лодных, жадных, малограмотных и жестоких, плюющих на любые законы и не
признающих никаких авторитетов.
Лис отыскал Вартаняна.
- Знаешь, друг, я подумал, подумал и решил: ты - моя крыша! Своим ре-
бятам сказал - они сразу отскочили: "Какие разговоры!" И Левон хочет те-
бе платить, и "Спасительный круг", все хотят! Потому что уважают!
Лис как раз переезжал в трехкомнатную квартиру: Хондачев сдержал сло-
во.
- Давай, чтоб у меня голова не болела, организуй все: мебель, сантех-
нику, - сказал он. - Если не трудно, конечно.
- Какой "трудно"! - обрадовался Вартанян. - Все сделаем.
И хотя жизнь Лиса обустроилась, но одно чувство жгло душу, не давая
покоя. Любой выкинутый из Системы сотрудник милиции считает необходимым
в ней восстановиться. Чтобы доказать торжество справедливости. Завтра он
может уйти, но уже по собственному желанию: с пенсией, выходным пособи-
ем, торжественными проводами, правом пользования спецполиклинникой и
правом на бесплатные похороны с залпом комендантского взвода. А главное
- с чувством удовлетворения.
С рапортом о восстановлении и постановлением о прекращении уголовного
дела Лис явился в кадры.
- У меня к тебе никогда претензий не было, - прогудел толстенький
низкий подполковник Федундов. - Мы решение прокуратуры исполняли. А раз
оно отменено - сыграем обратно. Жди приказа!
В коридоре Лис столкнулся с Нырковым.
- Восстанавливаешься? - Колорадский Жук крепко взял его под локоть и
отвел в сторону, к большому окну, выходящему на Центральный проспект. -
Это хорошо. Есть предложение. Пойдешь ко мне на место Крылова? Подпол-
ковничья должность и перспектива... работу ты нашу знаешь.
Коренев молчал.
- Так что?
- Я подумаю.
- Давай! - Нырков крепко пожал ему руку. - Думай. Двух дней тебе хва-
тит?
В тот же день серьезный разговор завел и Хондачев.
- Вы полностью решили мою проблему. И насколько я осведомлен, много
своих. Сейчас "Золотой круг" будет расширять сферу деятельности. Откры-
вать филиалы, выпускать ценные бумаги, расширять инвестиции. Это связано
с вторжением в зоны чужих интересов и вызовет определенные противо-
действия.
Банкир закурил, предложил Лису, но тот отказался.
- Я хочу предложить вам создать силовую структуру, гарантирующую банк
от любых неожиданностей. Придется решать и другие задачи: многие не
возвращают кредиты, а деньги обесцениваются... Арбитража сейчас никто не
боится, зато боятся людей, способных к решительным действиям.
Лис чему-то улыбался.
- Новая работа повлечет и новые условия оплаты. Вы станете соучреди-
телем, будете получать дивиденды. Банк выделит ссуду на строительство
дома и организует работы так, что через год справите еще одно новоселье.
Это предварительный разговор. Все условия мы позже оговорим подробно. Вы
согласны?
- Мне нужно подумать, - сказал Лис.
Хотя на самом деле он уже принял решение.
Переделкино - Ростов-на-Дону
1994-1995 гг.
ДАНИЛ КОРЕЦКИЙ
АНТИКИЛЛЕР-2
Изд. "ЭКСМО", 1998 г.
OCR Палек & Alligator, 1998 г.
Внуку Даниилу посвящается
"Нетерпимое и позорное
положение, сложившееся с
финансированием федеральной
судебной системы, вынуждает нас
констатировать невозможность су-
дебной защиты ваших прав и
интересов".
Из обращения Совета судей к
гражданам России. "Российская
газета" от 25.10.96 года
Глава первая
ПЕТЛИ КРИМИНАЛА
В кинобоевиках люди красиво
живут, красиво одеваются,
красиво проводят время, среди
сказочно яркой жизни совершаются
эффектно-изощренные преступления,
которые главный герой, нарядный и
элегантный, раскрывает легко и
непринужденно.
В повседневной же реальности
замордованные убогим бытием
серые человечки лепят
примитивные, хотя и жуткие
преступления, над которыми
замордованный жизнью опер бьется
долго и тягомотно, преодолевая
невиданные для киноколлег
трудности.
Наблюдение автора
Применять табельное оружие легко и весело только в кино. Бум! Бум! И
готово. Злодейство наказано, добродетель торжествует. Мудрый всепонимаю-
щий начальник похвалит за решительность и смелость, дружный коллектив
поддержит морально, добрый психолог снимет последствия стресса, прокурор
вообще остается за кадром, но подразумевается, что он хотя и строг, но
справедлив... А о злодее вообще речи нет: собаке - собачья смерть! И о
родственниках, друзьях - приятелях, корешах, дружбанах, кентах - тоже не
вспоминают сценарист с режиссером: куда им выступать против милиции,
напьются на поминках, поскрипят зубами в бессильной злобе и сделают вы-
воды: супротив власти ни-ни...
Но подобные представления имеют столь же малое сходство с ре-
альностью, как любая милицейская физиономия с добродетелью. Сержанты
Трофимов и Бабочкин не составляли исключения, за что в отличие от тысяч
других в конечном счете и поплатились. Впрочем, если быть предельно точ-
ным, поплатились они, конечно, не за отсутствие лубочной святости, ха-
рактерное не только для российских ментов, но и для всех их зарубежных
коллег: и французских ажанов, и английских бобби, не говоря уже о заоке-
анских копах, - а за вполне конкретные действия, связанные с нарушением
сухих и малохудожественных, но точных милицейских инструкций.
Сержант Бабочкин и старший сержант Трофимов были командированы в Ар-
хангельск, где тамошние сыщики задержали по всероссийскому розыску неко-
его Титкова, за которым числились двенадцать разбоев как в родном Кисло-
водске, так и в соседних курортных городах. Теперь негодяя следовало
доставить для ответа на родную землю, эту миссию и поручили сержантам.
Официально они именовались спецконвоем, хотя ничего "специального" ни в
их простецких физиономиях, ни в неподходящем для бобби, ажана или копа
росте - сто шестьдесят восемь и сто семьдесят сантиметров, ни в потре-
панной гражданской одежонке, ни в чем-либо другом не наблюдалось. Просто
в отличие от плановых вэвэшных конвоев, сопровождающих арестованных в
решетчатых безоконных вагонзаках, сержанты должны были провезти закован-
ного в наручники Титкова через всю страну в отдельном купе самого обыч-
ного вагона, сдавая его при пересадках и внеплановых остановках в линей-
ный отдел милиции соответствующей станции.
Весьма сложная, ответственная задача и предопределяла специальность
задания, требовала специального инструктажа, специальной подготовки и
специальной экипировки. Потом, когда случится то, что случилось, стро-
гие, не знающие снисхождения комиссии насчитают в процедуре командирова-
ния сержантов пятнадцать отступлений от приказов и инструкций, за что
поплатятся безупречностью послужных списков и должностями двадцать три
офицера - от лейтенанта до подполковника, которые имели хоть какое-либо
касательство к отправке злополучного спецконвоя.
Ветераны органов знают, что, хотя подобные отступления встречаются
повсеместно и столь же повсеместно на них до поры до времени закрывают
глаза, когда случается ЧП - шутки в сторону, тут уж любое лыко идет в
строку. Таковы правила игры, и они не обсуждаются. Хотя в случае с сер-
жантами действительно роковую роль сыграли лишь три допущенных нарушения
из пятнадцати: гражданская одежда вместо форменной, отсутствие вагонных
ключей и карманного электрического фонарика. Но и они не сами по себе
послужили толчком к развитию событий, а лишь усугубили неправильные
действия спецконвоя, от которых комиссары, замполиты и замы по работе с
личным составом безуспешно предостерегают этот самый личный состав на
протяжении последних восьми десятилетий.
Бабочкин и Трофимов рассматривали командировку спецконвоем не как от-
ветственное и важное задание, а как нежданно-негаданно свалившуюся неде-
лю отдыха от тяжелой, грязной и неблагодарной работы, придирчивого на-
чальства, тягот неустроенного нищенского быта. И полная самостоя-
тельность, и смена впечатлений, и длительное путешествие с пересадкой в
самой Москве, где ни один ни другой отродясь не бывали, да и вряд ли
имели шансы побывать по собственной инициативе в силу вечного безде-
нежья, отсутствия твердых жизненных перспектив и врожденной сельской
опаски перед большими городами, - все это поднимало настроение, будора-
жило и веселило. Но недостаточно, ибо у закрепощенных людей въевшиеся в
кровь, плоть, кости и мозг ограничения и запреты окончательно растворя-
ются только сорокаградусной жидкостью. И такой жидкости они захватили
две бутылки.
- Давай, за хорошую дорогу! - Трофимов как старший спецконвоя первым
поднял стакан, и спецконвоир Бабочкин последовал его примеру. Звякнуло
стекло, плеснулась и отправилась по назначению прозрачная "заводская"
водка.
Сержанты, как им казалось, проявили предусмотрительность: выждали
время и начали "обмывку" пути только тогда, когда поезд миновал ма-
ленькие, некогда уютные и приветливые, а теперь небезопасные городки
Кавказских Минеральных Вод, прошел узловую станцию и вышел наконец на
долгий перегон, где опасность встретить знакомых и сослуживцев стреми-
тельно снижалась. По вагону прошли их коллеги из транспортного отдела -
такие же сержанты, только более рослые, в форме, с открыто висящими ат-
рибутами власти: резиновыми палками, наручниками и оружием в потертых,
исцарапанных кобурах.
Пистолеты спецконвоя лежали в дешевой полупустой сумке Трофимова, ко-
торую тот бережливо засунул в ящик для чемоданов. При оружии пить запре-
щено - это аксиома, известная даже рядовому, прошедшему только курсы
первоначальной подготовки. В дороге, незнакомых местах, в окружении пос-
торонних людей лучше сохранять ясный ум и трезвую голову - это знает лю-
бой здравомыслящий человек.
- Давай за ребят! - теперь проявил инициативу Бабочкин, кивнув вслед
патрулю сопровождения, и, согретые чувством корпоративности к незнакомым
людям в знакомой форме, милиционеры опрокинули по второй. Водку меланхо-
лично заедали варенными вкрутую яйцами и дешевой вареной колбасой. Обру-
чи запретов и ограничений постепенно разжимались, приходило редкое и по-
тому непривычное ощущение свободы, ради которого, собственно, все неу-
дачники мира и льют в себя любую опьяняющую жидкость.
В купе, кроме них, ехала ничем не примечательная женщина средних лет,
ей тоже из вежливости предлагали, но она компанию не поддержала, напро-
тив - под каким-то предлогом вышла в коридор. Четвертая полка вообще
пустовала. Но им и вдвоем было хорошо.
