сохранилась. Вьетнамцы очень быстро подогнали с десяток грузовиков с солдатами.
Однако тем запретили вмешиваться в драку, они только растаскивали дерущихся.
Одеты мы были во вьетнамскую форму, рубашку и штаны, но вместо войлочных
тапочек, носили высокие американские ботинки. Шорты, как и высокие ботинки,
служили отличительным признаком нас, европейцев: вьетнамцам бы и в голову не
пришло носить нечто подобное. Они считали их признаком разложения,
позволительным разве что нам, европейцам. За это они нас и презирали. Ботинком
наступаешь на ногу вьетнамца и бьешь в лоб, вот и вся техника. Когда на помощь
подоспели еще солдаты, мы прорвали кольцо и, взявшись за руки, с пением
"Варяга", двинулись в порт. При этом оказалось, что у немцев существует какая-то
своя песня на тот же мотив, а наша создана по принципу "слова народные, музыка
тоже украдена". В порту мы разбросали шлагбаумы и будки с охраной и разбежались
по судам. Подняли трапы и сидим, как в крепости, ждем, что будет. Наутро прибыл
представитель торгпредства. Нас собрали в кают-компании. Выходят все с подбитыми
глазами, с опухшими костяшками пальцев. "Попик" бегает вокруг представителя:
- Мои не дрались, мои не дрались...
А у самого ухо наполовину оторвано. Представитель, как водится начал с угроз.
Обещания шли по ниспадающей, сначала "загнать в Магадан", затем "позакрывать
визы" и, наконец - "дети ваши за границу ходить не будут". Когда долг был
исполнен, огласили и мнение руководства: "А все-таки хорошо, что вы их..."
Энтузиазм был полным: "Да, мы еще можем!"
Дмитро Корчинский
Бессмысленность этих убийств превосходит их уродливую жестокость. И все таки,
почему нас так притягивает террор? Почему слова RAF "Красные Бригады", "Сендеро
Луминозо" воспринимаются как символы? Символами чего они являются? Какая истина
видится в их поступках, тотальных как афоризмы, в их высказываниях,
провоцирующих на поступки нас?
Вы думаете, что истина сияет божественным светом? Истина проявляется как позор,
как смерть, как бессмыслица. Свидетельство этому - биография воплощенной истины.
Дело не в том, что пытки, а в том, что наказание позорно. "Сын Божий распят -
мне нестыдно потому, что это постыдно. И умер, и погребен -- это вполне
возможно, так как не может быть. И тот, кого похоронили воскрес -- верю этому
ибо это нелепо" (Тертуллиан).
Это для нас Воскрессние праздник, а тогда это была нелепость.
Социализм действительно мог построить, только новый человек. Человек, который
выжил в революции и войне, то есть прошел через множество повторяющихся
движений, смысла которых он не понимал, через ряд ударов по печени, ударов по
сознанию неизвестно откуда, через воплощение иррациональных лозунгов, через
воплощение именно тех лозунгов, которые были наименее рациональными, прошел
через все это, как через обряд, в котором разрушился и предыдущий мир, и
предыдущее сознание и этим самым была освобождена дорога чистой воле. "В пустыне
приготовь пути Господу".
Смысл обряда именно в том, что он длительный (повторяющийся) и непонятный,
бессмысленный, что он ставит себя вне старых понятий, старого смысла, что он
освобождает место для чистой воли извне. Чайная церемония делает самурая, а не
фехтование.
Пехотинца делает строевая, а не стрельбы. Чтобы, стать буддистом, недостаточно
знакомства с большой и малой колесницами. Нужно лет десять покрутить молитвенный
барабан.
Обрядовым действиям можно приписывать тот или иной смысл, но сознательные
действия, которыми вначале является любой обряд, собственно обрядом становятся
тогда, когда они механизируются, когда человек ограничивается предположением,
что, возможно, некоторый смысл все же есть. И чем больше механичности, тем
меньше смысла, тем более это обряд.
Жизнь может восприниматься как обряд только при наличии предварительного
знакомства с обрядом. Смысл обряда состоит в том, что бы жизнь начала
восприниматься как обряд.
Вера требует обряда. И это значит: имеешь то, что веришь. Не "во что веришь", а
"что веришь". Вера - не акт восприятия, не акт простого отношения, но акт
творения. Истину не познают, истину создают.
Представьте се6я в Западной Германии начала семидесятых. В голове у вас
тотальность, а вокруг - миллионы, которым безразлично, свиньи, которых не
интересуете ни вы, ни ваши иллюзии красной армии. И вы единственный человек
среди свиней, вы видите только свиней день, месяц, год, двадцать лет вы ходите
среди свиней, последние люди погибли в 45-ом, следующие появятся лет через
тридцать и вы их не увидите, есть свиньи и свинячье дерьмо в качестве предмета и
формы искусства, она же как накопление капитала и политический процесс.
Естественно, вы возьмете бомбу и потащите ее в универмаг. Вы будете апеллировать
к сатане.
Бог создал все. Сатана сделал все это занимательным.
Полковник Боровец
ГОРОД
Назарбаеву не составляет труда управлять двумя третями Казахстана, с кочевниками
никаких проблем не бывает. Хуже со славянским населением целинных земель.
Индустрия на севере Казахстана вышла из "зон". Директорами шахт в карагандинском
угольном бассейне, до конца пятидесятых годов были расконвоированные з-к. При
Сталине в совхозы, колхозы на предприятия АЛЖИРа просто не давала техники,
"Машина ОСО - две ручки одно колесо и будешь гонять до полной победы социализма
в отдельно взятой стране". Управлял всей этой империей какой-нибудь
подполковник. Целина спасла Россию от революции в 50-х годах. Избыточное
население из сел согнали туда. При неразвитости инфраструктуры в тогдашних
городах, безработица началась на несколько десятилетий позже. Это была одна из
самых удачных авантюр партии. Увы, все запустили при Брежневе. Тот начал
урбанизацию, Сталин запрещал жилищное строительство, возникающие проблемы
решались путем "уплотнения", Иосиф Виссарионович явно не был марксистом, его
деятельность выдает приверженность к физиократам Сею и Мальтусу. Промышленность,
как это видно на примере СССР, не создает никакой прибавочной стоимости, лишь
перераспределяет. Только энергия Солнца и природное плодородие почв, производят
продукты питания. Пока СССР был аграрной страной, он был непобедим. Города
монополизировали и культивируют разве что ненависть к производительному труду и
печатание денег. Коварные горожане соблазнили малых сих, за энергоносители
выманивают у поселян, как у индейцев за бусы, продукты питания. А кто вертит эти
турбины? Кто их строил? Те же селяне-рабы. Прежде в село продавали разве что
иконы и водку. Социализм на селе был ликвидирован задолго до "перестройки",
когда Косыгин, вместо абстрактных трудодней, ввел товарно-денежные отношения.
Великим борцом за аграризацию общества, показал себя Пол Пот. Избежать
урбанизации возможно только путем непроизводительных расходов, строить кумирни
или мостить дороги камнем, а потом перекладывать дорожное покрытие другой
стороной. Когда англичане колонизовали Индию, они поняли, что колонизовать
афганцев, отрицающих производительный труд не удастся. Их и оставили в покое до
1979 года. Казахи это понимали, они пасли баранов, узбеки же - нет, они рыли
арыки..
Центром полигона была станция Тюратам, от нее веером расходились железнодорожные
линии к площадкам. По ним мотовозами осуществлялись перевозки офицеров личного
состава, техники. В целях маскировки, никакого строительства на станции не
производились, кроме современного шикарного здания вокзала. Город от станции
находился метрах в трехстах и был огорожен колючей проволокой. С КПП ходил
автобус. Метрах в ста от вокзала, на пути к городу стояла чайхана дяди Саши.
Даже сейчас, вспоминая, как она выглядела, я вздрагиваю. Мазанка из шпал, во
дворе ряд столов, забор из ящиков с надписями вроде 15А13. Происхождение
баранины было весьма сомнительным, особенно, когда рядом бегал пес без ноги.
Аборигены даже на Севере никогда не спешили избавиться от собаки, если у нее
были две передние лапы и одна задняя, если наоборот - вешали. Подавали шашлыки
на обрывках газет. Водку, дядя Саша - сам узбек, покупал у корейцев. Уже тогда
это была частная лавочка. Мы захаживали в чайхану после дежурства. Антисанитария
была ужасной, нужду справляли по углам. Смрад, вонь, в той же яме валялись
внутренности разделанных животных, зеленые мухи размером со шмеля летали лениво.
Дочка дяди Саши была одноглазая и выглядела страшнее смертного греха. Папа
обещал тому офицеру, который рискнет на ней жениться, в приданое машину.
Своих начальников, выбиравшихся в органы местной власти все знали в лицо. Никому
не приходило в голову кого-то вычеркивать. Они решали конкретные вопросы. Когда
генерал Галкин, зам. начальника полигона пришел на встречу с избирателями, ему
устроили овацию минут на пятнадцать. Знали, что район, от которого его выдвигали
будет жить без особых социально-бытовых проблем.
Так как казахи не могли селиться в городе, они расселились вокруг станции.
Поселок служил местом самой разнообразной преступной деятельности. Строители
продавали ворованные материалы. Это надо было видеть, полное отсутствие деревьев
на улицах, дувалы, через которые выглядывают верблюды и за которыми блеют овцы,
шатающиеся строители с унитазами на горбу. Излишне любопытному запросто могли
набить морду. Ворованное перепродавалось дальше, как уже упоминалось, основным
платежным средством служила водка.
Центр города был застроен в 1955 г. в господствовавшем тогда архитектурном стиле
сталинского ампира. Четырехугольник: гостиница, штаб полигона, универмаг, дом
офицеров, вокруг пятиэтажки. За площадью был разбит парк имени 30-летия Победы.
Заросли тугаев и камыша, проросшего сквозь асфальтированные дорожки. Там даже
пить было противно. В районе, где проживала генералея, парк с березами и
соснами. Еще один шикарный парк, даже с травой имелся в госпитале. Как-то на
нашу площадку шефы - днепропетровцы вместе с ракетами привезли вагон чернозема
для благоустройства. Додумались. Прапорщики мешками растаскали по огородам.
На площади проводились парады и демонстрации. Вы когда-нибудь видели парад
боевых частей? Командование полигона не могло собрать состав парадных расчетов с
полигона и доверяло подготовку командирам частей, те передоверяли зам.
командиров. Готовить парады было их основной обязанностью. Состав парадных
расчетов менялся каждый день. Нужно было набрать коробку из ста офицеров,
свободных от службы. Тех не хватало, поэтому одевали на прапорщиков капитанские
и майорские формы. Так же размеры плацев в частях не совпадали.
Вся эта банда 5 ноября появлялась в Ленинске на генеральную репетицию. Поглядеть
на это несусветное зрелище собирался и стар и млад. Описать увиденное
невозможно. Над городом стоял мегафонный мат. Каждый командир вел свою коробку.
Я возил знамя части в машине, командир доверял мне, чтобы не украли ордена.
Распускать на обед боялись. Рядом находились магазины. Как-то совершили такую
ошибку и половина перепилась, а другая половина разбежалась. Часов через пять
неустанного труда, очередность уже не путалась. Шли нестройными рядами, под
барабан, некоторые не в ногу. Всех тешило, когда шли офицеры военно-строительных
частей, немытые локоны из-под засаленных фуражек лежали на воротниках шинелей.
- Вы бы хоть раз в году постриглись.
Оркестром руководил майор, дослужившийся до старшего лейтенанта. Он был
выпускником дирижерского факультета, даже писал какую-то увертюру, но, будучи
непонятым, москвич спился. Все относились к нему с сочувствием, не дать человеку
опохмелиться, считалось на полигоне страшным грехом. Утром на разводе,
сердобольный командир, видя мучения некоторых, цедил сквозь зубы:
- Пойди к начальнику тыла! Или: Пусть Кожанов тебя примет.
А бедному дирижеру похмелится не давали дня три перед парадом. По сторонам с
подозрительным видом, что бы не подносили, стояли два политработника. На парад
все брали с собой спиртное во флягах. В ожидании прохождения над толпой стоял
