она еще не очнулась... Мистер Шерлок Холме, мне остается только
надеяться, что когда меня снова пошлют расследовать
какое-нибудь крупное дело, мне опять посчастливится работать
вместе с вами.
Мы стояли у окна и смотрели вслед удаляющемуся кэбу.
Обернувшись, я заметил листок бумаги, оставленный преступником
на столе. Это была записка, которую послал ему Холме.
-- Попробуйте прочитать ее, Уотсон, -- сказал он улыбаясь.
На ней были нарисованы вот такие пляшущие человечки:
-- Если вы вспомните мои объяснения, вы увидите, что здесь
написано: "ПРИХОДИ НЕМЕДЛЕННО". Я не сомневался, что это
приглашение приведет его сюда, ибо он будет убежден, что, кроме
миссис Кьюбитт, никто так писать не умеет. Словом, мой дорогой
Уотсон, этих человечков, столь долго служивших злу, мы
принудили в конце концов послужить добру... Мне кажется, я
выполнил свое обещание обогатить вашу записную книжку. Наш
поезд отходит в три сорок, и мы приедем на Бейкер-стрит как раз
к обеду.
Еще несколько слов в заключение. Американец Аб Слени
зимней сессией суда в Норвиче был приговорен к смерти. Но,
приняв во внимание смягчающие вину обстоятельства и
доказанность того, что Хилтон Кьюбитт выстрелил в него первым,
суд заменил смертную казнь каторжными работами. О миссис Хилтон
Кьюбитт мне известно только то, что она совершенно поправилась,
что она все еще вдова и что она посвятила свою жизнь заботам о
бедных.
Примечание
1 Сквайр -- помещик.
Артур Конан-Дойль.
Рейгетские сквайры
В то время мой друг Шерлок Холмс еще не оправился после
нервного переутомления, полученного после крайне напряженной
работы весной тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года.
Нашумевшая история с Нидерландско-Суматрской компанией и
грандиозным мошенничеством барона Монэртиуса слишком свежа в
памяти публики н слишком тесно связана с политикой и финансами,
чтобы о ней можно было рассказать в этих записках. Однако
косвенным путем она явилась причиной одного редкостного и
головоломного дела, которое дало возможность моему другу
продемонстрировать еще одно оружие среди множества других,
служивших ему в его нескончаемой войне с преступлениями.
Четырнадцатого апреля, как помечено в моих записях, я
получил телеграмму из Лиона с известием о том, что Холме лежит
больной в отеле "Дюлонж". Не прошло и суток, как я уже был у
него в номере и с облегчением убедился, что ничего страшного
ему не грозит. Однако тянувшееся больше двух месяцев
расследование, в течение которого он работал по пятнадцати
часов в день, а случалось, и несколько суток подряд, подорвало
железный организм Холмса. Блистательная победа, увенчавшая его
труды, не спасла его от упадка сил после предельно нервного
напряжения, и в то время, как его имя гремело по всей Европе, а
комната была буквально по колено завалена поздравительными
телеграммами, я нашел его здесь во власти жесточайшей хандры.
Даже сознание, что он добился успеха там, где не справилась
полиция трех стран, и обвел вокруг пальца самого искусного
мошенника в Европе, не могло победить овладевшего им
безразличия.
Три дня спустя мы вернулись вместе на Бейкер-стрит, но мой
друг явно нуждался в перемене обстановки, да и меня соблазняла
мысль выбраться в эту весеннюю пору на недельку в деревню. Мой
старинный приятель, полковник Хэйтер, который был моим
пациентом в Афганистане, а теперь снял дом поблизости от
городка Рейгет в графстве Суррей, часто приглашал меня к себе
погостить. В последний раз он сказал, что был бы рад оказать
гостеприимство и моему другу. Я повел речь издали, но, когда
Холме узнал, что нас приглашают в дом с холостяцкими порядками
и что ему будет предоставлена полная свобода, он согласился с
моим планом, и через неделю после нашего возвращения из Лиона
полковник уже принимал нас у себя. Хэйтер был человек очень
приятный и бывалый, объездивший чуть ли не весь свет, и скоро
обнаружилось -- как я и ожидал, -- что у них с Холмсом много
общего.
В день нашего приезда, вечером, мы, отобедав, сидели в
оружейной полковника; Холме растянулся на диване, а мы с
Хэйтером рассматривали небольшую коллекцию огнестрельного
оружия.
-- Да, кстати, -- вдруг сказал наш хозяин, -- я возьму с
собой наверх один из пистолетов на случай тревоги. -- Тревоги?
-- воскликнули.
-- Тут у нас недавно случилось происшествие, перепугавшее
всю округу. В прошлый понедельник ограбили дом старого Эктона,
одного из самых богатых здешних
сквайров. Убыток причинен небольшой, но воры по сих пор на
свободе.
-- И никаких следов? -- спросил Холме. -- Пока никаких. Но
это -- мелкое дело. Обычнее местное преступление, слишком
незначительное, чтобы заинтересовать вас, мистер Холме, после
того громкого международного дела.
Холме ответил на комплимент небрежным жестом, но по его
улыбке было заметно, что он польщен. -- Ничего примечательного?
-- По-моему, ничего. Воры обыскали библиотеку, и, право
же, добыча не стоила затраченных ими трудов. Все в комнате было
перевернуто вверх дном, ящики столов взломаны, книжные шкафы
перерыты, а вся-то пропажа -- томик переводов Гомера, два
золоченых подсвечника, пресс-папье из слоновой кости, маленький
дубовый барометр да клубок бечевки. -- Что за удивительный
набор! -- воскликнул я. -- О, воры, видимо, схватили все, что
им попалось под руку.
Холме хмыкнул со своего дивана. -- Полиция графства должна
бы кое-что извлечь из этого, -- сказал он. -- Ведь совершенно
очевидно, что... Но я предостерегающе поднял палец. -- Вы
приехали сюда отдыхать, друг мой. Ради бога, не принимайтесь за
новую задачу, пока не окрепли нервы.
Холме посмотрел на полковника с комическим смирением и
пожал плечами, после чего беседа повернула в более спокойное
русло.
Однако судьбе было угодно, чтобы все мои старания оберечь
друга пропали даром, ибо на следующее утро это дело вторглось в
нашу жизнь таким образом, что было невозможно остаться в
стороне, и наше пребывание в деревне приняло неожиданный для
всех нас оборот. Мы сидели за завтраком, когда к нам ворвался
дворецкий, забыв о всякой пристойности, и выпалил, задыхаясь:
-- Вы слышали новость, сэр? У Каннингемов, сэр? -- Опять
ограбление? -- вскричал полковник, и его рука с чашкой кофе
застыла в воздухе. -- Убийство!
233
помочь умирающему, и, таким образом, злодей успел
скрыться. Нам известно только, что это был человек среднего
роста, в чем-то темном. Другими приметами мы не располагаем, но
мы ведем усиленные розыски, и если преступник -- человек
нездешний, он скоро будет найден.
-- А что там делал этот Уильям? Он что-нибудь сказал перед
смертью?
-- Ни слова. Уильям жил в сторожке со своей матерью. Он
был преданный слуга, и мы предполагаем, что он подошел к дому с
намерением проверить, все ли благополучно. Это и понятно: кража
у Эктона заставила всех быть начеку. Грабитель, видимо, только
что открыл дверь -- замок был взломан, -- как Уильям набросился
на него.
-- А Уильям ничего не сказал своей матери перед уходом?
-- Она очень стара и глуха, и нам ничего не удалось узнать
от нее. Горе почти лишило ее рассудка, но я подозреваю, что она
всегда была туповата. Однако есть одна очень важная улика.
Взгляните!
Он вынул из своего блокнота клочок бумаги и расправил его
на колене.
-- Это было найдено у мертвого Уильяма в руке. Зажат между
большим и указательным пальцами. По-видимому, это краешек
какой-то записки. Обратите внимание, что указанное здесь время
в точности совпадает со временем, когда бедняга встретил свою
судьбу. Не то убийца вырывал у него записку, не то он у убийцы.
Написанное наводит на мысль, что кого-то приглашали на
свидание.
Холме взял обрывок бумаги, факсимиле которого я здесь
привожу '.
' "...без четверти двенадцать узнаете то, что может...".
-- Если это действительно так, -- продолжал инспектор, --
то напрашивается весьма вероятное предположение, что этот
Уильям Керван, несмотря на свою репутацию честного человека,
мог быть заодно с вором. Они могли встретиться в условленном
месте, вдвоем взломать дверь, после чего между ними вспыхнула
ссора.
-- Этот документ представляет чрезвычайный интерес, --
сказал Холме, изучая обрывок с самым сосредоточенным вниманием,
-- дело куда тоньше, чем я думал.
Он обхватил руками голову, а инспектор с улыбкой наблюдал,
какое действие произвел его рассказ на прославленного
лондонского специалиста.
-- Ваше последнее замечание, -- сказал Холме немного
погодя, -- о том, что взломщик, возможно, был в сговоре со
слугой и что это была записка одного к другому, в которой
назначалась встреча, остроумно н не лишено правдоподобия.
Однако этот документ раскрывает...
Он опять обхватил голову руками и несколько минут просидел
молча, весь уйдя в свои мысли. Когда он поднял лицо, я с
удивлением увидел, что щеки его порозовели, а глаза блестят,
как до болезни. Он вскочил на ноги со всей прежней энергией.
-- Вот что, -- заявил он, -- я хотел бы бегло осмотреть
место, где было совершено убийство. С вашего разрешения,
полковник, я покину моего друга Уотсона и вас и прогуляюсь
вместе с инспектором, чтобы проверить правильность моих
догадок. Я буду обратно через полчаса.
Прошло полтора часа, инспектор вернулся один. -- Мистер
Холме ходил взад и вперед по полю, -- сказал он. -- Он хочет,
чтобы мы вчетвером отправились в усадьбу. -- К мистеру
Капнингему? -- Да, сэр. -- Зачем? Инспектор пожал плечами.
-- Это мне не совсем ясно, сэр. Между нами говоря, мне
кажется, что мистер Холме еще не совсем выздоровел после своей
болезни. Он ведет себя очень странно. Я бы сказал, он немного
не в себе.
-- Думаю, что не стоит беспокоиться, -- заметил я. -- Я не
разубеждался, что в его безумии есть метод.
237
-- Скорее в его методе есть безумие, -- пробормотал
инспектор. -- Но он горит нетерпением, и если вы готовы,
полковник, то лучше пойдемте.
Холме расхаживал :в1зд и вперед по полю, низко опустив
голову и засунув руки в карманы.
-- Дело становится все интересней, -- сказал он. --
Уотсон, наша поездка в деревню определенно удалась. Я провел
восхитительное утро.
' -- Вы были на месте преступления, как я догадываюсь? --
спросил полковник.
-- Да, мы с инспектором сделали небольшую разведку. -- И с
успехом?
-- Да, мы видели интересные вещи. По дороге я обо всем вам
расскажу. Прежде всего мы осмотрели тело бедняги. Он
действительно умер от револьверной раны, как сообщалось. -- А
вы в этом сомневались?
-- Все надо проверить. Мы не зря совершали свой обход.
Потом мы беседовали с мистером Каннингемом и его сыном, и они
смогли точно указать место, где преступник, убегая, пролез
сквозь изгородь. Это было в высшей степени любопытно. --
Несомненно.
-- Потом мы заглянули к матери несчастного Уильяма. От
нее, однако, мы не могли добиться толку: она очень стара и
слаба.
-- И к какому результату привело вас ваше обследование?
-- К убеждению в том, что это весьма необычное
преступление. Может быть, наш теперешний визит прольет на него
немного света. Я полагаю, инспектор, мы с вами единодушны в
том, что этот клочок бумаги в руке убитого, на котором записано
точное время его смерти, имеет огромнейшее значение. -- Он
должен дать ключ, мистер Холме. -- Он дает ключ. Кто бы ни
