кому-то очень не хотелось, лишь телевидение в коротком репортаже в двух
словах обмолвилось о погибших в результате автокатастрофы полицейских. К
исходу сего срока здоровье мое поправилось, благо пуля прошла навылет; Скотт
между тем держал слово: он вскоре передал мне документы на имя Артура Малса,
американца по происхождению.
8.
Мой дальнейший путь лежал в Сидней. Я добрался до него без проблем, и,
наверное, это принесло с собой ту успокоенность и наивное благодушие, за
которое я чуть было не поплатился. Огромный полис встретил меня привычным
городским шумом, тридцатиградусной жарой и свежим ветром с океана. Я с
истинным наслаждением прошелся по набережной, полной грудью вдыхая морской
воздух, вглядываясь в сверкающую на солнце рыбьей чешуей океанскую гладь;
пляж, усеянный человеческими телами, отнюдь не всегда достойными восхищения,
-- единственное, что стоило бы стереть в этой картине. Однако последнее
обстоятельство, признаюсь, ничуть не помешало мне на протяжении месяца с
раннего утра, оставив гостиницу, отправляться туда же, зарываться в песок,
лениво потягивая холодное пиво, пытать самого себя палящими лучами солнца, а
потом, уступая зною, врезаться с разбега в обрушивающуюся на берег волну...
Словом, я превратился в настоящего праздного туриста, что, замечу, меня
нисколько не тяготило. Скорее наоборот, я принимал это с радостью, отрешаясь
тем от навязчивых воспоминаний о недавнем прошлом.
К исходу четвертой недели пребывания в Сиднее мне уже стало казаться,
что все напрочь забыли о неком канувшем в лета Морисе де Санс, но приезд
Филидора вновь все вернул на круги своя.
Я возвратился с утренней пробежки, когда со слов консьержки узнал, что
некий господин, назвавшийся моим другом, ожидает меня в баре. Встревоженный,
я описал ей сначала Скотта, затем Филидора и, немного успокоившись, немедля
зашел в бар гостиницы.
Велье сидел у стойки; увидев меня, бросил смятые деньги за виски и
стремительно двинулся навстречу. Я даже не успел как следует разглядеть его.
Филидор хлопнул меня по плечу и, шепнув быстро: "У нас минуты!" -- потянул
за собой.
Мы почти ворвались в мой номер.
-- Твой самолет через сорок минут, -- огорошил меня старый друг.
Филидор встал у окна за занавеской и, наблюдая за входом в гостиницу, все
поторапливал:
-- Скорее, скорее, Морис...
-- Черт возьми! -- неизвестно на кого разозлившись, вдруг возмутился я,
захлопывая несобранный чемодан, -- кто на этот раз? Полиция? Снова...
Но мое возмущение оборвал стук в дверь. Мы замерли. Я заметил, как
побледнел Филидор. Стук, все более настойчивый, повторился. Я было
направился в прихожую, однако Филидор остановил меня за руку, вышел вперед.
-- Кто там? -- Спросил он.
-- Сэр, Вам срочная почта, -- услышали мы услужливый мальчишеский
голос.
-- Оставьте под дверью...
-- Слушаюсь, сэр.
Это было письмо на имя Артура Малса.
Филидор поднял конверт без почтового штемпеля, без обратного адреса,
повертел в руках, даже принюхался, пожал недоуменно плечами. Письмо и мне не
внушало доверия, но растворяющиеся во времени минуты до самолета словно
подстегивали... Я, не мешкая, вскрыл его и обнаружил несколько строк
следующего содержания:
"Господину Артуру Малсу.
Будьте сегодня в 9.00 утра в баре гостиницы.
К Вам подойдет человек и назовет ВАШЕ ИМЯ.
P. S. Пожалуйста, не злоупотребляйте нашим расположением к Вам.
Отложите Ваш рейс на любое другое удобное Вам время. И последнее: не
тревожьтесь -- Вас ждет всего лишь интересное и выгодное в финансовом
отношении предложение."
-- Морис, я полный идиот! Я привел их прямо к тебе,.. -- пробормотал
Филидор.
-- Думаю, это случилось бы рано или поздно... Есть какие-нибудь мысли?
-- спросил я.
-- Тебе лучше поменять гостиницу и отсидеться... А к ним пойду я, --
мой старый друг был готов пожертвовать собой.
-- Нет, дружище... Давай наконец поставим все точки над "i", мне
надоело бегать неизвестно от кого и непонятно почему. Если это спецслужбы и
они ищут то, что кто-то, заметь, не я, а кто-то забрал из дома Томашевского,
тогда нам не о чем говорить, это нелепая ошибка... Я не имею к этому
никакого отношения. Если же меня собрались убрать или похитить, все равно
кто, то к чему им выдавать себя с головой.
-- Значит, идешь?
-- Да, -- я был настроен очень решительно.
Хотя до назначенной встречи оставался еще час, мы спустились в бар. С
утра здесь почти никого не было, и лишь один пожилой, но могучего
телосложения господин с одутловатым лицом за столиком у входа читал газету.
Мы расположились у стойки, заказали виски. Бармен с огромной, как две тыквы,
головой мутанта и сколь огромными, столь и прекрасными голубыми глазами
молча кивнул, подал бутылку, наполнил бокалы и, не смея мешать нам, отошел
как можно дальше.
-- Теперь рассказывай, -- обратился я к Филидору.
Он, по своему обыкновению, пожал плечами.
-- Морис, Морис... До сих пор не могу понять, как тебя угораздило...
О, Филидор мог бы сойти за проповедника, так он любил читать
нравоучения. Я попросил его избавить меня от них... Он только усмехнулся,
сделал глоток виски... и начал...
-- Скотт связался со мной сразу после того, как Вы расстались. На
следующий день я вернулся в Париж и узнал уже все в подробностях. Затем
Скотт неожиданно исчез, а когда появился через несколько дней снова, ничего
не объяснив, стал меня всячески избегать. Примерно тогда же я заметил, что
за мной следят. Вначале не придал этому значения. Потом -- два обыска у тебя
в Сен-Клу, и в тот же день у меня. Все вверх дном перевернули... Позавчера
меня попытались похитить. Случай выручил. А вчера вечером -- звонок. Он не
назвал себя. Сказал, что тебе угрожает опасность, что найду тебя в Сиднее в
этой гостинице... Скотту было известно твое местонахождение?
-- Трудно сказать... Вряд ли. Скотт брал мне билет до Канберры.
-- И все таки... еще не поздно избежать встречи.
-- Нет, а возможно, уже и поздно...
Я принялся расспрашивать его о Патриции, о Элизабет, о Париже... За
разговором мы, казалось, забыли о том, зачем пришли сюда.
-- Без пяти,.. -- посмотрел я на часы.
Посетителей в баре немного прибавилось. Недалеко от господина с
одутловатым лицом за столиком скучала блондинка лет двадцати, а в темном
углу напротив нее устроился молодой человек, почти мальчик, не сводивший с
красавицы взгляда.
Ровно в девять вошел сухопарый, долговязый старик в дорогом костюме, с
тростью, с массивным дорогим перстнем на правой руке, которая эту трость
несла. Однако к нам он, как мы того ждали, не подошел, а сразу подсел к
блондинке. Очевидно, они были знакомы. Молодой человек в темном углу
разочарованно отвернулся и, окликнув официантку, попросил бренди.
В 9.05 на пороге показался моложавого вида господин лет пятидесяти,
по-видимому, только что с теннисного корта: судя по взмыленной спине, играл
он достаточно долго. Но, выпив у стойки апельсинового сока, он тут же ушел.
-- Они не пунктуальны, -- проводив теннисиста взглядом, заметил
Филидор.
В это время господин с одутловатым лицом отложил свою газету...
-- Прошу прощения,.. -- приблизившись, обратился ко мне он.
Я покосился на него, не потрудившись повернуться к нему лицом.
-- Если не ошибаюсь, Морис де Санс... -- не думаю, чтобы кто-нибудь,
кроме меня и Филидора, слышали его речь.
-- Мое имя Артур Малс, -- так же тихо и спокойно ответил я, по-прежнему
не изменяя своей позе.
-- Да, да, конечно... Нам лучше бы поговорить, если не возражаете, на
свежем воздухе. Здесь, знаете ли, душно...
Мы вышли из гостиницы, направились вдоль набережной. Филидор следовал
за нами в десяти шагах.
-- Мсье де Санс, или мистер Малс, если Вам угодно, позвольте
представиться: Роберто, просто Роберто, сотрудник ИНТЕРПОЛа...
-- Вы арестуете меня?
-- Нет, это не входит в мои инструкции.
-- Что же Вам от меня надо?
-- Правду... Итак, когда Вы впервые познакомились с профессором
Томашевским?
На его первые вопросы ответы мои были скупы, но чем больше мы говорили,
тем большее расположение к нему чувствовал Ваш покорный слуга. В сущности, я
ничего от него не скрыл и рассказ свой закончил словами:
-- Вот, кажется, и все,.. Так о каком предложении шла в письме речь?
-- Неужели Вы еще не догадались, что письмо принадлежало не мне? --
сказал Роберто и поджал губы.
-- Дьявол ! -- вырвалось у меня, я не ожидал такого ответа. -- Но
почему тогда эта встреча не состоялась?
-- Уверен, они и сейчас наблюдают за нами.
Я механически оглянулся по сторонам, назад, и вновь обратился к
Роберто.
-- Может быть, теперь Вы удовлетворите мое любопытство?
-- Если смогу...
-- Вы не собираетесь меня арестовывать -- почему?
-- Может быть, потому, что мы разобрались в Вашем деле лучше
остальных... к тому же тот, в кого стреляли Вы, -- жив...
Уже только за одну эту весть я был благодарен Роберто.
-- И он действительно агент одной из спецслужб.
-- Стало быть, это они столь живо интересуются моей скромной персоной?
-- И они, причем совершенно независимо от нас, у них свои версии, своя
игра.
И мы, не забудьте,.. но есть еще третья сторона. Я говорю о Парисе.
Вероятнее всего, что от его людей Вы получили сегодня письмо. Дорогой Артур,
волею обстоятельств Вы втянуты в скверную историю и ни на йоту не отдаете
себе отчета в том, насколько это затрагивает интересы многих и многих
людей... Большего я Вам сказать не могу, не имею права...
То, что я услышал из уст полицейского, заставило меня по-иному
взглянуть на происшедшие события;.. Роберто же продолжал:
-- Но, думаю, мы сможем Вам помочь... Мы хотим позаботиться о Вашей
безопасности.
"С какой стати?" -- подумал я.
-- ...Со мной документы на имя Роберто Ленурье и контракт на два года,
подписанный с компанией "NN".
-- И чем она занимается, эта компания? -- недоверчиво спросил я.
-- Ей принадлежит некая глубоководная лаборатория. У нас нет
возможности спрятать Вас под землей, так сделаем это под водой. Ну, а что
касается непосредственно Вашей будущей работы, то она соответствует Вашей
специальности, и, поверьте, это выгодный контракт, хотя дело, как Вы
понимаете, не в этом... Ну же, держите...
-- Кажется, я не давал согласия сотрудничать с ИНТЕРПОЛом.
...Отвратительно осознавать, что ты не более чем марионетка в чужих
руках...
-- Ровно через сорок восемь минут, -- Роберто посмотрел на часы, -- у
Вас самолет в Гонконг, там Вас встретят и сопроводят уже на другом самолете
в Токио.
-- Ваше начальство так печется о моем благе,.. -- полный сарказма,
произнес я.
Казалось, только теперь Роберто понял, что с его предложением отнюдь не
согласны, он даже пришел в некоторое замешательство.
-- Вы правы... Это не банальная благотворительность, -- он говорил,
взвешивая каждое слово, -- но нам от Вас требуются лишь две вещи: чтобы Вас
никто не нашел и чтобы Вы остались целы и невредимы... Вас что-то не
устраивает?
-- Я просто хочу понять...
-- Зачем?..-- он уже полностью контролировал ситуацию, -- Думаю, Вы
догадываетесь: чтобы направить всех по ложному следу... В конце концов у Вас
нет выбора.
Выбора у меня действительно не было.
-- А Вашего друга отошлите знаком. Надеюсь, его они оставят в покое.
9.
Так я попал на "Большой Джо".
"Большим Джо" назывался стационарный подводный исследовательский центр.
