Выпьем, ребята.
- Ударим в бумеранг! - сказал Бок. И все мы улыбнулись, вспомнив учи-
лищные времена. Именно это выражение означало когда-то для нас выпивку.
- Сейчас я уйду, - сказал Альфонс. - А то у вас будут какие-нибудь
неприятности сегодня.
- Перестань говорить глупости, - сказали мы в один голос.
Единственным способом задержать его было попросить о чем-нибудь -
подняться опять же на Голгофу за нас.
Через столик сидела прекрасная женщина со старым генерал-майором ме-
дицинской службы. Всегда, когда видишь молодую женщину с пожилым толстым
мужчиной, становится обидно. И сразу замечаешь, как некрасиво он ест,
как коротки его пальцы и как жадно он смотрит на денежную мелочь, хотя
ест он красиво, пальцы у него не короче ваших, а смотрит он, естествен-
но, не на мелочь.
От женщины, сидевшей с генералом, пахло духами и туманами. Уверен,
что в сумочке ее лежал томик Блока и на ночь она перечитывала стихи о
Прекрасной Даме.
- Альфонс, - тихо и несколько скорбно сказал Пашка, - сейчас ты вста-
нешь, подойдешь к их столику, скажешь этой старой клистирной трубке
что-нибудь любопытное и уведешь женщину к нам.
- Да, - согласился Бок. - Тебе, Альфонс, терять нечего. А дама -
прекрасное существо.
- Девочка - прелесть, - чмокнул губами Хобот.
Вы заметили, как перепутались в наш век женские наименования? Пятиде-
сятилетнюю продавщицу в мясной лавке все называют "девушка", хотя у нее
пятеро детей. А однажды я сам слышал, как пожилые дорожные работницы,
собираясь на обед, говорили: "Пошли, девочки!" "Дамочкой" у нас принято
называть этакое накрашенное, легкомысленное существо в шляпке с пером.
Но опять же я сам слышал, как кондуктор, выпроваживая из трамвая
крестьянок с мешками картошки, орал: "Следуйте пешком, дамочки, потому
что у вас груз - пачкуля!" Мне самому сейчас уже за сорок, но каждый
дворник или швейцар, запрещая мне что-нибудь, обязательно говорит: "То-
пай, топай, парень!" И даже фетровая шляпа не помогает.
- Я могу попробовать, если это вам нужно, друзья, - сказал Альфонс. -
Только очень уж я не умею с женщинами. Вам ее телефон узнать?
Вы оцените самоотверженность этого человека, если узнаете, что еще ни
одна женщина не спрашивала у него, любит ли он ее, и если любит, то нас-
колько, и как, и каким именно образом, и любил ли он кого-нибудь до нее
так, как ее. Ни одна женщина еще не отбирала у него получку и не выгоня-
ла в баню четыре раза в месяц.
Ведь женщинам нужна в мужчине уверенность в себе, я бы даже сказал,
нахальство. А откуда у хронического неудачника может быть уверенность в
себе? Наоборот. Совершенно никакой уверенности у него нет.
Прибавьте ко всему этому еще волевую физиономию медицинского гене-
рал-майора и одинокие звездочки на плечах Альфонса. И тогда вы поймете,
какой самоотверженностью обладал наш друг.
- Брось, - сказал я. - Еще рано заваривать такую кашу...
Я, правда, знал, что если у человека всю жизиь идет от мелких неудач
ко все более крупным, серьезным неудачам, то единственное здесь - пере-
шибить судьбу чем-нибудь этаким отчаянным, грандиозным по нелепости пос-
тупком. Но дело в том, что могут быть два исхода: один - судьба действи-
тельно переломится, второй - судьба с огромной силой добавит неудачнику
по загривку.
- Подожди немножко, старая лошадь, - сказал я. - Но не уходи совсем
от нас. Ты нам сегодня еще можешь здорово понадобиться.
- Как знаете, ребята, я для вас на все готов, - сказал Альфонс.
Таким образом, мы удержали его с нами и повели беседу дальше. Теперь,
конечно, тема изменилась. Мы заговорили о женщинах, то и дело испытывая
взглядами соседку. Соседка мило тупилась и с большой женственностью при-
губливала сухое вино. С генералом ей было явно скучно. И это воодушевля-
ло нас.
Думали когда-нибудь о том, что такое женственность?
Женственность - это качество, которое находится не внутри женщины, а
как бы опушает, окружает ее и находится, таким образом, только в вашем
восприятии.
Вот на эту тему мы разговаривали, когда генерал стал шарить по карма-
нам, а дама искать в сумочке зеркальце.
- Ребята, - сказал Альфонс. - Я чувствую, что вам очень хочется полу-
чить ее телефон. И я готов попробовать.
Мы не успели его удержать. Альфонс, заплетаясь ногами и сутулясь,
двинулся к соседнему столику.
Не знаю, как рассказать вам, что произошло, когда его длинная фигура
попала в поле зрения медицинского генерала. Генерал подскочил вместе со
стулом. Потом, когда стул еще висел в воздухе, генерал соскочил с него,
задев бедром стол. Затылок генерала стал лиловым. Говорить он, судя по
всему, ничего не мог. На Альфонса тоже напал столбняк. Они пялили глаза
друг на друга и что-то пытались мычать.
- Папа! Папа! - воскликнула девушка.
Альфонс, пятясь задом, вернулся к нам.
- Это он! Это уже за пределами реальности! Это ему я запузырил графи-
ном по лысине в сорок четвертом!
Мы капнули Альфонсу коньяку, а девушка, от которой пахло туманами,
успокаивала своего папу.
- Пора сниматься с якоря, - сказал Хобот. - Возможны пять суток прос-
того ареста.
- Чепуха, - сказал я. - Надо довести дело до конца. Надо, чтобы
Альфонс сегодня перешиб судьбу! Пусть он совершит что-нибудь совсем от-
чаянное! Это единственный путь!
- Альфонс, хочешь попробовать? - спросил Пашка. Он был не трезвее ме-
ня.
- Да! - мрачно согласился Альфонс.
Он впал в то состояние, когда неудачник начинает получать мазо-
хистское удовольствие от валящихся на него несчастий. В таком состоянии
человек становится под сосулькой на весенней улице, задирает голову,
снимает шапку и шепчет: "Ну, падай! Ну?! Ну, падай, падай!..." И когда
сосулька наконец втыкается ему в темя, то он шепчет: "Так! Очень хоро-
шо!"
- Иди и пригласи ее танцевать! - сказал Бок. Учитывая то, что оркест-
ра в ресторане не было, он подал действительно полезный и тонкий совет.
И Альфонс встал. Сосулька должна была воткнуться в его темя, и ника-
кие силы антигравитации не могли его защитить. Он пошел к генералу.
Скажу честно, я так разволновался всего второй раз в жизни. Первый -
когда в Беломорске у меня снимали часы, а я, чтобы не упасть в своих
глазах, не хотел отдавать их вместе с ремешком. Не знаю, успел ли
Альфонс пригласить девушку на танец или нет, но только генерал с молодым
проворством шмыгнул к двери и был таков. Альфонс же уселся на его место,
налил себе из его графинчика и положил руку на плечо девушки, от которой
пахло туманами. Мы все решили, что наконец судьба нашего друга перешиб-
лена и все теперь пойдет у него хорошо и гладко. Но мы несколько ошиб-
лись.
- Прошу расплатиться и всем следовать за мной, - предложил нам на-
чальник офицерского патруля. За плечом начальника был генерал.
Мы не стали спорить. Спорить с милицией или патрулем могут только са-
лаги. Настоящий моряк всегда сразу говорит, что он виноват, но больше не
будет. Причем совершенно неважно, знает он, что именно он больше не бу-
дет, или не знает.
Мы сказали начальнику офицерского патруля, что сейчас выйдем, и без
особой торопливости допили и доели все на столе до последней капли и
косточки. Мы понимали, что никто не подаст нам шашлык по-карски в бли-
жайшие пять суток. Потом снялись с якорей. Предстояло маленькое, сугубо
каботажное плавание от "Восточного" ресторана до гарнизонной гауптвахты
- там рукой подать.
Я хорошо знаю это старинное здание. Там когда-то сидел генералиссимус
князь Италийский граф Суворов Рымникский, потом Тенгинского пехотного
полка поручик Михаил Юрьевич Лермонтов, потом в тысяча девятьсот пятиде-
сятом году я, когда умудрился выронить на ходу из поезда свою винтов-
ку...
Последний раз мы с Альфонсом встретились в Архангельске. Была ранняя
северная осень. Я ожидал рейсового катера на пристани Краснофлотского
рейда. Вместе со мной встречала рейсовый одна веселенькая старушка. Ста-
рушка курила папиросы "Байкал" и с удовольствием рассказывала:
- Тонут, тонут, все тонут... Лето жаркое было, купались и тонули. Со-
седушка наш на прошлой неделе утонул. Всего пятнадцать минут под водой и
пробыл, а не откачали. А позавчера сыночек Маруськи Шестопаловой, семь
годочков всего, в воду полез, испугался и... так и не нашли до сей поры.
Речкой его, верно, в море уволокло. Иль, мобыть, землечерпалка там близ-
ко работала, так его ковшиком в баржу-грязнуху и перевалило... А
третьего дня в Соломбале...
- Бабуся, остановись, - попросил я.
До катера оставалось еще минут пять, и я опасался, что одним утоплен-
ником за это время станет больше, что я тихонечко спихну эту веселенькую
старушку с пристани.
- Не нравится? Бога бояться надо! - злобно сказала старушка. И на
этом умолкла.
Когда катер швартовался, я увидел на нем знакомую унылую фигуру. Это
был Альфонс.
Я всегда смеялся над ним, но я всегда любил его. И он всегда знал,
что я люблю его. Люди точно знают и чувствуют того, кто любит их. И
Альфонс тоже, конечно, знал. Но сейчас он не заметил меня, спускаясь с
катера по трапу. Он сразу подошел к веселой старушке и сказал ей:
- Мармелад дольками я не нашел, я вам, мамаша, обыкновенный мармелад
купил.
- Так я и знала! - с торжеством сказала старуха.
- Альфонс! - позвал я.
Он обернулся, мы обнялись и поцеловались. Он здорово постарел за эти
годы. Я тоже не помолодел.
И мы куда-то пошли с ним от пристани.
- Ты где? - конечно, спросил он.
- На перегоне, - сказал я. - На Салехард самоходку веду.
- У Наянова? У перегоншиков?
- Да. А ты где?
- Здесь, в портфлоте на буксире плаваю. Меня, как сокращение воору-
женных сил началось, так первого и турнули.
- Слушай, - сказал я. - Ведь у тебя отец генерал большой. Неужели
ты...
- Батька уже маршал, - сказал Альфонс. - Только он с мамой разошелся,
и я с ним после того совершенно прервал отношения. Я, знаешь, Рыжий, же-
нился недавно. Старушка эта - моя теща, жены моей мама.
- А кто жена-то? - спросил я.
- Вдова она была, - объяснил Альфонс. - Она, правда, постарше меня, и
детишек у нее трое, но очень добрая женщина. Ее муж в море потонул, на
гидрографическом судне он плавал... А помнишь, как мы тогда на "губу"
попали? Из-за медицинского майора?
- Еще бы! - сказал я. - Только не из-за майора, а генерал-майора. И
теща с вами живет?
- Ну, а кто же за ней смотреть будет? - удивился Альфонс. - Конечно,
иногда трудно, но...
И я подумал о том, что Альфонс умудрился взойти на Голгофу.
Дай все-таки господь, чтобы такие неудачники жили на этой планете
всегда, иначе вдовам с детишками придется совсем туго.
КОШМАРНАЯ ИСТОРИЯ С МОИМ БЮСТОМ
"Быть знаменитым некрасиво".
Б. Пастернак.
Часто удивляет дешевизна в нашей стране некоторых бытовых вещей, о
цене которых узнаешь неожиданным образом или, если хотите, путем. Имею в
виду чашки, тарелки, графины, наволочки или матрацы. Узнаю я их цену в
ресторанах или гостиницах, когда чего кокнешь или прожжешь. И каждый раз
удивляюсь - дешевка! А ведь годами прозябаешь дома с разбитой чашкой или
с графином, у которого давно горлышко треснуло, а пробка потерялась. И в
голову не придет сходить в посудную лавку и тряхнуть мошной на три или
там даже пять рублей, ибо тебе не трешка мерещится, а минимум сотняга
убытков.
Недавно в дорогом ресторане перевернул целиком стол на очередного
своего режиссера-зкранизатора. И обошлось все удовольствие в жалкий чет-
вертак...
Но вернемся к моему бюсту.
Вылепил бюст столичный скульптор-монументалист Геннадий Дмитриевич
Залпов абсолютно спонтанно, то есть неожиданно и для себя, и для меня.
Затрудняюсь сказать что-либо определенное о степени гениальности Зал-
пова, так как в пластических искусствах, как и в музыке, ни бельмеса ни
