хорошо себя чувствуете. Это поможет.
Элисон пощупала щеки, затем посмотрела на свои пальцы. На подушечках
остались следы румян. Она слабо улыбнулась, взяла гвоздику и обернулась.
- Спасибо.
Выйдя на улицу, она бросила взгляд в сторону агентства, поймала такси
и уехала.
***
Майкл не соглашался:
- Еда абсолютно нормальная!
Он положил две таблетки аспирина на стол рядом с графином, в котором
стояли роза на длинном стебле и белая гвоздика.
Протест. Она ожидала его в той или иной форме. С того момента, как
они встретились в ресторане, Майкл еще ни разу не возразил ей. Элисон не
могла не замечать его искренних усилий быть предупредительным и
жизнерадостным, но она знала, что рано или поздно он сорвется и
спровоцирует ссору. Так он вел себя с самого своего возвращения из
Албании - или откуда там... И напряжение между ними ничуть не убывало,
по правде говоря, оно лишь нарастало с того момента, как Элисон
выписалась из госпиталя.
- Еда была безвкусной! - упрямо повторила Элисон. Ему не удастся
заставить ее защищаться. Едва войдя в ресторан, она сообщила, что с мисс
Логан что-то случилось, и после этого была агрессивно-равнодушна ко
всему. И даже его напряженное молчание не могло поколебать ее.
Еда кажется ей безвкусной? Майкл ничуть не был удивлен. К длинному
списку добавился еще один симптом. Он перечислил их про себя. Головная
боль. Тошнота. Головокружение. Потеря равновесия. Резь в глазах
Ухудшение слуха (на это она жаловалась накануне) Обмороки. И вот теперь
- потеря вкусовых ощущений. Казалось, список будет продолжаться
бесконечно. Майкл уже свыкся с тем, что она становится все более нервной
Перенесенный ею шок не мог пройти бесследно. Он, как и ее лечащий врач,
ожидал и ухудшения физического состояния. Но как ни странно, доктора,
подвергнув Элисон целому ряду утомительных обследований, никаких
серьезных отклонений в ее нервной системе не нашли. Их: диагноз гласил:
психосоматическое заболевание. Майкл не мог с ними спорить, да и не
хотел. Но с другой стороны...
Элисон протянула руку, взяла таблетки и проглотила их с не
свойственной ей решительностью. Одним махом. Без воды. Поморщившись, она
снова взглянула на него.
- Ты доволен? - спросила она, имея в виду аспирин.
- Да, - ответил Майкл. И аспирином, и ужином тоже. Он предложил
сходить в ресторан днем, когда позвонил, чтобы задать некоторые вопросы
относительно финансовых дел ее отце. Он как раз получил завещание и
некоторые другие официальные бумаги и раз он собирался представлять ее
финансовые интересы - в случае если ни одна из заинтересованных сторон
не воспротивится, необходимо было предварительно выяснить некоторые
вопросы. Как и следовало ожидать, она вышла из себя при одном лишь
упоминании об этих документах, и Майклу пришлось отложить дальнейшие
расспросы. Но главная цель звонка заключалась в том, чтобы вытащить ее
из квартиры. Ужин и прогулка не повредят, а, возможно, и пойдут на
пользу, рассудил он, в отличие от кучи таблеток, которые она принимала.
Как бы то ни было, вечер, проведенный вне дома, хоть немного смягчит,
депрессию, которая начинала столь же, серьезно беспокоить Майкла, как и
ее физическая слабость. Она погрязала в жалости к себе, и в конце концов
это стало раздражать его. Необходимо было покончить с ее депрессией,
особенно если диагноз "психосоматическое заболевание" вереи.
Уютный ресторан казался ему наиболее подходящим местом для начала
действий.
- Все это чепуха, - заявил он своим обычным, н" терпящим возражений
тоном.
- Что именно?
- Эти твои странные недуги. - Слово "недуг" выглядело более
подходящим, нежели "болезнь". Под ним подразумевалось нечто таинственное
и неопределенное.
- Неужели? - в голосе, ее звучало раздражение.
- Да.
- Почему же?
- Да потому, что все они воображаемые! Ты же неглупый, грамотный
человек, зачем тебе это надо? Ты принимаешь сильнейшие транквилизаторы и
болеутоляющие таблетки, которые могут иметь самые непредсказуемые
побочные эффекты. И плюс ко всему ты физически ослаблена, что может
усугубить любой из этих побочных эффектов. Ты переохладилась, у тебя
переутомленный и слишком впечатлительный ум. К атому я ничего не могу
добавить. - Что ж, довольно интересный поворот, и с логикой все в
порядке, но почему-то он сам не верил себе.
- Психосоматические иллюзии не относятся к числу моих пристрастий.
- Элисон, - строго предупредил он, - если ты не станешь бороться, у
тебя всегда будет болеть голова, тебя всегда будет тошнить. В конце
концов ты можешь просто умереть!
- Аминь.
Он прикоснулся к ее крепко зажатому кулаку.
- Хоть на пять минут можешь ты оставить это чертово распятие в покое?
Элисон! - Майкл потянул за цепочку, но она не пускала ее. - Элисон! -
рассердился он. - Ее пальцы соскользнули с креста, и Майкл засунул
распятие ей под блузку.
Она сидела прямо, сжав губы, глядя перед собой широко раскрытыми
немигающими глазами. Майкл не в силах был больше скрывать разочарование.
Прошло десять дней с событий в особняке, с событий, которые он не в
состоянии ни понять, ни объяснить. Это так, как бы он ни старался
успокоить ее. Тем не менее в его мыслительных способностях она была
уверена больше, чем в своих собственных.
Элисон было не по себе. Точно сказать, почему, она не могла. Конечно,
перенесенный ею шок имел к этому отношение: она теперь находилась в
состоянии постоянного напряжения. Но было и нечто другое. Что-то
изменилось. Может, всему виной появление Гатца, воскресившего прошлое, а
с ним - образ Карей Фармер. Может быть, а может быть, и нет.
- Пойдем прогуляемся, - нарушил молчание Майкл. - Это пойдет тебе на
пользу.
Элисон зевнула, подождала, пока он заплатит но счету и, не проронив
ни слова, вышла вслед за ним на улицу.
- Еда была восхитительной, - сочла она нужным заметить, словно забыв
о том, что говорила до того.
Майкл нашел это довольно забавным, но смеяться не стал, Вечер был
ясным и холодным. Они прошли квартал, завернули и через несколько минут
достигли Таймс-Сквера. Несмотря на то что у Элисон все еще болела
голова, она решила смириться с попытками Майкла развлечь ее и покорно
следовала за ним сквозь ряды салонов и магазинчиков. Затем они покинули
пассаж и бесцельно бродили по улочкам, время от времени останавливаясь
прочесть афиши и светящуюся рекламу на стенах темных театров. За
несколько минут до полуночи Майкл остановился у входа в музей восковых
фигур и заговорил с сидевшим в будочке у входа карликом.
- Зайдем, - предложил он.
Элисон нахмурилась и с отвращением отвернулась.
- Ну же, - подбадривал он.
- Не будь смешным.
- Там интересно.
Элисон бросила взгляд на свои наручные часики и поднесла их к его
носу. - Уже почти полночь. Я устала. Майкл посмотрел на будку у входа,
ища поддержки.
- Для леди - билет за полцены, - сказал карлик. Колокольчики на его
разрисованной шапочке зазвенели в ночи. Он поднялся со стула и манил
Элисон своими коротенькими ручками.
Она пригляделась к нему. Карлик смутно напоминал ей кого-то.
Уродливое создание, которому лучше бы оставаться в прошлом. Она так и
слышала, как он произносит: тц-тц-тц. День рождения. Джезебель. Чейзен.
Клоткины. Музейный карлик прекрасно вписался бы в эту компанию. Неужели
мир для нее превратится в серию сменяющих друг друга образов той ночи? И
даже самые обыденные события станут частью гениального плана,
задуманного, чтобы свести ее с ума? Она взглянула на Майкла. В его
глазах светилось неукротимое упрямство Чарльза Чейзена. Видно было, что
он ни за что не отступится: они вместе пойдут в музей. Элисон
передернуло.
- В чем дело? - спросил Майкл.
- Я должна объяснять элементарные вещи?
- Если хочешь, - улыбнулся он.
- Десять дней назад я пережила кошмар. С тех пор плохо себя чувствую.
И сейчас я плохо себя чувствую. Я не хочу, чтобы мне стало еще хуже. И
трудно придумать более неподходящее средство для поправки здоровья, чем
прогулка по этой омерзительной выставке человеческих пороков. - Ты
развеешься.
Элисон метнула в него гневный взгляд.
- Да что ты! В самом деле?
- Да. В самом деле.
- Майкл, ты не представляешь... Тихонько кашлянув, Майкл перебил ее.
- Ты что, собираешься избегать темноты до конца своих дней? Жить,
боясь чудовищ, притаившихся за каждым углом? - Он замолчал, губы его
дрогнули. - Я не позволю тебе этого! Я намерен вернуть тебя в нормальное
состояние. Я сказал тебе уже об этом в ресторане, и так оно и будет!
- Да-да, - неожиданно пропищал карлик.
Элисон подняла на Майкла глаза и кивнула.. Он положил деньги в
протянутую руку человечка, получил взамен два билета и, взяв Элисон за
руку, повел ее через дверь вниз, по устланной ковром лестнице.
Вход в музей озаряли красные лампы. Поя ними располагался план
выставок. Дальше - темнота.
Они вошли внутрь.
Музей являл собой переплетение коридоров, небольших залов и закутков,
каждый из которых был посвящен определенной теме. В залах царил
полумрак, на экспонаты падали косые лучи света. Эффект получался
потрясающий: фигуры казались живыми.
Бывала ли она здесь? Что-то подобное Элисон припоминала. Но это было
очень давно. Наверное, когда она только приехала в Нью-Йорк. Этим,
возможно, н объясняется охватившее ее чувство, будто все здесь знакомо,
словно она идет сквозь повторившийся сон.
Она прислушивалась к звуку их одиноких шагов в бесконечной тишине.
Наблюдала за тем, как постепенно они погружаются в сумрак. Неторопливо
шагая, они вторгались в мир воображения.
У каждого экспоната Майкл останавливался, чтобы прочесть пояснения.
Элисон слушала молча, никак не реагируя.
Затем вдруг услышала, что он смеется.
- Напоминает Гатца, - сообщил Майкл. Она подняла глаза. Безобразный
кавказец возвышался над ней с безумной улыбкой на устах.
- Как приятно лишний раз вспомнить о нем, - сказала Элисон. - Меня
всегда потрясало то, как здорово ты умеешь сопрягать тему с местом и
временем. Будь мы в булочной, ты принялся бы обсуждать освобождение
Аусшвица.
- Перестань изощряться в остроумии. - Майкл двинулся дальше,
внимательно читая таблички. Достигнув конца коридора, они вернулись в
центр музея и углубились в другой вал, посвященный методам пыток.
- Славные игрушки, - заметил Майкл.
- По-моему, отвратительны.
- Это история.
- Я не желаю смотреть на эту гадость
- Элисон...
- Хватит семантики и риторики, Майкл, - оборвала его она. - Я хочу
уйти.
Пожав плечами, он повел ее к выходу по темному коридору. Пройдя
сквозь центральный зал, они углубились в следующий. Элисон подняла глаза
и прочла:
"Знаменитые убийцы и их жертвы". Она взорвалась:
- Чего ты ждешь от меня, Майкл? Крови?
Он ничего не ответил.
Она могла бы много чего наговорить сейчас, но все было бы без толку.
Лучше не спорить, закрыть глава и идти. И пусть делает, что хочет. Дура
она, что позволила завести себя в этот музей. Надо было поймать такси,
поехать домой и забраться скорей в постель.
Собрание фигур было типичным: Джек-Потрошитель, Лиззи Борден,
Бостонский душитель и прочие губители невинных душ.
Майкл шел не спеша, Элисон брела за ним, склонив голову, изредка
исподлобья взглядывая на экспонаты. В любой момент она готова была
услышать пронзительный визг Джезебель и ощутить под ногой округлое
мохнатое тельце. Краешком глаза она следила, не появится ли где ее отец,
или Чейзен, или другое какое создание ее кошмара. Дурацкие страхи?
