неодолим. Я не сомневаюсь, что он убьет меня за мою измену, если только
догадается, что эта ночь - плоды моих трудов!
Это было сказано самым спокойным тоном, который заставил меня понять,
что Карл ле лгал и не преувеличивал, говоря, что надо много, много
мужества, чтобы предпочесть роль сыщика, шпиона блестящей карьере
кавалериста. Он помолчал немного и потом продолжал, как будто говоря с
самим собой.
- Да, - сказал он, - я ошибся. Надо было убить его во время его
борьбы с собакой. Но если-бы я промахнулся и только ранил его, он
разорвал-бы меня в клочки, как цыпленка. Да, конечно, лучше так, как есть!
Мы уже давно оставили соляное болото позади, и я только изредка
ощущал под своими ногами мягкую торфянистую почву. Мы то поднимались, то
спускались по низким прибрежным холмам. Мой спутник, не обращая внимания
на темноту, шел вполне уверенно, не колеблясь ни минуты, самым быстрым
равномерным шагом, который согревал мое закоченевшее в подвале тело. Я был
так неопытен, когда покинул родную страну, что вряд-ли даже и при дневном
свете мог-бы ориентроваться в этой местности, но в окружавшей меня тьме, я
совершенно не представлял себе, где мы были и куда направлялись.
Некоторое беспокойство овладело мною, когда я видел, что путешествие
наше затягивается, меня уже пугала эта бесконечная дорога к какому лбо
убежищу, в котором я так нуждался. Я не знал, сколько времени мы шли, знаю
только одно, что по временам я почти терял сознание, снова приходил в
себя, идя рядом с моим спутником, автоматически неуклонно двигавшемся
вперед, пока наконец я совершенно не очнулся при его внезапной остановке.
Дождь прекратился, и хотя месяц еще скрывался за тучами, небо стало
значительно светлее, так что я мог видеть все окружающее меня на небольшое
расстояние. Обширный белый водоем показался прямо против нас, это была
покинутая ломка мела, густо обросшая по краям терновником и папортником.
Мой спутник, пристально осмотревшись по сторонам, желая убедиться, не
следят-ли за нами, стал продираться через эту чащу, пока наконец не
добрался до меловой стены. Плотно прижимаясь к ней, мы прошли еще
некоторое расстояние, сжатые скалой с одной стороны и густой чащей
терновника с другой, пока наконец не дошли до места, откуда, по-видимому,
дальнейшее движение было невозможно.
- Вы не видите света позади нас?
Я осмотрелся, но нигде не заметил света.
- Тем не менее, идите вперед, а я пойду сзади.
В мгновение, которое понадобилось мне, чтобы повернуться назад, он
как то раздвинул в сторону ветви терновника или сломил одну из
преграждавших наш путь ветвей, - я не видел этого, - но, когда я
обернулся, в яркой белизне стены прямо перед нами, зияло черное
четырехугольное отверстие.
- Вход очень тесен, но дальше проход расширяется, - заметил он.
На мгновение я стоял в нерешительности. Куда вел меня этот странный
человек? Неужели он жил в этой пещере, подобно дикому зверю, или-же он
готовил там мне ловушку? При свете месяца, показавшегося из-за тучи,
освещенное его серебристыми лучами, это черное отверстие казалось таким
неприветливым и угрожающим.
- Вы слишком далеко зашли, чтобы идти назад, мой друг, - сказал он, -
вы должны или вполне поожиться на меня, или уже вполне не доверять мне.
- Я в вашем распоряжении!
- Если так, смело ползите вперед, а я вслед за вами!
Я вполз в отверстие настолько узкое, что должен был продолжать путь
на четвереньках. Оборачиваясь назад, я видет тень моего спутника,
двигавшегося за мной. При входе он несколько замешкался, и вскоре слабый
свет, достигавший до меня, исчез: Карл загородил вход ветвями, и мы
остались в полной темноте. Я слышал шум его движения за мною.
- Идите до тех пор, пока коридор не начнет понижаться, - сказал он, -
вскоре проход будет свободнее, и мы будем иметь возможность высечь огонь.
Потолок был так низок, что я коснулся его головой при одной попытке
разогнуть спину, а мои локти постоянно цеплялись за стены, но в то время я
был ловок и гибок, и поэтому без особого труда подвигался вперед, пока
наконец, пройдя около ста шагов, я почувствовал, что передо мною
находилось углубление. Скользнув туда, я по притоку свежего воздуха понял,
что нахожусь в пещере больших размеров. Я слышал удары о кремень, когда
мой путник высекал огонь; наконец, он зажег свечу.
Сначала я мог видеть только его истощенное лицо, резкое и грубое,
точно грубая резьба по дереву, с неперестававшими дергаться челюстями.
Свет падал прямо на него и окружал его мутной дымкой. Вскоре он поднял
свечу и медленно обвел ею вокруг себя, точно желая осветить место, на
котором мы стояли. Я решил, что мы находились в подземном туннеле,
который, казалось, шел в глубь земли. Здесь я мог совершенно свободно
выпрямиться, настолько значительна была высота его; стены, поросшие мхом,
указывали на свое давнее существование.
Там, где мы стояли, потолок обвалился, и прежний проход был
загорожен, но в меловой стене была пробита новая брешь: она-то и
образовывала тот узкий коридор, которым мы только что шли. Эта брешь была,
по-видимому, недавно пробита; груда обломков и несколько орудий, при
помощи которых совершена эта работа, лежали на пути. Мой спутник со свечой
в руке, шел по туннелю, и я последовал за ним, спотыкаясь о большие камни,
упавшие сверху или со стен и часто преграждавшие дорогу.
- Ну как вам понравилась дорога, - с усмешкой спросил он, - видели-ли
вы что-нибудь подобное в Англии?
- Никогда! - признался я.
- Подобные предосторожности были необходимы прежде в смутные времена
революции. А так как теперь настали прежние смуты и неурядицы, то очень
приятно и небесполезно знать несколько таких потаенных пристанищ.
- Куда мы идем? - спросил я.
- А вот сюда, - отвечал он, останавливаясь перед деревянной крепко
окованной железом дверью.
Он долго возился, открывая эту дверь, и все время стоял так, чтобы я
не мог видеть его действий. После толчка, дверь несколько подалась и тихо
повернулась на петлях. За нею начиналась очень крутая, почти отвесная
лестница с обветшалыми от времени ступенями. Он слегка подтолкнул меня в
дверь и запер ее за нами. Наверху этой лестницы была вторая такая же
дверь, которую он открыл каки то особенно сложным способом.
Я почти терял сознание, когда мы шли от болота к ломкам мела, и уже
идя по подземному лабиринту, я вполне очнулся, но теперь, после всего
виденного, я начал протирать себе глаза, не понимая в действительности ли
это я, Луи де Лаваль, недавний обитатель Ашфорда, или я веду во сне
приключения одного из сказочных героев. Эти мавссивные, обросшие мохом
своды, окованные железом двери, - все это представляло собою прекрасную
обстановку для сновидений, но колеблющееся пламя свечи, мой растрепанный
багаж и многие другие детали моего пришедшего в полный беспорядок, костюма
доказывали мне действительность всего происходящего.
Быстрая, бодрая походка моего спутника, его отрывистые замечания живо
возвращали меня с небес на землю. Он раскрыл предо мною дверь и опять
собственноручно запер ее, когда я пришел. На этот раз мы очутились в
длинном со сводами коридоре с выстланным каменными плитами полом; коридор
освещался маленькой лампочкой, тускло горевшей на длинном конце его. Два
окна с железными решетками указывали, что мы снова были на земной
поверхности.
Пройдя этот коридор и сделав еще несколько переходов, мы поднялись по
винтовой лестнице, на верху которой была раскрыта настежь дверь; она вела
в маленькую, прекрасно убранную спальню.
- К сожалению, я вам другого ничего не могу предложить, - сказал
Карл.
Я не желал ничего лучше, как сбросив с себя одежды, кинуться в эту
белоснежную постель, но любопытство все же превозмогло усталость.
- Я очень благодарен вам, но я думаю вы не откажете в одолжении
сообщить мне, где я?
- Вы в моем доме, и это все, что я вам скажу сейчас! Утром мы еще
поговорим с вами на эту тему.
Он позвонил. Долговязый перепуганный слуга вбежал на этот звонок.
- Барышня уже отдыхает? - спросил он.
- Да, сударь, она легла уже часа два тому назад.
- Хорошо, я сам позову вас утром. - Он закрыл мою дверь, и не успел
смолкнуть вдали шум его шагов, как я уже спал крепким сном, сном усталого,
измученного человека.
7. ВЛАДЕЛЕЦ ГРОСБУА
Мой хозяин оказался очень точным в своих словах, потому что, когда на
другое утро я проснулся от какого-то шума, он стоял уже около моей
кровати. Его серьезное, спокойное лицо, темная, скромная одежда плохо
согласовывались с теми ужасными сценами, в которых он играл столь
отталкивающую роль. При ярком дневом освещении, Карл казался типичным
школьным учителем; это впечатление усиливалось его повелительной, но
благосклонной улыбкой, с которой он посматривал на меня. Меня выводила из
себя эта улыбка; я окончательно убедился, что моя душа не лежит к этому
человеку, и что я до тех пор не буду чувствовать себя спокойным, пока не
порву этого вынужденного знакомства. Он принес целую связку всевозможных
одеяний и положил их на кресло, рядом с моей кроватью.
- Я понял из ваших слов, что ваше платье не в особенно блестящем
состоянии. Боюсь, что вы по фигуре крупнее всех в моем доме, но я принес
на всякий случай несколько вещей, которые могли бы пополнить ваш гардероб.
Здесь же имеется бритва, мыло и зубной порошок. Я вернусь через полчаса,
когда ваш туалет будет без сомнения окончен!
После внимательного осмотра, я нашел, что мои собственные одежды
после основательной чистки, будут так же хороши, как и всегда; из того,
что принес Карл я воспользовался нижней рубашкой и черным сатиновым
галстуком.
Окончив свой туалет, я стоял у окна, глядя на белую стену,
расположенную прямо напротив, когда вошел мой хозяин. Он острым,
испытующим взором окинул меня и, казалось, всполне удовлетворился этим
осмотром.
- Прекрасно, прекрасно, этот костюм очень идет к вам - сказал он, по
обыкновению покачивчая головой, по нынешним временам относительная
небрежность в костюме, следы путешествия или трудной работы гораздо
моднее, чем фатовство. Я слышал, что многие дамы считают это хорошим
вкусом. А теперь, будьте добры следовать за мною!
Его заботливость о моем костюме очень удивила меня, но я скоро забыл
об этом, настолько поразили меня последующие события. Когда мы вышли из
коридора в обширную залу, мне показалось, что я как будто видел ее где-то
раньше. На стене этой комнаты висел портрет моего отца во весь рост. Я в
безмолвном удивлении остановился перед портретом дорогого мне лица, а
затем повернулся к Карлу и взглянул в серые, холодные глаза моего
спутника, которых тот не сводил с меня.
- Вы удивлены, де Лаваль? - с оттенком удовольствия сказал он.
- Ради Бога, не шутите со мной так жестоко! Кто вы, и куда вы привели
меня?
В ответ на это он слегка хихикнул и положив свою морщинистую, темную
руку на мое плечо, ввел меня в другую большую комнату. Посередине ее стоял
со вкусом сервированный стол; около него в низком кресле сидела молодая
девушка, с книгой в руках. Она встала при нашем появлении, и я увидел, что
это была высокая, стройная смуглянка, с правильными чертами лица и с
черными горевшими, как уголь, глазами. В ее взгляде, брошенном на меня при
нашем появлении, светилась неприязнь.
- Сибилль, - сказал Карл, и при этих словах у меня захватило дыхание,
