Барракуды - так звали их красавицу - нас не интересовала, так как Жмурик
должен был, как и мавр, сделать свое дело и уходить.
Я в роли командира вельбота, Мария Ефимовна и пять человек эскорта
отправились на траулер одесситов. Жмурик сидел в картонной коробке от
сигарет "Шипка". Вернее, он там спал. Пульс восемьдесят, никаких снови-
дений, никаких подергиваний ушами, моральная чистота и нравственная го-
товность к подвигу. Но на всякий случай я взял с собой пятерых матросов,
чтобы оградить Жмурика от возможных хулиганских выходок одесситов - с
ними никогда не знаешь чем закончится: хорошей дракой или хорошей выпив-
кой.
Мы немного опаздывали, так как перед отправкой было много лишних, но
неизбежных на флоте формальностей. Например, часть наших считала неудоб-
ным отправлять Жмурика на свидание в полуголом, облысевшем виде. И на
кота была намотана тельняшка, на левую лапу прикрепили детские часики, а
на шею повязали черный форменный галстук.
Накануне Жмурику засовывали в пасть вяленый инжир и шоколад, - впро-
чем, перечислить все моряцкие глупости и пошлости я не берусь. Приведу
только слова наказа, которые проорал капитан с мостика: "Жмурик, так те-
бя итак! Покажи этой одесситке, где раки зимуют!" Каким образом Жмурик
мог показать Барракуде зимовку раков, скорее всего не знал даже наш бы-
валый и скупой на слова старый капитан.
И вот после неизбежных формальностей мы наконец отвалили.
Рядом со мной сидела помолодевшая и посвежевшая от волнения, мартовс-
ких брызг и сознания ответственности Мария Ефимовна. В авоське она везла
коллеге на одесский траулер пакет "ОМО" лондонского производства. А на
коленях у нее была картонка со Жмуриком. Я уже говорил, что кот спал
спокойно. Он как-то даже и не насторожился от всей этой суеты, которая
напоминала суету воинов перед похищением сабинянок. Здесь коту помогала
врожденная флегматичность, к которой бывают, как мне кажется, склонны и
рыжие мужчины: рыжие и выжидать умеют, и прыгать внезапно.
К сожалению, меня не насторожила обстановка на борту одессита. Просто
я другого и не ожидал. Вся носовая палуба кишмя кишела одесситами. Между
трюмами было оставлено четырехугольное пространство, обтянутое брезенто-
вым обвесом на высоте человеческого роста. Оно напоминало ринг. Барраку-
да была привязана на веревке в дальнем от нас конце ринга. Она оказалась
полосатой, дымчатой, обыкновенного квартирно-коммунального вида кошкой.
Не думаю, что ее невинность, даже если о невинности могла идти речь,
стоила такой дефицитной вещи, как пачка "ОМО" лондонского производства.
Как всегда в наши времена, при любом зрелище вокруг толкалось человек
двадцать с фотоаппаратами, что было явно нескромно, - но чего можно ожи-
дать от одесских рыбаков в такой ситуации? Чтобы они все закрылись в ка-
юте и читали "Хижину дяди Тома"? Ожидять этого от одесситов было бы по
меньшей мере наивным. Поэтому я спокойно занял место, отведенное для на-
шей делегации, и сказал, что времени у нас в обрез.
И вдруг Жмурик показал, где зимуют раки. И показал он это место не
только Барракуде, но и всем нам.
Когда картонку поставили внутрь ринга на стальную палубу и когда кот
сделал первый шаг из коробки и увидел Барракуду, то не стал выжидать и
сразу заорал.
У одного известного ленинградского романиста я как-то читал про козу,
которая "кричала нечеловеческим голосом". Так вот, наш Жмурик тоже зао-
рал нечеловеческим голосом, когда первый раз в жизни увидел одесситку с
бельмом на глазу.
От этого неожиданного и нечеловеческого вопля все мы, старые моряки,
вздрогнули, а один здоровенный одессит уронил фотоаппарат, и тот полых-
нул жуткой магниевой вспышкой.
Долго орать Жмурик не стал и, не закончив вопля, подпрыгнул над палу-
бой метра на два строго вверх. У меня даже возникло ощущение, что кот
вдруг решил стать естественным спутником Земли, но с первого раза у него
это не получилось. И, рухнув вниз, на стальную палубу, он сразу запустил
себя вторично, уже на орбиту метра в четыре. Таким образом, неудача пер-
вого запуска его как бы совсем и не обескуражила.
Надо было видеть морду Барракуды, ее восхищенную морду, когда она
следила за этими самозапусками нашего лысого, флегматичного Жмурика!
Я знаю, что мы не используем и десяти процентов физических,
нравственных и умственных способностей, когда существуем в обыкновенных
условиях. И что совсем не обязательно быть Брумелем, чтобы прыгать выше
кенгуру. Достаточно попасть в такие обстоятельства, чтобы вам ничего не
оставалось делать, как прыгнуть выше самого себя, - и вы прыгнете, пото-
му что в вашем организме заложены резервы. И Жмурик это демонстрировал с
полной наглядностью. Просто чудо, что он не переломал себе всех костей,
когда после третьего прыжка рухнул на палубу минимум с десяти метров.
Я никогда раньше не верил, что кошки спокойно падают из окон, потому
что умеют особым образом переворачиваться и группироваться в полете. Те-
перь я швырну любого кота с Исаакиевского собора. И он останется жив,
если при этом на него будет смотреть потаскуха-одесситка Барракуда.
Труднее всего передать то, что творилось вокруг ринга. Моряки валя-
лись штабелями, дрыгая ногами в воздухе, колотя друг друга и самих себя
кулаками, и, подобно Жмурику, орали нечеловеческими голосами. Такого па-
тологического хохота, таких визгов, таких восхищенных ругательств я еще
нигде и никогда не слышал.
Когда Жмурик без всякого отдыха ринулся за облака в четвертый раз,
стало ясно, что пора все это свидание прекращать, что траулер перевер-
нется, а матросня лопнет по всем швам. Капитан-одессит говорить тоже не
мог, но знаками показывал мне, чтобы мы брали кота и отваливали, что он
прикажет сейчас дать воду в пожарные рожки на палубу, чтобы привести
толпу в сознание, что необходимо помнить о технике безопасности.
Ладно. Каким-то чудом мне удалось поймать падающего уже из открытого
космоса Жмурика в картонную коробку из-под "Шипки". Потом мы все навали-
лись на крышку коробки и попросили у одесситов кусок троса, потому что
Жмурик и в коробке пытался запускать себя на орбиты в разные стороны,
продолжал мяукать, и выть, и крыть нас таким кошачьим матом, что сам ко-
шачий бес вздрагивал.
Боцман-одессит дал нам кусок веревки, взял за эту веревку расписку -
так уж устроены эти одесситы, - и мы поехали домой, какие-то оглушенные
и даже как бы раздавленные недавним зрелищем.
Жмурик притих в коробке: очевидно, он пытался восстановить в своей
кошачье памяти мимолетное видение Барракуды, которая растаяла как дым,
как утренний туман, без всякой реальной для Жмурика пользы.
Через неделю Жмурик оброс волосами, как павиан. И старая рыжая, и но-
вая черная шерсть били из его фонтаном. И весь его характер тоже рази-
тельно изменился. Услышав грохот траловой лебедки, он мчался на корму,
садился у слипа и хлестал себя хвостом по бокам - точь-в-точь мусульма-
нин-шиит. И когда трал показывался на палубе, Жмурик бросался в самую
гущу трепыхающейся рыбы, и ему было все равно, кто там трепыхается -
здоровенный скат или акула.
И если вам когда-нибудь попадался в рыбных консервах черно-рыжий ко-
шачий хвост, то это был хвост нашего Жмурика, отхваченный ему под самый
корешок рыбой-иглой возле тропика Козерога.
Вскорости после потери хвоста он лишился левого уха, и пришлось зак-
рывать его в специальной будке, чтобы он не портил рыбу и не погиб сам в
акульей пасти.
И тут мы получили странную радиограмму от одесситов: "Сообщите состо-
яние Жмурика зпт степень облысения тчк. Судовой врач Голубенко".
Мы ответили: "Облысение прекратилось зпт кот оброс зпт как судовое
днище водорослями тропическом рейсе тчк Привет Барракуде". И сразу приш-
ла следующая радиограмма: "Факт обрастания Жмурика умоляю занести судо-
вой журнал тчк Работаю кандидатской двтч лечение облысения электрошоком
тчк Подавал на Жмурика тридцать три герца сорок вольт при четырех ампе-
рах".
Итак, мы узнали, почему Жмурик чуть было не превратился в естествен-
ного спутника Земли. Но сам-то кот не мог об этом узнать. Он, очевидно,
считал, что тридцать три герца исходили не от листа железа на палубе, а
от Барракуды. И он свирепо возненавидел всех кошек. Однако это уже дру-
гая история. Она не имеет прямого отношения к мировой научно-технической
революции.
А ты, Витус, должен зарубить себе на носу, что в основе этой револю-
ции лежит радио, но с ним связаны и неожиданности. Гриша по кличке Айс-
берг, например, исчез с флота в результате одной-единственной радиограм-
мы своей собственной жены: "Купи Лондоне бюстгальтеры размер спроси ра-
диста твоя Муму".
Тайна переписки, конечно, охраняется конституцией - все это знают. Но
если некоторая утечка информации происходит и сквозь конверты, то в эфи-
ре дело обстоит еще воздушнее. Такая радиоутечка подвела Гришу Айсберга.
Гриша приходит в кают-компанию чай пить. Там стармех сидит и тупо, но
внимательно смотрит на бюст одного великого человека, в честь которого
было названо судно.
Только Гриша хлеб маслом намазал, стармех начинает сетовать, что бюст
великого человека уже изрядно обтрепался, потрескался, износился и надо
обязательно заказать другой, новый бюст, и для этого снять со старого
бюста размеры, но можно, вообще-то, и не снимать, потому-что радист, на-
верное, их и так знает.
Гриша спокойно объяснил стармеху, что его жена в магазине "Альбатрос"
познакомилась с женой их радиста, жены подружились, часто встречаются и
что у них одинаковый размер бюстов, но он, Гриша Айсберг, страдает тем,
что не помнит никаких чужих размеров, даже свои размеры он не помнит, а
у радиста все размеры записаны и потому его, Гриши, жена и радировала,
чтобы он взял нужный размер у радиста. Все понятно и ничего особенного.
- А кто тебе сказал, что я чего-нибудь не понимаю? - изумленно спро-
сил стармех.
Гриша чай попил и пошел на вахту. Поднялся в рубку. Там третий штур-
ман жалуется старпому, что в картохранилище полки не выдвигаются и надо
заставить плотника сделать новые полки, а размеры плотник пусть спросит
у радиста, потому что радист знает их на память.
Гриша спокойно объяснил старпому и третьему, что его жена познакоми-
лась в "Альбатросе" с женой радиста, жены подружились, часто встречают-
ся, потому что живут рядом, что у них бюсты адекватные, а он, Гриша, не
знает размеры, всегда забывает их, и когда рубашку покупает, то каждый
раз шею ему измеряют холодной рулеткой; а у радиста в записной книжке
есть все номера его, то есть радиста, жены, а так как эти номера одина-
ковы с номерами его, Гриши, жены, то жена и прислала такую радиограмму,
и здесь он, Гриша, не видит ничего особенного.
- А кто тебе сказал, что мы видим? - спросили у него старпом и тре-
тий.
В обеденный перерыв электромеханик вместо заболевшего помполита сооб-
щает по трансляции, что судно в настоящий момент проходит берега коро-
левства Бельгия, что это небольшая страна, которая полностью помещается
в Бенилюксе, но точные ее размеры он сейчас сообщить, к сожалению, не
может, так как они записаны у радиста, а радист в данный момент на вахте
и записная книжка находится при нем.
Вечером на профсоюзном собрании Гриша попросил слова. И сказал, что
говорить он будет не по теме собрания, что по судну распространяется за-
раза, которая мешает ему работать, что ничего особенного нет в том, что
его жена познакомилась в "Альбатросе" с женой радиста, что они потом
подружились, так как живут близко, что у их жен одинаковые размеры, я
он, Гриша, не знает никаких размеров, не может их запомнить, путает час-
то и привозит жене неподходящие вещи; поэтому она и послала ему радиог-
рамму, в которой просит узнать размер бюстгальтера у радиста, потому что
