным уважением. Тот двигался под квази  и  ничем  не  отличался  от
обычного человека, по крайней мере на первый взгляд. Помня то немыслимое
чувство силы и желание действия Алекс не представлял себе, какими усили-
ями можно удержать себя в рамках разумной скорости и  разумного  поведе-
ния.
   Объект вошел в подъезд. Все как всегда. Зная, что за ним ведется охо-
та, Объект не скрывался, не прятался в тщетных попытках осложнить Алексу
задачу. Он жил своей обычной жизнью, каждый день совершая один и тот  же
маршрут. Вероятно контрольный. И ни разу за свое ежедневное  путешествие
Объект не допустил ситуации, которой можно было воспользоваться. Впрочем
попыток Алекс больше не делал. Расположение сил было настолько  запутан-
ным, что вмешиваться в него просто так явно не  стоило.  Мысленно  Алекс
вернулся на несколько дней назад, когда в очередной раз преодолев  лест-
ницу на верхний этаж, вошел в апартаменты Япончика.
   - Что принес? - спросил Япончик с порога.
   - Откуда ты знаешь, что я что-то принес?
   - Чувствую.
   - Держи, - сказал Алекс и протянул Япончику "вечный" диск.
   Япончик ничего не ответил, но с головой погрузился в свои  компьютер-
ные дебри и долго оттуда не вылезал. Наконец, вынырнув он развернулся  к
Алексу и неопределенно развел руками.
   - Ты знаешь, мне совсем не нравятся те дела, с  которыми  ты  ко  мне
приходишь. От них за версту пахнет братвой. Я не хочу иметь дела с брат-
вой.
   - Я тебя и не заставляю. Я хочу знать, что на этом диске.
   - А я тебе не скажу... Он зашифрован. В подпольных лабораториях рабо-
тают профессионалы.
   - А расшифровать?
   - Не за один день. И не полностью. Там многоуровневая защита. Я смогу
проникнуть в несколько первых слоев... Это как наладить контакт  с  иным
разумом.
   - Я оставлю его тебе на день. Завтра мне нужен ответ. Что там на этом
диске? Только в общих чертах.
   - Не нравится мне все это... - пробормотал Япончик, но диск не отдал.
Деньги Алекс оставил возле его рабочего места.

   На следующий день в выпуске новостей пролетело сообщение  о  разборке
террористических групп в центре города. Ровно в полночь некая преступная
группировка начала штурм старого здания в заброшенных  кварталах.  Штурм
был спланирован с двух сторон. С крыши и с лестницы... Количество  жертв
точно известно не было. Атака со стороны  крыши  захлебнулась  в  крови.
Крышу Япончик действительно прикрыл наглухо. Прорыв произошел со стороны
лестницы. По телам погибших ночные воины вломились в  квартиру.  Япончик
понял, что живым к этим людям лучше не попадать, и затопил все  что  мог
Авгием-8. Газ был тяжелый и через некотрое время сполз в подвал. Но  еще
до этого люди в противогазовых масках перевернули все в квартире... Диск
пропал. Алекс, подоспевший к месту происшествия, видел только тело Япон-
чика, который с обычным выражением на лице сидел в своем кресле, и  тела
нападавших.
   Многие тела были покрыты многоцветной восточной татуировкой с ног  до
головы.
   Итак, если якудза охотились за диском, он был  у  них.  Но  заказ  на
смерть Объекта не был снят, впрочем и приказа о форсировании событий то-
же не поступало. Значит диск ни при чем?
   Ситуация настолько осложнилась, что Алекс не  решался  вмешиваться  в
события, опасаясь дальнейших проблем.
   Теперь он вел наблюдение за Объектом и постоянно готовил новые пути к
отступлению в случае непредвиденных осложнений.


   Выходить из транса не хотелось. Было так приятно... Последние остатки
уходящей эйфории... Но мерзко пиликал почтовый сигнал. Пришла почта...
   Алексу никто не писал. Никогда. И поэтому сигнал был особенно интере-
сен... Тем более срочный.
   Алекс подошел к выходному отверстию почтового ящика. Протянул руку  и
поймал почтовую ячейку. Вставил в приемное устройство,  нажал  несколько
кнопок и прочел несколько строк. Прочел снова. Уничтожил ячейку. Остатки
эйфории как ветром сдуло. Холодным таким ветром, с той стороны релаьнос-
ти.
   На экране медленно таяли строчки: "НАДЕНЬ ШЛЕМ!" Покойся в мире, Кос-
тя-Япончик...


   Странно, но Алекс нашел шлем почти сразу. В нескольких  кварталах  от
дома. В какой-то публичной конторе, по прокату виртуального времени. Все
еще удивляясь собственным действиям, он одел шлем.
   Мир покатился под горку... Его окружала дешевая графика, состряпанная
за несколько минут местным программистом. Перед  глазами  высветилось  в
пространстве небольшое меню с выбором.
   Что делать дальше, Алекс не знал. Он просто растерянно поводил  рука-
ми,  привыкая  к  необычным  ощущениям.  Постепенно  начало  проявляться
чувство, что он простой обдолбавшийся идиот,  попавшийся  на  неизвестно
чей розыгрыш...
   Алекс поднял руки для того, чтобы снять шлем, да так и замер  в  этой
дурацкой позе. Перед ним, нелепо раскачиваясь, висело лицо Япончика. Та-
кое, каким оно было при жизни.
   - Удивлен? - спросило изображение Япончика.
   Алекс молчал.
   - Понимаю, - ответил Япончик. - Точнее, не совсем понимаю.  Я  сейчас
не совсем способен воспринимать человеческие эмоции. Ты видимо хотел  бы
получить коекакие пояснения? Алекс все еще молчал.
   - Ну и место ты выбрал... -  пробормотал  Япончик,  и  вскоре  прост-
ранство вокруг затрепетало, словно  живое,  изменило  цвета,  структуру,
размерность... Теперь Алекс сидел вместе с Япончиком в  его  собственной
квартире, воспроизведенной до мельчайших подробностей. - Так лучше. Могу
пригласить сесть, но у тебя мало времени. Так ведь?
   Этот вопрос вывел Алекса из транса. Алекс опустил руки и кивнул.
   - С тобой не так часто общаются мертвецы? - спросил Япончик. -А? Пом-
нишь свою первую жертву? Это была твоя совесть. А только она имеет  спо-
собности к оживлению твоих мертвецов. Так что это будет для тебя  чем-то
новым. Своеобразное приключение.
   - Ты собрался оживить мою совесть? - злость вымыла из Алекса  остатки
изумления. Он терпеть не мог, когда кто-то другой брался за  разбор  его
грехов.
   - О! Пришел в себя? Ну да ладно... Совесть твою я трогать не  собира-
юсь. Не мое это дело, да и не волнует меня она. Собственно, как такового
меня тоже нет. То, что ты сейчас видишь, это программа, вернее ее часть.
Та самая, за которую я расплатился своими ногами. Уникальная разработка,
гениальная, экспериментальная. Я много лет пытался доработать ее, словно
знал, что она мне пригодится. Так и не доработал. Теперь  в  виртуальном
пространстве появилось еще одно  "что-то".  Не  разум,  не  программа...
"Что-то". И скоро это "что-то" просто растворится на просторах  телефон-
ных звонков, потоков электронов, рядах бит и строках новостей. Ну, может
быть, скорость передачи данных от этого немного вырастет. Но перед  этим
я должен завершить ряд дел, которые недоделал в той,  физической  жизни.
Бредово звучит, правда? Но, на самом деле все очень просто. Все свои де-
ла я заносил в электронный дневник, это было частью проекта. Завершенные
дела я отмечал специальными символами, а незавершенные  должны  были,  в
случае моей внезапной смерти, не дать мне раствориться в эфире  бесслед-
но. Так вот твое дело - одно из них. В каком-то смысле  это  моя  месть.
Передать тебе информацию.
   У Алекса начала кружиться голова. Комната  вокруг  него  теряла  свои
очертания, лицо Япончика меняло свои размеры, голос слышался с помехами.
Синдром виртуального отторжения давал о себе знать. Алекс с трудом  сос-
редотачивался на словах Япончика.
   - Теперь я знаю, что содержится на диске. Ты сможешь получить  его  у
другого человека. Данные расшифровки там же. Получив эту мою  посмертную
посылку, ты станешь чудесной мишенью. Почти такой же, какой стал я, ког-
да ты передал мне этот диск. Это моя месть...
   - Я не знал, что убиваю тебя, - хрипло произнес Алекс.  Воздуха  явно
нехватало.
   - Неужели? - натурально удивился Япончик. - А когда ты попал в жерно-
ва Военного Министерства и Якудза и вытащил оттуда этот диск, ты не  по-
думал, что вытащил маленькую смерть? Не будь таким  наивным,  для  твоей
профессии это смертельно. Специальный Отдел Военного Министерства  вышел
на Отщепенца. Этот парень является частью хитрого проекта  якудза,  свя-
занного с квази. И, выйдя на него, Спецотдел склонил его к сотрудничест-
ву. Небывалое событие. Предатели в среде японской мафии не  встречаются,
как класс. В другое время Отщепенец был бы мертв через  несколько  минут
после встречи с агентами нашей военщины, но внутри самого  клана  сейчас
не чисто. Клан лихорадит, он готов развалиться на две половинки,  и  все
из-за квази. Одна часть якудза стремится прикрыть проект, а вторая  про-
должить исследования. Процесс довольно серьезный. Одни хотят  продолжать
работать с наркотиком несмотря ни на какие жертвы, а другие считают, что
это несовместимо с правилами и, что важнее всего, с духом клана и Японии
вообще. Процесс набрал обороты. Полетели головы. Натуральным образом. Но
до настоящих разборок еще дело не дошло. Все уперлось  в  Отщепенца.  Он
как экспериментальный образец будущего японского солдата. Его нельзя уб-
рать руками "своих" убийц, он находится под протекторатом второй полови-
ны клана. Той, что стремится продолжить проект с квази.  Руководство  не
допустит войны якудза против якудза. Чем Отщепенец и пользуется, пытаясь
продать достижения подпольных японских химиков нашему  родному  Военному
Министерству. Ведь именно оно породило этот проект, оно в нем  заинтере-
совано. А ты болтаешься в этой игральной колоде, как одинокий валет, ко-
торого никто не решится сбросить, вдруг да сыграет.  Не  удивляйся,  те-
перь, когда я стал почти чистым потоком информации, у меня появился дос-
туп к любой части себя. К любой части информации. Только теперь мне  это
не нужно, я не разум, я часть программы. Очень умной и способной  имити-
ровать эмоции, но всего-лишь программы. В моем дневнике записано "Отдать
Алексу расшифрованный диск". Я выполняю это, сопровождая это своими ком-
ментариями. Прощай. Я выполнил этот пункт... И на прощание я бы  посове-
това....
   Алекс, задыхаясь, выпал из виртуального пространства.  Он  перегнулся
через консоль и его вырвало. Дико болела голова, все плыло перед  глаза-
ми. Он пересидел под шлемом дольше положенного срока и вырвался  оттуда,
так и не дослушав псевдоЯпончика до конца.


   Адрес, указанный в почтовом  сообщении,  был  знаком  Алексу.  Как  и
большинство улиц в этом городе - трущоба. Именно на таких улицах находи-
лись самые последние очажки темной, грязной и настоящей жизни. Весь  ос-
тальной мир представлялся Алексу какой-то блестящей мишурой,  зеркальным
и искаженным отражением того мира, в котором он жил сам.
   Дом  был  совсем  древний,  и  Алекс  не  удивился,  когда  обнаружил
единственный в него вход через подвал. В общем-то это было  единственное
помещение в доме, где можно  было  существовать.  ПсевдоЯпончик  оставил
точные инструкции по поводу того, что нужно сказать и как себя  вести  с
этим странным типом, что открыл дверь. Тип имел кличку,  которую  видимо
сам себе и придумал, - Ковбой.
   После разговора с этим человеком Алекс понял, что имеет дело  с  про-
фессионалом вероятно уровня самого Япончика. Это чувствовалось в словах,
в поведении, в одновременно цепком и немного рассеянном взгляде.  Ковбой
был невысок и невероятно деятелен. Обстановка в его подвале резко  отли-
чалась от богатого интерьера квартиры Япончика, но что-то схожее было. В
бесконечных голографических мониторах, в точках для управления,  полевых
клавиатурах - во всем Алекс видел признаки той самой заразы, что текла в
жилах Япончика и многих других людей, не мыслящих собственное  существо-
вание без информации, без ее чистых потоков, которые способны переносить
даже самую большую грязь, которые способны убивать, повелевать и игнори-
ровать. Это был словно другой вид людского  рода.  Хомо  Информатикус...
Люди другого века, который может быть так никогда и не родится из  гнию-
щих обломков прошлого.
   От Ковбоя Алекс получил два диска. Один  оригинальный,  тот,  что  он
отобрал у представителя Военного Министерства, и его  расшифровку,  сде-
ланную Япончиком. В результате Алекс добился того, чего хотел, - получил
информацию в полном обьеме, однако эта информация ничего не упростила...
Ситуация оставалась такой же сложной, как и в начале.
   Необходимо было уничтожить Объект, выполнить работу для якудза и  при
этом не попасть под удар ни родного  Военного  Министерства,  ни  самого
влиятельного клана во всем преступном мире. И еще диск... Еще разработки
японских химиков, которые в своих сверхсовременных лабораториях со сред-
невековым фанатизмом пытаются создать нового Голема. Алекс видел в  этом
маленьком диске угрозу себе, своей работе, своему образу  жизни.  Что-то
внутри протестовало в нем при одной только мысли о каких-либо изменениях
в том древнейшем ремесле, которым он занимался. В какой-то момент  Алекс
даже ощутил сожаления о том времени, когда ничего не знал о  разработках
якудза, военных проектах, новом квази, а знал только имя, адрес и  уста-
новочные данные Объекта, которого ему полагалось уничтожить.


   На улице было темно, когда Алекс вышел из подвала  Ковбоя.  Темно,  в
воздухе висела пыль, ночной город просыпался... Алекс вышел и направился
к середине улицы, когда что-то смутно знакомое остановило его. Не  звук,
не запах, не ощущение, все это вместе. Словно мимо уха просвистела, под-
нимаясь, исполинская коса, пахнуло смрадом... Или это только показалось?
Чувство было таким резким...
   Рефлексы не подвели. Алекс упал и покатился куда-то в бок  сразу  же,
как только заметил красную точку прицела ползущую по его груди. Ползущую
быстро и неотвратимо. Пуля свистнула высоко. Если бы  стреляли  сразу...
Алекс стремительно отбежал под прикрытие  дома.  Стрелять  могли  откуда
угодно, но Алексу казалось, что огонь велся с противоположенной  стороны
улицы. Смутное предчувствие
   - это оказывается очень много.
   Однако стоять на месте не стоило. И Алекс начал обходить дом с другой
стороны и уже достиг угла, когда в слабо освещенном провале переулка по-
явилась, именно появилась и тут же исчезла тень человека. Алекс  на  миг
задержался, что-то знакомое пронеслось в памяти... Но сконцентрироваться
на мелькнувшем силуэте не позволили щелкающие звуки пуль, которые  расп-
лющивались от ударов о стены домов. Пять выстрелов. Вслепую. Неизвестный
охотник знал, что не попал в Алекса с первого выстрела, но видеть в тем-
ноте не мог. Поэтому он просто полил улицу редким, но смертоносным  дож-
диком из пуль. Не включая лазерный прицел, чтобы не обнаружить себя.
   Алекс стремительно уходил в безопасную зону. Подальше от этой  улицы,
поближе к тем местам, где он знал все закоулки, все переходы, все темные
места. В бой с невидимкой Алекс вступать не имел желания. По  нескольким
причинам. Во-первых, стрелял явно не "любитель", стрелял  опытный  охот-
ник. Об этом говорила та бесшумность произведенной атаки  и  та  стреми-
тельность, с которой она была проведена. Во-вторых, оружие Алекса ну ни-
как не подходило для действительно серьезной  схватки.  Тут  требовалось
нечто посерьезнее маленького одноразового пистолета с несколькими патро-
нами, пусть и разрывными. Поэтому Алекс просто бежал, не думая ни о чем,
кроме выбора оптимального пути к бегству.
   Только добравшись до "своей" зоны влияния, Алекс  смог  сбавить  темп
бега и вызвать в памяти образ того силуэта, который он успел заметить во
время нападения. Знакомый силуэт... Крайне знакомый...
   Алекс остановился. Ночь тут же укутала его своим плотным панцирем  из
тьмы и лоскутков света. Ночь раздавила где-то в подворотне банку и гром-
ко закашляла. Ночь посмотрела в глаза Алекса  и  подтолкнула  заметивший
его патруль сил правопорядка, наверное ночь чем-то симпатизировала Алек-
су. Только сам Алекс был равнодушен к этим знакам  внимания,  он  просто
стоял, понимая, что все его старые планы ни к черту не  годятся.  Стоял,
чувствуя легкую горечь уничтоженных планов и  острый  холод  критической
ситуации. Нужно разрабатывать что-то новое, нестандартное, редкое... По-
тому что ситуации, когда жертва внезапно становится охотником, а охотник
скрывается от своей жертвы, вообще крайне редки. Алекс понял, чей силуэт
он видел в светлом промежутке между двумя домами... До слез знакомый си-
луэт из оптического прицела своей винтовки. Алекс видел работу  Объекта,
своей жертвы - Отщепенца, квази-солдата из лабораторий якудза.


   Ночь недоуменно наблюдала за мужчиной, который удивительно  бесшумным
и стремительным шагом двинулся в глубь лабиринта из темных улиц, переул-
ков и переходов, напоминая не человека, а тень. Но еще больше  удивилась
ночь, когда заприметила другую тень и еще одну и  еще,  которые  так  же
бесшумно и еще более стремительно продвигались по следу первого человека
независимо друг от друга.
   Они так и кружили в ночи, продвигаясь  сквозь  нее,  словно  наощупь.
Ночь морочила их, не давая сойтись в одной точке в одно время. Ночь под-
совывала им ложные следы, уводила в  стороны.  Ей  нравились  игры  этих
взрослых людей.
   Странные игры.


   Знаете, во что превращается мир, когда за тобой гонятся? Знаете, куда
пропадает страх, когда над головой что-то звякает и за ворот валится ка-
менная крошка? Именно пропадает... Знаете, куда  уходит  голод,  желание
расслабиться в теплой воде ванны? Как внтури просыпается зверь,  старый,
вечно настороженный и голодный? Где он был раньше? Спал? Много вопросов.
Много ответов. На каждого по десятку. Вот только на каждого кого?  Опять
вопрос... В голове медленно таяла муть. По полу так же медленно растека-
лась кровь. Запах висел в воздухе плотным комом, его можно  было  резать
ножом на ломтики. Резать его на тонкие ломтики и запасать  впрок,  чтобы
потом, через пару сотен тысячелетий какой-нибудь археолог новой расы тех
существ, что унаследуют Землю после злобной и смертельно романтичной ра-
сы Хомо Сапиенс, наткнулся на эти ломтики и ощутил страх, боль и  смерть
иного вида. Вот только ножа не было. Сломался.
   Алекс сидел на корточках и тупо смотрел на то, как лучики  искуствен-
ного света одной, чудом уцелевшей  осветительной  установки  дробятся  в
гранях сломанного ножа. Широкое и толстое лезвие, хорошо  прокаленное...
Какой-то там сплав... Что-то еще? Ах  да,  удобная  рукоять.  Обломанное
лезвие торчало из глазницы трупа, что лежал ближе  всех  к  Алексу.  Еще
один труп лежал на пороге комнаты. Двое других где-то на лестнице.
   Жаль, что нож сломался. Удивительно. У человека может быть любое ору-
жие. От скорострельного пулемета  с  разрывными  пулями  до  миниатюрной
атомной бомбы, но холодное оружие никогда не сойдет со сцены этого теат-
ра.
   Наркотическая муть почти рассеялась,  и  Алекс  снова  начал  ощущать
боль. Нещадно болела спина. Кираса бронежилета выполнила свою  задачу  и
приняла на себя пару-тройку выстрелов.  Четыре  новичка,  что  висели  у
Алекса на хвосте целый день, были явными любителями. Ни один  специалист
не станет выпускать столько зарядов в спину, когда остается открытой го-
лова. И ни один специалист не полезет в незнакомый  дом  через  парадную
дверь сходу. А эти полезли. Алекс даже не потратил ампулы квази, послед-
ней, кстати. Впрочем их и было-то всего три.
   Алекс встал. Снял бронекирасу. Оглядел рваные дыры на спине. И понял,
что уже устал. Нет, конечно, он знал, что рискует, выводя этих  новичков
в этот район, где на звук выстрела не оборачиваются даже патрули. Но  он
не собирался рисковать настолько, чтобы подставлять  собственную  спину.
Просто постоянная нервная тряска, постоянная охота, неприметные для сто-
роннего наблюдателя атаки и такие же ответные ходы, наркотики, два  слу-
чая приема квази. Не японского модифицированного  "без  последствий",  а
своего, родного, отечественного... Первый раз  Алекс  проглотил  голубую
таблетку, когда был вынужден отвечать на атаку самого Отщепенца.  Точнее
не отвечать, а убегать, закрывая за собой ходы. По подвалам, по  выходам
в туннели подземки, где только описанный Сержантом "эффект  замедленного
времени" спас Алекса от движущейся громады поезда. А второй  раз,  когда
Алекса прижал патруль. Прямо на улице. И опять Алекс убегал. Стрелять по
патрулю все равно, что стрелять себе в лоб. Потом был момент затишья,  и
только через несколько дней Алекс заметил четырех мальчиков, что уверен-
но шли по его следу. Очень уверенно...
   Алекс обыскал первый труп, действуя  вынутым  из  глазницы  сломанным
лезвием. Ничего. Инплантов под кожей в нужных местах не  было...  Только
кровь, еще не загустевшая, щедро окрасила пол. Обследовать третий и чет-
вертый трупы не было необходимости, второй нес, прямо в запястьи,  грубо
зашитый детектор ДНК. Причем старый и довоенный. Детекторы ДНК  применя-
лись очень редко. Только при особо важных  операциях  патрулем  или  при
особо денежных операциях наемных убийц всех классов. Его  действие  было
возможно только как инпланта и при использовании детектора его  носитель
невероятно быстро изнашивал собственную нервную систему. Парня, что  ле-
жал на пороге, это явно не интересовало. Ему  ночами  снились  деньги  и
чистое северное море. Курорт. Алекс пошатываясь  вышел  на  крышу  дома.
Пыльный воздух пощекотал незащищенные ноздри. Если Алекс не  ошибся,  то
эти парни были прелюдией, пушечным мясом пущенным для некоторого упроще-
ния ситуации. А значит скоро можно ждать новых гостей.
   Ночь была тихой. Впрочем какой еще может быть ночь  в  центре  трущоб
гигантского мегаполиса? Кому-то скучно? Можно включить музыку  погромче.
И бутылка со старой смесью топлива и мыла, влетевшая в ваше окно, приба-
вит вашей вечеринке огонька. Где-то вдалеке пылало зарево реклам,  выве-
сок, фонарей... Это зарево бросало вызов небу, плевалось в него искорка-
ми несуществующего пламени. Все равно, что плевать  на  мертвую  собаку.
Черное небо, без звезд, какое ему дело до большой разноцветной погремуш-
ки, раскинувшейся на земле под ним... Небо слилось с трущобами,  трущобы
слились с небом, вместе игнорируя цветную круговерть престижных районов,
дорогих женщин, чистых воротничков и кричащей пустой жажды в глазах  до-
рогих женщин и носителей чистых воротничков.
   Глядя на город с грязной крыши Алекс вдруг подумал, что одинаково ра-
ботает и в трущобах и в дорогих районах. Какая разница, где  ловить  ус-
кользающую жизнь? Хотя в дорогих районах она лучше пахнет.
   Где-то выше висел вертолет. Стрекотание его винтов едва слышалось  на
самой границе слуха. Алекс повернулся на звук, и где-то далеко, в зареве
голографической рекламы, узрел маленькую точку и едва различимый сверка-
ющий нимб вращающихся лопастей над ней. Словно некий  забытый  святой  с
грустью смотрел на землю...
   - Ты японец? - спросил Алекс в пыльный воздух.
   - Да, - ответили за его спиной. - Небольшие пластические операции,  и
я стал походить на варвара, который пытается спрятать свою скотскую сущ-
ность за личиной благородного сына Ямато.
   - Никогда не любил японцев... - произнес Алекс, поворачиваясь.
   Отщепенец стоял на другой стороне крыши.
   - Если по правде, мне наплевать, на кого я похож. Я даже не вижу осо-
бенной разницы между японцем и русским. Кроме цвета кожи, конечно. - От-
щепенец наклонил голову влево. - Но с другой стороны  варвары  не  могут
быть выше благороднорожденного. Алекс молча слушал, даже не  двигаясь  с
места.
   - Отдай мне диск, варвар. - Отщепенец наклонил голову вправо  и  про-
должил. - Или заплати за него его стоимость. Мне все  равно,  кто  будет
владеть этим секретом, кто больше заплатит... Твоей стране это будет вы-
годно.
   Его лицо менялось следом за словами, которые произносили его губы. Он
был одновременно гордым и заносчивым воином,  сыном  великого  народа  и
вдруг становился живым отражением улиц, города вокруг него  -  бесполым,
бесцветным торговцем, готовым продать все, что по случайности  попало  в
его жадные маленькие ручонки, от секретов своей  родины  до  собственной
рубахи. Квази уже почти совсем выжгла Отщепенцу мозги.
   - Итак? Что ты выбираешь? - Отщепенец выжидающе и настороженно, слов-
но птица, наклонил голову. - Ты будешь продавать диск  или  отдашь  его?
Или я возьму его у тебя силой... Я даже не  знаю,  что  мне  выгодней...
Ведь ты не продашь его? Да?
   - Нет, - ответил Алекс, ощутив невероятную усталость и поняв,  почему
часть клана якудза поднялась против разработки проекта "квази-солдат"  -
Не продам. И не отдам. Я даже не знаю, зачем он мне нужен...
   - Он тебе не нужен, - произнес Отщепенец и перестал сдерживаться.
   Он словно исчез в один миг на той стороне крыши и возник рядом, Алекс
еще успел заметить ту самую усмешку, которую он видел в оптику  прицела.
Потом все вокруг взорвалось, и крыша вдруг оказалась под  щекой.  Мелкие
камешки вдавились в плоть, разрывая ее...
   - Тогда где он? - спросил голос на ухо, и боль в спине  отзвалась  на
эти слова ослепительными вспышками.
   Алекс ударил на звук, промахнулся и ударил снова в  неясную  тень,  в
которую превратился Отщепенец. Рука ощутила  только  прикосновение  тка-
ни... Отщепенец стоял в трех метрах впереди и с птичьим интересом наблю-
дал за Алексом, который лихорадочно обыскивал карманы.  Что-то  упало  с
глухим стуком. Алекс краем глаза увидел, что это его пистолет валяется у
ног Отщепенца. По спине прошла ледяная дрожь... Неужели не найдет.. Сей-
час, именно сейчас, когда она так нужна!!! В  нагрудном  кармане  что-то
лежало. Что-то округлое, продолговатое... В синей облаточке.
   Го-рь-ко...
   Мир расцветился яркими красками, все стало одновременно четким и раз-
мытым. Все черное стало Черным,  все  белое  стало  Белым.  Пыль  обрела
обьем. Даже стали видны следы от лопастей вертолета, который  висел  те-
перь гораздо ближе... Но самое главное, что Отщепенец  перестал  быть  в
движении тенью. Шансы уравнялись, пусть не надолго, но  для  задуманного
хватит.
   Две тени метались по крыше. Два человека наносили друг  другу  удары,
стремясь не убить, но обездвижить противника.  Оба  находясь  в  эйфории
наркотического опьянения, получали удовольствие от  боя,  получали  удо-
вольствие от боли, от ярких красок, от крови на губах... Бить и получать
удары, вот и все, что осталось от желаний. Время неслось в своей  повоз-
ке, погоняя впряженную в нее полуразложившуюся клячу...  Быстрее,  быст-
рее!!! Еще!
   Только когда наконец через очень большой или очень  малый  промежуток
времени одна из теней вдруг осела и вывалилась из невидимой глазу круго-
верти ударов, а вторая вновь стала человеком, время вернулось в  привыч-
ный ритм и поползло по старой колее...
   - Где диск? - спросил Отщепенец, стоя над Алексом. Его лицо  подерги-
валось, разбитая скула сильно кровоточила, один  глаз  был  безвозвратно
потерян.
   Руки Алекса судорожно дернулись, поползли по груди, нырнули под одеж-
ду. Он скривился и сквозь кровавую пену  донесся  стон.  На  руке  лежал
диск. "Вечный" диск, разрушить информацию на котором возможно только на-
неся физические повреждения покрытию. Отщепенец взял его, словно  драго-
ценность, прижал к окровавленной щеке... И завыл. Тонко и жалобно.  Ощу-
щая на ладони мертвый кусок металла. С трещиной по диаметру. Алекс  тихо
стонал, пытаясь сесть и припоминая, что самым трудным было н  е  париро-
вать удары Отщепенца, направленные в область тела, к которой был прикле-
ен диск на стальной пластине с  бугорками.  Сильные  удары...  Наверняка
раздроблены кости. Отщепенец все так же рыдал над собственноручно  унич-
тоженным диском. Рыдал, потому что действие квази,  которым  он  питался
уже столько времени, наконец кончилось. Мир стал серым, темным и слишком
быстрым. В тело вернулась прежняя слабость и боль. И страх. Он  даже  не
дернулся, когда несколько серых теней подняли его под локти и отнесли  к
вертолету, который опустился на крышу. Когда? Алекс не знал. Не  помнил.
Как-то не до него было. Чья-то фигура заслонила светлеющее небо.  Сквозь
кровавую бурду Алекс увидел одетого в дорогой костюм японца. Не старого,
но и не молодого. Японец встретился взглядом с Алексом и  замер,  словно
изваяние. Ничего не делал, просто стоял и смотрел. И Алекс смотрел в эти
глаза, пытаясь рассмотреть в них приговор, обещание забыть о его сущест-
вовании, отсрочку или даже приказ прыгнуть с крыши.  Пытался  и  не  мог
увидеть ничего. Только пристальное внимание, изучение. Так себя чувству-
ет клетка, маленькая растительная клетка, когда ее подкрасят  красным  и
положат на стеклышко микроскопа. Большого сложного микроскопа.  Наверное
ее тоже одолевает такой же религиозный трепет от того понимания, что  на
нее сейчас смотрит несравнимо с ней более сложный организм, для которого
смерть или жизнь одной клеточки не имеет никакого значения.  Или  имеет?
Чего ты хочешь, клеточка? Кем ты будешь, клеточка? В чьем  теле  ты  бу-
дешь, клеточка, когда все свободные клеточки пропадут и будут втянуты  в
тела сложных организмов?
   Алекс отвернулся. Он не любил  слишком  долго  вглядываться  в  глаза
смерти.
   Донеслась отрывистая речь. Возле вертолета что-то  коротко  свистнула
остро отточенная сталь и донесся звук проливаемой жидкости. Такой  плот-
ной и чуть тягучей жидкости, которой у каждого человека около пяти  лит-
ров. Потом раздался тупой стук. Голова Отщепенца откатилась недалеко  от
его тела. Алекс даже не посмотрел туда... Он поднял голову только тогда,
когда его обдало ветром работающего винта и смрадом выхлопных газов.  На
крыше он был один. Один живой. Почему-то хотелось смеяться. Но это  было
слишком больно. Ничего, пройдет... Алекс дополз до края крыши и  посмот-
рел вниз. На город. В голове было гулко и  больно.  Вертелся  совершенно
нелепый для этого мира вопрос: "А что дальше?" На город бесшумно  падала
серая слепая пыль.



   Виктор Косенков (мл.) 25/02/1999 г



   Безрассудство.

   "Богу все равно!" К. Воннегут

   Туман белесым одеялом облегает тело. Мелкие капли, словно  медитируя,
висят в воздухе, а одежда промокла и противно липнет к телу. Плащ, слов-
но мертвый, тяжело давит на плечи. Положение хуже не придумаешь.
   Тир, тяжело дыша рассеянной в воздухе влагой и выставив  вперед  меч,
бесшумно, или почти бесшумно, пробирался вперед сквозь заросли  и  осто-
рожно обходил возникающие словно из небытия деревья. Воспалившаяся ступ-
ня напоминала о себе при каждом шаге. Тир всхлипнул и остановился  пере-
вести дыхание. Позади были почти два часа беспрестанного бега,  и  Тиру,
непривыкшему к подобным испытаниям, постоянно казалось, что  его  сейчас
просто вывернет наизнанку и он оставит свои горящие легкие под каким-ни-
будь кустом. Прохлада тумана, в который Тир угодил по чистой  случайнос-
ти, немного выручала, но сердце до сих  пор  с  удручающим  постоянством
содрогалось в районе кадыка. Уже около получаса Тир блуждал в белых  по-
темках не в силах успокоить дыхание. Ему уже начало казаться,  что  весь
мир состоит теперь из однородной массы висящих в воздухе капель. Понево-
ле становилось страшно. Впрочем страх этот был сродни облегчению,  кото-
рое даруется неведением. Хотелось верить, что кроме Тира и тумана в мире
нет никого и ничего, нет Воинов Единого Бога, что гнали Тира, как  волки
зайца, нет лесных бродяг, которым Тир обязан своим спасением, но от  ко-
торых он был вынужден бежать, чтобы избежать чести  быть  разорванным  о
жертвенное дерево, нет магов, нет воинов, нет мерзавцев, нет духов,  до-
мовых, оборотней и суккубов. Никого нет! Кроме Тира и тумана.
   Не верилось. Почему? Потому что разодранный бок  только-только  начал
зарубцовываться, потому что левая рука, вывернутая  на  дыбе,  двигается
медленно словно во сне, потому что на спине, под плащом, выжжено  клеймо
приговоренного к смерти в день Летнего Возвращения Единого,  потому  что
молчит всегда говорливый Рассудок... Да полно, было ли это?  Рассудок  -
вечно недовольная душа человека, полюбившего суккуба и  проданная  своим
же сыном в рабство, был ли он? Наверное, был... А значит был побег,  по-
гоня и муки... Тир остановился и осторожно опустился на землю. Его  била
нервная дрожь, а память медленно, словно смакующий свои ощущения садист,
начала возвращаться назад, к началу...

   ...серый плащ развевался от невидимого ветра за плечами Тира.
   - Отец...- прохрипел Ранк.
   - Привет, сынок, - невозмутимо произнес Рассудок.
   Теперь Тир мог только следить за событиями со стороны. Он видел, гла-
зами Рассудка, как пересекались потоки энергии, направляемые рукой  про-
фессионала, как плелись в воздухе заклинания и как  сталкивались  Слова.
Видя все это, видя, как уверенно Рассудок ведет наступление и как  легко
оперирует с реальностью, Тир не мог не восхититься его искуством и уров-
нем мастерства. Тир был восхищен. Но  он  был  и  напуган.  Напуган  той
мощью, которая таилась в нем и вдруг, в единочасье взяла власть над  его
собственным телом. Страх пришел словно извне. Ведь до этого момента  Тир
абсолютно доверял Рассудку и, даже почувствовав внутренние изменения, не
испугался. Но сейчас... Сейчас все было иначе.
   - Жалкий бастард, - процедил сквозь стиснутые зубы Рассудок. - Ты ум-
решь и даже не узнаешь почему.
   - Скотина... - голос Ранка звучал, как сквозь слой ваты - Все на  что
ты способен - это заниматься развратом с нечистью. Потому  что  ни  одна
нормальная женщина не согласилась бы делить свое ложе с тобой.
   Вместо ответа Рассудок залил всю комнату огнем. Ранк ушел в  глубокую
оборону. Его контратаки становились все  более  слабыми,  казалось,  что
вот-вот и он падет на пол заливаяя его своей кровью. Рассудок перешел  в
откровенное наступление. А в это время  Тир  скорчившись  дрожал  где-то
внутри сознания Рассудка. Однако страх не лишал его возможности мыслить.
И на грани перепуганого сознания Тира зарождалась мысль... Словно обезу-
мевшая птица билась она в клетке разума Тира. "Ударь! Ударь! Напади, за-
гони его на прежнее место, пока он занят этой битвой!" Жить  в  качестве
подчиненной души в теле другого мага после всего... Тиру такая  перспек-
тива совершенно не улыбалась. И он сделал единственное, что подсказывало
ему собственное испуганное сознание, - Тир напал на Рассудок, выбрав для
этого момент, когда Ранку пришло подкрепление в лице его сестры.  Подни-
маясь из глубин чужого сознания, Тир заново ощутил,  как  слушаются  его
руки, как рот, произносящий заклинания, становится его ртом. И этот вос-
торг, что приходит во время битвы стал его восторгом...
   - Ду-ра-чок! - по слогам произнес голос из глубины Тира. А затем  мир
вокруг качнулся, ярко вспыхнул с каким-то глубоким  гулом,  и  наступила
тишина. Тишина и пустота. Внутри.
   Впрочем, тишина длилась недолго. Ее нарушил странный, икающий звук. С
некоторым трудом оглушенный Тир припомнил, что могут означать такие зву-
ки - это смеялся Ранк.
   - Ха-ха-ха... Какой дурак... Глупец....Ха-ха-ха... Я и  не  надеялся,
что ты можешь оказаться таким идиотом! Последняя надежда... И  надо  же!
Это же лотерея! Я определенно счастливчик. - Ранк бессильно соскальзывал
с трона, держаться на ногах ему явно было трудно. - Ты что, в самом деле
так боялся моего папашу? А? Боялся, что он тебе тело  не  отдаст?  Оой..
Только ты мог додуматься до такого! Неужели ты не уловил внешнего источ-
ника твоих страхов?
   Тир шевелил омертвевшими губами. В неподвижном воздухе зала обозначи-
лось легкое воздушное течение.
   Ранк продолжал:
   - Моему папаше, после его недолгой связи с суккубом, то есть  с  моей
милой матушкой, настолько опротивели все телесные дела, что я  весьма  и
весьма был удивлен, когда обнаружил его в твоей телесной оболочке. Види-
мо я прижал тебя довольно сильно. Да, сюрприз был что надо! Я даже  стал
опасаться за собственную жизнь... Кстати, как так вышло, что он оказался
в твоем теле? А?
   - Я купил его на рынке душ. У какого-то старика. -  Тир  снова  начал
шевелить губами. Воздушное течение стало сильнее.
   - Вот мерзавцы. Я же предупреждал их, чтобы они не  выносили  его  на
общий рынок! Нет, ну вот же мерзавцы! В наше время даже Прозрачным  Тор-
говцам доверия нет... Да, мы же с тобой не закончили. Ты что-то  сказал?
- Ранк обеспокоенно протянул руку вперед и почувствовал  поток  воздуха,
ветер - Э. Да ты видать совсем... не самый мудрый  способ  самоубийства.
Проще кинуться на кинжал или залезть в клетку  с  драконом!  Остановись,
кретин!!!
   Но ветер уже умер. Из его агонизирующего тела вышел  ураган.  Плотная
воздушная воронка с ревом носилась по залу, засасывая в себя все  мелкие
незакрепленные предметы. Посреди этого разрушения стоял Тир, опустив го-
лову и сжав кулаки. Ранк держался за свой трон, свято веря в то, что ни-
какие силы во вселенной не способны сдвинуть тот с  места.  Взбесившийся
воздух рвал ему волосы и бил по лицу. Применять какие-либо заклинания не
имело смысла. Во-первых, Ранк был сильно измотан, а во-вторых, то закли-
нание, что вызвал Тир, остановить было невозможно.
   Вскоре смерч стал менять свою структуру. Из мутно-серого он становил-
ся все более и более прозрачным, а затем еще утратил свой хвост  и  стал
походить на прозрачное кольцо, двигающееся с немыслимой  скоростью.  Вот
оно нависло над Тиром и резко, без предисловий, опустилось вниз,  рассы-
паясь мелкими биссеринками по изумрудному полу.
   Ранк остался один в зале.
   Устало и с явным трудом отдирая свои собственные руки от  подлокотни-
ков трона, он произнес сквозь зубы только одну фразу :
   - Вариант Кольца... Не ожидал... - непонятно к кому обращаясь, сказал
Ранк.


   Другое время. Другая земля. Возможно, другой мир. Лес.  Огромные  де-
ревья упираются кронами в луну и цепко держат ее в своих объятиях. Чело-
век в плаще со свисающими с  запястьев  разорванными  цепями  лежит  под
елью. Давно уже лежит. Маленький зверек с блестящими глазами уже облюбо-
вал кусок его плаща и теперь с остервенением пытался оторвать  уголок  в
каких-то своих, неведомых людям целях.
   Луна, осторожно освободившаяся наконец из древесного плена,  отползла
подальше от верхушек великанов растительного мира и с любопытством  пос-
мотрела на лежащего человека. Посмотрела, посмотрела и пошла себе дальше
по небосклону... Лежит, ну и пусть лежит, своих дел и без него навалом.
   Но столь пристальное внимание к своей персоне не прошло для  лежащего
под деревом человека даром. Он разлепил закрытые глаза и осторожно, пре-
рывисто вздохнул. Затем, превозмогая боль в суставах, сел и с  некоторым
удивлением уставился на остолбеневшего от ужаса лесного зверька, у кото-
рого зубы застряли в плотной поверхности плаща и теперь никак не  желали
выбираться наружу. Знакомство было недолгим, зверек напряг все свои  си-
лы, раздался звук рвущейся ткани и громкий торжествующий писк,  замираю-
щий в зарослях.
   - Живой, - апатия вставшего на ноги человека потихоньку перерастала в
радость, а радость в торжество - ЖИВОЙ!!!
   И собрав все силы, Тир громко закричал, вбирая  в  себя  всю  энергию
этого места, всю, до которой только мог дотянуться. А собрав, он  изверг
энергию обратно, в ураганном вальсе разнося многолетние деревья в щепы и
заставляя небо расцветать многочисленными россыпями огней.
   Потом, стоя посреди уже погасшей поляны и ощущая непривычную  пустоту
внутри, Тир вспомнил, что случилось непоправимое, и торжество в его душе
сменилось стыдом и горечью. А эта горечь, очень осторожно найдя себе до-
рожки, потекла по лицу. Стало холодно.


   Путь заклинания Выбор Кольца извилист. Это  единственное  заклинание,
которое нельзя остановить, дав ему ход. Оно  обязательно  выполнит  свое
предназначение и увлечет вызывавшего мага в место, выбор которого Кольцо
сделает само. Может быть, в соседнее здание, может быть, в соседний мир,
может быть, в стену соседнего здания или под толщу океанских вод, а мог-
ло и просто бросить между мирами в месте, "которого не  может  быть".  В
общем - Выбор Колеса был лотереей, где большая  часть  конечных  пунктов
означала смерть. Тиру выпал шанс один на сотню. Он попал в другой  насе-
ленный мир, в котором явно действовали маги, и магическая  энергия  была
обильна. Невероятная удача!
   А совесть... Совесть она, как рана, зарубцуется и  все,  лишь  бы  не
потревожить.

   К утру Тир выбрался к близлежащему населенному пункту. По дороге  его
дважды пытались ограбить, но благодаря его искуству он благополучно  из-
бегал неприятностей.
   Вплоть до города.

   Цивилизация в этом мире находилась на той  ступени,  когда  улучшение
благосостояния одного народа неизменно вело к повышению  количества  его
врагов. А это, в свою очередь, вело за собой увеличение толщины крепост-
ных стен и к появлению разных мелких "радостей" феодального общества.  В
частности, инквизиции...
   Тир уже четвертые сутки сидел за толстыми каменными  стенами  и  ждал
следователя. Было не похоже, чтобы работы у местных  органов  правосудия
было много, но следователь или кто-то, выполняющий его  обязанности,  не
появлялся уже четвертый день. Еду тоже не приносили.
   У Тира уже сложилось впечатление, что про него забыли,  и  последнее,
что он будет лицезреть в своей жизни, это  сырые  стены  подземелья.  На
первых порах заключения Тир все  время  задавался  вопросом,  что  может
удержать мага его класса в каменном мешке. И даже пытался выбраться, ис-
пользуя весь арсенал заклинаний, что хранился у него  в  голове.  Однако
очень скоро Тир выяснил, что все его попытки призвать  на  помощь  магию
натыкаются словно на какую-то стену, и теперь он по сути не маг, а прос-
то обычный человек, без всяких особых способностей. И это было ужасно. В
его голове не укладывалась мысль, что теперь он -  простой  человек.  Он
еще, рефлекторно, пробовал какие-то заклинания, взывал к Силам... Глухо.
К исходу четвертого дня Тир даже перестал колотить в двери камеры, пото-
му что сбил кулаки.
   Все, что ему оставалось, это тихо лежать на вонючей соломе и периоди-
чески впадать в какое-то полузабытье,  вздрагивая  просыпаться  и  снова
закрывать глаза.
   Очнувшись в очередной раз  он  обнаружил,  что  интерьер  его  камеры
сильно изменился. Стены были увешаны предметами непонятного  назначения,
а в стенных нишах горело большое количество  факелов.  От  обилия  света
глаза слезились. Также Тир обнаружил, что двигаться не может, ибо крепко
прикручен веревками к стулу без спинки.
   - Итак, - произнес глубокий грудной голос, - это и есть  бунтовщик  и
мерзкий осквернитель?
   - Именно так, - второй голос был высок и подобострастен, - именно так
Ваше Святейшество. Он обвиняется...
   - Ваше Святейшество! - сквозь гул в ушах Тир расслышал третий  голос,
густой и слегка приглушенный - Камни накалены. Мне приступать?
   - Погоди, погоди. - Его Святейшество слегка зевнул.- Это дело редкое,
надо соблюсти формальности.
   - Как угодно, - произнес густой голос, и что-то с грохотом упало.
   - Разрешите продолжать, Ваше Святейшество? -  теперь  Тир  рассмотрел
говорившего. Говоривший был толст и одет в подобие  военной  формы,  что
подчеркивало огромный его живот. "Кастрат," - подумал Тир.
   - Продолжай, - Его Святейшество был наоборот  худ  и  зябко  поводилл
плечами под дорогой мантией.
   - Итак, мерзкий осквернитель и бунтарь, чье имя неизвестно, обвиняет-
ся в нарушении десяти пунктов из Свода Законов, начиная от  пункта  три.
Это подразумевает занятие Запретным,  вторжение  в  Божественные  Земли,
подрыв власти Единого и еще семь пунктов более мелких преступлений.
   - Аха... И что требует обвинение?
   - Обвинение требует смерти обвиняемого, как бунтаря и осквернителся.
   - Смерти... Кстати, почему он сам молчит и не скажет  нам  ни  слова?
Ээй, как там тебя... О! Как тебя зовут, разбойник? Последнее явно  отно-
силось к Тиру. Он уже собрался раскрыть рот, назвать свое имя и  сказать
еще пару слов, но в этот миг его спина взорвалась  непереносимой  болью,
которая вышибла из глотки Тира только бессвязное  "АААряяеее..."  и  мир
медлено погрузился во тьму. Перед потерей сознания Тир услыхал, как  Его
Святейшество спросил палача, стоявшего позади Тира :
   - Какое клеймо ты использовал?
   - Как и положено, клеймо приговоренного к смерти. Хиловат он...
   - Тогда добавь туда еще и клеймо принадлежности к  празднику  летнего
возвращения Единого. Он не желает  с  нами  разговаривать...  Дальнейший
допрос ведите сами.
   Следующего прикосновения клейма Тир уже не почувствовал.
   Зато почувствовал холодный душ,  что  обрушился  на  Тира,  казалось,
спустя вечность. Открыв глаза, Тир увидел перед собой все те же  лица  и
краешек мантии Его Святейшества, исчезающий за дверью.
   Тир выкрикнул заклинание, но эти слова снова разбились, как о стену.
   - Давай, давай... - толстяк медленно обходил Тира кругом. - Ты можешь
пробовать все, что тебе угодно. Любое заклинание. Все одно не поможет...
Здесь, в этих стенах, любое богохульство тебе простится. Ха-ха-ха...
   - Что я такого сделал? - Тир еще пытался взглядом подчинить себе соз-
нание толстяка, хотя уже понимал - тщетно.
   - Что сделал? О Великий и Единый... Человечишка. Я устал отвечать  на
подобные вопросы. Все спрашивают одно и то же. Но для тебя сделаю исклю-
чение. Ты у нас звезда..  Не  каждый  день  нарушаются  десять  пунктов!
Даа... Итак. Ты обвиняешься, попросту говоря, в занятии магией и покуше-
нии на имущество Единого!
   - Да, черт меня раздери, кто это такой?!
   - Кто такой, кто?
   - Единый, жирная ты свинья! Я его не знаю.
   - Единый? - толстяк даже ухом не повел на оскорбление, он был слишком
поражен. - Ты, жалкий червь, спрашиваешь, кто такой Единый?
   Толстяк бухнулся на колени, потом ничком,  а  затем  перевернулся  на
спину и, обратив лицо к потоку, завел какую-то дикую, бессмысленную  мо-
литву. Позади Тира невидимый палач затянул тоже самое.  Оба  молились  с
таким рвением, что Тиру исподволь захотелось к ним присоединиться.
   Через некоторое время толстяк тяжело поднялся и, вытирая пену с  губ,
произнес:
   - Единый - это создатель. Единый - это разрушитель. Единый - это  наш
мир. Единый - это наш бог.
   - Да будет так вовеки, - пробормотал палач.
   - И ты, кусок гнилого мяса, хочешь сказать, что не знаешь, кто  такой
Единый?
   - Теперь, кажется, знаю. - Тир понял, что попал в руки к сумасшедшим.
Или к религиозным фанатикам, что в сущности одно и то же, а поэтому надо
вести себя осмотрительней.
   - Но скажите, почему невинное занятие так оскорбило Великого и Едино-
го? В моих помыслах...
   - Почему? - Тир понял, что опять промахнулся. - Воистину  нет  преде-
ла... Занятие магией есть святейшее  право  Господа.  Никто  из  простых
смертных не может посягнуть...
   - Но я...
   - Закончим, - толстяк, поджав губы, остановился перед Тиром, - Я  ус-
тал слушать твои нелепости.
   - Погоди. - Тир не намеревался просто так сдавать позиции. - Поди сю-
да. Я спросить еще хочу...
   Толстяк подошел поближе и на удивление внимательно прислушался
   - Ты и вправду кастрат, да? - спросил Тир.
   Все остальное время Тир был занят только одним. Он громко и почти без
перерыва кричал. Трудно молчать, вися на дыбе.  Трудно  молчать,  вдыхая
запах собственной горелой кожи. Трудно молчать в камере пыток...

   Последующие дни Тир помнил плохо. Единственное, что осело  в  памяти,
это еда. Его наконец-то начали кормить. Как положено, хлебом и водой.
   Рассудок на  подобную  ситуацию  воскликнул  бы:  "Какая  банальщина.
Нельзя же до такого опускаться!" Но Рассудка небыло.
   Вспомнив о Рассудке, Тир понял, за что ему все это...  Он  знал,  что
так приходится платить за предательство.

   Толпа. Дощатый помост. Свежий запах досок. Крепкие руки стражников.
   Слова складываются в кучу, с большим трудом удается следить за их со-
держанием и принадлежностью. Выражение ускальзывает.
   Прелесть скорых судов - краткость приговора.
   Уже известный Тиру Его Святейшество закончил формальную часть в край-
не короткие сроки. Все и так ясно, чего размазывать? Подозреваемый, про-
шу прощения, подсудимый - вот. Судья - вот. Протоколы  следствия  -  вот
они, есть желающие ознакомиться? Нет? Ну вот и ладненько.  Приступаем  к
процедурной части.
   Присяжные, прошу! Ваше мнение?
   Чудное единодушие! Виновен. Естественно. А раз  виновен,  то  достоен
понести наказание, которое  в  нашем  процветающем  государстве  одно  -
смертная казнь. За любой проступок! Вот только процедура  этого  процес-
са... Ну хорошо, будь подсудимый простым воришкой, то просто голову  ру-
банули и по домам. Быстро и безболезненно. Ну будь  он  насильником  ка-
ким-нибудь, то мог бы и на колу посидеть. Долго и нудно.  Убийство  -  к
колесу, вымогательство - виселица... Но тут случай, уважаемые присяжные,
особый! Осквернитель! Богохульник премерзкий! Тут кола на  заднем  дворе
тюрьмы мало, тут показательно должно быть! Сложный случай...
   Что, самый старый член Присяжного Совета хочет высказаться?  Конечно,
конечно..
   И вот старый, наполовину гнилой сморчок встает, тряся  пыльной  боро-
денкой. Встает и припоминает, что в году эдак Единый  знает  каком,  был
сходный случай. Служка при храме заснул, и храм тот от свечи  незатушен-
ной сгорел... Осквернен, так сказать. И служку того, после допроса, было
решено прилюдно отдать на растерзание Воинам! Они того парнишку, то есть
богохульника, за ворота выпустили, старый меч в руки дали и давай гонять
по полям. Мол, раз осквернитель-богохульник, то и  жизнь  твоя  в  руках
Божьих! Наше, человеческое мы сами решим, а вот в  таких  делах  Господу
самому надо разобраться. Вперед! Видимо, служка тот сильно Единого  оби-
дел... Не помог он ему! Выбил какойто ловкач у богохульника меч, и  при-
тащили его в город... За ноги. Долго они потом с ним развлекались.  Пока
он совсем в царство Единого не отошел. И  эту  старую  заснувшую  калошу
утаскивают с трибуны в опочивальню, утомился видать.
   Ну тут Его Святейшество заломил такую речь, что Тиру в его  состоянии
суть ее была так же недоступна, как и свобода. Что-то там говорилось про
уважение, старость и мудрость... Подсудимому слова не давали. Не положе-
но. Начальник стражи довольно недвусмысленно дал ему это понять. Так что
Тир после трех неудачных попыток подать голос уже не пытался. Очень уж у
начальника стражи перчатки на кулаках жесткие. Колдовать Тир тоже не пы-
тался... Наколдовался уже, хватит. Да и состояние - не то что заклинание
сложить, энергию не чувствовал... Только тело. Судилище закончилось нес-
колько неожиданно. Его Святейшество милостиво  соизволил  подарить  Тиру
еще несколько дней жизни, дабы его смерть была приурочено к жертвоприно-
шению Единому в день летнего возвращения Единого. Вот  тогда-то  Тиру  и
выдадут старый меч и выпустят в поля... Побегать. А всю знать пригласили
на крепостные стены, понаблюдать за действом приведения приговора в  ис-
полнение.
   И дверь с тяжелым шелестом захлопнулась. Темнота.

   Три дня заживала татуировка  на  левом  плече.  И  Тир  все  три  дня
чувствовал себя, как будто его опутали невидимой  и  неразрывной  сетью.
Она не сковывает движений, но на протяжении этих трех дней Тиру ни  разу
не удалось почувствовать даже искорки энергии. Словно ее и не было  вов-
се. Хитро изогнув голову, он сумел разглядеть рисунок татуировки. Желтая
сфера, крепко зажатая темно-синей пятерней с кровавой окантовкой по кра-
ям.


   Крепостная стена города не была похожа на все  те  крепостные  стены,
что Тиру приходилось видеть в прошлом. Те стены,  что  он  помнил,  были
старыми и постепенно расползающимися на составные части. Время поработа-
ло над ними с особым старанием. Но стена, которая попадала в поле зрения
Тира сегодня, была новенькой, плотно сложенной и казалась выстроенной на
века. Ее еще ни разу не разваливали тяжелые осадные орудия и над ней еще
не потрудились многовековые армии дождей и засух. Для этой стены все еще
только начиналось.
   Чего нельзя было сказать о самом Тире.
   Впрочем для Тира, похоже, наступило банальное начало конца.
   Он стоял в поле перед центральными воротами города, голый по  пояс  и
ждал, когда с его рук снимут кандалы. Обещанный судьей  меч  болтался  у
него на поясе. Войско Единого Бога еще находилось  в  казармах  и  ждало
своего часа. На месте будущей экзекуции присутствовал только воевода. Он
лениво оглядывал Тира с высоты своего роста и чесал себя под набедренной
легкой броней. Воеводе было жарко.
   - Быстро не беги. Жарко сегодня. Все равно не  убежишь...  Чего  ста-
раться то? - сказал воевода и снова почесался. Тир не ответил.
   - Дурачок... Почему они все такие тупые? Все время думают, что  могут
убежать... - спросил воевода у кузнеца, который разбил Тировы  оковы,  и
теперь наблюдал, как Тир что есть духу бежит в сторону леса.
   - Надеются. Только глупость все это. Куда ему... Я ж его в камере ви-
дел... Ты вот что... Воевода, слышь? Ты ребяток то своих выпусти,  а  не
то в лес ускачет, благородным господам скучно станет. -  Кузнец  прикрыл
широченной ладонью глаза от солнца и посмотрел на воеводу.
   - Поучи меня еще... Сам что-ли не знаю, - и воевода, вскочив на коня,
понесся в город.
   Кузнец еще некоторое время стоял, щурясь и глядя вслед убегающему Ти-
ру. Он даже слегка сочувствовал жертве. Кузнец по  совместительству  был
еще и палачом.

   Или хвойные иголки втыкаются в спину, или маленкие рыбки щекочут сво-
ими плавниками... Темно, влажно... Шум... Может, лес, может, омут... Где
я?
   Кто я? И только голос с высоты, далекий-далекий :
   - Тии-и-и-и-ииир!! Тии-и-и-иииир! Это я, это меня... Это мое имя!
   И вместе с именем возвращается боль! В растянутых мышцах, в  выверну-
тых суставах, в ободранной коже.
   Тир проснулся рывком и резко дернулся. Веревки, стягивающие локти  за
спиной, впились в тело, а маленкие иголочки в затекшей  спине  преврати-
лись в длинные иглы. Отрешенно Тир подумал, что боль стала  неотъемлемой
частью его нынешнего существования. Солнце клонилось к закату, и  перег-
руженный адреналином мозг постоянно прокручивал события этого дня в  на-
дежде найти то ли логику событий, то ли какую-нибудь зацепку, которая бы
говорила, что все это бред и кошмарный сон. А сам Тир находится в  своем
мире на мягкой (или не очень мягкой) постели и когда он проснется, вечно
бодрствующий Рассудок ляпнет ему что-нибудь язвительное.
   Однако Тир уже знал и был в этом уверен, что Рассудок ему уже не зая-
вит ничего... Потому что Тир сам убил его, предательски напав  на  свое-
го... на своего друга. Теперь после стольких событий Тир не мог  воспри-
нимать Рассудок иначе, как друга. Преданного друга. Преданного...  Какое
двусмысленное слово. Не от слова ли - предать?
   Полумрак над головой внезапно рассеялся, и в поле зрения  Тира  попал
факел, с которого срывались жгучие и словно острые капли. Вместе с факе-
лом Тир увидел бородатую морду, иначе и не скажешь, которая на удивление
ласково улыбнулась и также на удивление грубо подняла Тира "за грудки".
   - Чего тебе? - вопрос вырвался как-то внезапно.
   - Мне? - бородатый громила сильно удивился - Мне от тебя вообще ниче-
го не нужно. Тебя хочет видеть атаман. Давай, шевелись, почетный гость.
   Почетным гостем Тира называли тут с самого начала. То есть сразу пос-
ле того, как взяли в плен. Спасаясь от Воинов Единого, Тир забрел в лес-
ную чащу, где и был настигнут бодрыми вояками. Выставив перед собой бес-
полезную железку, у которой был еще ко всему прочему и  весьма  странный
балланс, Тир выкрикнул в ухмыляющиеся, сытые  лица  Заклинание  Семи.  И
буквально в следующий же момент был атакован первым  воином.  Заклинание
не действовало. Впрочем к этому Тир уже успел привыкнуть. И все, что ему
оставалось это надеяться на отточенную железку, которая уже  однажды  не
помогла маленькому церковному служке. Когда земля больно врезалась между
лопаток, Тир понял, что сражаться больше не надо. Потому что  он  бит  и
проиграл по всем статьям. Хотелось верить только в одно, что смерть  его
будет не такой мучительной, какую он  заслуживает.  Мерзко  ухмыляющееся
лицо воеводы заполнило все пространство вокруг,  и  неподъемная  тяжесть
навалилась на грудь. Жадные пальцы голодного до развлечений воина начали
нащупывать застежку на поясе брюк Тира. Тир понял, что к смерти добавит-
ся позор и громко закричал, инстинктивно напрягая все свои силы  в  пос-
леднем рывке. На эту жалкую попытку воевода только рассмеялся и,  тяжело
дыша, продолжал расстегивать ремень Тира. Тир барахтался и  ругался  под
тяжелым, мускулистым и пахнущим потом телом, время для него  растянулось
и реальность перестала существовать, поэтому Тир даже  не  заметил,  что
тело, навалившееся на него, перестало подавать признаки жизни, так и  не
справившись с крепкой пряжкой ремня. Усталый и замученный Тир просто пе-
рестал соображать. Ему было непонятно, что за алая  и  горячая  жидкость
льется ему на грудь и почему воевода вдруг стал гораздо тяжелее  прежне-
го...
   Лишь когда он внезапно отвалился в сторону, Тир  понял,  что  воевода
мертв. Мертв, как может быть мертв человек с торчащей из спины  рукоятью
охотничьего ножа. Позже, когда над Тиром  наклонились  какие-то  люди  и
заслонили свет, он понял, что смерть от рук  Воинов  на  некоторый  срок
откладывается. Люди, обступившие Тира, на воинов не тянули.  Они  тянули
на разбойников. Затем Тира поставили на ноги, связали локти за спиной  и
куда-то повели. Шли долго. Так долго, что Тир просто потерял не  то  что
направление, а даже чувство времени.  Временами  ему  казалось,  что  он
просто потерял сознание и марширует только по инерции.
   Сознание вернулось под елью. Сознание вернулось вместе с болью в  за-
текшей спине, разодранном боку и вывихнутой руке. Лучше бы оно не  возв-
ращалось.

   Атаман был здоровенным парнем с удивительно безволосым лицом.  Атаман
начинал лысеть. Определить его возраст Тир не сумел, да и  дела  ему  до
возраста атамана не было.
   - Здравствуй, здравствуй... - сказал атаман, едва взглянув на Тира, -
Значит ты и будешь у нас "почетный гость"? Это хорошо. Садись, садись...
Чего стоишь столбом?
   - А вы когда-нибудь пробовали сидеть со связанными руками?  Попробуй-
те... Не могу сказать, что особенно удобно..
   - Гэй! Жаба! Где ты там? - атаман гаркнул так, что у Тира едва не по-
лопались барабанные перепонки. - Ну-ка, развяжи гостя! Вошедший на  крик
атамана Жаба быстро и беспрекословно развязал Тира и тут же исчез.  Было
видно, что вязать узлы Жаба умел так же хорошо, как и их развязывать.
   Способность двигать руками возвращалась не сразу.
   Атаман с интересом наблюдал за Тиром и даже слегка усмехнулся,  когда
тот, неловко споткнувшись, сел на грубо сколоченное сиденье.
   - Ну что, теперь лучше сидится?
   - Теперь лучше.- спокойно ответил Тир, которого все перенесенные  ис-
пытания сделали уже ко всему равнодушным.
   - Ну вот и чудненько. Зови меня просто Атаман. Тут меня все так  кли-
чут. А тебя я буду звать Гость. Потому что так оно и есть. - Атаман про-
шелся по комнате.
   - Почему?
   - Почему?! Потому что мы тебя взяли к себе погостить...  Ха-ха-ха....
- юмора Тир не уловил, но тоже вяло улыбнулся. - Будет тебе  сегодня  до
полуночи почет и уважение. Яства будут. Девки будут. Да... Мне  интерес-
но, за что тебя солдатня гоняла? То, что ты не воин из провинившихся,  я
сразу понял. Если не из провинившихся, значит преступник.  Государствен-
ный. Как и все мы тут. Одно сплошное ворье, убийцы, растлители, конокра-
ды... Ты вот чем промышлял?
   Тиру терять было нечего и он признался:
   - Я - маг.
   Это заявление произвело на Атамана видимый эффект. Он выпрямился и  с
явным интересом посмотрел на Тира.
   - Маг? Да ты братец видать из безумных... Ты стало быть всех нас  тут
переплюнул... Пунктов десять первых нарушил видать? А?
   - Именно. - Тир решил не ронять свое преступное реноме.
   - Здоров... Хорошо. Такого Гостя у нас еще не было. Как это... - Ата-
ман погрузился в свои мысли. - Ну хорошо. Будет так, как  я  сказал.  До
полуночи будешь Гостем.
   - А после полуночи?
   Этот невинный вопрос вызвал у Атамана приступ гомерического смеха.
   - После... После... Да, ты точно из безумных. Ты только бежать не пы-
тайся.
   С этими словами Атаман выпроводил Тира за дверь своего домика.
   За дверями Тир встретил Жабу. Жаба  стоял  с  веревками  и  задумчиво
смотрел на огромный, врытый в землю кол. Даже не кол, а огромное  бревно
с вырезанным на нем изображением. Изображение казалось Тиру смутно  зна-
комым.
   - Что это? - спросил он Жабу.
   - Это? - Жаба удивленно смерил Тира взглядом - Это Столб Летней Жерт-
вы. Твой. После полуночи. Лес в глазах Тира наполнился какими-то цветны-
ми пятнами, он почувствовал в ногах слабость.
   - Вон, смотри, каких коней мы тебе припасли. Я лично воровал, - и Жа-
ба указал обалдевшему Тиру на двух красивых коней, черного и  белого.  -
Белый к правой ноге, а черный к левой. Как по писанию положено. Я  воро-
вал, я и в обход столба погоню. Большая честь! Эй, ты чего?
   Тир, однако, его уже не слышал. Тир бежал что было духу прочь от этой
жуткой опушки со страшным столбом, о который его жаждали разорвать коня-
ми "спасители". Видимо сработал рефлекс - бежать от опасности куда глаза
глядят. Тира быстро догнали и так же быстро связали по рукам и ногам.
   В поле зрения Тира попал Атаман.
   - Я же просил не бегать... - произнес он гадливо. - Ладно, приступай-
те ребята.
   И ребята приступили. Когда Тир очнулся, он обнаружил себя лежащим  на
деревянном настиле, который стал скользким от его крови.  Раскрылся  ра-
зодранный в казематах инквизиции бок, нос был сломан, губы  представляли
из себя две котлетины и кожа в некоторых местах была содрана.  На  левом
плече она вообще висела клочьями. Почти полностью была содрана и  татуи-
ровка, которой Тира наградили перед казнью в городе.
   Тира тошнило, кружилась голова, но боли Тир почти не ощущал. Еще кро-
ме тошноты и головокружения Тир почувствовал какое-то полустертое ощуще-
ние. Что-то из прошлой жизни,  той,  что  осталась  далеко  позади.  Тир
чувствовал - Силу.
   - Какой же ты болван. - прошептал он. - Татуировка, как печать... Это
же выдумано еще Титанами. Дурак... И Тир начал ворочаться изо всех  сил,
чтобы сорвать с себя остатки татуированной кожи, которая, как печать  на
горлышке сосуда закрывала ему доступ к живительным водам магии.
   - Что ворочаешься? Пришел в себя видать... Хиловат ты, маг.  -  голос
Атамана раздался над ухом. - Хиловат. Мои ребята тебя и помяли  то  нем-
ножко. Я ж предупреждал. Ну да ладно. Начнем.
   - Где-то я это уже слышал... - пробормотал Тир.
   - Начнем! - И Атамана затянул молитву, которую Тир слышал от  толстя-
камучителя еще в тюрьме. - Единый - это создатель. Единый - это разруши-
тель. Единый - это наш мир. Единый - это наш бог. Жертву ему  на  потеху
отдам.
   Нестройный голос лесных братьев заполнил пространство
   - Да будет так вовеки!
   И Тира грубо дернуло за ноги. Две лошади рванулись, направляемые уве-
ренной рукой. Но на этот раз тошнотворный водоворот новой боли был  соп-
ряжен с неким глубинным торжеством. Волочащийся по земле  Тир  в  другой
проекции несся через потоки энергий, жадно вбирая их в себя. Время,  ко-
торого он так долго ждал, похоже пришло. Время мстить!
   Веревки, стягивающие лодыжки Тира, треснули и унеслись вперед.  Пыль,
поднятая копытами лошадей, плотным облаком окутала место действия.
   - Жаба, ты как веревки вязал? Убью, паскуда!! Ты... -  голос  Атамана
срезался на очень высокую ноту, и единственное, что запомнили его  стек-
ленеющие глаза, это два коня, черный и белый, которые скачут через горя-
щий лес, и фигура в сером плаще...

   Лес вокруг еще дымился, когда Тир пересек поляну. Он осторожно  обхо-
дил обожженные, разорванные и смятые трупы  "гостеприимных"  хозяев.  Он
чувствовал себя снова человеком. Снова магом. Злость, которая стала  той
концентрирующей линзой, через которую Тир  выплеснул  на  головы  лесных
братьев свою энергию, прошла и усталость с  новой  силой  навалилась  на
плечи.
   Однако отдыха Тир позволить себе не мог. Он  уничтожил  только  малую
часть разбойников, все остальные просто  разбежались  от  неожиданности.
Впрочем уничтожить всех Тир был просто не  в  состоянии.  Магией  нельзя
справиться с кучей вооруженных и обученных людей.  Магия,  как  дуэльная
шпага, - рубка голов не для нее. Поэтому Тир очень боялся,  что  ему  не
избежать скорой травли.
   На бег Тир перешел, когда услышал свист стрелы, что  промелькнула  на
самой границе бокового зрения и расцвела черным оперением в стволе дере-
ва, растущего чуть впереди.

   А потом... Туман белесым одеялом облегает тело. Мелкие капли,  словно
медитируя, висят в воздухе, а одежда промокла и противно липнет к  телу.
Плащ, словно мертвый, тяжело давит на плечи. Тир остановился и осторожно
опустился на землю. Его била нервная дрожь. Он почувствовал,  как  уста-
лость, боль и напряжение всех этих дней берут верх и с радостным урчани-
ем начинают разрывать его тело. Темнота... И снова полузабытье...

   Или хвойные иголки втыкаются в спину.
   Темно, влажно... Шум... Может, лес, может, омут... Где я?
   Кто я? И только голос с высоты, далекий-далекий :
   - Тии-и-и-и-ииир!! Тии-и-и-иииир! Это я, это меня... Это мое имя!
   - Тии-и-и-и-ииир!! Тии-и-и-иииир! Что-то изменилось. Тир  видел  себя
маленьким-маленьким колючим зверьком, который идет по тропинке на задних
лапках и что-то несет в руках. Как звать этого зверька? Вокруг  туман...
И чей-то голос, далекий-далекий... Тир знал, что должен идти к нему, ид-
ти к этому голосу. "Он зовет меня, и когда я приду к нему, все будет хо-
рошо. Будет вкусный чай, варенье, костер и звезды. " Затем опять  что-то
изменилось, наверное, реальность. И Тир увидел себя большим облаком  над
лесом. Тир был легким и даже на вид мягким. Тир  медленно  опустился  на
лес и задремал. Маленький и колючий зверек на  задних  лапках  осторожно
пробирался через него...
   - Тии-и-и-и-ииир!! Тии-и-и-иииир! Реальность колыхнулась, словно вода
после броска камня, и Тир стал рекой, которая протекала  под  большим  и
мягким облаком...
   Было так хорошо стать рекой, забыть свое имя, голос, жизнь.
   Но что-то мешает, что-то зовет.
   - Тии-и-и-и-ииир!! Глаза. Открыты. Туман. Вокруг. Холодно. И  свет  с
неба.
   "Неужели Единый!?"-отрешенно поинтересовался у самого себя Тир и пос-
мотрел наверх. Ощущение было такое, словно глядишь в увеличивающее  зер-
кало с подсветкой.
   - Ну! - Сказало лицо на небесах - Долго я тебя буду  искать?  Или  ты
еще хочешь побродить в лабиринтах  собственных  ассоциативных  фантазий?
Ду-ра-чок.
   Голос был знаком... Так знаком, что Тир заплакал.
   - Рассудок? - спросил Тир
   - Нет, я сыродел! - лицо в небесах  издевательски  скривилось.  -  Ты
возвращаться собираешься? Думаешь, легко было  пробиться  через  заслоны
твоей шизофрении? Ну!
   - Я иду. - Сказал Тир. - Иду.
   И шагнул в туман...

   Впервые за много-много дней Тир не чувствовал боли. Наверное,  потому
что не чувствовал своего тела. Тир снова  находился  в  замке  Ранка,  в
изумрудном зале и осторожно прислушивался к звукам, доносившимся  снару-
жи. Снаружи его собственного тела, которым сейчас управлял Рассудок.
   - Я поверить не могу. Обьясни мне, как можно быть таким  тупоголовым,
а? - Рассудок отчитывал Тира с самого момента его возвращения. - Я  чуть
было не пропустил атаку, когда обнаружил, что ты пытаешься вернуть  свое
тело. Да еще в такой момент! Боги, ты чуть все не испортил.
   - Как же так... Ведь я завладел телом. - Тир был ошарашен.
   - Телом он завладел... Ты хочешь сказать, что попытался завладеть те-
лом! Это верно, но ты не завладел им. Мне пришлось тебя слегка стукнуть,
чтобы ты не путался под ногами. Нет, я возможно переусердствовал, но  ты
ведь чуть все не завалил. Ранк испепелил нас в тот самый миг,  когда  ты
перехватил бы управление. Ну и понимаешь, запал битвы... В общем я задал
тебе трепку, и ты того...
   - Чего, того? Где ж я по твоему был?
   - Вопрос интересный. Судя по твоему состоянию, тебе там  не  понрави-
лось. - И Рассудок засмеялся.
   - Мне там совсем не понравилось! И потрудись дать мне объяснения. Ес-
ли я правильно понимаю, то я попал туда только по твоей вине!
   - Вот еще!? Ты сам, целиком и полностью, виноват  в  происшедшем.  Не
надо было лезть... Сам, все сам.
   - Ну хорошо, хорошо. Ты мне можешь сказать, где я был?
   - Могу. Ты был в себе... - и Рассудок снова засмеялся.
   - У тебя, как я погляжу, сегодня веселое настроение? - поинтересовал-
ся Тир, используя самую хмурую интонацию, на которую был способен.
   - Очень, - ответил Рассудок. - И все-таки ты  был  в  себе.  В  своем
собственном сознании, в своем внутреннем я, в своей  шизофрении.  Видишь
ли, после моего удара ты как бы потерял сознание, если так  можно  выра-
зиться, ты свернулся в тугой кокон и перестал подавать признаки жизни. Я
даже забеспокоился. На самом деле твое усталое сознание просто  отправи-
лось путешествовать по дорогам твоих фантазий и ассоциаций.
   - А тот мир? И Единый?
   - Самое забавное, что тот мир ты создал для себя сам.  Со  всеми  его
прелестями. Можно сказать, что таков твой внутренний мир...
   Тир содрогнулся.
   - Ну хорошо, но моя боль была реальностью. И все остальное...
   - Естественно, реальностью. Это не просто фантазии. Это гораздо глуб-
же. Что-то типа очень глубокого самогипноза. Для тебя все было  абсолют-
но, абсолютно реально.
   - А Единый?
   - Догадайся сам. Подумай, кто для твоего сознания Создатель, Разруши-
тель, твой Мир и твой Бог. Ну! Естественно, ты сам. Вся ирония  ситуации
заключается в том, что тебя собирались принести в  жертву  самому  себе.
Бог спустился на землю и был принесен в жертву... себе самому! Я вижу  в
этом глубокий смысл.
   - К черту смысл. Если бы они меня все-таки убили, тогда что?
   - Тогда... Тогда бы ты перестал существовать. И они тоже. Своего рода
Конец Света. Мило, не правда-ли? Прямо достойно эпоса.  Ха.  Принести  в
жертву Бога! Прекрасно!
   - Очень. - Тир задумался. - Прости меня, Рассудок.  Я  вроде  виноват
перед тобой...
   Рассудок некоторое время помолчал...
   - Хочешь посмотреть на Ранка? - спросил он через некотрое время.
   - Хочу.
   Они подошли к окну и выглянули в сад. Перед домом стояли двое.  Голые
по пояс, они секли друг друга плетьми и громко кричали при каждом ударе.
Ранк с сестрой...
   - Они так уже долго стоят. - сказал Рассудок. - Я их мало наказывал в
детстве. Приходится наверстывать упущенное.


   Виктор Косенков 07.05.98



   Псевдобожественная трагедия,
или
Маленькая пьеса со странным финалом


   "Все покажется легко.
   За спиной мелькнет крыло." гр-па Пикник.

   Мистер Тамбурин обнаружился, как всегда, за голографической  рекламой
Колы, что на углу Петровской и Проспекта. Там темно, призрачный свет го-
лограммы оттеняет этот закуток и вместе с  тем  дает  достаточно  света,
чтобы проконтролировать честность сделки. Впрочем, на Тамбурина мне оби-
жаться еще не приходилось. Даже наоборот. Он был  также  всегда  честен,
как и всегда грязен. Может быть, поэтому он и  сидит  постоянно  в  этом
своем "голографическом офисе" и не высовывается наружу без особой нужды.
Только за "пожрать" и за товаром.
   - Здоров будь, Алекс. Как двигаются руки? - Тамбурин как всегда  дос-
ловно переводит приветствия с разных языков. На сей  раз  выпало  что-то
прибалтийское.
   - Вполне прилично, - я осторожно продрался через кучу мусора,  пустых
пластиковых стаканчиков и таких же пустых бутылок.
   - За стандартом пришел? Или просто поболтать?
   - Болтать еще с ним... За стандартом. - По  стене  пробежал  таракан.
Крупный и коричневый. - Ты тут скоро гнить начнешь.
   - Гнить? Я? Уже начал. Представляешь, на днях поцарапался о  какой-то
гвоздь. И до сих пор не заживает.
   - А где поцарапался?
   - А, где-то в Центральном. Шел к подруге...
   - Дубина... Я имею ввиду, где поцарапано. Рана где?
   - А я откуда знаю, что ты имеешь ввиду!? Здесь, -  и  Тамбурин  ткнул
грязным пальцем себе под лопатку и повернулся ко мне спиной.
   - Что ты ко мне своей задницей повернулся? Снимай хламиду.
   Тамбурин хмыкнул, но робу снял. Под ней оказалась на удивление чистая
и дорогая рубашка.
   - Задирай, тупица.
   Под лопаткой виднелась нездорового вида царапина, покрытая  по  краям
корочкой засохшего гноя. Смотрелось паршиво. Пахло еще хуже.
   - Что-нибудь делаешь? - Спросил я, когда он оделся.
   - Делаю. Анаболики.
   - Кретин. Тебе специалист нужен. Не хочешь по  нормальному,  сходи  к
друидам.
   - Угу. Надо очень потом вдруг обнаружить, что  вторая  почка  у  меня
случайно заменена на автомат. Причем даже не желтый, а  какой-нибудь  из
Краснодара. Это тебе с друидами легко общается, а меня они живо на  зап-
части разберут.
   - Ну и сгниешь по самые яйца. Почку ему жалко.
   - Пошел ты. - Тамбурин беззаботно хлопнул по стене ладонью и  расплю-
щил таракана в жидковатую лепеху.- Ползают тут всякие... А потом инспек-
тора появляются.
   - Этот был обычный, - сказал я, глядя, как лепешка с торчащими в раз-
ные стороны лапками отваливается от стены.
   - А поди разбери когда он обычный, а когда у него вместо усов  -  де-
текторы висят.
   - Уже было?
   - Было. - Тамбурин заулыбался. - Только я ведь тоже не чайник. У меня
каждый клиент в базе по ДНК висит. А база через деку на ДНК-детектор за-
вязана.
   - Так хрен ли ты его тут не держишь? - спросил я и понял,  что  попал
пальцем в небо, потому что Тамбурин загукал и начал  брызгаться  слюной.
Это означало смех.
   - Гыы.. Не держу.. Хорошая шутка. Ладно. Я тебе общую схему сказал, а
детали тебя не касаются. Короче, если сюда не мой  клиент  сунется,  его
будет ждать сюрприз.
   - Угу... - Идея с базой по ДНК мне нравилась все меньше и меньше,  не
люблю, когда на меня в посторонних источниках данные имеются.  -  Ладно,
давай к делу. Лимит твоего времени на болтовню исчерпан.
   - Ну к делу, так к делу. Будет тебе дело. Рассчитываться чем  будешь?
Только зелень не предлагай. После того,  как  япошки  штатникам  задницу
надрали, их портреты президентов не котируются. - Тамбурин произнес  эту
фразу с явным удловлетворением. Кто-то у него погиб во время  оккупации,
кто не знаю, но штатовцев Тамбурин ненавидит люто.
   - Я в курсе. Однако, как ты помнишь, Индия надрала  задницу  япошкам.
Так что хочешь йены, хочешь рупии. А, может ты, местные примешь?
   - Приму. Без энтузиазма, но приму. Кстати, индусы не добрались бы  до
Токио, если бы некая страна не продала им геотермальную ядерную бомбу. -
Японцев Тамбурин просто обожает. Даже провел в Японии  три  года.  Связи
налаживал.
   - Астровидью?
   - Какую, на хер, астровидью!? Это была нормальная геотермалка!  Между
всем прочим в Токио они так и не вошли, там на один квадратный сантиметр
по нескольку тысяч рентген было ко времени капитуляции.
   - Да, с бомбой у нас лихо вышло. Зато Сибирь получили обратно. Ну так
как? Рубли ты сегодня принимаешь?
   - Я их всегда принимаю. Но без восторга.
   - Плевал я на твои восторги.
   - Как всегда. - Тамбурин достал словно бы из неоткуда черный пакетик.
- Будет, что надо, забегай.
   - Забегу-забегу. Береги себя, Тамбурин.
   - И ты не кашляй, Алекс.
   На фига Тамбурину деньги? Он с таким же успехом мог бы жить и на  по-
мойке.
   Покидая эту подворотню, я прошел сквозь часть голограммы.  Кажется  я
понял, где Табурин прячет ДНК-детектор. Сообразительный.  Но  базой  его
надо будет заняться. Не нужен ему мой код. Совсем не нужен. Я  потому  к
нему и хожу, что анонимность моя гарантирована.
   На улице было туманно и прохладно. Едкий и  пыльный  туман  забивался
под веки, и я надел консервы. Подождал пока струйки биологического раст-
вора перестанут мешать зрению и направился к ближайшему входу в  подзем-
ку. Ночь все плотнее вступала в свои права.



   Сам с собой испуганно: Снова ночь. Темный туман. Призраки света. Люди
Летучими голландцами проплывают мимо. Днем было не лучше. Но  днем  было
светло. Сыро. Противно. Туман забивается в поры кожи. Что же они...  Что
же Я сделал? Или чего Я не сделал? Бежать. Бежать! Куда?  Тогда  стоять,
на месте! Зачем? Но ведь что-то же надо! Что? Раньше так не было, раньше
так не было, ты ведь помнишь!? Помню. И ты ничего не  сделаешь?  Сделаю.
Ну тогда делай! Делай! Беги, стой, плачь, кричи, молись.  Хотя  кому  Ты
можешь молиться? Себе...



   Кишка поезда исчезла в туннеле утягивая за собой различный мусор, на-
копленный неисчислимыми пассажирами подземки. Бумажные свертки,  газеты,
какие-то тряпки - все признаки человеческого  существования  неслись  по
воздуху, подхваченные пыльным  вихрем.  В  воздухе  стояла  свойственная
только городским подземкам вонь. Смесь гари, озона, человеческих испаре-
ний, парфюмерии. Не нравится? Иди по верху, дыши чистым смогом,  пыльным
туманом. Или разъезжай по городу в личном роллере с внутренним генерато-
ром воздушной смеси. У человека всегда есть выбор.
   Алекс опоздал к поезду. Створки дверей грохнули прямо  у  него  перед
носом. "Наплевать, - подумал он - подожду". Отойдя к ближайшей  решетча-
той колонне, Алекс огляделся. На перроне было пусто.  Для  ночных  гуляк
еще рано, для дневных работяг уже слишком поздно. Впрочем для ночных ра-
ботяг тоже. Садиться на скамью Алекс не стал, сидение было  основательно
заблевано. До поезда оставалось еще около трех минут. Впрочем он может и
опоздать. Это же подземка, а не рикша. Пройдясь по перрону, Алекс  полю-
бовался на искусно нарисованные на стене женские половые  органы.  Неиз-
вестный график использовал голографическую краску, и изображение  выгля-
дело невозможно реальным. Краска была свежая.  Со  временем  изображение
потускнеет, а вскоре и совсем исчезнет - испарятся голографены.
   Под темным лестничным переходом кого-то шумно  трахали.  Может  быть,
сам неизвестный художник или художница.
   Все как обычно. Город, после разрушения старой столицы взявший на се-
бя сомнительный ее титул, жил свой жизнью, продвигаясь во времени от ми-
нуты к минуте, от года к году не меняясь.

   Поезд, похоже, опаздывал. Автоматика сбоила. В системах подземки  ла-
зили начинающие хакеры и опробывали свои навыки,  часто  полученные  под
гипнозом или наложенной памятью. Какой-то такой парнишка три года  назад
стал причиной серьезной катастрофы, испытывая на прочность систему защи-
ты подземки, чайник-хакер перестарался и вызвал к жизни такие  процессы,
остановить которые он был не в состоянии. В результате три поезда прибы-
ли на одни и те же пути одновременно. Перрон был сметен  начисто,  коли-
чество жертв зашкалило, и правительство объявило это происшествие терро-
ристической акцией. Потом в городе патрули долго  останавливали  каждого
встречного-поперечного. Спрашивали  документы.  Кого-то  даже  посадили.
Объявили траур. Парнишка, узнав о том, что он натворил, - задушил леской
своего учителя, застрелился сам и мало кто знал, что этот маленький сту-
дентишка, ставший пеплом в городском крематории, и есть тот самый  мифи-
чесий террорист-одиночка, угробивший не одну сотню людей в  метрополите-
не.
   Впрочем это происшествие нисколько не улучшило качества  компьютерной
защиты подземки. Организация была государственная, а значит нечья.
   Поезда все не было. В неофициальном руководстве по пользованию метро-
политеном говорилось, что если поезд запаздывает более чем на две  мину-
ты, рекомендуется покинуть помещение станции и выйти на улицу. До крити-
ческого срока было еще далеко, и Алекс снова прогулялся по перрону.
   Последний, буквально оглушающий, аккорд подлестничной  страсти  обор-
вался на самой своей высокой ноте и в темноте зашевелились. Что-то шумно
упало и послышался смех, потом нечто округлое с жестяным звуком  покати-
лось по наклонной.
   - Твою мать! - с чувством сказал кто-то.
   - Сам дурак, - было ответом.
   Снова послышалась возня. Осознав, что пялится в темноту подлестнично-
го пространства уже слишком долго, Алекс начал медленно отходить в  сто-
рону.
   - Прекрасный образчик современного искусства! - сказал некто  за  его
спиной. - Вы так не считаете?
   Чувствуя себя последним идиотом, Алекс обернулся.
   У настенной картинки стоял среднего роста господин в клетчатом костю-
ме неопределенного, но очень дорогого цвета. Галстук был завязан  хитрым
узлом и заколот алмазной шпилькой. В таком костюме не в подземке по  уг-
лам отираться, а на личном роллере ездить...
   - Это вы мне? - робости, которую испытывает  большая  часть  общества
при общении с так называемыми "повелителями жизни", Алекс не чувствовал.
Он слишком хорошо знал эту породу людей.
   - Вам-вам! Больше здесь никого нет и еще минуты две не  будет  точно.
Посмотрите, как прорисовано! А? Какая сила жизни вложена в каждый  мазок
кисти! - похоже неизвестному действительно нравилась голограмма.
   - Кисти здесь не было, - скучным голосом произнес Алекс. - Он баллон-
чиком рисовал.
   - Баллончиком!? - Неизвестный был поражен  -  Баллончиком!!?  Это  же
просто гениально! Это восхитительно! Это невероятно!
   Сила его восхищения была так велика, что Алекс  стал  немного  сомне-
ваться в собственных чувствах по поводу настенной анатомической живописи
голографической краской. Может быть, действительно... Да ну, бред! Женс-
кие половые органы в формате один к пяти и ничего особенного.
   - Да... Сила! Я повешу это у себя дома. Да!  Обязательно!  Как  нату-
рально написано? Я проверял!
   - Незнакомец повернулся к Алексу с выражением откровения на  лице,  -
Честное слово.
   - Верю, - сказал Алекс, разглядывая за  спиной  незнакомца  полуголую
девицу в нелепой юбке кислотно-зеленого цвета. Девица пускала  в  воздух
дым, вдыхая его, Алекс не поверил глазам, из кальяна. Маленького, но на-
турального кальяна. "Сюр, - припомнил Алекс полузабытое  слово.  -  Пол-
ный!"
   - Да, да. Люблю старые вещи. Привык, - незнакомец проследил за взгля-
дом Алекса. - Вы кажется тоже?
   - Что?
   - Я говорю, старые вещи любите.
   - Старые вещи?
   - Да. Они надежнее. Механизм более прост, а значит более  совершенен.
Очень надежно в использовании.
   Почему-то на ум Алексу пришло, что у него дома в  ящике  стола  лежит
старый, еще механический револьвер. Вышедший из употребления задолго  до
последней войны. Механика в нем действительно была простая и  наредкость
надежная. По крайней мере, отказов не случалось.
   - Что вы имеете ввиду? - Незнакомец  нравился  Алексу  все  меньше  и
меньше.
   - Что имею ввиду? Да очень просто. Вот сейчас два поезда в этой  под-
земке, напичканные электроникой, сложными механизмами, всякими там логи-
ческими цепями и прочими сложностями, несутся по туннелям  на  магнитной
подушке и несут в себе кучу насмерть перепуганного народа. Они проскочи-
ли уже две станции на полном скаку, а вы знаете, что происходит на стан-
ции, когда мимо проскакивает поезд на скорости 500 километров в час?  О!
Зрелище апокалиптическое. Воздушная волна впереди, плющащая о  стены,  и
огромная засасывающая воронка позади. А внизу контакты... Да. - Незнако-
мец удовлетворенно засмеялся, черты его неуловимо менялись. Что-то  про-
исходило с лицом, что-то неуловимое для  глаза.  -  Эти  два  поезда  не
столкнутся лишь по нелепой случайности. Просто, по  глупости  оператора,
который совсем обезумел от ужаса в комнате управления.  Эти  два  поезда
даже успешно затормозят, где-то неподалеку, и прибудут прямо сюда. Очень
тихо и медленно. Правда, нагружены они будут одними полуспекшимися  тру-
пами, потому что термоизоляция самоотключилась. Автоматика... Ну парочка
временно живых, конечно, будет.
   В туннеле послышался шум. Что-то двигалось там, периодически  задевая
о стены изоляторами и падая на магнитную поверхность. Алекс начал  прод-
вигаться по направлению к двери.
   - Д-да. Вам лучше идти, - сказал незнакомец сверкающим ртом, из кото-
рого торчали крупные острые зубы. - У нас с моей милашкой кое-какие дела
с некоторыми из пассажиров. Милая!
   Незнакомец длинным ногтем, нет, пожалуй  -  когтем,  поманил  девицу,
стоявшую у стены. Девица изогнулась и прыгнула к незнакомцу,  встав  при
этом на четвереньки. Затем оба посмотрели на Алекса. Девица не  изменила
облика, она осталась человеком, и это было еще страшнее.
   - Иди. Я зайду к тебе, потом, - сказали голубого цвета губы.
   А потом кулак ужаса вышиб Алекса из подземки, как  волна  углекислого
газа вышибает пробку из бутылки. Последнее,  что  осталось  в  его  зри-
тельной памяти, это поезд, который тихонько, словно  ягненок,  идущий  к
жертвенному камню, выполз из туннеля, и  незнакомец,  открывающий  двери
обгоревшего вагона здоровенной лапищей, на которой все еще болтаются ос-
татки клетчатого костюма.



   Сам с собой: Почему я тут оказался? Почему? Я  не  могу  ответить  на
этот вопрос. Было время - я знал все. Я знал все  правильные  ответы  на
все вопросы. Я даже знал правильные вопросы, а это намного сложнее,  чем
заглянуть в конец учебника. Мне было подвластно все мироздание. И я... Я
жил. Они строили мне храмы и умирали с моим именем на устах.  Почему  же
вышло так, что меня забыли? Поток слабел, слабел... Кто может  ответить,
почему?
   Спокойно: Я могу. Удивленно: Кто? Напряженно: Я. Раздраженно: Ах  это
Ты... Ты, должно быть, торжествуешь? Зло: Нет. Мне досталось  не  меньше
твоего.
   Недоуменно: Но ведь вокруг все твое, теперь.
   Исчезая: Не мое...
   Исчезая вместе с ним: Странно.




   Поставив сторожа на дверь и вентиляционные решетки, Алекс забрался  в
обжигающую ванну. Легко тряслись руки. Черный пластиковый пакетик  лежал
рядом, но Алекс не торопился его вскрывать. До наступления момента, ког-
да неодолимая Жажда скрутит его в тугой узел, оставалось  еще  время,  а
впадать в нереальность Алексу сейчас не хотелось. Постоянно  прокручивая
в голове виденное, он уже не мог понять, что  послужило  причиной  столь
сильной волны ужаса, который охватил Алекса. Ну встретился в подземке  с
маньякомтеррористом, ну и что?  Обычный  представитель  городского  дна.
Оборотень, инплантымодификаторы позволяют и не такое со своим телом про-
делывать. Сам Алекс ничем не лучше. Но что-то было в этом больном незна-
комце и его подруге. Что-то! Вот оно - главное  слово!  Главная  ошибка,
вызывающая крах системы современного мира! Что-то. Невозможно  опознать,
невозможно представить, невозможно понять. Не должно быть, но есть! Нет,
конечно, невозможно знать все! Но любая система, программа, оружие, про-
изводственный комплекс, новое изобретение или что-либо, созданное  чело-
веком, носит на себе печать. Печать человеческих рук, разума, воли, люб-
ви, наконец. Эта печать опознается  в  глубинах  человеческого  сознания
сразу. Но этот человек... Незнакомец... Существо в подземке было  несов-
местимо с самим понятием человеческого и одновременно  настолько  своим,
домашне-интимным, что это отторгалось сознанием.
   Алекс не был атеистом. Атеистов вообще  не  было.  Само  это  понятие
стерлось в веках, прожитых человечеством, как стерлось  понятие  Веры  в
Богов и понятие самого Бога. Алекс не верил. Это было нормально. Но неп-
робиваемый лед его отрицания сегодня был взломан жестким  ударом  снизу.
Со дна. Из невообразимых глубин человеческих суеверий, давно уже  задох-
нувшихся подо льдом законов, правил, инструкций и чистого реализма.  За-
дохнувшихся, умерших и начавших гнить, но от этого ставших еще более ди-
кими, страшными и беспощадными. Все это осознавалось лишь частично. Кра-
ешек знания - для полного ответа слишком мало. Но что-то еще  не  давало
Алексу покоя... Что-то еще... Страх. Тот ужас, который гнал его от стан-
ции до своей нынешней квартиры. Его не должно было быть физически.  Сов-
сем. Очень давно Алекс пошел к друидам. И друиды выставили в его  созна-
нии блоки. С тех пор страх превратился в настороженность, а когда ситуа-
ция становилась действительно опасной - страх обострял точность, быстро-
ту реакции, способность обьективно оценивать ситуацию,  но  не  управлял
организмом. Это было очень важно, и Алекс много выложил за эту операцию.
И не только денег. Скрючившись в постепенно остывающей воде, Алекс  дро-
жал, как осиновый лист. По телу маршировали легионы  маленьких  мурашек.
Голова кружилась, но зрение оставалось кристально  чистым,  и  от  этого
тошнило еще сильнее. Тяжелая муть поселилась где-то внизу живота, а член
вдруг стал огромным и неестественно изогнутым. И Жажда подняла из холод-
ной воды свою уродливую голову...
   С нечленораздельным криком Алекс подхватил с края ванны черный  паке-
тик и дрожа от того, что может просыпаться хоть крупинка, высыпал в  рот
серебристо-серый порошок. Куда-а-а... подева-а-алис-с-сь... наст... Пес-
ня...
   И звуки рассыпались бестолковым бисером по белому кафелю  нереальнос-
ти. Потеки настоящего загадили неоновый свет. Стало совсем тепло.


   Звук входного визора неприятен. Он  так  настроен,  быть  неприятным,
чтобы хозяин дома побыстрее подошел к визору и разобрался с пришедшим  к
нему гостем. Или не гостем, тогда вдвойне разобрался. В квартире  Алекса
визор зазвучал между тремя и четырьмя часами ночи. Алекс проспал день  и
пошел на второй круг в ночь, когда в его сны грубо вломился визор.  Шле-
пая боыми ногами по полу, Алекс включил экран. И натолкнулся на лучезар-
ную улыбку давешнего незнакомца.
   - Здравствуйте, Алекс! - сказал тот, непринужденно стряхивая с  плеча
пиджака какую-то пылинку. - Я вдруг вспомнил, что обещал зайти к вам.
   "На визоре нет обратной связи. Он не  может  меня  видеть,"-  подумал
Алекс, поднимая руку. "И все же видит!" - Алекс нажимал на  кнопку  дис-
танционного открывания замка.
   "Какой обязательный человек, обещал и зашел."  -  бормотал  про  себя
Алекс, раскладывая  по  углам  камеры  с  инфракрасными  прицелами  типа
"свои-чужие" и излучателями широкого спектра поражения.
   "Даже интересно," - рассуждал Алекс, приводя себя в состояние  боевой
готовности и наливая кофе в две кружки, свою и гостевую,  предварительно
смазав последнюю сывороткой правды.
   "Ни хрена это не поможет!" - мысленно подвел  итоги  Алекс,  открывая
входную дверь и пропуская гостя в квартиру.
   - Очень у вас тут мило, - сказал гость  непринужденно.  -  Очень  так
уютно. Только холодно както.
   - Да. Мне так нравится. - Алексу действительно нравилась  чуть  прох-
ладная атмосфера в жилище. Да и была в квартире пара  мест,  где  теплый
воздух был бы только вреден.
   - Хорошо. Очень хорошо. - непонятно почему сказал гость и затем спро-
сил, - Вы не возражаете если я покурю. Привычка.
   - Нет, не возражаю. Проходите в комнату.
   - О. Да, конечно. Большое спасибо... - Алекс понял, что гость  сменил
манеру поведения с уверенно-нагловатой на рассеянно-придурковатую. И то,
как легко и без запинки он это проделал, внушило Алексу некоторое  подо-
бие уважения к незнакомцу.
   Пройдя в комнату, гость развалился в кресле и закурил.  Густой  запах
распространился по комнате, и Алекс по отсутствию реакций у  своих  инп-
лантов понял, что к табачному дыму не примешано ничего отравляюще-гипно-
тического.
   Алекс поставил на столик поднос с дымящимися чашками и пояснил:
   - Кофе.
   - Эээ... Да. Очень приятно. Спасибо, - внешний вид гостя выражал  не-
которую форму растерянности.
   - Смените.
   - Что? - не понял гость.
   - Манеру поведения. Меня раздражают рассеянные люди.
   - Хм. Откровенно, - сказал гость и закинул ногу на ногу. -  Нравится.
Пепельница есть? У меня скоро пепел упадет.
   - Пепельницы нет. Она вам так нужна?
   - Да, вы правы не нужна. Но мусорить мне бы не хотелось,  -  и  гость
аккуратно слизнул столбик пепла с сигары. Длинным красным и  раздвоенным
языком. Алекс не отреагировал.
   - Как мне вас называть? - спросил он. Алексу уже начала надоедать эта
игра.
   - Как хотите. Что тебе в имени?
   - Тогда я буду звать вас - Урод, - произнес Алекс.
   - Хм. Да, как вам будет удобно, Алекс. Это слово ничем не хуже любого
другого.
   - Чем обязан такому визиту?
   Урод усмехнулся.
   - Вы очень торопливы. Все люди такие. Все время спешат, мчатся...  Но
с другой стороны таков мир, в котором мы живем. Общество диктует правила
индивидуму. Если, конечно, тот вовремя не поднялся над правилами...  Да.
Итак, вы хотите знать причину моего визита. Моя причина это  вы.  Точнее
род ваших занятий. После этой фразы наступила небольшая пауза, Урод  за-
тянулся и выпустил огромный клуб дыма, почти полностью скрывшись в  нем.
С потолка, на тоненькой ниточке, вниз спустился маленький паучок.  Спус-
тился и повис возлу левого уха Урода. Взрывчатки,  которой  был  начинен
паучок, как раз хватит на то, чтобы разнести голову  любому  существу  в
радиусе метра.
   - А чем, по вашим сведениям, я занимаюсь? - спросил Алекс.
   - Ну, в данный момент вы решаете, убивать меня или не убивать, -  от-
ветил Урод и пощекотал мизинцем висящего рядом с ним "паучка". -  Симпа-
тичная игрушка. Мда. Однако от моей смерти вы не выиграете ничего.  Даже
если сумеете меня убить. А вот наше сотрудничество может принести вполне
достойные плоды. Вполне. Вы облегчите жизнь мне, а я,  в  свою  очередь,
заметно облегчу жизнь вам. Алекс молчал. Вся ситуация ему совсем не нра-
вилась. Ему не нравилось, что на встречу Урод пришел один, без  телохра-
нителя, который просто положен такой персоне.  Не  нравилось,  что  Урод
знает все шаги Алекса на два порядка вперед. Не нравилось, что Урод  по-
тихоньку диктует ему свои правила игры. Не нравилось, что паучок висит у
уха Урода и ничего не делает, хотя команда на взрыв была подана уже дав-
но. Не нравилось... Ну в общем много чего не нравилось Алексу, и  больше
всего то, что от него ждут ответа, зная заранее, каким он будет.
   - Условия? - тихо спросил Алекс.
   - Условия... Ну, скажем, такие. Вы выполняете  работу.  Один  объект,
ну, может быть, два. И получаете плату. Любую. Абсолютно  любую.  Ну,  в
разумных пределах, конечно. Я надеюсь, что не услышу от такого разумного
человека предложений типа повернуть время вспять, изменить  историю  или
очистить атмосферу Земли. Это слишком трудоемко. Хотя... Ну, говоря  об-
разно, ваше желание должно укладываться в рамки физических законов, при-
нятых на Земле. Вам понятно?
   - Бред.
   - Хм... Почему же бред? Вы мне не верите? - спросил  Урод  и  нагнув-
шись, исподлобья, посмотрел Алексу в лицо. При этом губы гостя заискива-
юще улыбнулись, обнажив хорошие, крепкие и, что характерно, - человечес-
кие зубы. Это не было гипнозом, просто Алекс понял, что верит.
   - Кого?
   - Согласен... - протянул гость, внезапно перейдя на "ты". - Это хоро-
шо, что ты согласен. Это хорошо... Я скажу тебе, кто будет обьектом.  Ты
получишь точные инструкции. Настолько точные, насколько это  возможно  в
данных обстоятельствах.
   Сказав это, Урод положил на столик неведомо откуда взявшуюся папку.
   - Когда ты выполнишь задание, я узнаю об  этом.  Я  приду.  Временных
границ я не ставлю, но лучше сделать все быстро. Видишь ли, я  опасаюсь,
что время пребывания объекта в пределах твоей и моей досягаемости  огра-
ничено. Так что постарайся. Если тебе что-нибудь  будет  нужно,  я  тоже
найду тебя, - сказав все это, Урод вдруг стал каким-то  обыденно-усталым
человеком.
   - А теперь я пойду, - сказал он и потянулся. - Спать хочется.
   И вышел, оставив Алекса разбирать документы.


   Сам с собой: Желтый свет. Больной желтый свет. Ты уже давно тут обре-
таешься?
   Равнодушно: Нет. Перебрался буквально месяц назад.
   Удивленно: Месяц. Ты измеряешь время... Равнодушно: Да. И поверь мне,
ты тоже скоро станешь этим заниматься. Тут больше нечего делать. А  вре-
мя... Мы с тобой его недооценили. Оно надолго переживет нас,  (смеется).
Правда, глупо звучит?
   Глухо, руки прижаты к лицу: Ну почему, смешно? Дети переживают отцов.
Насмешливо: Это относится только к тебе. Ты у нас... Гхм. Папаша. Можешь
на улицу выйти, посмотришь, чем детишки занимаются!
   Устало: Не нужно приниматься за старое. Ты ведь и  сам  помнишь,  как
все начиналось.
   Серьезно: Помню. Прости. Они действительно были необходимы нам. Но...
Ладно. Не стоит. Они и сейчас нужны нам... Почти обреченно:  Вот  только
мы не нужны им.



   Все улицы похожи друг на друга днем, смог, пыль, люди, но ночью  каж-
дая улица обретает словно самостоятельность. Ночью даже самый  захудалый
переулок становится Местом. Со своей историей, традициями  и  порядками.
Некоторые улицы ночью веселы и крикливы, как перепившие шлюхи, а некото-
рые похожи на притаившихся зверей - пойдешь и сгинешь  бесследно  где-то
посередине. Алекс шел как раз по такой  улице.  Темной,  освещение  пол-
ностью подавлено, и страшной. Впрочем, Алекс на такой вырос. Его не  пу-
гали ни "халаты", торговцы органами, ни перебравшие наркоманы, выделыва-
ющие коленца на тротуаре, ни мелкие  наемники,  поодиночке  переходившие
ему улицу. Все это было своим, родным и знакомым. Алекс  сам  был  таким
же. Он в тяжелые годы приторговывал органами, вырезанными у своих жертв,
а то и у просто случайных прохожих, он употреблял наркотики, потому  что
Жажда была сильнее его воли и он был наемником, но не начинающим, а спе-
циалистом, профессионалом. И сегодня он  шел  к  другому  профессионалу.
Дверь в его подвал была загорожена. Большим человеком.  Странно.  Раньше
такого не было.
   - Здравствуй, приятель. - сказал Алекс - Ковбой дома?
   - Иди своей дорогой, парень. Нету его дома. Гуляет.  Свежим  воздухом
дышит. И ты поди, подыши, - голос амбала оказался чуть ли нее по юношес-
ки ломающимся. Видимо он сознавал этот свой недостаток и старался  гово-
рить тише и сипловато.
   - Ага. Сейчас и пойду, - отозвался Алекс в дружелюбной манере. -  Вот
только мне забрать у него кое-что надо. Я даже знаю,  где  лежит,  возле
зеркала в ванной. Черная такая коробочка. Может, ты сходишь? А я  посте-
регу тут.
   - У меня ключей нет, - ответил громила, демонстративно разминая кисти
рук. - Может, пойдешь куда-нибудь еще?
   - Нет, пожалуй. Мне все-таки забрать ту штуку нужно... Вот.  -  Алекс
отошел на шаг назад. - Может сам отойдешь?
   Громила ответить не успел. За дверью что-то грохнуло,  и  закрашенные
изнутри стекла подвала озарились ярким светом. Громила развернулся,  вы-
шиб дверь и метнулся внутрь, но вдруг  замер  на  пороге,  вспомнив  про
Алекса. Развернуться он не успел. Только успел упасть с отбитыми почками
и переломанным кадыком. Два удара, правой по почкам и  внешней  стороной
ребра левой ладони по горлу, и амбалу стало вдруг все  "сугубо  фиолето-
во", как выражался Тамбурин.
   Алекс уже был внутри. Помещение, наполненное густым дымом, было  ярко
освещено. Потолочные лампы были лишены плафонов и заливали все великоле-
пие подвала резким светом. В углу валялся явно мертвый  человек,  точная
копия охранника, которого вырубил Алекс. Вместо правой руки  у  человека
была культя с рваными краями, видимо результат взрыва. Кто-то шумно каш-
лял, дым был довольно едким. В глубине помещения полузадушенно  трепыха-
лись и раздавались тяжелые мокрые удары. Алекс пошел на звук.
   Ковбой лежал на столе, служившем ему кухонным. Рядом стоял худой  му-
жик и сосредоточенно лупил Ковбоя плоской доской по лицу. С каждым  уда-
ром от лица летели брызги, и Ковбой начинал дергаться.
   - Эй, Чудик. Бить человека по лицу нехорошо.
   - А? - Худой развернулся, ошалело взглянул  на  Алекса  и  крикнул  в
глубь помещения. - Гриша, козел, кто тут шляется, твою мать!?
   - Я с Гришей уже познакомился. Очень он плох. Кашлял  сильно.  Ты  бы
Ковбоя отпустил... Мне он нужен очень.
   Худой не стал тратить время на разговоры, его левая  рука  метнула  в
Алекса доску, а правая метнулась к поясу, где висел пистолет, старая мо-
дель, находящаяся на вооружении у правительственных сил поддержания  по-
рядка. Все это Алекс восстановил в памяти потом, после того, как он пой-
мал доску, сделал два молниеносных шага вперед и раскроил этой же доской
голову худому. "Плохо сработал, - подумал Алекс, глядя на то, как Ковбой
выдувает кровавые пузыри ртом. - Надо было раньше сюда заявиться."

   Лечить Ковбоя легко. Неизвестно, знали ли это налетчики, но  когда-то
давно Ковбой провел несколько операций по увеличению уровня  собственных
регенеративных способностей. Собаке с ее заживляемостью было  до  Ковбоя
далеко. На нем все заживало буквально в течение нескольких часов.  Прав-
да, заживало не косметически... Поэтому при взгляде на сумасшедшее спле-
тение уродливых шрамов на месте лица Ковбоя становилось не по себе. Хуже
было со сломанными руками. Тут требовалось несколько спокойных  дней,  а
таким сроком Ковбой, видимо, не располагал.
   - Что так рвануло? - спросил Алекс, наблюдая, как  маленький  Ковбой,
неуклюже сжав перебинтованными руками стакан, глотает спиртное.
   - Сейф. Я не думал, что они его вскроют. А  вскрыли...  Ну  защита  и
сработала.
   - Защита?
   - Ага. Там, если не подождать две минуты после открывания  всех  зам-
ков, детонирует взрывчатка...
   - Что за взрывчатка?
   - Да я формулу-то не помню. Сам сварганил. И к задней  стенке  приле-
пил. Коды я им давать не хотел, думал пришьют, когда узнают.
   - А кто они такие?
   - Да я почем знаю. У меня клиентов знаешь сколько?!  Значит  какой-то
клиент того... Попался. Ну и про меня натрепал. Сука.
   - Кому натрепал-то?
   - Кому? В этом -то все и дело! Конторе натрепал.
   - Ты хочешь сказать, что я только что положил трех служащих Конторы?
   - Угу, - отозвался Ковбой и закашлялся. - А по поводу  доски  они  бы
потом сказали, что, мол, на лестнице упал, лицом вниз. Сволочи.  Сволочи
на службе у государства...
   - Проблемы... - тихо сказал Алекс.

   - А ты чего зашел? - спросил Ковбой, когда Алекс  помог  ему  открыть
закодированный ход в стене.
   - Да, так мелочи. Человечка одного найти хочу. Данные нужны. Ну  и  в
базочке одной тебя хотел попросить покопаться... Но,  видимо,  в  другой
раз теперь.
   - Да уж. Я сейчас глубоко нырну. - Ковбой сделал два шага по  направ-
лению в глубь туннеля. - А что за человек?
   - Да так... Сложный случай. Ни имени, ни фамилии...  Даже  голографии
нет. Только что-то вроде клички известно, да еще кое-что по мелочам.
   - Действительно тяжелый случай. А что за кличка?
   - Хитрая такая... - Алекс поморщился. - Бог.
   Ковбой помолчал, что-то вспоминая. Потом почесал в бороде и сказал:
   - Не совсем реальная работенка... Есть у меня адресок для тебя... Мо-
жет быть, там помогут.


   По указанному Ковбоем адресу находился информационный центр. Неисчис-
лимые миллиарды единиц  и  нулей  ежесекундно  пронизывали  это  здание.
Абстрактная информация тут загонялась во вполне конкретные каналы, русла
и текла по указанному ей свыше направлению. Алекс бы не удивился,  узнай
он, что в это место стекается информация со всего города.  Впрочем,  на-
верное, так оно и было.
   Попасть сюда означало наложить руки на любую информацию по каждому из
жителей мегаполиса. Задача была довольно не простой.
   Следуя указаниям Ковбоя, Алекс не стал ломиться в  парадный  вход,  а
обошел здание со двора и спустился в подвал соседнего дома. Вход был за-
вален мусором, какими-то бумагами, пустыми коробками  и  дерьмом.  Дверь
открывалась наружу, сгребая мусор в кучу. "Страсть  к  подвалам  у  этих
засранцев врожденная, - подумал Алекс пробираясь  сквозь  хитросплетения
проводов, кабелей и тому подобных  штук.  -  Неужели  нельзя  арендовать
квартиру!?" Пройдя еще один мусорный завал, Алекс уперся в дверь с весе-
лой надписью светящейся краской : "Еще не родился тот  ублюдок,  который
вошел бы в эту дверь без приглашения! И ты не  пробуй."  На  этом  месте
Ковбой советовал остановиться и постучать, громко. Что Алекс  и  сделал,
предварительно отойдя за бетонный  косяк.  Пауза  затянулась.  Но  вдруг
дверь стремительно распахнулась и в нее сопровождаемый матершиной  высу-
нулся ствол чего-то крупнокалиберного. "Ты не дергайся.  Он  там  парень
немного нервный... Но в целом хороший," - памятуя  об  этом  наставлении
Ковбоя, Алекс подхватил ствол снизу, легко увел вверх и, схватив  другой
рукой, толкнул его назад. В темноте ойкнули и ружье отпустили.
   Алекс вошел. В полутемном помещении он разглядел тощего верзилу,  ко-
торый, сжав себя руками внизу живота, подпрыгивал на корточках.
   - Что ж ты, сука, делаешь? - со страданием в голосе спросил  верзила.
- Ты кто такой?
   - Я от Ковбоя, - сказал Алекс, ставя ружье в угол.
   - Чтоб он сдох, твой Ковбой! - чувствительное место не давало ему по-
коя, - Козлов всяких присылает... Алекс  терпеливо  ждал,  когда  хозяин
подвала угомонится, и попутно рассматривал обстановку.  Все  как  всегда
для такого класса людей. Пара столов, заваленных обломками плат, микрос-
хем и тому подобного барахла вперемешку с пустыми коробками из-под улич-
ной еды, двуспальный лежак в углу,  на  котором  кто-то  тихо  сопел,  и
компьютеры, компьютеры, компьютеры.
   Тощий все распространялся по поводу генеалогической  линии  Алекса  и
Ковбоя, а также по поводу того, в какой извращенной форме эти двое могут
заняться любовью с ослом и сколько раз.
   Все это начало Алексу надоедать, и он, подойдя  к  тощему,  встряхнул
его и потряс перед носом небольшим пакетиком измененного героина.  Пове-
дение хозяина подвала резко изменилось.
   - Ну вот... Того. Дело, значит, - сказал он, садясь на край лежака.
   - Тебя как звать, свинка?
   - Сам свинка, а я Лелик.
   - Лелик... Ладно, Лелик, у меня к тебе дело есть. Плату ты уже видел.
Ковбой сказал, что ты парень толковый, но чокнутый. Так  что  садись  за
свои кнопки и не трать мое время даром.
   - Сам он чокнутый. Того... А дело-то какое? Какое дело-то?  Ломать  я
не это... Не занимаюсь я ломом. - У Лелика были явные проблемы со слова-
ми-паразитами.
   - Ты мне мозги не пудри. Мне глубоко плевать, лом это или не лом.  Ты
героин получить хочешь?
   - Ну... Хочу... А чего делать-то?
   - Мне найти человека нужно. Только данных очень мало.
   - Мало... Так ведь это... Ну. Блин. Какие данные-то?
   - Что-то вроде кликухи. Вроде он такую использовать будет.
   - Слушай, я тебе все сделаю. Но вот героин ты оставь мне... Того..  в
любом случае. Я ведь постараюсь. А уж результат я не обещаю. Вот.
   - Договорились. Только давай базар кончать и за дело возьмемся.
   - Давай. - Лелик пхнул лежащую под одеялом фигуру. -Вставай, работен-
ка подвалила!
   Из-под одеяла выполз заспанный парень в мятых не застегнутых штанах и
футболке.
   - Ты голубой, что ли. - спросил Алекс.
   - Сам ты... Того. Козел,- огрызнулся Лелик и сел за  пульт.  -  Какая
кличка-то? Блин.
   - Кличка - Бог. А может звать его так.
   Лелик неопределенно хмыкнул и застучал по клавиатуре.
   - Тебе по городу данные нужны или по какому-нибудь району. Мне, того,
по городу легче. По городу тут рядом ВЦ расположен, а так  еще  где  ко-
паться придется, - тощий Лелик уже не видел ничего кроме своего  монито-
ра, внешний мир существовал для него лишь как дополнение.
   - По городу. Местонахождение за последние несколько суток.
   - Три дня покатит? Тогда жди.
   Время шло. Лелик ожесточенно стучал по клавиатуре. Что-то  там  делал
на низком уровне. Его приятель, надев на голову киберспейсовый шлем, си-
дел и легко водил по воздуху  руками,  иногда  выдавая  какие-то  слова.
Алекс бесшумно вышагивал по помещению. Стандартный подвал, несколько за-
маскированных черных ходов, которые Алекс раскрыл сразу. В общем, ребята
не особенно зарабатывают. А, может быть, наоборот... Просто им так  нра-
вится.
   - Ладно. - Лелик оторвался от клавиатуры. - Ты. Того. В общем, готова
тебе схемка. Мы тут такого засекли. Вот. В общем, странная кликуха,  ко-
нечно... Урка он, что ли?
   - Нет. Тебе это знать без надобности. - Алекс поморщился.  Его  внут-
ренности крутило знакомое ощущение, близилась ломка.
   - Ну без надобности, так без надобности. Как знаешь. Героин-то ты  на
столик кинь...
   - Давай схему, - сказал Алекс, бросая на стол героин.
   - Да, пожалуйста, - Лелик протянул Алексу лист пластика.
   Пока Алекс читал схему, Лелик уже раскладывал инструменты  по  столу,
что-то тихонько бормоча себе под нос. Когда Алекс уходил, он увидел, как
Лелик вколол своему партнеру, или любовнику, дозу и потянулся за своей.
   Старый мир, старый и скучный.

   Бежать по улицам современного города не просто. То и дело  попадаются
под ноги какие-то людишки, пьяные, коляски и протезы  инвалидов.  А  еще
можно нарваться на патруль, и тогда ты опоздал наверняка, куда бы ты  ни
шел - ты опоздал!
   Алексу повезло, он на патруль не напоролся. Возле знакомой  и  слегка
потускневшей в свете дня голограммы Алекс остановился и  слегка  перевел
дыхание. Потом скользнул внутрь. Тамбурина на месте не было.
   - Твою мать! - громко выругался Алекс. - Вот же...
   Запасная доза квазы лежала дома, но до дома было еще далеко  и  кваза
была ему сейчас не к месту, а ломка подступала все ближе и ближе...  Мир
вокруг менялся, кривясь и изменяясь... Звуки  покрылись  трещинами,  ре-
альность стала разваливаться на куски, внутренности скрутило в один  ко-
мок... Алекс упал. Его вырвало. Затем он откатился к стене и замер  там,
вцепившись в стену ногтями. Все это происходило в абсолютной тишине, на-
рушаемой только легким потрескиванием голограммы... Находясь  на  гребне
волны разрушения, идущей изнутри своего  же  организма,  Алекс  внезапно
увидел чудесное и одновременно бредовое видение - стена  распахнулась  и
из нее вышел человек в белом костюме и с бокалом шампанского в руке.  По
правую сторону от него стояли два амбала, которые направились к  Алексу.
"Су-уки..." - простонал Алекс и попытался вытянуть руку с  боевыми  инп-
лантами... Затем человек в белом что-то крикнул,  подбежал  к  Алексу  и
нагнулся над ним.
   Обмирая от облегчения и осознания бредовости ситуации Алекс опознал в
нем Тамбурина.


   Мир проявился через некоторое время. Обычный мир, в котором есть мес-
то всему. Наркотикам, боли, убийству и прочим радостям.  Алекс  лежал  и
смотрел на абсолютно чистый потолок. Шевелиться не  хотелось.  "Чуть  не
подох," - пронеслась ленивая мысль. Пронеслась и исчезла. Идея собствен-
ной смерти не вызвала никаких лишних эмоций. Ну прихватило, ну и что?
   - Оклемался? - Голос был знакомый. Алекс повернул голову. Рядом сидел
Тамбурин. В белом костюме.
   - Оклемался.
   - Счет я тебе потом представлю. Ты какого  хрена  в  неурочное  время
ввалился? Ты же знаешь, я в это время не на месте.
   - Да так, прихватило... Подзадержался кое-где, а свою пайку  пришлось
отдать. Думал до дома добегу...
   - Угу. Не добежал стало быть. Вообще тебе сильно повезло, что я  тебя
обнаружил... Даже очень повезло, я обычно в таких случаях милосердием не
страдаю.
   - Я учту.
   - Учти. Тамбурин замолчал.
   - Я пойду, Тамбурин. У меня дела.
   - Валяй. Через парадный вход я тебя не  выпущу,  а  через  подворотню
проходи.
   Когда Алекс снова оказался на улице, он подумал, что теперь стало яс-
но, зачем Тамбурину такие деньги. Интересный день, поучительный.

   Заинтересованно оглядываясь: Что это за место?
   Привычно окидывая взглядом помещение: Так.  Приятная  забегаловка.  Я
тут часто бываю. Хорошая еда. Называется "У Князя".
   Пододвигая к себе тарелку: Приятного аппетита.
   Едят молча.

   Яркая голограмма изображала большого мужчину в красном плаще и с  бо-
родой, у входа стоял швейцар, который впустил Алекса без лишних разгово-
ров. В самом помещении было относительно пусто. Карман приятно отягощала
ампула квази. Алекс был готов и полностью экипирован. Он четко был наме-
рен выполнить договор с Уродом. Выполнить и... И. Алекс знал, что  завя-
зать не сможет. Как не сможет слезть с иглы, со своих порошков, с бесша-
башной ярости квази... Убиватьэто наркотик...  Убивать  врагов  сладост-
но... Убивать незнакомых людей легко... А Алекс в своей жизни побывал на
трех мелких войнах и слегка зацепил окончание Третьей Мировой. Несколько
месяцев, когда индийцы  наголову  разгромили  войска  Сынов  Восходящего
Солнца и с истинно восточной невозмутимостью раздавали захваченные земли
бывшим хозяевам. Тогда старый лозунг "Россия для  русских"  обрел  новое
значение. И не только для России. Потом было несколько  мелких  войн  на
юге, где Алекс впервые столкнулся с боевым квази, когда пятьдесят  рядо-
вых и один сержант прошли сквозь не один строй вооруженных до зубов мод-
жахедов, оставляя за собой только трупы... И все пятьдесят дошли до цели
живьем. Страшная штука боевое квази... А на вид голубенькая ампулка...
   Все это промелькнуло в голове у Алекса и словно спрятолось в  большой
карман... Как не было. Потому что Алекс вошел в ресторанчик и сразу уви-
дел тех, кого собирался убить.
   Усевшись рядом с их столиком, Алекс заказал коньяк и фрукты.  Дорого,
но вкусно, и фрукты настоящие, приятно.
   Обостренный предбоевым состоянием слух улавливал каждое  слово,  ска-
занное за соседним столиком. Как бы невзначай, Алекс оглянулся  и  запе-
чатлел в памяти лица будущих жертв до  мельчайших  подробностей.  Ничего
особенного. Один седоватый пожилой мужчина,  второй  эдакий  потрепанный
ловелас лет сорока с залысинами. Только лицо у ловеласа было слегка тем-
новатое, но не загорелое, а как-то по-другому.  И  глаза...  Проникающие
внутрь, темные, как смоль... Сильные глаза.
   Алекс отпил из пузатого бокала. К алкоголю он был невосприимчив  и  в
полной мере наслаждался вкусом  теплого  винограда  во  рту...  Приятная
расслабленность перед прыжком.
   - Как ты считаешь, когда мы ошиблись? Когда создали их с неравным со-
отношением добра и зла в душах или когда познакомили их  со  знанием?  -
голос, по всей видимости, принадлежал темнолицему.
   - Когда плюнули на них и занялись своими делами,  вместо  того  чтобы
помогать им и воспитывать их. Они были нашими детьми, а  мы  забыли  про
них... - голос седоватого был грустен.
   - Забыли... Я не согласен. Мы не могли помогать им, не решив, в какую
сторону они пойдут. Мы просто не знали, куда их вести.
   - Да. И поэтому начали драться между собой... Погубили все.
   - Все... - темнолицый обречено покочал головой.
   - Только мы упустили из виду то, что они нужны нам.  Гораздо  больше,
чем мы нужны им. Как видишь, они живут. Живут и, что самое удивительное,
довольны тем, как они живут. Вот только они не знают, как оно  могло  бы
быть. Они не знают, что значит быть Богом! Мы пытались создать новых бо-
гов... А они так и остались  людьми.  Заготовками...  Нереализовавшимися
богами.
   - А теперь мы потихоньку превращаемся в людей... Без их веры, без  их
любви... - темнолицый тяжело вздохнул и отпил из своего стакана. - Может
быть, с начала?
   - Нет. У нас не хватит сил. Тогда повсюду  был  хаос...  Помнишь?  Мы
черпали силу прямо из него. Просто из пространства, которого не  было...
Я мог стать чем угодно... - седовласый замолчал и  уткнулся  взглядом  в
скатерть. - Вселенная была слишком велика для двух одиноких  богов.  Нам
нужны были другие... По образу и подобию нашему... Алекс встал. Все ста-
ло вдруг очень медленным и словно стеклянным... Стало  весело  и  легко.
Алекс сделал два шага в сторону и, развернувшись, оказался  на  идельной
позиции для выстрела. Пистолет словно на резинке выскочил к нему  в  ру-
ку... Один долгий миг черный глаз ствола искал свою мишень...  И  встре-
тился с двумя черными колодцами темнолицего... С двумя бездонными колод-
цами глаз. И произошло невероятное, пистолет дрогнул в руке. Все  встро-
енные инпланты в теле Алекса словно с катушек сорвались, в голове  взвы-
ло, и на сенсорные окончания обрушился шквал информации, предупреждений,
знаков опасности. Инпланты зарегистрировали гипноз,  наркотический  дым,
смертельный радиационный фон, сильное излучение в невидимом диапазоне...
И еще целую кучу всякой хрени, которой в данный момент  в  ресторане  не
должно было быть... Алекс понял, что сенсоры просто забиты ненужной  ин-
формацией и не могут определить угрозу... На осознание этого факта  ушла
долгая, как век, секунда. Целая секунда потерянного  времени...  За  это
время темнолицый успел дотянуться до седовласого и толкнуть его со  сту-
ла. Понимая, что он не попадает первым выстрелом, но еще не провалил де-
ло, Алекс начал давить на курок...
   Раздался выстрел, и Алекс упал на живот и одновременно перекатился  в
сторону, под прикрытие мебели... Пули с легким шлепаньем ложились в нес-
кольких сантиметрах от его тела.
   В следующий миг ресторан превратился в ад. Крики, падающие тела...  У
дверей стояли несколько человек и косили из автоматического оружия  все,
что хотя бы чуть-чуть не укладывалось в положение лежа.
   - Всем лежать! Всем лежать, скоты!!! - надрывался визгливый голос од-
ного из стрелков.
   Алекс оценил их положение, проанализировал глухие выстрелы со стороны
кухни и понял, что все выходы из здания забиты. Вот  ведь...  Угораздило
попасть на разборку группировок. Те, что стояли у  дверей,  двинулись  в
глубь зала, поминутно стреляя в лежащих людей.
   - Твари, - пробормотал Алекс. Он был убийцей, а не мясником.
   Вдруг с балкона послышалась явно винтовочная пальба. Особенно  громко
бахнуло и кто-то заверещал, как  маленький  подбитый  зверек.  Заплакал.
Снова выстрел, и недобиток заткнулся.
   Алекс перекатился в сторону. Несколько пуль выбили пластиковые  щепки
из паркета рядом с ним. "Хорошо, - подумал Алекс. - Вы сами этого  хоте-
ли... Сами." Он еще что-то бормотал, вскрывая  чуть  дрожащими  пальцами
ампулку с квази. Вторую за сегодняшний вечер. В голове всколыхнулся  го-
лос сержанта: " РВИИИ ЕГО!!!", и  ресторан  погрузился  в  темнобардовую
мглу. Слова и мысли раскололись на составные части. Да и зачем они  нуж-
ны? Нужны только действия.
   Алекс вынырнул из своего укрытия и направился в сторону дверей. Быст-
ро, очень быстро. Он теперь был большой, очень  большой...  Маленькие  и
смешные людишки метались под ногами и мешали идти. Алекс хлопнул  одного
по голове и прошиб ему череп. Это было смешно. Под квази все смешно и не
страшно. У дверей Алекс натолкнулся на яркие вспышки, это глупые людишки
посылают в него свой губительный свинец, маленькие шарики... Алекс легко
уворачивался от пуль, они летели почему-то очень медленно и  лениво.  Их
можно было оттолкнуть рукой... БАМ-БАМ. Маленький человечек удаляется  с
взорванной грудью. БАМ-БАМ. Маленький человечек... БАМ.
   У дверей почти пусто. Там еще что-то на балконе. Инпланты Алекса зас-
тавляют его двигаться и уворачиваться от пуль,  летящих  сверху.  Теперь
группа засевших на балконе тоже заметила его и приняла еще за  одну  ми-
шень. Алекс двинулся к лестнице. Из дверей кухни выскочило  трое,  и  на
некотрое время стрелкам с балкона стало не до Алекса. Вот  он  уже  там.
Вот он зашел сзади. Но смешной маленький человечек вдруг  развернулся  с
недостижимой для него быстротой и вышиб у Алекса оружие.
   - Ква-а-ази... - кривятся губы в кривой усмешке,  и  Алекс  лупит  по
этих губам ногой.
   - Квази, - повторяет Алекс над  двумя  мертвецами.  Нельзя  говорить,
когда нужно действовать.
   Влияние квази постепенно проходило, обыкновенная небоевая модификация
наркотика не могла держаться долго.  "Что-то  я  тут  забыл,  -  подумал
Алекс. - Что-то важное." Побочным действием  всех  квазинаркотиков  было
нарушение функций памяти. Постоянное примененине делало из человека кук-
лу без эмоций и прошлого, да и без будущего тоже. Алексу до  этого  было
далеко, потеря памяти была кратковременной.
   Вспомнив про свою жертву, Алекс рванулся вниз по лестнице и успел за-
метить, как метнулся в дверь кухни  краешек  одежды  седовласого.  Туда!
Алекс вышиб плечом дверь и, вспоминая черные колодцы  глаз  темнолицего,
осторожно двинулся вдоль длинных столов и трупов в  окровавленных  белых
фартуках, кто-то еще стонал, кто-то давился собственной  кровью.  Не  до
них сейчас. Надо выполнить заказ и рвать когти, скоро тут будет вся  го-
родская префектура вместе со всей городской медициной. Быстро! Быстро!
   Дверь на улицу хлопнула. Алекс побежал в направлении  звука.  Сбил  с
ног какую-то истерично кричащую женщину и вылетел в...


   Сцена ярко освещена. В лицо бьет свет  и  не  видно  никого  в  зале.
Только чернота. Словно и нет никого там, за  стеной  света...  А,  может
быть, так оно и есть. Никого, только пустота, которая вечна.
   На сцене стоят трое. Наверное это актеры. Кто-то шуршит за  кулисами.
Он готовится выйти на сцену. Один из стоящих держит в руке пистолет, яв-
но актерский реквизит, и удивленно озирается. В программке написано, что
пьеса не в стихах, автору не хватила упорства зарифмовать строки.  Сата-
на: - Ну вот, все как в старые добрые времена.  Никогда  не  думал,  что
скажу такое. А, Боженька?
   Бог: - Да. Ты прав. Ты иногда бываешь прав. Как в старые добрые  вре-
мена. Хотя что для нас может значить время?
   Сатана: - Кто знает, кто знает? Эта Вселенная уже  не  мала  для  нас
двоих, но все еще слишком велика. Мы не сможем познать ее.
   Бог: - Да. Ты опять прав. (Смеется) Где ты  набрался  такой  рассуди-
тельности?
   Сатана: - Я долго жил с ними (Указывает на человека с оружием)  Чело-
век: - Где я? (Продолжает изумленно озираться) Кто я?
   Сатана: - Ты в самом начале. Нравится? Так  могла  бы  выглядеть  вся
Вселенная, если бы вы стали такими, как мы. Вся  Вселенная,  как  сцена,
как площадка для игр! (Делает несколько шагов по сцене) А что  до  того,
кто ты такой... Это ты уж сам... Человек: - У меня было имя! (Взмахивает
руками и замечает в ладони пистолет) И было занятие...
   Бог: - Да уж. Занятие так занятие. Я там едва  Богу  душу  не  отдал!
(Смеется) Я что-то сегодня весел. С чего бы это, а, Сатана?
   Сатана: - Это тебе пошла на пользу перемена мест. Дома и стены лечат.
   Бог: (Озираясь) - Дома? Да, может быть...
   Человек: - У меня было имя...
   Сатана: (Весело прохаживаясь) - Слушай, Боженька...
   Человек: (Перебивает Сатану, кричит) - У меня было имя!!!
   Сатана: - Да что ты разорался-то? Ну было, ну забыл ты его... Ну  еще
что-то забыл. Мелочи. У тебя еще все впереди.
   Бог: (Подозритльно смотрит на Сатану) - Он сам забыл?
   Сатана: - А есть разница? Ну ладно, ладно... Я еще кое-что умею. Пос-
мотрел на паренька и вот... Понравился он мне.
   Бог: - Каким образом?
   Сатана: - Да, как тебе сказать... Я вроде олицетворяю  Зло,  с  твоей
подачи между прочим, а как ты знаешь, Зло в сердцах и умах живет  дольше
и помнят его дольше, и верят в него сильнее... В этом мое достоинство  и
моя сильная сторона. Так что остался небольшой запас  пороха  в  этих...
пороховницах.
   Бог: (Сокрушенно качая головой) - Ну...
   На сцену врывается человек. Дорогой в полоску костюм, радостное лицо,
сияние разливается вокруг него.
   Пришедший человек: - Ха! (На миг  замирает  и  снова  кричит)  Ха!  Я
все-таки пришел! Вот оно... Начало! Да. Хорошо, хорошо. Молодцы старики,
миленькое место придумали. (Деланно  кланяется  публике)  Явилось  новое
действующее лицо! Главный герой.
   Бог Сатане: - Опять твои штучки?
   Сатана: - Нет. Я впервые его вижу... Ты кто, приятель?
   Пришедший человек: - Я? Ха! Я тот, кто заменит вас! Тот,  кто  придет
после того, как мой милый работничек (Смотрит на человека) выполнит свою
работенку. Бог: - Твой работничек? Пришедший человек: - Ага.  Он  самый.
Давай, Алекс, вдарь им!
   Человек (Рассеянно): - Алекс? Может быть, может быть... Не знаю.
   Сатана: - Так звать-то тебя как? Эй!
   Пришедший человек: - Тебя это так интересует, старик? Ладно. Зови ме-
ня Зло! Что ты тут говорил? В Зло верят дольше, сильнее... Точно. Только
Ваше зло уже кончилось. Оно было совсем простеньким, никчемным, жалким и
просто не могло называться Злом, так мелкое  злишко.  Но  мироздание  не
терпит недостроенности и пустоты. И тогда пришел я! Я! Но только  не  из
какогонибудь хаоса или каких-нибудь пустых материй. Я пришел из  Челове-
ка! Я то Зло, что жило в Человеке все это вермя и сдерживалось всей  его
верой, любовью, правдой, ненавистью и вашим злом. А  теперь  вас  нет  в
этом мире и скоро не будет совсем. И Я появился на свет. ЗЛО ИЗ  ЧЕЛОВЕ-
КА! (Поворачивается к Человеку) Шлепни, их мой мальчик. Давай.
   Сатана (Смотрит на Зло и слегка улыбается) : - Слышь, Боженька, я ка-
жется понял.
   Бог: - Что понял?
   Сатана: - Почему мы смогли попасть сюда. В Начало. (Поворачивается  к
Богу) Ведь мы стали почти обычными людьми. Мы не могли попасть сюда...
   Бог: - Ну и почему?
   Сатана: - Очень просто. Мы снова то, чем  были  много-много  столетий
назад. Бог: - С какой стати?
   Сатана: - Да очень просто. Надо было это принять и все.  Это  не  для
понимания. Нас  подняла  вера.  Этот  уродец  все  еще  верит  в  нас...
Единственный из всех. Верит и ненавидит. С такой силой!!! Он только  по-
тому и нанял этого парнишку, не верящего ни в Бога ни в Дьявола, пришить
нас, пока мы потеряли свои способности, чтобы мы никогда не  возродились
и не помешали ему, благодаря его же  вере  в  нас.  Парадокс!  (Смеется)
Просто замечательно! Па-ра-докс! Ты придумал хороший мир, Боженька!
   Бог и Сатана смеются. Подходят ближе друг к другу обнимаются.
   Зло (Надрывно кричит): - Убей их, Алекс!!! Убей их!!! Стреляй!!!
   Человек: - С какой стати?
   Зло: - С какой!? Да с такой! Я твой Бог, я твой повелитель! Ты должен
слушаться меня!!! Я часть твоей плоти!!!
   Человек презрительно хмыкает и отворачивается.  Его  интересует  все,
его интересуют доски пола сцены, кулисы, устройство управления  ими,  он
что-то крутит в руках и постепенно удаляется со сцены,  но  за  кулисами
постоянно слышится его возня. Что-то звякает, качаются канаты, раздаются
удивленные возгласы. Он пытается понять устройство Мира.
   Сатана с Богом, обнявшись, медленно идут к краю сцены.  Они  смеются.
Между ними нет былой вражды. Сатана с Богом сходят по ступеням и  прохо-
дят между удивленными зрителями, чьи глаза вдруг наполнили пустоту  зала
словно звезды. Бог и Сатана взявшись за руку уходят из зала.
   Зло растерянно стоит на сцене. Зло: - Куда вы? Зачем? Эй!! Стоять!  Я
приказываю стоять!!! Алекс! Алекс! Вернись! Что же это? Что же...
   Зло стоит на пустой сцене, один на один с пустым залом. Нет зрителей,
что могли бы рукоплескать ему, нет софитов, освещающих сцену. Даже чело-
век за кулисами удалился очень далеко и почти не слышен. Одинокое Зло  в
пустом зале тьмы.
   Только гаснут дуги прожекторов в непроглядной темноте.
   Конец.


   Виктор Косенков (мл.) 26/09/1998




Д Е М О Н


        "Покидая  свое  тело,  как  пожарище   в
          смертном бою."

           Е.Летов


     Ботинок   порвался на второй день после  покупки. Костя  с обиженным
удивлением   смотрел  на    свой серый    носок, выглядывающий из отверстия  в
обуви. Вид    был   неприглядный.    В   голове    вертелось бестолковое  : "
Ведь новые же, новые..."   На  улице было   противно,  сыро  и  холодно.   Ноги
насквозь промокли,  и вечерний насморк уже ждал его дома,  как преданная собака.
      Растерянно  моргая, Костя  созерцал  собственный носок,  когда  мимо
проезжающая  машина  ненавязчиво окатила  его  брюки  грязной  жижей из  смеси
снега, песка  и бензина.  День был  явно неудачный. Впрочем, как  и  многие,
многие до  него.  Это   был  обычный грязный   день  со  всем  его  хамством,
злом    и унижением.   Самым  обидным  было   то,   что   Костя находился
очень  далеко  от   дома,  от  автобусной остановки  и от своей  бывшей работы,
с которой  его уволили  месяц назад. Как раз  сегодня Костя  получил расчет   и
свою  трудовую  книжку,  вытерпев   месяц унижений,   отказов   и  прочих
милостей,   которые вываливаются     на     человека     государственными
организациями,  когда  тот окажется  за  их  высоким, сияющем бортом.
     Поджимая   пальцы и прихрамывая Костя  добрел  до остановки,  дождался
автобуса  и  отправился  домой, плотно зажатый между воняющим  отбросами
стариком  и стенкой  салона.   Из  плохо прикрытого  окна  сильно дуло.
      С   трудом   ощущая   замерзшую  и   отдавленную ногу,   Костя  ввалился
в    свою    двухкомнатную квартиру  и зло бросил на подзеркальный столик  новый
счет   за    жилье.   Единственное,   что   случилось хорошего   за  этот день,
так  это  горячая   ванная, в которой Костя  отмачивал  свое несчастное тело.
Пока   он  сидел в ванне голова его  была  занята самыми  различными мыслями
от стандартного  вопроса "Почему?"  до  бредовых планов  по  улучшения  своего
образа  жизни.  На завтра он решил  пойти  в  обувной магазин   и  потребовать
замены  вышедших  из   строя ботинок.   На   душе  было  погано,  и  он
испытывал страх   перед  назначенным  походом   в  магазин.  По спине противно
пробегали мурашки.

     Утро   навалилось  на  крышу дома и  всем   своим розовато-серым
существом   заполнило    лестничные пролеты,  балконы   и   незакрытые  шторами
комнаты. Костя  открыл  глаза.  На сердце  было  спокойно,   и какая-то
расслабленность   наполняла    все    его естество.   Казалось,   что  все  беды
и    проблемы остались   во  "вчера",  затерялись  в облаке   минут и  секунд
где-то  за гранью  полуночи.
       "Хороший  день.  Обязательно   будет    хороший день!",   подумал   Костя
и  вдруг   вспомнил,   что собирался  сегодня   пойти   в  обувной,  и   хорошее
настроение   улетучилось  мигом.   Снова   по   спине поползли  знакомые
мурашки.  Он терпеть не  мог  эти "житейские"   коллизии.  Ему   всегда   было
как-то противно  ходить  по магазинам, о  чем-то  упрашивать продавцов.  Почему
упрашивать?  Костя не  знал.  Его общение   со   сферой  обслуживания   почти
всегда проходило  в  какой-то  униженно-просительной  форме. Однако  делать
было нечего и  он   вскоре  потащился на улицу.
      У    дверей   родной  четырнадцатиэтажки   Костю толкнули.  Толкнули  даже
не плечом, а  предплечьем, потому   что   плечо располагалось где-то значительно
выше.   Здоровяк,  буркнув  что-то   неодобрительное, скрылся  за   углом,  а
Костя  долго  и  старательно отряхивал   рукав  польто   от   белого   налета
со стены.
      Над   названием  магазина  с  ярким,  желтое  на зеленом   фоне,  словом
"Shop"  виднелось  не  менее броское   слово  "КОЗЛЫ", написанное  свежей
грязью. Видимо   неизвестный   поклонник графити   тоже   был недавним
клиентом    магазина.    Костя     слегка ухмыльнулся,   и   подавив
предательскую   дрожь   в самой    не   подходящей   для  этого   части   тела,
переступил    порог.     Тут     же    мерзопакостный колокольчик  звонко
оповестил  всех присутствующих, что прибыл еще один олух, падкий   на глупые
вывески и дешевую рекламу.
     Лица   двух  скучающих  продавщиц  поднялись  над кроссвордами  и
уставились  на  Костю  с  некоторым любопытством.  Последний созерцал эти  лица
с  видом кролика,   на  которого  искоса  глянул  проползающий мимо   удав.
Снова  поползли   мурашки,   дрожь    в ягодицах  и  прочие признаки
приближающегося  позора. Судорожно  глотнув  воздуха,  Костя  ринулся  в  омут
житейского маразма.
     Затем   два   магазинных  "удава"   долго   и   с неизмеримым    презрением
объясняли    несчастному "кролику",    что    обувь  возврату   не   подлежит,
деньги   не   возвращаются,   товара   с  аналогичной ценой   и   сходного
размера   в   ассортименте   не наблюдается.    Костя   растрянно   хлопал
глазами, задыхался   от  свежего  запаха  лака  для  ногтей  и старался  не
останавливаться взглядом   на   широком "декольте"  блузки  одного из  "удавов",
здоровенной толстухи с кашлем курильщицы.
     Пытка   продолжалась минут десять,  и  вскоре  на сцену  вышел  новый
персонаж в должности заведующего, то есть менеджера по продажам.
     Менеджер представился Игорем Львовичем и попросил пройти  Костю   в
кабинет.  Был  он, Игорь  Львович, а   не  кабинет, невысоким,  с  проседью,  с
липкими безволосыми  руками  и внешностью вахтера.
    -  Итак, милейший...
    - Константин  Викторович, -отозвался  Костя  на немую маску ожидания на лице
менеджера.
    - Итак,  милейший Костя. Вам, если я  правильно понял   суть  вашей
проблемы,   попалась  в   руки, подчеркиваю  -  случайно, пара некачественной
обуви. Это так?
    -  Да. И я...
    -  Это   недоразумение,  -  продолжал  Игорь Львович,   не  дослушав  Костю,
-  легко  устранимо. Настолько  легко,   что   я просто   крайне   удивлен тем,
что   вы   сами   недодумались   до  подобного исхода   дела.   Вы  можете
просто   выбросить   эти ботинки,   это  ведь те самые ботинки вы  держите   в
руках,   в  мусорный  бак и купить новые. В нашем  же магазине.  Ха-ха-ха... -
и  Игорь  Львовичь  залился веселым,  если  не  сказать  по детски
жизнерадостным смехом.
     Ошалевший   от  такой абсурдности и  одновременно какой-то     извращенной
жизненной правоты собеседника,  Костя  только выдавил из себя:
    -  Но я  рассчитывал... Меня уволили... И...
    - Охо-хо..  - менеджер отсмеялся  и  с  видом знатока  заявил,  -
Случаются,  случаются  в   жизни неприятные  моменты. Да. Но вы не
огорчайтесь,  это преходяще.  Сегодня  вас, завтра  вы!   Так  что   не
унывайте.   И главное не опускайте  рук.   Немеденно, сегодня   или   завтра
пойдите   на   биржу   труда, зарегистрируйтеь!  Там  помогут!  В  крайнем
случае, попробуйте получить  пособие по безработице. Не  хлеб конечно, но тоже
кое что...
 "  Что  он  несет? " - подумал Костя,  но  на  всякий случай сказал :
     - Спасибо, Но разговор-то  не о том.  Я  про ботинки.  Они же развалились
на второй день  со  дня продажи. Я...
     - Да-да!  К  сожалению,  качество  обуви   в последнее  время не на
уровне. Знаете  эта  западная обувь   ведь  не  рассчитана   на  нашу    зиму.
Не рассчитана,  да.  Достаточно  раза  два  наступить  в лужу, и все... Впрочем
выход всегда есть.
     - Но   простите!  -  Костя  повысил  голос, решившись   на  "последний  и
решительный..."  -  Тот выход,  что  предлагаете   вы  мне,   совершенно   не
подходит. Это же... Это же бред! Я отлично знаю  свои права. Я имею...
     - Ооохо-хо!!! Так вы подумали, что я всерьез? Ха-ха-ха...  - менеджер опять
залился смехом,  -  Про мусорный  бак?! Хааа-ха-ха.  Это же была шутка.  Боже
мой,  я  не представлял, что кто-нибудь может принять за  серьезное
предложение. Уфф... Вы  меня  уморили! Мда...
     Тут  зазвонил  телефон, и Костя был  вынужден   в течение  пяти  долгих,
очень  долгих минут   слушать разговор   Игоря  Львовича  со   своей  супругой
или любовницей.   Прекратив  телефонный  разговор   Игорь Львович   уставился
на   Костю  своими  немигающими глазками.
    -  Итак, о чем мы?
    -  Об   обуви.  Я  купил  у  вас  обувь,  она развалилась.  Я требую, чтобы
вы ее мне заменили.
    -  Угу.   Заменили,   -  по  слогам  произнес менеджер   и,  переходя    с
официально-бестолкового стиля     разговора      на    приблатненно-дворовый,
сказал,  -   Значит  так.  Ты,  Кость, пойми,  у  нас шуметь  не  принято.  Мы
тебе все  заменим.   Но   не сегодня   и   не   завтра.  Ты  координаты  кинь,
а потом,   когда  новая   партия   прибудет,  мы   тебе звякнем.  А  щас  пусто,
ты последнюю  пару  хапнул. Так  что  жди,  может,   ближе   к   концу
месяца... Договорились?  Ну вот и ладненько. Шуруй,  весельчак!
      От    подобного  обращения  Костя  начал   потихоньку заливаться  дурной
темной кровью. Почувствовал,  как к  лицу  прилил   жар и,  вскочив   со  стула,
не-то вскрикнул,   не-то  взвизгнул,   но  как-то   позорно закричал:
     - Вы   мне   не  тыкайте!  -  и,  не   выдержав напряжения,   выскочил
прочь из кабинета, успев    заметить    хищно подобравшееся   и  странно
покрасневшее   лицо   менеджера   и   услышать    его издевающийся, громогласный
смех за спиной.
       Пробегая     мимо    продавщиц,   Костя     уже почувствовал,   что
прилив  адреналина  прошел  и  на место  слепой ярости,  которой он  поддался,
приходит такая  же  слепая  жалость  к  себе.  И  эта  жалость выплеснулась
на    лицо     Кости     противными, несдерживаемыми   слезами.  И  он  побежал,
зажимая подмышкой коробку  с  рваными ботинками. Побежал   от людских   лиц,
от  продавцов,  от  менеджеров,   от надписи  "КОЗЛЫ"  и от всего, что  смеялось
ему   в спину,     хлопая    себя    по    ляжкам     потными ладонями...
       Остановился     Костя     уже    на    каком-то пустыре.    Лицо
замерзло.  Было  холодно  и  гадко. Возбуждение,   гнев,    жалость  сменились
глубокой апатией  и глубоко запрятанным отвращением к    себе. Он  побрел,
медленно размазывая жидкие  дорожки   на лице,   вдоль   каких-то камней,
непонятных   ям   и неизвестно  откуда   взявшихся  памятников.  Что  они делают
тут?   Какой-то  пустырь,   странно.   Потом Костя понял,   что   это   совсем
не  пустырь,    а очень    старое    кладбище.   Старое,   заброшенное, изрытое
не    известно    кем,    с    поломанными надгробиями   и оскверненными
могилами.  Костя  шел, пиная   попадавшиеся  на пути банки  и  оскальзываясь на
редких льдинках.
     В  голову  лезли  различные воспоминания, которые память  долго  копила в
своих запасниках и вот сейчас улучила  момент,   чтобы выплеснуть всю  их
замшелую мерзость.
     Костя    видел   себя   школьником,   который   с Судорожной гримасой   на
лице собирает раскиданные тетрадки,   а  кто-то другой,  маленький  и
нагловатый,  давит  его   очки ногой.  Осколки   брызжут  во  все  стороны,  а
Костя сидит  у  стены  и  ничего  не делает, даже не плачет. Потом   Костя
увидел,  как  он  на   своем  первом серьезном    свидании  напился  и  был бит
двумя здоровыми   жлобами. После чего долго отлеживался в какой-то    канаве,
бултыхаясь в грязи и гнилой  воде. Институт   прошел  перед   его  глазами,
как   одно сплошное  унижение.  Преподаватели  смотрели,  вернее совсем   не
смотрели на него. Эдакое  пустое  место. Хотя,   с  другой стороны, "букварем"
и  "ботаником" Костя   не был.  Скорее  просто неудачником.  Неудачи
преследовали   его  постоянно.  Хамы   чувствовали  в нем   свою  законную
жертву, любое  мелкое  жлобство видело  "способ  для  самоутверждения",  женщины
не видели в нем мужчину, они бросали его  быстро  и  без сожалений, легко, как
надоевшую одежду.     Ноги   вывели  Костю за ворота кладбища. Он кинул в
руки  ближайшего   попрошайки  свои  ботинки  и, чувствуя  как   замерзают ноги
в  старой  изношенной обуви  потащился,  к  ближайшей остановке   автобуса. Но
не  дошел.  Завернув  за  угол,  он почувствовал такой  резкий  приступ
отвращения  к  себе,  что  его вырвало.    И  так продолжалось до тех пор, пока
его желудок   полностью   не  освободился   от   скудного завтрака.
     С   позеленевшим лицом, задыхаясь,  Костя  отошел несколько  шагов  и
присел на корточки у  изношенной временем   стены    из   серого  известняка.
Голова свесилась, сознание помутилось...
     Очнулся Костя, ощутив, как что-то засовывают  ему в   руки.  Он   поднял
голову   и   увидел,  что  на ладони   у   него   лежит  десятка.   "Теперь  еще
и милостыню  подали..."-  тупо   удивился  он.     Туго соображая,  Костя
повернул  голову  вправо  и  увидел удаляющуюся   спину  ангела.   Белоснежные
крылья развевались   у  него  за  спиной, от  всего   образа исходило сияние, а
в воздухе чувствовался чудный    аромат  и явственно слышались удаляющиеся
песнопения.
      Костя  вскочил  и   кинулся  следом. И почти  догнал,  когда увидел,  что
крылья - это всего   лишь   белоснежный плащ,   а   под  ним  скрываются
черные,   покрытые шерстью  ноги,  оканчивающиеся тяжелыми  раздвоенными
копытами.   Пахнуло  какой-то дрянью и    в   воздухе раздался   громкий    рев.
Затем    Костю   сильно швырнуло   на  стену.  И последнее,  что  он  увидел,
перед  тем,  как  выключился  свет,  это   удивленное лицо обладателя
белоснежного плаща.  Обычное лицо,  с бородкой и большими удивленными глазами.
     Над  головой  было  все  то-же серое  небо,   что было   и  раньше.   Все
как  всегда с  одним  только отличием  -  правая   половина   лица  и  левая
нога  болели. Костя  потрогал  лоб  обнаружил,   что  из  разодранной   брови
идет кровь.   Ногой  шевелить   было   больно,  но  скорее всего    переломов
не    было.   Какое-то     лицо наклонилось над  ним.  Бритые  щеки,  бритая
голова, мощный подбородок и грубый слегка гнусавый голос.
     -  Ну  ты, блин,  дал! Совсем что-ли тронутый? Ты  что  ж, сука,  под
колеса-то лезешь? Если  тебе, скотина,  своя жизнь не  дорога, так зачем
машину-то портить!? Эй, ты вообще как? Придурок...
     -  А?   Извините...  - Костя попытался сесть, ему   помог  бритоголовый
водитель   автомобиля.   - Я...  Я   плохо   себя чувствую. Мне... Извините.
     -  Извините...   Хренли   мне   от   твоего извиненения? Ты глянь, что
наделал!
       Костя     посмотрел.    На     правом     крыле серебристого   форда
красовалась   чудная   вмятина, которая,  не   разбирающемуся  в  автомобилях
Косте, показалась легкой царапинкой.
     -  Но это ведь не страшно!? - неуверенно сказал он.
     -  Не  страшно!? - завелся водитель. - Ты хоть знаешь,  быдло,   сколько
такое  крыло  стоит.  Я  ж тебе  не  лошина  с рехтованным крылом катать. Это  ж
менять надо!
     -  Извините... - Костя все еще прибывал в  том же   трансе,  что  и  до
наезда.  Все  казалось  ему несколько иллюзорным.
     Вскоре   водитель  понял, что добиться  чего-либо от   Кости  невозможно  и
отвалил.  Небольшая  толпа, собравшаяся   вокруг,  рассосалась,   а   Костя
все стоял,  прислонившись  к   стене   и  думал   о   том человеке,   подавшем
ему   деньги.    Порывшись    в кармане Костя достал ту самую десятку.
       Он  не  помнил,  как и кто положил  ее  ему   в карман.  Вероятно, он же
сам это и сделал.  С  купюры на  него  взирал,  с  явным  недовольством,  какой-
то человек.
     Поймав  себя на мысли, что, стоя в таком виде и с жалкой  десяткой   в
руках, он скоро  дождется  еще новой   милостыни, Костя  пошел домой. На  его
лице, под  коркой  запекшейся  крови,  явственно   читалась решимость.
Словно     вся     мерзость его существования  наконец  осталась  где-то
позади   и ледяное  спокойствие   снизошло   на  него,   подобно непробиваемому
панцирю.


     Дом   встретил   Костю   все  тем  же  теплом   и одиночеством.  Костя
пообедал, налил ванну  и  минут тридцать, почти  ничего не  чувствуя, сидел в
теплой воде.   Выбравшись  из ванной,  он  выпил   несколько рюмок   коньяку   и
немножко  посидел   на    старой деревянной табуретке посреди комнаты.
     Последующие   действия  Костя  выполнил,  как   в тумане.  Он  встал   на
ту  самую табуретку, на  которой  только что   сидел,  снял   люстру, вдел в
крюк  веревку  и крепко   затянул.   Снимая   люстру     он    оборвал провода,
и   теперь  оголенные   концы  сомкнулись, вспыхнула  яркая  искра,  и  комната
погрузилась   в полумрак.    Перегорели  пробки.   Это   происшествие нисколько
не  повлияло  на  Костины  действия.   Он аккуратно  скрутил  петлю  и затянул
ее   на   своей шее.  На  стене перед  Костиным  лицом тикали   часы. Секунды
срывались  с  острого   кончика   секундной стрелки   и   проскакивали мимо.
Свет   в   комнате изменился   и  стал  каким-то  темно-бордовым.   Тени затеяли
свистопляску,  словно   за   окном   кто-то безумный  прыгал  с ярким фонарем  и
освещал  комнату неровными    вспышками. Тень  Кости - тень висельника,
промчалась   через   всю    стену    и вновь появилась в левом углу. Потолок
стал темнеть  и на  пол  начали падать тяжелые мутные капли  какой-то темной
жидкости. Костя, стиснув  зубы,  наблюдал  за всем  этим  непотребством и
тяжело дыша   все   туже затягивал  у  себя на шее  веревочную  петлю.  Сквозь
шум   в  ушах он услышал смех, визг, скрежет...  Что- то   мучительно
поднималось   из  глубин   Костиной души.  Какое-то ненужное  желание, которое
он уже  пережил. Пережил  и забыл!!! Вот  оно все выше, выше...
      "ЖИИИТЬ!! Я  ХОЧУ ЖИИТЬ!!!"   Кричал не  он,  не  Костя.   Кричало   то,
другое,   что   поднималось изнутри.   И понимая,  что все  его  планы могут
рухнуть,  Костя  шагнул  вперед. Шагнул в вязкую путоту безвременья.
      На    голову   посыпалась   труха    и    мелкие камушки.   Узкая  веревка
больно врезалась  в  горло. Повинуясь инстинкту, Костя вцепился руками  в
петлю, стараясь  оттянуть неизбежный конец. Ноги барахтались в  пустоте,  тщетно
стараясь найти  опору.   Он  все дергался  и  дергался, жгло горло, горели
легкие,  но Костя  все не умирал. Секунды, прежде резво шнырявшие вокруг,  вдруг
застыли.   Часы  остановились,   тени замерли.   Напряженные,  выпученные,
налитые  кровью глаза  Кости  смотрели  на этот  ужас  и    не  могли закрыться.
И  вот он услышал смех.  Тихий.  Даже  не смех,   а  эдакое подхихикивание. Оно
звучало оттуда, откуда  секундой   ранее  что-то  пыталось  выбраться наружу.
Хотело жить.  Изнутри.
     -  Жить. Я хочу жить. Не так, как ты.  Если  я все  налажу, ты  выпустишь
меня? Ведь ты тоже хочешь жить,    -    произнесло   приговор   Нечто,    слова
произносились с некоторым шипением.
     - Дааааа!!! - Крутясь в круговороте тьмы,  света, дурноты  и   темно-
багрового  сумрака,  Костя   желал только   одного  - прекратить  это.
Прекратить   эти невероятные   и  невыносимые страдания,  как  угодно, но только
прекратить.
     - Хорошо, - голос прозвучал более явственно  и  с явным  наслаждением,
растягивая  гласные,  -  хорошо! Время, иди!
     Раздался  громкий  треск.  Веревка,  на   которой мучился  Костя,  лопнула,
и он с грохотом  рухнул  на пол.   И   уже   на  полу,   захлебываясь  рвотой
и желанием  дышать,  он  понял,   что  совершил   нечто невозможное,
неправильное,  ужасное.    Понял,   что снова   проиграл,   что  его снова
подло   обманули. Его  обмануло    время,  обмануло  собственное   тело и
обмануло мироздание.
    А потом он встал и с хрипом втянул в себя воздух.

      Шея    представляла  из  себя  сплошной   синяк. Багровая   река
перечеркивала  кадык  в   обрамлениии темно-синих   берегов. Болело  неимоверно.
Костя  не ел,  не шевелился и не  говорил. Все  это  время   он тихонько  сидел
дома, в спальне,   и   лишь  изредка вставал,   чтобы  приложить  к  шее
компресс    или осторожно  выпить  чашку бульона. Костя  старался  не думать   о
своем  поступке  и о том, что  случилось. Каждый   раз,   когда  память
подсовывала  ему  эти воспоминания,  ту багровую  тьму, вспышки   света   и
голос  изнутри, Костю начинало  трясти.  Но вместе  с тем,  вместе со страхом и
дрожью он чувствовал какое- то  наслаждение, наслаждение от того, что жив. Жив
и почему-то   не  одинок.  Хотя в квартире  по-прежнему было тихо, пусто, тепло
и одиноко.
     Вскоре  боль спала и появилась возможность  есть. Вместе   с этой
возможностью  Костя  ощутил  жуткий голод.   Страстно  захотелось  мяса.   Перед
глазами явственно   плясала  крепкая отбивная   с   косточкой и   гарниром   из
жареной   картошки.    С   трудом сглатывая  обильную слюну, Костя залез в
холодильник. В    его необъятной пустоте лежали какие-то консервы, некоторое
количество  яиц,  сыр.  Больше ничего.   В кладовой   нашлось немного картошки.
Мяса  не  было. "Плохо, - подумал Костя, - Придется идти в магазин."
     Замотав   горло  шарфом и подняв воротник,  Костя достал   из  тайничка
последние  деньги  и  вышел  на улицу.  Было морозно, но солнечно. "Когда я
последний раз видел солнце? - спросил сам себя  Костя и сам  же себе  и
ответил,  - Давно." На его памяти  постоянно было  пасмурно, тучи, дожди...
Разве что в   детстве. Несколько раз...
     Костя   расслабился и даже заулыбался, впервые  в жизни   не заботясь о
том, как он выглядит,  стоя  на улице и улыбаясь во весь рот.
      И    тут   его   мысли   были   довольно   грубо прерваны.    Его
толкнули.   Даже   не   плечом,   а предплечьем. Потому  что  плечо
располагалось  где-то значительно выше...
      Здоровяк,    буркнув   что-то   неодобрительное, попытался пройти в
подъезд. Однако Костя ухватил  его за рукав.
     Здоровяк  выглядел так классически - в спортивных штанах  из-под  кожанной
куртки, здоровый "мобильник" болтается  на ремешке  возле  правой  руки,
дурацкая кепка    на    голове   и  туповатый  взгляд   серых, бесцветных глаз.
     Как  в  хороших фильмах про мафию, здоровяк долго пялился на  руку,
сжимающую его рукав, но Костя   не собирался    его  отпускать,   и  здоровяк
посмотрел Косте  в  лицо.   В   глаза.  И  смотрел   долго.  Не мигая.   И   то,
что   он  там  увидел,   заставило задергаться   его   щеку.  На его  лице
стал   явно проступать  страх. Нет не так  -  Страх.   Тот  самый первобытный
Страх,    что   заставлял  свирепых    и волосатых  воинов  пещерных  племен
отступать   под взглядом вошедшего колдуна.
    -  Вы  толкнули  меня,  -  медленно,  словно пережевывая слова, произнес
Костя, - Уже  второй  раз вы  толкаете  меня,  и я не  слышал   еще  ни  одного
слова извинения.
    - Извините, - поспешно произнес здоровяк  и, судорожно сглатывая,
пробормотал, - я не специально.     -     Хорошо,  -  кинул Костя и  не
оборачиваясь побежал вниз по лестнице.
     А   позади   него  с нелепой гримассой  на  тупом лице  стоял большой, но
видимо глупый человечек.

    Косте    даже    не   показалась  странной    своя реакция.   Он,   сумрачно
усмехаясь,  быстрым  шагом направлялся    к   магазину,  уже   предвкушая   вкус
жареной   отбивной.  Только   один   раз,   в   самом начале  Костя  подумал,
что делает  что-то  странное, не  типичное,  но  отмахнулся от этой мысли,  как
от надоевшей мухи.
      В   магазине   Костя  выбрал  самый  сочный    и большой   кусок  мяса,
как  хотел  с  косточкой,  и подошел   к   кассиру.  Она    вяло   окинула
его взглядом,   так   же   лениво   пробила     чек     и неразборчиво
пробормотала цену.
    - Что? - спросил Костя.
     Кассир  так  же  неразборчиво повторила  цену   и окинула  Костю
презрительным взглядом.  "Он  еще  и глухой, пугало."  - подумала она.
    - Я  не услышал слова "Пожалуйста". -  сказал Костя  и  через  паузу
добавил, - Вас  вежливости  не учили?
     Сидевшую   за   кассой девушку  просто  на   понт взять   было  трудно. Она
смело глянула  на  Костю  и спросила:
    - Уж не вы ли собрались меня учить? - и как бы в  сторону добавила - Ну все
такие умные, одна я  тут дура сижу. Он меня учить будет, надо же...
    - Буду,  - тихо-тихо произнес Костя,  и  все дальнейшее произошло в один
миг.
     Костя   оглянулся. В магазине было  почти  пусто. Затем   он опрокинул
стоявший  рядом  йогурт   прямо на   черную   юбку девушки,  после чего ухватил
ее за короткие  крашеные  волосы и,  коротко дернув  назад, залепил   ей
звонкую  пощечину  и,   не  медля    ни секунды,   ткнул  двумя  прямыми
пальцами   ей    в солнечное   сплетение.  Потом  отпустил  кассиршу   и
полюбовался   результатом.  Девушка  сидела,   широко раскрыв   глаза,
судорожно   вздрагивая   и   делая безрезультатные  попытки глотнуть воздуха.
Одна   ее рука  находилась около горла, а вторая искала  кнопку сигнального
звонка.  Костя перехватил  ее  и  сильно сжал   место  возле  большого  пальца
руки  кассира. Глаза    девушки   широко  раскрылись,  а  из   горла вырвался
какой-то сипящий крик.
     - Закричишь   -   пришибу, -  спокойным,  не оставляющим  сомнений   тоном
сказал   Костя,  -  а теперь,  что  ты  должна сказать?
     - Простите. Пожалуйста. Отпустите... Я больше не  бууудуу...  -  и девушка
тихо,  слегка  заикаясь, заплакала.
     Костя    с    отвращением  отшвырнул  ее    руку. Отсчитал    положенные
деньги    и    еще     раз удостоверившиь,  что   эту   сцену  никто  не  видел,
забрал мясо и поспешил домой. О кассирше  он  больше не думал, ему хотелось
есть.

     Теперь   время не тянулось бесконечно и  занудно. Перемены,  произошедшие
в  Косте,  заставляли  время нестись  галопом. Жизнь  перестала быть чем-то
вроде тяжелого   и   бесконечного разгребания  мусора.  Она приобрела  ясность
и  смысл.  Костя стремился   жить так,   как  все  время  хотел,   но   не
мог.    Он устроился  на высокооплачиваемую работу, оплатил  все счета  за
квартиру  и  после  нескольких  визитов  в домоуправление  его стали
приветствовать  по  имени- отчеству.  Костя  менял женщин,  как   когда-то   они
меняли   его.   Женщины  страдали,  но  не  оставляли Костю.  Подтверждая старый
тезис о том,  что  женщины любят    мерзавцев    гораздо   больше,   чем    всех
остальных  "нормальных"  мужчин.  Он  устраивал  дома оргии  и  забавлялся, как
хотел,  занимался  любовью с   секретаршей,   кричал  на подчиненных   и   нагло
разговаривал  с  руководством.   Все   то  хамство  и жлобство,  что когда-то
досаждало ему,  старалось  не попадаться на глаза.
     Одно   слегка  огорчало,  на шее остался   темный след   от  веревки.
Никакие  мази  или  притирки  не помогали,  и  Костя   был  вынужден  носить  на
шее платок.


     Она   была  невысокой  и  хрупкой.  Ее  рыжеватые волосы оканчивались  где-
то  у плеч, а темные   глаза почти   всегда  смотрели  искренне   и
одновременно недоверчиво.    Она    не  учавствовала   в   оргиях, старалась их
избегать. Вскоре  Костя обнаружил,  что желает ее больше, чем всех  остальных
женщин.
     Он   прекратил сомнительные развлечения, разогнал всех  своих    женщин  и
почему-то   сделал   ремонт в     квартире.   Непонятное,  ранее   ни   разу
не испытанное  чувство поднялось  в Косте   и   у   него появилось   ощущение,
что  его   разрывают  пополам. Ему   одновременно хотелось ее ударить,   загнать
в угол   и   бить  ногами, а вместе с тем он  испытывал страстное  желание
упасть к ее ногам,  прижаться  к ней  и  никуда   ее   не отпускать.   Эта
постоянная борьба  изматывала  его.   Сжимая   в  кулаке   своей неведомо
откуда  взявшейся  воли  все  эти  чувства, Костя продолжал жить, надеясь на
"авось".
     Она  появлялась  в  его доме все чаще и  чаще,  а вскоре  переехала    к
нему,  и  время  впервые  за несколько   месяцев  прервало  свой  галоп  и
пошло мерным шагом.


     Была   весна   -  время, когда у  шизофреников  и гипертоников  наблюдается
обострение болезни.  И  без того  не  обильный  снег стаял,  птицы  затеяли
свою извечную   возню  в  кронах   еще   не  "оперившихся" деревьев. По ночам во
дворе тягуче орали  коты и    в тон    им  орали  сигнализации  машин,  под
которыми устраивались    выяснения  отношений  между   котами. Воздух   был
свежим  и  сырым,  дули сильные  ветры, ночи становились  все светлее и светлее.
       Все      произошло     внезапно.     Равновесие нарушилось,     весы
качнулись      в      сторону. Причиной,    если    конечно     кого-то
интересуют причины,   послужил  разбитый   бокал.   Красивый   и дорогой,   эти
бокалы Костя выписал откуда-то  из-за границы.  Месяца   два  назад  он  и  не
обратил  бы внимания  на  эту мелочь. Сам   Костя   бил   подобные бокалы  во
время  своих   оргий десятками.
      Раздался    звон.   Костя   поднял   голову    и увидел    ее
извиняющийся виноватый взгляд. И  этот- то  взгляд и  открыл  в нем те двери, за
которыми  он все  это  время  прятал  все темное  и  мерзкое.  Это выплеснулось
наружу.
     Он   ударил  ее  тыльной стороной ладони с крепко сжатыми  пальцами. Она
вскрикнула и попятилась.  Лицо Кости  озарила та улыбка,   что   видимо
появлялась на   лицах   скандинавских берсерков   в  моменты  их боевого
безумия.   Искаженная    гримаса   радости, радости    от   того,   что
кончилось    мучительное ожидание,   которое   хуже всего,  хуже   результата,
каким   бы мерзким и страшным он ни был, хуже смерти. Костя  схватил ее за
волосы левой рукой  и  со  всего размаха  из-за  головы  ударил  по   лицу
раскрытой ладонью.   Кровь,   брызнувшая   в   разные  стороны, только
подхлестнула и усилила то  чувство   темного счастья, что охватило его.
     Из  горла  Кости вырвался крик. Он что-то кричал, что-то  первобытное,
дикое,   затертое   миллионами лет    эволюции   и  полуприкрытое   тонкой
пленкой цивилизованности.   Теперь   в  каждый   удар   Костя вкладывал  стих,
строку,  фразу.  Откуда   все   это взялось   в   его  голове, он не  знал.
Просто   эти стихи, строки  и  фразы  появились изнутри  и   точно сочетались
с  действиями   Кости.   Большую   часть этих   строк  он  даже  не понимал,
резкие  сочетания согласных  и гортанные возгласы, но знал,  чувствовал
заключеную  в  них  силу. И падая в  шелестящую  тьму Костя     понял,    что
растворяется    в     ней, теряется, пропадает.
     Измазанное кровью существо, некоторое время назад бывшее человеком,
рисовало сложные геометрические    фигуры   на стенах,   в   некоторых
угадывались  звезды,   в  некоторых   не  угадывалось ничего,    кроме    некой
логической     структуры. Существо   прыгало  вокруг тела, неподвижно  лежащего
на   полу  квартиры,  прыгало  на задних  лапах,  все еще    имеющих   облик
человеческих   ног,   и    на четвереньках.    Существо    кричало,   визжало
и клацкало  зубами,  все ближе и  ближе  подбираясь   к горлу   еще   живой
женщины.  Пуская   слюни,   оно рычало   от  удовольствия  и вдруг  замерло,
посреди эйфории   ощутив,   как  нечто  поднимается  изнутри, возвращается...
     В   спешке  принятые меры не возымели результата, и   Костя лицом  к  лицу
встретился с тем существом, что  заняло  его тело.
     Несчастное тело, в котором помещалось два разума, в   один  и    тот  же
момент  времени,   упало   на пол  и  забилось  в жесточайших конвульсиях.
     Реальность   тихо  распалась и  начала   походить на  плохо сложенные
декорации.
     Двое   стояли   на  плоскости с переменным  углом отражения.  Сознание
Кости припомнило,  что  когда-то слышало   эти  строки  в  какой-то    песне.
Демон презрительно  усмехнулся   и   без предисловий  начал атаку.
     Титаны   Демона  вышли  на  просторы  Земли    и, грозно  размахивая
ручищами,  кидали  целые   скалы и     втаптывая  континенты   в   просторы
мирового океана,   но   Костя  призвал сторуких  Гекатохейров, и  исполины
сцепились друг с  другом,  дробя  черепа как  орехи  и ломая хребты. Сила Хаоса
навалилась  на Сторуких,   растворяя их в себе,  но  посреди   всего этого
разрушения  буддистский  монах Костя  спокойно медитировал,  создавая из Хаоса
Порядок  и  обуздывая Энтропию. На поле  боя бесновался  Змей,   но   Костя
выпустил архангела  Гавриила  с огненным   мечом и  с архангелом  Михаилом   на
подхвате. Невероятная  по размерам армия Ксеркса вступила на  греческую  землю,
но   Костя  во  главе  нескольких  сотен  обезумевших спартанцев   прорвался
сквозь  полки  и  легионы   и убил   царя. Тогда Демон заменил Спартака и
возглавил кровавое  восстание,  но  Костя   подговорил  морских пиратов,   и
Спартак   попал   в  западню.    Демон призвал   на   помощь  время,  и  стая
тиранозавров набросилась   на  римских воинов. Костя  понял,   что правил   в
этой игре нет, и изменил климат. Динозавры вымерзли,  даже  не успев   понять,
что   послужило причиной.      Пещерные      люди    выгоняли      из
приглянувшейся      пещеры      медведя.      Медведь размахивал  лапищами и
орошал снег кровью  людей,  но шустрых   полуобезьян   было  больше.   Демон
снова извернулся,   и   жалкое  стадо   питекантропов  было сметено  бещеной
атакой французской кавалерии.  Демон основал  систему  коррупции и бандитизма,
но  Костя вместе      с     Железным    Феликсом    организовал Черезвычайный
Комитет.  Затем  Время  и  История  не выдержали  и  совсем  смешали карты.
Наполеон   был разбит   под  Ватерлоо  силами   Союзников,   Антанта вышибла  из
Вьетнама Соединенные Штаты, а  заодно   и вьетнамских  партизан,  японский
капитан   подводной лодки   протаранил   американский  грузовой  карабль,
везущий  атомную бомбу,   Д'Артаньян  рубился  не  на жизнь,   а  на  смерть  с
Денисом  Давыдовым,  Дантес застрелился   на  дуэли,  а   Жуков    с
Наполеоном двигали   фигурки   на   шахматной   доске.   Наконец батальные
сцены  стали  носить  одновременно   более абстрактный, более   глобальный  и
более   локальный вид.   Энергия    Инь стремилась  поглотить   энергию Янь,
сталкивались   галактики,  мангуст  воевал   с коброй.
     Двое  стояли  на  плоскости  с  переменным  углом отражения.
     - Ну хорошо. Прекратим это, - произнес Демон  и сотворил  из  воздуха  два
удобных  кресла,  -  Давай поговорим.
     - Давай,  - согласился Костя и сел. Перед  ним сидела   точная  копия  его
самого,   только   более самоуверенная и полная жизненных сил.
     - Ты  оказывается силен, не  ожидал.  Хм...  Не ожидал.
     - Просто ты постоянно ставил не на ту лошадку, - Костя  внимательно  изучал
существо,  сидящее  перед ним.
     - Совсем нет, это ваша история...   В ней всегда имелось  какое-то   слабое
звено.  Или  злая   воля. Столько   завоевателей  находилось   за  эти  века...
Сколько  раз  мы пытались  установить  один   порядок на  всей  Земле.  Для
всех, для   вас   глупых...   И каждый    раз   находились  какие-нибудь,  -
Демон сделал   презрительную  мину,  -   людишки,   которые портили все дело.
     - Хм.  Никто не просил вас вмешиваться  в  наши дела. - Это заявление
вызвало у Демона взрыв смеха.
     - Никто!? - произнес он отсмеявшись, - Как  раз наоборот.  Особенно  в
случае  с  тобой.  Ха.  Скажи мне,   кем  ты  был? Точнее,  чем  ты  был, до
нашего договора?  Молчишь?  Я  тебе помогу,  ты  был  НИЧЕМ! И  только  после
того, как договорился  со  мной,  ты стал  КЕМ-ТО! Ты смог добиться всего, чего
когда-либо желал, тебя стали уважать, тебя ...
     - Вот   именно.  Кем-то,  -  перебил  Костя,  - Только   ты  ошибаешься.  Я
остался  таким,  каким  и был.  Ты   просто  занял мое  место  и  стал хозяином
положения,  добился всего,  чего хотел я, тебя  стали уважать...  Ты  считал,
что  меня  нет!  Однако   ты ошибался.  Я  всегда  был с  тобой.  Я  всегда
стоял позади   и  подправлял  тебя.  А знаешь  почему.  Без меня   ты   такое
же ничто, как и я  без  тебя.  Ты всего  лишь  жалкий  дикарь.  Стоило мне   на
миг исчезнуть,  как  ты  сорвался.   И   вот   теперь   я хозяин. Скажи мне, что
можешь ты теперь?
    - Как и всегда, все! - Демон напряженно сидел  в своем  кресле. - Я могу
все. Потому что ты всего-лишь человек, а я...
    - А ты жалкое второе я.
    - А   ты,  а  ты...  Хааа..  Ииии...  -  Демон истерически  завизжал  и,
стремительно   теряя   тот самоуверенный  вид, вскочил, пуская слюну,   визжа  и
заикаясь  -  А  ты... Я велик!  Я  всемогущ!   И  без меня...
      Он    еще   что-то  кричал,  размахивал  руками, принимал   позы,  но
весь тот  лоск,  что  он  успел накопить, таял, словно его  и не  было.  Демон
стал каким-то   скрюченным,   жалким   и    все   старался заискивающе
заглянуть в  глаза.   Он   стремительно деградировал. И только под конец, когда
он  со  своим креслом  уехал   совсем   далеко  к  горизонту  этого mebepnrmncn
места,  до   Кости   донеслись   слова, произнесенные усталым старческим
голосом.
     - И  все  же  я тебя достал. Смешно.  Чисто  по людски.  Ты  победил и ты
проиграл...  Теперь  можешь брать  свое тело,  бери, мне наплевать, теперь уже
Я буду  постоянно  позади тебя. Буду на   подхвате   и, поверь   мне,
пригожусь   тебе    там,    где    ты окажешься.   Посмотри!  -  и Демон
залился  ликующе- истерическим смехом.
      И    Костя   увидел.  Он  видел,  как  его  тело избивает   Ее   и чертит
символы на стенах  своей   и чужой  кровью.  Как это тело бьется   в
конвульсиях посреди лужи крови, в  то  время  как сознание  Кости ведет
сражения  в  вымышленных битвах.  Как  люди  в белых  халатах  запаковывают это
тело в  смирительную рубашку и увозят... Увозят, увозят...
    А потом Костя вступил во владение своим телом.
     Он   обнаружил  себя  в большой белой комнате   в компании  четверых
таких  же  как  и  он  сам.   И, посмотрев   им   в  глаза, Костя  понял,   кто
они. И, поняв это,  сказал,  постепенно повышая голос:
     - Здравствуй Демон, я вижу тебя. Ты  силен  в них,  ты  жив во  мне.   Но я
- человек. Я - Человек! Я  -  ЧЕЛОВЕК!!!  И  Я победил  тебя!  Я  сделаю  это
снова, так будет всегда!  Потому что я  - человек...      Палата     отозвалась
несвязными    воплями, визгами, бормотанием и диким ревом.


    Виктор Косенков
    25.02.98
1





Голос Рассудка.

                    "... в горе и в радости, пока смерть..."

    Раcтекаясь   по   изумрудному   полу,   жгучая   кислота подбиралась  к  ногам.  Тир
взмахнул  руками,  и  навстречу ручейку  кислоты  устремился поток воды,  который  смыл
всю едкую  мерзость  с  пола. Однако такая концентрация  энергии вынудила  его  ослабить
свои позиции  в  точке  постоянного соприкосновения,   и  вскоре огненный меч  противника
завис перед  лицом  Тира.  Прикосновение к  лезвию  меча  означало смерть   или  нечто
похуже...  А  Тиру  от  своего   визави особенного снисхождения ждать не приходилось.
    Изумрудный пол дворца показался Тиру невыносимо  мерзким и  некрасивым. А ведь еще
не так давно он забавлялся на  нем со  своими  наложницами  и  горя не  знал.  Толкнул  же
его Нечистый  дух посягнуть на владения этого ублюдка  Ранка!  И еще  хватило  глупости
слушать  советы  других  магов!  Эти злобные недоноски готовы утопить любого, кто стоит
против их кретинистических правил.
    Теперь,  конечно, все, конец. От таких, как этот молодой негодяй  Ранк,  пощады  или
великодушия  не  жди.  Молод  и силен...  И  зол, особенно после того, как Тир захватил  его
дворец и поселился в нем. Наложницы эти его... потаскухи!
    Умирать  совершенно  не хотелось. Ну  ни  капельки.  Как всегда. Тир не мог припомнить
такого момента в своей  жизни, когда бы ему хотелось умереть. Разве что в горах Дант,
когда он  попал  под  обвал  и  потихоньку задыхался  в  маленькой пещере,   а  затем  вылез,
потратив  почти  весь  магический арсенал,  на  поверхность... прямо в руки племени
карликов. Вот  когда  с  Тира начали сдирать кожу...  Но  и  тогда  он призвал смерть не на
себя, а на эту груду бестолково снующих вокруг маленьких людоедиков.
    Однако  сейчас  все  гораздо серьезней...  Это  тебе  не карлики.
    Обливаясь  холодным потом, Тир смотрел  на  разбросанные вокруг   остатки  чудовищ,
как  его  собственных,   так   и принадлежащих  Ранку. Драка была серьезной. Заклинания,
что использовались  в схватке, при других обстоятельствах  могли разрушить  весь  этот
хлипкий мир. "Ну,  это  вряд  ли,"  - произнес  кто-то  маленький  и  мерзкий  внутри  Тира.
Этот маленький  и  мерзкий звался Рассудком и был на  самом  деле всего-лишь второй,
подчиненной душой в теле мага. Такие души было  модно  вселять в свое тело где-то лет сто
назад,  это делали  многие маги, а иногда даже вселяли в себя  несколько душ, как некоторые
людишки из низших сословий делали рисунки на коже с помощью игл и красок.
    Как   и   всегда,   голос  Рассудка   оказал   на   Тира отрезвляющее  воздействие. В голове
тотчас созрел  план.  Не самый лучший, совсем не самый лучший, точнее самый последний в
списке  приоритетов, однако альтернатива  была  абсолютно неприемлема.
    Следует  отметить,  что  все эти мысли,  воспоминания  и рассуждения  промелькнули в
голове  Тира  в  один  миг.  Его противник  дал  ему  лишнюю секунду на размышления  о
своей горькой  судьбе, то ли руководствуясь чувством снисхождения, свойственного
победителям, то ли чувством эдакого  садизма, зная,  что ожидание смерти хуже самой
смерти, а, может быть, Ранк тоже выдохся и теперь держал Тира на расстоянии волоска от
гибели,  набираясь сил для последнего  броска.  Так  или иначе, смерть не спешила, а за
сиянием меча из пламени  лица Ранка  было не разглядеть и гадать о причине задержки
можно было бесконечно. Такое хрупкое равновесие могло нарушиться в любой  момент, и
Тиру не приходилось надеяться на  еще  одну отсрочку.
    -     Ты  поганая тварь, Тир, ты низшее существо из всех живущих в этом мире. Я даже не
отягощу свою душу убийством такого ничтожества, как ты. Это будет равносильно уборке
мусора...  - голос Ранка был уверенным и  холодным  в  противовес жару, исходившему от
его меча.
    -    Да-да, Ранк, мусора! Ха-ха-ха... Как ты точен. Я успел  уже достаточно намусорить у
тебя во дворце и мне здесь надоело, порасспроси наложниц, они ведь раньше были твоими.
Я уверен - я им понравился больше! -  и наблюдая, как дрожит        пламя меча, Тир добавил
- Сын суккуба.
    Сказать  такое  -  означало втоптать в грязь  имя  мага. Такое  не может быть прощено.
Самыми грязными существами  во вселенной   считаются  суккубы,  и  связь  с   ними
всегда оканчивается плачевно. А уж быть сыном суккуба...
    Сияющий  меч  взлетел и, стремительно  рассекая  воздух, понесся  по  направлению к
голове Тира. Однако та  небольшая передышка,   которую  дало  Тиру  самодовольное
бахвальство Ранка,  позволила ему вплести в воздух небольшое заклинание, и  между
противниками встала непреодолимая  стена  воздуха, обращенного  в  камень.  "Не такая  уж
и  непреодолимая,  - отозвался  изнутри голос Рассудка. - Ты напрасно назвал  его сыном
сукубба. Все еще можно было исправить! Если бы ты  дал мне..."
    -     Заткнись, - взвизгнул Тир, - заткнись,  а не то  я  продам тебя с твоими тупыми
мыслишками первому попавшемуся   ученику!
    -    Не продашь, тебе некогда. Ты ведь собираешься покинуть        этот мир, в некотором
смысле. Посмотри - стена уже тает!
    -    Тварь, тварь, тварь... Мерзкая скотина, сын... - голос  Тира сорвался, а руки,
лихорадочно дрожа, раскидывали   цыновки, ища ту самую хитрость на которую Тир
надеялся все  это время.
    Теперь  ранее  неприглядная  перспектива  казалась   ему блаженством,  по  сравнению с
тем, что может  сделать  Ранк, когда  доберется  до  него.  И зачем  он  назвал  его  сыном
сукубба?
    -    Да где же он? Куда я его встроил?!
    -    Ты имеешь ввиду тот переход в другой мир, на который ты        случайно натолкнулся
во время своих извращенных утех в магическом пространстве с этими, как ты сказал,
потаскухами? -  голос Рассудка был спокоен, хотя его тоже ждала бы  незавидная участь, не
сумей его хозяин вовремя улизнуть.
    -    Я не натолкнулся, грязный ты гнойник, а открыл его! И  не каких извращенных...
    -    Под второй циновкой слева от кровати.
    -    Ага! Вот оно. Прощай, смерд, - крикнул Тир сквозь уже  почти нематериальную
каменную стену, - Пусть твои наложницы  рожают от тебя только вонючих саламандр! Ха-
ха-ха...
    Мир  привычно  расплылся, как всегда во  время  перехода между  мирами, а затем Тир
оказался там, где, не прижми  его Ранк, хотел бы оказаться меньше всего - в чужом мире,
начисто лишенном магии.
    Впереди были долгие, долгие годы жизни...


    Дверной  колокольчик  отзвонил замысловатую  мелодию,  в которой с трудом угадывался
древний гимн рода Тира. Человек, сидевший в глубоком кресле посреди большой залы,
поднялся и, медленно  переставляя  ноги,  подошел  к  дверям.    За   их разноцветными
стеклами  вырисовывался   какой-то   силует. Кажется,  женщина. Открывать или нет? Тир
тяжело  вздохнул. Дворецкий  сегодня  отдыхал  и вежливо  отказать  вероятному клиенту
было  некому... Открыть или нет? Какое-то  странное предчувствие  наполнило разум Тира.
Он рефлекторно  сверился по  памяти с Приметами Судьбы, сложным комплексом
подсчетов, основанном   на  положении  небесных  светил  и   окружающих предметов,  зная,
что  в  этом  мире  никакие  приметы   не действуют ни на йоту.
    Силуэт  за  стеклянной дверью протянул  руку  в  сторону двери,  и колокольчик  зазвонил
снова. "Ладно, - ожесточенно подумал Тир, - если это какие-нибудь Свидетели Одного  Бога,
выпущу на них собак!"
    Дверь, плавно набирая ход, открылась, и Тир уставился  в глаза стоящей у порога
незнакомки. Некоторое время они молча созерцали друг друга. Затем Тир оторвался от глаз
женщины, в очередной  раз не сумев уловить даже отзвук чужой  мысли,  и оглядел   всю
открывшуюся  картину.  Он  остался   доволен осмотром.  "Даже если она и сектантка,
выпускать собак  явно не стоит.  Впрочем, ничего особенного,"  -  подумал  Тир и  привычно
подождал  реплики Рассудка. Но его неразлучный спутник почему-то молчал.
    Осознав, что и сам уже очень долго молчит, Тир отошел  в сторону,  пропуская  гостью  в
дом.  Она  вошла   и   сразу направилась к второму креслу. "Кстати она тоже ни  слова  не
произнесла," - подумал Тир, ожидая ответной мысли  Рассудка. Однако  и  тут  Рассудок
смолчал.  Тиром  овладело  смутное беспокойство. Также молчал Рассудок, когда он, Тир,
шел  на захват владений Ранка.
    -    Чем я могу быть вам полезен? - спросил Тир, наливая в два бокала очень дорогой
коньяк и садясь. "Ладно, ладно. Коньяк, между прочим, совсем не то, чем кажется."-
Рассудок был как всегда вовремя. "Я знаю! Нечего мне постоянно об   этом напоминать. Где
в этой вселенной ты видел приличный  коньяк!?" - зло подумал Тир.
    -    Мне нужна помощь или консультация. Вы... эээ, кажется,        занимаетесь магией? Вы
маг?
    "Нет,  я  сыродел!  "  -  раздраженно  подумал  Тир.  Он слишком много времени и сил
потратил на утверждение  себя  в этом  городке  и  в  этом мире, чтобы все пришедшие  к
нему клиенты  задавали один и тот же вопрос. Он получал бомбы  от конкурентов, змей и
проклятья от служителей разнообразнейших церквей  и  сам в свою очередь уничтожал
соперников.  Дважды его  пытались  поджечь... И это всеголишь за какую-то  сотню лет! Ну
и мирок.
    -     Да,  я маг. Однако консультации обычно даю  не  я. Консультации дает психолог, - не
совсем вежливо ответил Тир.
    Посетительница  кинула  на  него  испуганный  взгляд   и сделала  движение, как-будто
порывалась встать с кресла,  но усидела и только обиженно поджала губы.
    - Я... - голос ее дрогнул. - Я уже была у психолога. Даже  у нескольких.
    -    Интересно. И что же они сказали?
    -   Ну-у, разное. Я не слишком разбираюсь во всех этих        тонкостях...  Что-то про
склонность к параноидальному        мышлению и сильное второе я... И еще какие-то
глупости.        Рекомендовали гипноз. И...
    -    Ну-ну. Вы пробовали гипноз?
    -   Да, они все были врачами с высокой квалификацией и  имели лицензию на подобное
лечение...
    -    И что же оно выявило, это - лечение.
    -   Понимаете, я не знаю. Мне об этом ничего не известно...  Они... Я право не знаю, как вы
отнесетесь к подобного рода заявлению, все врачи мертвы. Они... Они все умирали сразу же
после сеансов. На следующий же день... - у девушки тряслись  губы и начал ломаться голос,
Тир поспешно втолкнул ей в руки  бокал с коньяком, только женских слез ему тут не
хватало.
    - Спокойнее, успокойтесь. Я не терплю слез! Особенно женских. Простите.
Вы обращались в соответствующие службы?
    -    Да, конечно. Я... Ко мне приходил следователь.  Он  сказал, что у всех моих психологов
было слабое сердце, на меня не падает даже тени обвинения. Но я уверена. Я просто
убеждена, что все это имеет отношение ко мне. И к тому, что со мной происходит. А еще я
уверена, что все это имеет под собой  какую-то невероятную основу, что-то  наверное,
магическое.
    Тир  усмехнулся. Он давно понял, для того, чтобы в  этом мире  заниматься  магией  на
таком  уровне,  нужно  обладать невероятным могуществом. Чтобы воздействовать на
человека  с помощью   магии  в  нормальных  условиях,  нужно   всеголишь окончить
первый  курс  общей  семинарии  для  магов  второй ступени,  а для защиты от такого
воздействия и того  меньше. Но в том-то и беда, что Тир находился не в обычных условиях.
Мир,  в  который  он так позорно бежал, был настолько  беден магическими ресурсами и
энергией, необходимой для магических действий,  что для  сплетения самого простенького
заклинания приходилось  призывать  такие силы, обращение  к  которым  в других   мирах
могло  бы  вызвать  катастрофу.  Так  вместо всеуничтожающего  превращения  воздуха  в
жидкое  пламя   в воздухе  в лучшем случае грохнет хлопушка и завоняет  серой. Так  что о
полномасштабной атаке на личность человека  можно только   мечтать.  Тир  даже  блаженно
поежился  в  кресле, представив,  какой властью он мог бы обладать в  этом  мире, имей он
возможность пользоваться магией в полную силу. Перед внутренним   взором   Тира
промелькнули  коленопреклоненные армии,   покоренные  миры...  "Кхе-кхе..."  -  подал
голос Рассудок, и Тир вернулся к реалиям своей серой, по сравнению с  мечтами,  жизни.
Итак, для влияния на личность  человека необходима  мощь.  Сила.  Сам Тир  подобным
могуществом  не обладал.   И   вряд   ли  в  этот  мир   сунулся   настолько могущественный
маг.
    Вариантов, как поступить с девушкой, было несколько.  Ее можно  было одурачить,
запорошить глаза всякой ерундой  и  в зависимости  от обстоятельств либо затащить в
кровать,  либо основательно  растрясти  ее  кошелек.  Можно  было  серьезно заняться этим
делом и скорее всего ничего не найти, а только потратить   время   впустую.  Был  еще  и
третий   вариант, сочетающий  в  себе первые два. Тир решил  пойти  именно  по третьему
пути.
    -    Хорошо. Теперь обьясните мне все по-порядку. С самого начала.
    -   С самого начала? Хорошо. Все началось еще в детстве...
    -    Нет-нет... Это слишком... Начните с другого начала. С вашего имени.
    Обьяснения  гостьи,  звали  ее  Натали,  заняли   добрых полтора часа и обрисовали
картину, которая поставила Тира  в тупик. Если принимать все ее обьяснения за чистую
монету, то получалось, что на девушку действительно оказывалось сильное магическое
влияние, хотя и ослабленное действием этого мира. Судя  по  некоторым  приметам, Натали
готовили  в  "зомби". Простую живую болванку, в которую можно вложить любую  мысль и
любое   сознание.  В  том  числе  и  свое   собственное. Своеобразные  ворота между мирами.
Некоторые маги  не  имеют возможности к путешествиям в другие миры в своем теле и  для
этого  готовят себе носителя, в которого потом  переселяется их сознание. Естественно, что
сознание носителя отправляется ко всем чертям.
    Тир  был совершенно не заинтересован в конкуренции и  не особенно жаждал появления в
своих владениях других магов.  В этой  среде  друзей обычно не бывает. Особенно у таких,
как Тир.
    После  ухода Натали основным занятием Тира было хождение из  угла в угол и невнятное
бормотание.  На ум лезли разного рода  воспоминания, которые совсем не радовали. Он
припомнил разграбление   сокровищницы  Трех  Владык   и   последующее, беспрецедентное
по своей жестокости, уничтожение  свидетелей и  сообщников. Безликие Владыки тогда
пообещали баснословную сумму  за голову грабителя. Тир едва сумел отвести  от  себя
подозрения. Он вспомнил, как убил сына волшебника Дигра, так как  предсказатели
заявили, что  он  станет  могущественным магом  и повелителем четырех миров. Дигр с тех
пор помешался и направил все свои немалые силы на создание различного рода чудовищ с
добрым нравом и неизменно розового цвета.
     Припоминались  уничтоженные  святыни,  сожженные  храмы, естественно вместе со
священниками.
    Память  воспользовалась случаем и вывалила на  Тира  все свои запасы.  Все обманы,
подкупы, убийства и насилия... Все мерзости,  которые он ухитрился натворить  за  всю
жизнь  в различных мирах. Надо ли говорить, что Тир был бы совсем  не рад видеть кого-
либо из своих прежних коллег у дверей своего дома.  А  кто-то из коллег упорно искал с ним
встречи.  "Ну совсем не обязательно с тобой. Они могут и не подозревать  о твоем
присутствии в этом мире. Ты же сам знаешь, что  новые миры  редкость.  Кто-либо
обнаружил новый мир,  ты  ведь  не регистрировал обнаружение, ты, наоборот, постарался
спрятать все  проходы  к  этой  вселенной, и теперь  кто-то  пытается получить  доступ
сюда.  Это престижно,  открыть  вселенную. Просто  ты  пуганая  ворона!"  -  произнес
Рассудок.   "Ха! Дурачок!  Ты  не  понимаешь, что я тут в логове?  Первый  же попавший
сюда маг почувствует, что он тут не один. И  начнет поиски, не знаю уж по каким причинам.
Но в конечном итоге он найдет  меня  и  тогда мне крышка." - Тир был  на  взводе  и
последние слова произнес вслух. Рассудок надолго замолчал, а потом произнес :
    -   Может быть, ее убить?
    -   Убить!? Я уже думал об этом. Убить ее было бы самым        простым выходом. Но это
не решение проблемы. Даже не вариант  решения...
    -   Но согласись, вариантов не так много.
    -  Да что ты понимаешь... Впрочем да, вариантов немного. Однако убить ее означает
только отсрочить приход сюда этого        мага. Это просто удача, что она пришла ко мне, а не
куда-нибудь  еще.  Другой  "зомби" может  оказаться  менее    сообразительным. И вообще
следующий кандидат может оказаться на другом континенте. Уж до него мои руки не
дотянутся.
    -    Хм. Резонно. Тогда держи девчонку на контроле.
    -    На контроле?! С такими магическими ресурсами?! Сюда лезет кто-то могущественный.
Гораздо более могущественный, чем я. Может быть, кто-то на уровне Владык.
    -    Ну тогда я не знаю...
    -    И я не знаю.
    -    Ладно, есть один древний рецепт. - Рассудок усмехнулся. - Давай напьемся.
    Что они и сделали.

    Ночью  ему приснилась Натали.  Сон был какой-то  мутный. Тир все время куда-то бежал,
прятался, а потом оказался в ее объятьях.   Это  было  приятно, но даже во  время  любовного
экстаза  он чувствовал позади себя какую-то тень.  И  Натали глядя через его плечо,
зазывающе улыбалось этой тени.
    Его  разбудил  икающий  смех Рассудка.  Как  подчиненная душа,  Рассудок не спал и
опьянение держало его  значительно дольше.


    Прошло  несколько дней. Все было спокойно. Тир с  Натали встречались несколько раз на
дню и до сих пор Тир  не  видел ни  одного из перечисленных признаков влияния на нее
кем-то "извне".  В связи с этим его постоянно грыз червь  сомнения. Создавалось
ощущение,  что его просто  водят  за  нос.  Тир несколько раз осмотрел ее дом. Красивый,
стоящий на холме  и выполненный  в  замковом  стиле  дом  не  вызвал  каких-либо
подозрений.  Призвать  магию,  которая  могла   бы   выявить настоящее положение вещей,
Тир не мог, не хватало энергии, а визуальный осмотр не давал результатов совершенно.  Дом
как дом. Красивый вид из окон, большие комнаты... И все.
    Тиру  начало  казаться,  что он  действительно  "пуганая ворона"  и принял за "дракона"
обычную шизофрению.  Так  уже было  однажды.  Когда он в одном из миров выжег
заклинанием Огненного  Легиона сразу два города. Тогда вместо  источника силы  и
неслыханных богатств на месте городов возникло озеро из   мертвой,  соленой  воды.  Тир
потом  узнал,  что   его осведомитель, который и навел его на эти города и спрятанные
сокровища,  был простым идиотом, но идиотом с очень  большой фантазией  и  даром
убеждения. Смерть была  слишком  простым выходом для него, и осведомитель умирал две
недели.  Тир  не терпел  обмана,  хотя  сам в свое время  носил  титул  Алого Лжеца, по
имени одного из низших божеств.
    Дни  тянулись и тянулись, Тир беседовал с Натали, и  они часто  обедали вместе.  Натали
оказалась весьма образованной и  умной,  с  ней было интересно вести разговор  и,  Тир  не
сомневался,  было бы интересно развлекаться в  постели.  При других обстоятельствах.
    Впрочем,  если дело будет и дальше развиваться  в  таком духе...
    Однако вдруг все изменилось.

    -  ...После того, как стены перестали осыпаться, в облаке        пыли нам открылась та, ради
которой мы все ломали копья. О   Боги! Это было зрелище, выдержать которое могут только
слепые!  Нет, когда-то она действительно была  первой  красавицей, но видимо чары,
которые она использовала для        поддержания жизни, настолько исказили ее внешность...
Вы не     поверите!  Все буквально кинулись из руин  замка,  не  оглядываясь даже на те
сокровища, что окружали эту образину. Ведь одним из условий владения этими
сокровищами.... Эээ... Вам не интересно? - Тир с некоторым беспокойством глядел на
Натали, и это беспокойство серьезно напугало его самого.
    -  Нет, что вы! Это очень интересная сказка...
    -  Это не сказка, в том-то и... Боги, что с вами? - Натали действительно выглядела плохо.
Совсем.
    Она  побледнела,  на  лице явственно  выступили  тени  и пятна,  руки  ее сильно дрожали,
а глаза постоянно  норовили закатиться.  Натали начала падать со стула, Тир  едва  успел
подхватить  ее  и  уложить  на  пол.  Стол  был  моментально сдвинут,  а  вокруг  лежащей
фигуры  Тир  начал  вычерчивать сложную, ассиметричную фигуру.
    Тени  в  зале стали сгущаться. Дрожа от страха и злости, Тир вспоминал все самые
могущественные заклинания из своего, немаленького арсенала.
    Выкрикивая гортанные, каркающие слова, он видел, как  за пределами  начерченной на
полу фигуры конденсируется  нечто. Тир  пытался  не  смотреть в ту сторону. Он  плел
фразу  за фразой  и  вбивал  гвозди ключевых  слов  в  нужных  местах, проклиная  того
бога,  что сделал этот  мир  таким,  а  его занесло именно в эту убогость. Однако даже на
жалость к себе у  Тира  не было ни времени ни сил. Этим полностью занимался Рассудок.
Подчиненная душа поливала самыми грязными  словами Тира,  богов,  вселенную  и всех
магов  в  целом.  Рассудок истерически   вскрикивал   и   заливался   жутким   хохотом.
Единственная посторонняя мысль, что промелькнула в голове  у Rhp`, была каламбуром:
"Только душевнобольной души мне и  не хватало!".
      Натали  лежала  тихо и спокойно, только  мелкая  дрожь колотила  ее  руки и с губ при
каждом выдохе  слетала  пена, белки ее жутко закатившихся глаз смотрели в потолок.
    Тир  не  знал мага, что лез в этот мир. Не знал и  знать не  хотел. Тир видел только
коридор, что открылся позади еще не  четкой  фигуры пришлого мага. И еще Тир чувствовал
мощь энергии,  выливающейся из этого коридора! Воистину  пришелец был  из  богатого
края! И по-видимому  был  силен,  страшно силен. Тиру стало совершенно ясно, что ему не
совладать, что через  несколько мгновений он станет куклой без  разума  или бестелесной
субстанцией, медленно растворяющейся в эфире.  И это  в  лучшем случае, ибо человеческая
фантазия неистощима. Особенно в вопросе, касающемся мучений.
    Тяжесть  навалилась Тиру на плечи,  и  его  спина  стала сгибаться дугой, однако он успел
выкрикнуть Слова, и  воздух по   линии   рисунка  вспыхнул  голубыми   огнями,   отсекая
постороннее  воздействие.  Пришелец вскинул  вверх  руки,  и конденсированная энергия
заплясаля на кончиках его пальцев в виде  огненных змей. Он крикнул, и вокруг Тира
раскрыл  свои врата  огненный  ад.  Посреди истерики,  Рассудок  произнес: "Какая
банальность! Боги, какая банальность!  Огненный  ад, надо  же..."  и  снова  забился в крике.
Тиру  было  не  до банальности,   он   воспринимал   тот   огненный   ад,   что распростерся
вокруг  него,  как  ад,  и  не  искал  в  этом оригинальности. Тир хотел одного, уцелеть. И
делал для этого все,  что  было возможно, точнее все, что было в его  силах. Как всегда.
    Тир   закрылся  от  пламени  неведомо  откуда  взявшимся плащом  и плюнул на три
стороны. Слюна понеслась за  пределы рисунка,  вырастая  на  глазах  в  трех  диковинных
зверей, покрытых чешуей и рыжей шерстью одновременно. Твари зарычали и
распластались   в   прыжке  на  пришельца.   Однако   их предполагаемая жертва присела и
развела руки  в  стороны.  В воздухе  коротко  свистнуло, и звери осели  на  пол,  еще  в
воздухе распадаясь на кровавые куски мяса...
    Время  вяло ползло. Армии минут, гордо подняв штандарты, прошествовали мимо. Часы,
подобно боевым слонам, надвигались из  ниоткуда.  Тир  понял,  что выстоять  уже  не  в
силах. Кончено! Пришло время умирать! А умирать надо достойно.
    Тир   выпрямился  и  приготовил  последнее   заклинание. Своего  рода десерт. И тут
позади него послышался шорох.  Он оглянулся и увидел, как Натали приподнялась над
полом, и  на него  взглянули  осмысленные, полные  ужаса  и  слез  глаза. "Спаси  меня,
милый! Я не могу..." - с прокушенных, кровавых губ  вместе  со  словами слетала пена.
Натали  сделала  два неверных   шага  и  ткнулась  лицом  в  ногу  Тира,   крепко вцепившись
в  край его плаща. Видимо, власть пришлого  мага тоже  несколько ослабела за время
сражения и сознание Натали частично вышло из-под его контроля.
    Но  не  это занимало Тира в данный момент. Его ничто  не интересовало, он почувствовал
Силу.
    О  Всемогущие,  зачем  вы создали  женщин?!  Вы  создали миры,  энергию,  магию... Но
после  этого  всего,  зачем  вы создали женщину? Этот мир энергии и магии. Ведь все так
мило существовало  до этого по отдельности. Теперь  все  смертные существа обречены
вечно сражаться за обладание этими  мирами и  страдать от того, что эти миры не
принадлежат  никому.  О Всемогущие, зачем?
    Истощенный,  обессиленный,  совершивший  за  свою  жизнь огромное количество
прегрешений и обреченный на поражение  и заслуживающий это поражение, Тир
почувствовал в  себе  Силу. Не  внешнюю,  нет. Она пришла изнутри, разбуженная
хрупкими пальчиками и плачем женщины, вцепившейся в его плащ.  Легкий налет
миллионов   лет  цивилизации  и  все   предрассудки, доставшиеся  в наследство от предков,
слетели  с  Тира,  как сухая   шелуха.  И  под  всем  этим  обнажилась  та   дикая,
необузданная сила дикаря, вставшего на пороге своего жилища, где за его спиной испуганно
кто-то жался к огню.
    Вокруг  них полыхало пламя, сверкали молнии,  но  сейчас все   это  было  жалкой
бутафорией,  банальной  игрой,   не способной  причинить зло и боль. Тир усмехнулся и
выкрикнул слова своего "десерта" в призрачное лицо, плавающее за краем рисунка.
Выкрикнул и вложил ту Силу, что переполняла его.
    Он отдал всю ее без остатка, но Силы не стало меньше,  а даже   наоборот,  она  все
прибывала  и  прибывала,   грозя разорвать его на части, и он все говорил, говорил... До  тех
пор,  пока  не осталось вокруг ничего из того, что угрожало, давило, причиняло страдания...
Не ему, но ей.
    И  напоследок,  как  раз  перед  потерей  сознания,  Тир намертво  закупорил проход-
коридор, что вел к его Вселенной, к  его  Миру, который он обрел и теперь совсем не
собирался терять.
    А затем ночь раскрыла над ним плащ своего милосердия.


    Глаза   не   хотели  открываться.  Тело   было   легким, легким...  И мысли плавно текли от
одного берега к  другому. Такой   простоты   и  одновременно  какой-то  безграничности
мышления Тир не чувствовал никогда. Все становилось понятно, разумно...  Вскрывались
скрытые мотивы тех или  иных  людей, поступков. Одно лишь не давало покоя. Кололо, как
камешек  в ботинке  на  долгой дороге... Только вот  что?  Тир  не  мог понять.  Он
прокручивал заново сцену битвы, свои действия  и не мог найти ничего... Ничего, пустота,
пустой...
    Тир  открыл  глаза  и  увидел  Натали.  Ее  губы  слегка подергивались,  лицо  было
мокрым от  слез,  а  лоб  покрыли беспокойные морщинки. Однако Тир всего этого не  видел.
Его не  волновали  морщинки, слезы... Это была его  женщина,  он отстоял   ее,  он  доказал,
что  достоин  ее.   Ее,   самой прекрасной,  несмотря  ни на что!  А  все  остальное...  Тир
тронул лицо Натали, она прижалась к ладони мокрой щекой.
    -    Ты плачешь, любимая? - распухший язык с большим трудом  произнес очевидное.
    -    Да. Извини, ты не терпишь женских слез... Мне страшно, я, наверное, глупая. Да? - она
силилась улыбнуться, но не  могла.
    -    Глуупая... - Тир растягивал слово, пробуя его на вкус -   Очень глууупая... Не бойся. Я
не позволю никому прикоснуться  к тебе. Даже если кому-то очень захочется. Я всегда буду
с   тобой. Всегда. Не бойся...
    -    Я не за себя боюсь, - она мотнула головой и капельки слез разлетелись в разные
стороны,  - я за тебя боюсь. Очень.
     Она  ткнулась ему в грудь, вызвав прилив жгучей боли,  и заплакала навзрыд.
    -    За меня? Совсем глупая. Я ведь жив? Жив. Со мною ничего  не может случиться,
совсем, совсем. Ну, перестань, ты меня   совсем замочила. Я так простужусь.
    Он  говорил всякие глупости, что-то бормотал ей на  ухо, а потом сотворил из ее слез
маленького розового дракончика с симпатичной клыкастой мордашкой и такую же розу, в
лепестки которой  дракончик сразу уселся с таким видом,  словно  ждал этого события всю
свою коротенькую жизнь.
    А Рассудок молчал. Сила дремала. И было хорошо.

    И была ночь, и было утро...
    Двое   лежали   в  измятой,  растерзанной   постели,   а дракончик сладко спал в обьятъях
розы.
    Тир,   несмотря  на  жестокую  измотанность,  не   спал. Натали,  кажется,  задремала, а
веки Тира уже  налились  той глубокой тяжестью, что предшествует забытью, но сон  все  не
шел.
    Тир  не  спал  из-за странного, ни разу  не  испытанного чувства,  которое  теперь
переполняло  весь  его  разум   и сознание.
    Он  не  спал из-за счастья. Тир был безмерно,  нереально счастлив,   и  от  этого
становилось  легко,  и  блаженство разливалось  по  всему  телу. Он улыбался  и  что-то
слегка пощипывало глаза. Затем все потемнело и сон наложил на  него свои сети.

    Тир  не  знал, сколько времени прошло. Наверное,  много, а, может быть совсем чуть-чуть.
    - Ты счастлив? - голос был знакомый и одновременно чужой. - Я спрашиваю - ты
счастлив?
    Тир  проснулся  и вздрогнул, увидев перед  собой  слегка светящиеся  глаза.  Только потом
он  разглядел  черты  лица говорившего.  Натали  сидела у  него  на  груди,  и  все  ее
обнаженное   великолепие  угадывалось  в   темноте   легкими очертаниями.
    -  Скажи, Тир, ты счастлив? - ее голос был резок.
    - Да, я счастлив, - одними губами произнес Тир, и резкая, травяная горечь словно
наполнила его внутренности.
    И  лишь потом, кружась в водовороте тошнотворных красок, звуков   и  ощущений,
чувствуя,  что  руки  скованы  чем-то холодным,  Тир  услышал, как Натали произнесла  и
голос  ее отразился гулким эхом от невидимых углов пространства:
    - Брат мой! Я иду...


    Тир   стоял  на  холодном  изумрудном  полу,   голый   и закованный  в  кандалы.
Слепящий свет бил в лицо,  заставляя глаза   слезиться.   Дыру   в  его   душе   заполняла
боль разочарования.
    Рассудок  пробормотал какое-то замысловатое ругательство и начал не-то молиться, не-то
колдовать. Самому же Тиру было все равно. Он уже знал, где оказался.
    Свет  погас. По всему пространству зала плавали  цветные пятна. Из-за пятнистой завесы
послышался голос:
    -  Он что-нибудь видит?
    -  Нет,  мой господин. Скорее всего одни пятна. Такой  переход из света... Он почти слеп.
    -    Ну тогда подождем.
    Через  некоторое  время  зрение  восстановилось,  и  Тир увидел  говоривших. Ранк сидел
на троне, который был вырезан из  цельного куска дерева. Рядом стоял советник. Видимо,
это ему принадлежал второй голос.
    -    Ну, а теперь?
    -    Теперь, мой господин, мне кажется все в порядке.
    -    Все в порядке. - передразнил Ранк, а затем, обращаясь к   Тиру, произнес - Ну что, мой
милый, как твое самочувствие? Как силы? Как там другие миры?
    Ранк  засмеялся.  Советник  вторил  ему,  прикрывая  рот ладонью.  Тир  молчал,  его
наполняло  равнодушие.   Жизнь, смерть...  Теперь  для  Тира  не  было  никакой  между
ними разницы.   А   то,  что  перед  смертью  он  будет   терпеть унижение... Так не в первой
же.
    -    Ну, что ж. Я вижу ты не расположен сегодня к беседе. Жаль.  Мне было бы очень
интересно поспрашивать тебя. Послушай, ты действительно считаешь, что ТЫ САМ нашел
проход  в тот мир? А? Забавляясь с МОИМИ наложницами. Я так смеялся, видя, как
эффектно ты уходил в якобы непредусмотренную мной  нору. Ха!
    -    Так вот почему ты медлил, тогда... - вяло произнес Тир.
    -    Ха-ха... А ты думал, что я устал? Или жалею тебя!?  Правда, я должен отдать тебе
должное, ты очень качественно  закупорил проход. Я потратил много времени, чтобы
прорваться  туда  и послать к тебе... Да! Как же я позабыл! Я  не  представил тебе главное
действующее лицо этого спектакля. Прошу! Помнишь ты, уходя,  назвал меня сыном
суккуба? И как   я "в бешенстве" размахивал мечем? Помнишь!? Так вот, дело в  том, что я
не в обиде на тебя за эти слова... На правду я не  могу обижаться. Я действительно сын
суккуба. Да, не стоит на  меня так смотреть! Я этим горжусь. Вам, жалким чародеишкам,
не понять даже крупицы того знания и могущества, которое   дается от подобного рождения!
Но я отвлекся. Прошу любить,    хе-хе, и жаловать - моя сестра! Кстати, вся в маму. Суккуб.
    Из-за   трона   вышла  нагая  Натали   и,   ослепительно улыбаясь, села в ногах Ранка. Ранк
нагнулся и чмокнул  ее  в макушку.
    По  лицу  Тира  поползли  внезапные  и  почему-то  очень горячие   капли  воды.  Какая-то
часть  Тира  даже   сумела удивиться, он никогда раньше не плакал.
    -    Хороша!? Да, знаю, мне очень нравится. Во всех смыслах. - Ранк расплылся в улыбке и
растрепал волосы прильнувшей к нему сестры - Вот так-то Тир. Это, кстати, ей
принадлежала   мысль захватить тебя именно в тот момент, когда ты ощутишь  себя на верху
блаженства, почувствуешь "счастье", подумаешь, что ухватил ту самую несуществующую
нить. И вот тогда мы  тебя выдираем, как устрицу из створок раковины, умножая
страдания и боль во много раз! Каково!!?  А как ты доблестно  отстаивал ее там, в том мире!
Боги, боги мои, я даже слегка  испугался. Честно, честно. Ты сражался хорошо! Даже очень!
Правда, есть один огрех... Ты сражался с моим призраком! Да. Всего-лишь с призраком,
который...
     -    Вот почему он был как-будто пустой, - пробормотал Тир  себе под нос, вспомнив свои
сомнения после битвы.
    -    Что-что? - Ранк наклонился к нему - Ты что-то говорил.   Или ты молишься. Молись,
молись. О! Или, может, ты пытаешься колдовать? Валяй! Сделай мне такое одолжение.
Развлеки меня.   Может быть, я тогда смилуюсь и сделаю из тебя своего шута. Ха... Будет
забавно! Ведь ты не сможешь противопоставить мне   ничего достойного. Не сможешь, не
потому что слаб, а потому  что я силен. Единственным, кто мог что-либо сделать с силой
детей суккуба, был наш отец. К счастью, я успел вовремя...  Нет,  я  не убил его, я не такой
монстр, как ты  себе   представляешь. Я продал его душу. В виде подчиненной души, но
впрочем это тебе не будет интересно. Особенно если  учесть, что скоро ты испытаешь все
сомнительные достоинства  мучительной смерти, я тут намедни узнал пару новых способов.
Так что прощай, малыш! Мы больше не увидимся.
    Ранк  поднял руки, и Тир физически ощутил, как  по  залу заструились  потоки Силы. Все
в одном направлении,  к  рукам Ранка.
    Стало трудно дышать.
    Смерть  вышла  из-за колонны и медленно прошествовала  к середине зала, откуда
пристально поглядела на Тира. Тот даже не  вздрогнул. Он уже не видел разницы, ранее
такой ясной  и четкой,  между жизнью и смертью. Тиру было все  равно,  жить или умереть,
получать удовольствия или мучиться. Лишь бы все это кончилось поскорее! Тир как-будто
отошел в сторону.  И с удивлением  отметил, как чья-то спина заслонила  ему  Ранка, его
сестру и смерть.
    - Ну вот! Маленький засранец Ранк так и не вырос... Все балуется своими жалкими
игрушками. И постоянно уверен в том,   что  именно он дергает за все ниточки. Совершенно
не   повзрослел. - Тир с трудом узнал этот голос, рвущийся из   горла его же собственного
тела. Просто раньше этот голос    всегда звучал изнутри его сознания. Рассудок!
    -  Эй! Что... - Тир задохнулся, поняв, что контроля над   своим телом не имеет.
    -  Не "эйкай"! Облажался, так молчи. И не хныч! Сопли  развесил... Не одну сотню лет
разменял, а так ничего и не понял! На телку купился. И вообще не вмешивайся,  это
семейное дело!
    -   Но мое тело...
    -  "Твое тело!" За каким дьяволом оно тебе сейчас нужно,  болван? Потом получишь! И
отвяжись от меня, сопляк! Я занят,  если ты не заметил, я спасаю нашу общую задницу.
    И  тогда Тир заметил, что за время всего разговора  Ранк так  и не произнес ни одного
заклинания, Силы делились между магами, а Смерть опять равнодушно отвернулась от Тира
и ушла за колонны.
    Рассудок,  другого имени Тир не знал, разорвал молчание, царившее  в  зале, цепи с его
рук опали, а вместо  нападения Ранк  прошептал защитное заклинание. Больше не было
пленного и  победителя,  и  плащ развевался от  невидимого  ветра  за плечами Тира.
    -   Отец.... - прохрипел Ранк.
    -  Привет, сынок, - невозмутимо произнес Рассудок.
     "Надо  потом  дракончика  забрать..."  -  подумал   Тир, бессильно   опускаясь  в  глубину
души   Рассудка. - "О Всемогущие,  зачем  вы создали женщин?".
     И  Рассудок  громко рассмеялся.

    Виктор Косенков
    17/03/1998

Ваша оценка:	Подпишусь под каждым словом (+3) Понравилось (+2) Нормально (+1) Посредственно (-1) Ерунда какая-то (-2) Чушь собачья (-3)
Комментарий:
Подпись:	(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
Сайт: