- Да я не про вас...
Язык плохо слушался Алекса, в голове помутилось.
- Знаю, про кого! Я все про вас, блядей, знаю... Помнишь, что ты Иго-
рю говорил? Дескать, этот кровосос выжимает нас насухо, все себе в кар-
ман гребет!
- Я не говорил, - уныло произнес Алекс. Он понимал, что произошла ка-
тастрофа, не знал только, какими будут ее размеры.
- Не говорил? - импозантный мужчина удивленно развел руками. - А если
я Игорька приведу и тебе в жопу паяльник вставлю?
Алекс молчал.
- Заткнулся? То-то... Значит, понял, что дурак. Игорек поумней тебя,
потому я ему твои палатки и отдам. Да еще посчитаем все... Сколько я те-
бе в кредит давал, сколько ты вернул, да сколько процентов набежало. Мо-
жет, придется у тебя и хату отобрать...
Шеф повернулся и пошел вдоль овощного ряда.
- А за картошку чтоб отчитался, как положено! - бросил он напоследок.
На ватных ногах Алекс добрел до "штабной" палатки, где в подсобке
оборудовал себе что-то вроде кабинета. Опустившись на украденную из мо-
лочных рядов скамейку, он привалился к стене и долго сидел, закрыв глаза
и дыша влажновато-гниющим духом мокрых овощей.
Шеф как сказал, так и сделает. Куда пожалуешься? Ни партии, ни проф-
союза, ни вышестоящего начальства... Выкинет с работы, отберет все, что
есть...
От волнения и нервотрепки разболелась голова, хотелось выпить пентал-
гина, а лучше засадить водки и забыться.
- Чую, хозяин на месте, - услышал он знакомый голос. Вовчик подоспел
вовремя, теперь обойдемся без пенталгина...
- Можно в вашу хату? - дверь распахнулась, и в подсобку ввалился Кри-
вуля в своем обычном наряде: черной водолазке, короткой, не сходящейся
на животе курточке того же цвета, широких мятых штанах и разношенных
туфлях. На огромной башке криво сидела крохотная кепочка, через плечо
висела неизменная сумка.
- Ну, чего киснешь? Башка болит? - как всегда, безошибочно определил
он, входя в подсобку и сразу вытягивая огромные корявые руки. От ладоней
исходило успокаивающее тепло, боль постепенно прошла, да и отчаяние отс-
тупило, он успокоился.
- Спасибо, Вовчик, - расслабленно произнес Алекс.
- Какие проблемы? - снова не ошибся приятель.
- Хреновые дела, старик. Шеф ко мне докопался, сил нет. Вначале на
башли подставлял - то три тонны, то пять своих докладывал... А сейчас
вообще решил выгнать, ларьки отобрать...
- Почему? - стокилограммовый, скособоченный на левую сторону Вовчик
сел на лавку. Дерево заскрипело.
Алекс подумал:
- Точно не знаю... Ребята болтали, что он педик, ну и я, может,
что-то ляпнул... Ему все передают. Потом еще... А сегодня я его гадом
назвал, а он услышал. Он и вправду гад! Только теперь мне кранты. Расчет
сделает - знаешь, как они считают? Сказал, квартиру отберет... Короче,
сожрет с потрохами! Он все время кого-то жрет, чтоб другие боялись. Те-
перь моя очередь...
- Не подавится? - Кривуля презрительно прищурился, окончательно оп-
равдывая свое прозвище.
- А чего ему сделается?
- Чего, чего... Когда я на зоне чалился, то знаешь, какую вещь понял?
- Ты там, похоже, вообще все за жизнь понял...
Старший товарищ любил учить Алекса уму-разуму, и вся его мудрость
имела один источник: исправительно-трудовую колонию усиленного режима в
Мордовии, где он на заре туманной юности провел почти восемь лет.
- Верно. А где, ты думаешь, жизни учатся? В институтах? Там ненастоя-
щая жизнь...
- И чего ты понял?
Алекс насторожился: по ту сторону прилавка кто-то гортанно закричал.
Но Светка молчала, значит, к ним это не имело отношения.
Кривуля выпучил глаза.
- Никого обижать нельзя! Раз сойдет, два, три, сорок три, а в один
прекрасный день - бац! И ты на заточке Повис, только лапами дрыгаешь,
как таракан раздавленный... И неважно, что ты авторитет, а пришил тебя
петух проткнутый - за этой чертой все сравнивается...
- Берите картошку, дама, берите, - пронзительно закричала Светка. -
Ну и что, что грязная, зато без радиации!
Алекс усмехнулся: молодец, девка, не только передком, но и головой
хорошо работает!
- Ну а шефу чего сделается-то? К чему ты это начал?
Кривуля огляделся и перешел на шепот:
- Чего? А того! Нельзя человека в угол загонять, лишать всего. Тебе
сейчас куда деваться?
Алекс пожал плечами.
- То-то и оно, что некуда. Он думает, что разорит тебя, а у него все
хорошо будет. А о том, что мы его "заказать" можем, не думает. Если б
думал, так бы не сделал. Значит, упорол косяк. Дело-то простое: "зака-
жем" - и дело с концом... Он тебя всю жизнь доить будет, знаю я таких
волчар! Лучше один раз деньги заплатить и все навсегда уладить. Ни клят,
ни мят, никому не должен, работай на себя. Никто хату не отбирает, никто
не душит...
- Ну ты даешь, - присвистнул Алекс. - Замочить его, что ли, хочешь? Я
думал, ты только по массажу спец...
- Не сами же, не сами, - лихорадочно шептал Кривуля. Глубоко посажен-
ные рачьи глаза сошлись к переносице. - А как ты по-другому от него об-
мажешься? Да никак!
Алекс закрыл дверь в подсобку. Гомон рынка сразу стал тише. Теперь
Светка ничего не услышит, даже если специально навострит уши. А она, су-
чонка, любит подслушивать...
- А где нужных людей найти? - прицельно спросил он. Разговор пошел
всерьез.
- Подумаешь, - зевнул Кривуля. - У меня есть приятель, он многих зна-
ет. Можно переговорить.
Алекс задумался. С большим трудом ему удалось влезть в бизнес, но шеф
умышленно не давал развернуться. А теперь вообще - разорит, вышвырнет,
как бездомного котенка. И что тогда? А Кривуля предлагает дельный вари-
ант. Дал деньги - и все. Ничего своими руками не делаешь, ничего не ви-
дишь. Все очень просто.
- Давай переговорим. Он кто такой?
- Из спортсменов. Карате, айкидо. У него и кликуха - Каратист. Я его
лечил, так и познакомились. А потом то на массаж ходил, то с травмами
обращался. Дела кой-какие делали. С полгода кентуемся.
- Надежный?
- А ты посмотришь. Здоровый лось, метра под два, вот такие плечи...
- Не это главное.
- Не скажи. Снаружи крепкий, значит, внутри тоже каменный. А что до
остального - он сам не мокрушник, но болтнул как-то; - что людей нужных
знает. Вроде уже приходилось такие дела устраивать.
- Так он сам, без нас все сделает?
- Конечно. Твое дело - деньги заплатить!
В овощной палатке наступила тишина. Только где-то в углу шебуршились
мыши. Другого выхода, пожалуй, не было...
- Ладно, - решился Алекс. - Давай попробуем.
- Тогда заходи ко мне на работу вечерком. Я уже в новое помещение пе-
решел, посмотришь... Обмоем новоселье, вмажем, расслабимся... Там я вас
и познакомлю. Могу тебе наконец и "спутника" вставить! Не передумал еще?
Кривуля добродушно захохотал:
- Тогда тебя в "угадайке" и в "ромашке" тоже сразу узнавать станут!
Смех внезапно оборвался, и добродушие из Кривулиного облика мгновенно
исчезло.
- Можно устроить, чтобы этого твоего козла притащили, и ты его отпе-
тушишь по полной программе! Чтобы знал, падла!
- А кто притащит? - поинтересовался Алекс, чтобы что-нибудь сказать.
Петушить кого бы то ни было не входило в его планы.
- Найдутся люди...
Кривуля туманно рассказывал о причинах своей отсидки, глухие слухи
связывали его имя с опасной бандой, действовавшей в Тиходонске в конце
семидесятых, Алекс слухам не верил, но бывали минуты, когда неверие ус-
тупало место убеждению, что так и было.
- Жрать охота, - вновь сменил тему Кривуля. - Пойдем к Илье мяса по-
хаваем!
- Дорого...
- Ничего, дядя платит, - подмигнул толстяк.
Время шло к обеду, и настроение у Алекса улучшилось, потому он согла-
сился и скомандовал Светке закрываться. Через несколько минут троица вы-
валилась на главную аллею Центрального рынка: грузный мужик лет сорока
во всем черном, с сумкой через плечо, двадцатишестилетний светловолосый
парень в спортивном костюме и симпатичная вертлявая девчонка в джинсах и
свитере.
Они прошли мимо овощных рядов. Кривуля пару раз останавливался, при-
дирчиво рассматривал восково-неживые тепличные помидоры и длинные, слов-
но фаллоимитаторы, только изогнутые, огурцы, пробовал резкую квашеную
капусту, злую корейскую морковку, но купил в конце концов тугие, с терп-
ким запахом, моченые яблоки и гордо нес их в прозрачном кульке, напол-
ненном мутноватым рассолом. Пестрая базарная толпа обтекала их со всех
сторон, и наметанный взгляд легко отличал обычных покупателей от всех
тех, кто кормится с рынка: чиновников дирекции, карманников, контроле-
ров, санитарных инспекторов, проституток, охранников, сдатчиков подвалов
под товар и квартир для торгующих.
Постоянные обитатели рынка из тех, кто помельче, здоровались с Алек-
сом, а он здоровался с ними, крупные акулы не обращали на него внимания
и на приветствия не отвечали. Парня это задевало, хотя виду он не пода-
вал и тешил себя мыслью, что через год-два положение изменится. В этом
плане Алекс завидовал Кривуле, которого знали многие блатные, - с тем он
чалился в следственном изоляторе, с тем ехал по этапу, с тем сидел в пе-
ресылке, с тем топтал зону... Да еще их друзья и знакомые... Казалось
бы, когда это было, ан нет, не забывается... Впрочем, тюремным универси-
тетам старшего товарища Алекс не завидовал и обзаводиться нужными связя-
ми таким путем не собирался.
После овощных начались пахнущие солью, тиной и копчением рыбные ряды,
здесь гроздьями висели под навесами и аккуратными кучками лежали на при-
лавках исходящие янтарным жиром знаменитые донские рыбцы, кинжалообраз-
ные чехони, огромные лоснящиеся лещи, известная только знатокам невзрач-
ная с виду шемая, сухая серебристая таранка, ошибочно именуемая воблой,
и настоящая вобла, - совсем маленькая, сухая и изогнутая, как пропеллер.
За вяленой шли прилавки со свежей рыбой, тут царила майская селедка -
непревзойденный донской деликатес, живое серебро, превращаемое на шквор-
чащей чугунной сковороде, залитой раскаленным растительным маслом, в
нежнейшее, хрустящее золотистой корочкой и очень быстро преходящее блю-
до: его не отведаешь ни в апреле, ни в июне, ни в каком-либо другом ме-
сяце.
Здесь Кривуля оживился еще больше: подходил, приценивался, принюхи-
вался, подкатывал глаза и цокал языком - так ведут себя в рыбных рядах
только коренные тиходонцы. Алекс, например, никакого интереса к товару
не проявлял. Выбрав связку крупной твердой тарани, Кривуля с удовлетво-
рением забросил ее в сумку и довольно подмигнул Алексу.
У выхода из рынка стояла маленькая кафешка, здесь конопатый армянин
Илья жарил на решетке отменные стейки из свежайшей свинины. Запивали их,
как правило, водкой. Водка тоже была хорошей, что компенсировало высокие
цены, из-за которых в заведение не ходил пестрый и вечно голодный рыноч-
ный люд - только завсегдатаи, знающие толк в хорошей пище.
Несколько сгрудившихся за угловым столиком делового вида парней нас-
тороженно обернулись к вошедшим, но узнали Кривулю и расслабились. Шуст-
рый подросток привычно принял заказ и вскоре принес тарелку с дымящимися
ломтями мяса - каждый размером с ладонь, прожарен чуть сильнее обычного:
Илья знал вкус постоянных посетителей. Рядом опустилась причудливой фор-
мы бутылка столового вина номер четыре - до революции так называлась
чистейшая водка, и местный спиртзавод недавно возобновил выпуск забытого
напитка.
- За добро для друзей и зло для врагов, - многозначительно произнес
Кривуля и, подмигнув Алексу, залпом выпил свой стакан. Его лунообразное
вогнутое лицо сразу же раскраснелось, сплющенный нос покрылся каплями
пота. Обрамленный пухлыми розовыми губами рот раскрылся так, что захва-
тил сразу половину моченого яблока и сразу же - огромный кусман поджа-
ренной свинины. Алекс со Светкой тоже жадно рвали зубами сочное горячее
мясо.
- У нас как раз пошла мода на "спутники"...
