без преувеличения сказать, что вопросы мира и войны зависят от
этого документа. Если розыски его не могут проходить в
совершенной тайне, лучше совсем отказаться от них, так как этот
документ похитили именно для того, чтобы предать его широкой
огласке.
-- Понимаю. А теперь, мистер Трелони Хоуп, я буду вам
весьма признателен, если вы расскажете мне подробно, при каких
обстоятельствах исчез этот документ.
-- Я вам изложу все в нескольких словах, мистер Холмс...
Этот документ -- письмо от одного иностранного монарха -- был
получен шесть дней назад. Письмо имеет такое большое значение,
что я не решался оставлять его в сейфе министерства и каждый
вечер уносил с собой домой, на Уайтхолл-террас, где хранил его
в спальне, в закрытой на ключ шкатулке для официальных бумаг.
Оно находилось там и вчера вечером, я уверен в этом. Когда я
одевался к обеду, я еще раз открыл шкатулку и убедился, что
документ на месте. А сегодня утром письмо исчезло. Шкатулка
стояла около зеркала на моем туалетном столе всю ночь. Сплю я
чутко, моя жена тоже. Мы оба готовы поклясться, что никто ночью
не входил в комнату.
-- В котором часу вы обедали?
-- В половине восьмого.
-- Когда вы легли спать?
-- Моя жена была в театре. Я ждал ее. Мы ушли в спальню
около половины двенадцатого.
-- Значит, в течение четырех часов шкатулка никем не
охранялась?
-- В спальню входить не позволено никому, кроме горничной
-- по утрам и моего камердинера или камеристки моей жены -- в
течение остальной части дня. Но эти двое -- верные слуги и
давно живут у нас в доме. Кроме того, ни один из них не мог
знать, что в шкатулке хранится нечто более ценное, чем простые
служебные бумаги.
-- Кто знал о существовании этого письма?
-- В моем доме -- никто.
-- Но ваша жена, конечно, знала?
-- Нет, сэр. Я ничего не говорил моей жене до сегодняшнего
утра, пока не обнаружил пропажу письма.
Премьер одобрительно кивнул головой.
-- Я всегда знал, как велико ваше чувство долга, сэр, --
сказал он. -- Не сомневаюсь, что в столь важном и секретном
деле оно оказалось бы сильнее даже самых тесных семейных уз.
Министр по европейским делам поклонился.
-- Совершенно справедливо, сэр. До сегодняшнего утра я ни
одним словом не обмолвился жене об этом письме.
-- Могла ли она догадаться сама?
-- Нет, мистер Холмс, она не могла догадаться, да и никто
не мог бы.
-- А прежде у вас пропадали документы?
-- Нет, сэр.
-- Кто здесь в Англии знал о существовании этого письма?
-- Вчера о письме были извещены все члены кабинета. Но
требование хранить тайну, которое сопровождает каждое заседание
кабинета, на этот раз было подкреплено торжественным
предупреждением со стороны премьер-министра. Боже мой, и
подумать только, что через несколько часов я сам потерял его!
Отчаяние исказило красивое лицо Трелони Хоупа. Он
схватился за голову. На мгновение перед нами открылись
подлинные чувства человека порывистого, горячего и остро
впечатлительного.
Но тут же маска высокомерия снова появилась на его лице, и
уже спокойным голосом он продолжал:
-- Кроме членов кабинета, о существовании письма знают еще
два, возможно, три чиновника департамента, и больше никто во
всей Англии, уверяю вас, мистер Холмс.
-- А за границей?
-- За границей, я уверен, не видел этого письма никто,
кроме того, кто его написал. Я твердо убежден, что даже его
министры... то есть я хотел сказать, что при отправлении оно
миновало обычные официальные каналы.
Холмс на некоторое время задумался, затем сказал:
-- А теперь, сэр, я должен получить более точное
представление, что это за документ и почему его исчезновение
повлечет за собой столь серьезные последствия.
Два государственных деятеля обменялись быстрым взглядом, и
премьер нахмурил густые брови:
-- Мистер Холмс, письмо было в длинном, узком голубом
конверте. На красной сургучной печати изображен приготовившийся
к нападению лев. Адрес написан крупным твердым почерком...
-- Эти подробности, -- прервал его Холмс, -- конечно,
очень интересны и существенны, но мне надо знать содержание
письма. О чем говорилось в нем?
-- Это строжайшая государственная тайна, и боюсь, что я не
могу ответить вам, тем более что не вижу в этом необходимости.
Если с помощью ваших необычайных, как говорят, способностей вам
удастся найти соответствующий моему описанию конверт вместе с
его содержимым, вы заслужите благодарность своей страны и
получите любое вознаграждение, которое будет в наших
возможностях.
Шерлок Холмс, улыбаясь, встал.
-- Я понимаю, конечно, что вы принадлежите к числу самых
занятых людей Англии, -- сказал он, -- но и моя скромная
профессия отнимает у меня много времени. Очень сожалею, что не
могу быть вам полезным в этом деле, и считаю дальнейшее
продолжение нашего разговора бесполезной тратой времени.
Премьер-министр вскочил. В его глубоко сидящих глазах
сверкнул тот недобрый огонь, который нередко заставлял
съеживаться от страха сердца членов кабинета.
-- Я не привык, сэр... -- начал он, но овладел собой и
снова занял свое место.
Минуту или более мы сидели молча. Затем старый
государственный деятель пожал плечами:
-- Мы вынуждены принять ваши условия, мистер Холмс. Вы
безусловно правы, и с нашей стороны неразумно ожидать от вас
помощи, пока мы не доверимся вам полностью.
-- Я согласен с вами, сэр, -- сказал молодой дипломат.
-- Хорошо, я расскажу вам все, но полагаюсь целиком на
вашу скромность и на скромность вашего коллеги, доктора
Уотсона. Я взываю к вашему патриотизму, джентльмены, ибо не
могу представить себе большего несчастья для нашей страны, чем
разглашение этой тайны.
-- Вы можете вполне довериться нам.
-- Так вот, это письмо одного иностранного монарха; он
обеспокоен недавним расширением колоний нашей страны. Оно было
написано в минуту раздражения и лежит целиком на его личной
ответственности. Наведение справок показало, что его министры
ничего не знают об этом письме. К тому же тон письма довольно
резкий, и некоторые фразы носят столь вызывающий характер, что
его опубликование несомненно взволновало бы общественное мнение
Англии. И даже более, сэр: могу сказать не колеблясь, что через
неделю после опубликования письма наша страна будет вовлечена в
большую войну.
Холмс написал имя на листке бумаги и показал его
премьер-министру.
-- Совершенно верно, это он. И именно это письмо, которое,
возможно, повлечет за собой миллионные расходы и гибель сотен
тысяч людей, исчезло таким загадочным образом.
-- Вы известили автора письма?
-- Да, сэр, была отправлена шифрованная телеграмма.
-- Но, может быть, он и рассчитывал на опубликование
письма?
-- Нет, сэр! У нас есть все основания полагать, что он уже
понял неосторожность и опрометчивость своего поступка.
Опубликование письма было бы для него и для его страны еще
большим ударом, чем для нас.
-- Если так, то в чьих же интересах раскрыть содержание
этого письма? Для чего кому-то понадобилось украсть его?
-- Тут, мистер Холмс, вы заставляете меня коснуться
области высокой международной политики. Если вы примете во
внимание ситуацию в Европе, вам будет нетрудно .понять мотив
преступления. Европа представляет собой вооруженный лагерь.
Существуют два союза, имеющие равную военную силу.
Великобритания держит нейтралитет. Если бы мы были вовлечены в
войну с одним союзом, это обеспечило бы превосходство другого,
даже независимо от того, участвовал бы он в ней или нет. Вы
понимаете?
-- Все совершенно ясно. Итак, в краже и разглашении письма
заинтересованы враги этого монарха, стремящиеся посеять раздор
между его страной и нами?
-- Да, сэр.
-- А кому могли переслать этот документ, если бы он попал
в руки врага?
-- Любому из европейских правительств. Весьма возможно,
что в настоящий момент оно несется по назначению с такой
скоростью, какую только способен развить пароход.
Министр Трелони Хоуп опустил голову на грудь в тяжело
вздохнул. Премьер ласково положил руку ему на плечо:
-- С вами случилось несчастье, мой дорогой друг. Никто не
решится обвинить вас -- вы приняли все меры предосторожности...
Теперь, мистер Холмс, вам известно все. Что вы посоветуете
предпринять?
Холмс печально покачал головой:
-- Вы полагаете, сэр, что война неизбежна, если этот
документ не будет возвращен?
-- Думаю, что она вполне возможна.
-- Тогда, сэр, готовьтесь к войне.
-- Это жестокие слова, мистер Холмс!
-- Примите во внимание факты, сэр. Я не допускаю, что
письмо было похищено после половины двенадцатого ночи, так как
с этого часа и до момента, когда обнаружена пропажа, мистер
Хоуп и его жена находились в спальне. Значит, оно было похищено
вчера вечером, между половиной восьмого и половиной
двенадцатого -- вероятно, ближе к половине восьмого, потому что
вор знал, где оно лежит, и, конечно, постарался завладеть им
как можно раньше. А теперь, сэр, если такой важный документ
похищен еще вчера, то где он может быть сейчас? У вора нет
никаких причин хранить его. Скорее всего, его уже передали
заинтересованному лицу. Какие же у нас теперь шансы перехватить
его или даже напасть на его след? Оно для нас недосягаемо.
Премьер-министр поднялся с дивана:
-- Вы рассуждаете совершенно логично, мистер Холмс. Я
вижу, что тут действительно ничего нельзя сделать.
-- Допустим, например, что документ был похищен горничной
или лакеем...
-- Они оба -- старые и верные слуги.
-- Насколько я понял, спальня находится на втором этаже и
не имеет отдельного хода с улицы, а из передней в нее нельзя
подняться незамеченным. Значит, письмо похитил кто-то из
домашних. Кому вор мог передать его? Одному из международных
шпионов и секретных агентов, имена которых мне хорошо известны.
Есть три человека, которые, можно сказать, возглавляют эту
компанию. Я начну с того, что узнаю, чем занят сейчас каждый из
них. Если кто-нибудь из них уехал, в особенности же если он
уехал вчера вечером, мы будем знать, куда делся этот документ.
-- А зачем ему уезжать? -- спросил министр по европейским
делам. -- Он мог бы с таким же успехом отнести письмо в
посольство здесь же в Лондоне.
-- Не думаю. Эти агенты работают совершенно самостоятельно
и часто находятся в довольно натянутых отношениях с
посольствами.
Премьер-министр кивком головы подтвердил это:
-- Полагаю, что вы правы, мистер Холмс. Он собственноручно
доставит такой ценный подарок к месту назначения. Ваш план
действий мне кажется абсолютно верным. Однако, Хоуп, нам не
следует из-за этого несчастья забывать о прочих наших
обязанностях. Если в течение дня произойдут новые события, мы
сообщим вам, мистер Холмс, и вы, разумеется, информируете нас о
результатах ваших собственных расследований.
Министры поклонились и с видом, полным достоинства, вышли
из комнаты.
Когда наши высокопоставленные гости ушли, Холмс молча
закурил трубку и на некоторое время погрузился в глубокую
задумчивость. Я развернул утреннюю газету и начал читать о
сенсационном преступлении, которое было совершено в Лондоне
накануне вечером, как вдруг мой приятель громко вскрикнул,
вскочил на ноги и положил трубку на камин.
-- Да, -- сказал он, -- лучшего пути нет. Положение
