Холмс стоял, небрежно прислонившись к камину, с унылым и
страдальческим видом, едва сдерживая безудержную зевоту.
-- Простите, что задержал вас, мистер Холмс. Вижу, вам до
смерти надоело все это дело. Наконец-то он сознался! Войдите,
Макферсон. Пусть джентельмены тоже узнают о вашем
непростительном поведении.
В комнату боком вошел красный и смущенный констебль
огромного роста.
-- Уверяю вас, сэр, у меня и в мыслях ничего худого не
было. Вчера вечером сюда зашла молодая женщина; она сказала,
что ошиблась домом. Мы поговорили. Скучно ведь стоять здесь
одному целый день...
-- Ну, и что же случилось?
-- Она захотела посмотреть, где произошло убийство,
сказала, что читала об этом в газетах. Очень порядочная молодая
женщина, сэр, и так складно говорила. Я подумал: ничего худого
не выйдет, если я пущу ее поглядеть. Но, увидав пятно на ковре,
она упала на пол и лежала как мертвая. Я бросился на кухню,
принес воды, но не мог привести ее в чувство. Тогда я побежал
за угол, в трактир "Ветка плюща", за коньяком, однако, пока я
ходил, молодая женщина пришла в себя и ушла... Ей, наверно,
было стыдно встретиться со мной.
-- А ковра никто не трогал?
-- Видите ли, сэр, когда я вернулся, он был, пожалуй,
немного сдвинут. Ведь она упала на него, а он ничем не
прикреплен к полу. Я его потом расправил.
-- Это вам урок, констебль Макферсоя, чтобы вы не
обманывали меня, -- важно проговорил Лестрейд. -- Вы, конечно,
решили, что это нарушение порядка не откроется, а мне
достаточно было бросить только один взгляд на ковер, и я сразу
понял, что кто-то заходил в эту комнату. Ваше счастье,
приятель, что ничего не пропало, а то вам пришлось бы худо. Мне
жаль, мистер Холмс, что я вызвал вас сюда из-за такого пустяка,
но я думал, что это второе пятно, не совпадающее с первым,
заинтересует вас.
-- Разумеется, это очень интересно... Констебль, эта
женщина только один раз заходила сюда?
-- Да, сэр, только один раз.
-- А как ее зовут?
-- Не знаю, сэр. Она сказала, что ищет работу по переписке
на машинке, но ошиблась номером дома, очень приятная, приличная
молодая женщина, сэр.
-- Высокая? Красивая?
-- Да, сэр, довольно высокая молодая женщина. Можно
сказать, что она красивая. Пожалуй, даже очень красивая. "О,
офицер, разрешите мне только взглянуть!" -- сказала она. У нее
были такие приятные, прямо ласковые манеры, и я подумал, что не
будет большой беды, если разрешу ей заглянуть в дверь.
-- Как она была одета?
-- Очень просто, сэр: в длинной накидке до самого пола.
-- В котором часу это было?
-- Как раз начинало темнеть. Зажгли фонаря, когда я
возвращался из трактира.
-- Очень хорошо, -- сказал Холмс. -- Пойдемте, Уотсон, нас
ждет важное дело в другом месте.
Когда мы выходили из дома, Лестрейд остался в комнате, а
полный раскаяния констебль бросился отворять нам дверь. Холмс
на пороге повернулся и протянул что-то Макферсону. Констебль
всмотрелся.
-- Боже мой, сэр! -- изумленно воскликнул он.
Холмс приложил палец к губам, сунул этот предмет обратно
во внутренний карман и, когда вышли на улицу, расхохотался.
-- Прекрасно! -- сказал он. -- Пойдемте, дорогой Уотсон.
Занавес поднят, начинается последний акт. Можете быть спокойны:
войны не будет, блестящая карьера высокочтимого лорда Трелони
Хоупа не, пострадает, неосторожный монарх не будет наказан за
свою поспешность и премьер-министру не придется распутывать
сложное положение в Европе. От нас требуется только некоторая
тактичность и находчивость, и тогда вся эта история, грозившая
очень неприятными последствиями, не будет стоить и ломаного
гроша.
Я проникся восхищением к этому удивительному человеку.
-- Вы решили задачу? -- воскликнул я.
-- Пока нет, Уотсон. Есть еще некоторые обстоятельства,
которые так же непонятны, как и раньше. Но нам уже известно так
много, что просто будет обидно не узнать всего. Мы отправимся
прямо на Уайтхолл-террас и доведем дело до конца.
Когда мы пришли в дом министра по европейским делам,
Шерлок Холмс заявил, что желает видеть леди Хильду Трелони
Хоуп. Нас провели в приемную.
-- Мистер Холмс! -- сказала леди, и лицо ее порозовело от
негодования. -- Это просто нечестно и неблагородно с вашей
стороны. Ведь я уже сказала, что хотела сохранить мой визит к
вам в тайне, иначе муж подумает, что я вмешиваюсь в его дела. А
вы компрометируете меня своим приходом. Ведь это доказывает,
что между нами существуют деловые отношения.
-- К сожалению, миледи, у меня не было иного выбора. Мне
поручили найти этот исключительно важный документ, поэтому я
вынужден просить вас, миледи, передать его мне.
Леди вскочила на ноги; румянец мгновенно схлынул с
прекрасного лица. Ее глаза потускнели, она зашаталась. Мне
показалось, что она упадет в обморок, но огромным усилием воли
она овладела собой, и лицо ее вспыхнуло от изумления и гнева:
-- Вы... Вы оскорбляете меня, мистер Холмс!
-- Послушайте, миледи, это бесполезно. Отдайте письмо.
Она метнулась к звонку:
-- Дворецкий проводит вас.
-- Не звоните, леди Хильда. Если вы это сделаете, все мои
искренние попытки избежать скандала окажутся напрасными.
Верните мне письмо, и все уладится. Если вы будете слушаться
меня, я помогу вам. Если вы не захотите довериться мне, я
вынужден буду выдать вас.
Она стояла перед ним гордая и величественная. Глаза ее
встретили взгляд Холмса, как будто желали понять, что у него на
уме. Она не снимала руки со звонка, но и не звонила.
-- Вы пытаетесь запугать меня. Не очень благородно, мистер
Холмс, прийти сюда угрожать женщине! Вы говорите, что вам
кое-что известно. Что вы знаете?
-- Прошу вас, миледи, сядьте. Вы ушибетесь, если упадете.
Я не буду говорить, пока вы не сядете... Благодарю вас.
-- Даю вам пять минут, мистер Холмс.
-- Достаточно и одной, леди Хильда. Я знаю о том, что вы
были у Эдуарда Лукаса, отдали ему этот документ, знаю, как вы
вчера вечером хитроумно проникли в его комнату вторично и взяли
письмо из тайника под ковром.
Лицо леди Хильды стало смертельно бледным. Она не сводила
глаз с Холмса; у нее перехватило дыхание, она не могла
произнести ни слова.
-- Вы сошли с ума, мистер Холмс... Вы сошли с ума! --
наконец воскликнула она.
Из кармана он вытащил маленький кусочек картона. Это была
фотография женщины.
-- Я захватил ее, потому что считал, что она может
пригодиться, -- сказал он. -- Полицейский узнал вас.
Она с трудом глотнула воздух, и ее голова упала на спинку
кресла.
-- Послушайте, леди Хильда... Письмо у вас, но дело все же
можно уладить. У меня нет никакого желания причинять вам
неприятности. Мои обязанности кончатся, когда я возвращу
пропавшее письмо вашему мужу. Послушайтесь моего совета и
будьте откровенны со мной -- здесь все ваше спасение.
Ее мужество было восхитительно. Даже в этот момент она не
признавала себя побежденной.
-- Я снова повторяю вам, мистер Холмс: вы находитесь во
власти какой-то нелепой фантазии.
Холмс встал со стула:
-- Мне жаль вас, леди Хильда. Я сделал для вас все, что
мог, теперь я вижу -- это было напрасно Он нажал кнопку звонка.
Вошел дворецкий.
-- Мистер Трелони Хоуп дома?
-- Он будет дома, сэр, через пятнадцать минут.
Холмс взглянул на часы.
-- Еще пятнадцать минут, -- сказал он. -- Очень хорошо, я
подожду.
Едва дворецкий закрыл за собой дверь, как леди Хильда,
простирая руки, бросилась к ногам Холмса; ее прекрасное лицо
было залито слезами.
-- О, пощадите меня, мистер Холмс! Пощадите меня! --
умоляла она в порыве отчаяния. -- Ради бога, не говорите ему! Я
так люблю его! Мне больно причинить ему малейшую неприятность,
а эта, я знаю, разобьет его благородное сердце.
Холмс поднял ее.
-- Благодарю вас, миледи, что вы хоть в последний момент
опомнились. Нельзя терять ни минуты. Где письмо?
Она бросилась к письменному столу, отперла его и вынула
длинный голубой конверт.
-- Вот оно, мистер Холмс... Лучше бы я никогда не видела
его!
-- Как нам теперь его вернуть? -- раздумывал Холмс. --
Скорее, скорее, надо найти какой-нибудь выход!.. Где шкатулка с
документами?
-- Все еще в спальне.
-- Как удачно! Скорее, миледи, принесите ее сюда.
Через минуту она появилась, держа в руках красную плоскую
шкатулку.
-- Чем вы открывали ее прежде? У вас есть второй ключ?
Конечно, есть. Откройте!
Из-за корсажа леди Хильда вытащила маленький ключ.
Шкатулку открыли; она была полна бумаг. Холмс засунул голубой
конверт в самую середину, между листками какого-то другого
документа. Шкатулку заперли и отнесли обратно в спальню.
-- Теперь мы готовы встретить его, -- оказал Холмс. -- У
нас еще есть десять минут. Я беру на себя очень много, чтобы
выгородить вас, леди Хильда! За это вы должны в оставшееся
время честно рассказать мне всю эту странную историю.
-- Я расскажу вам все, мистер Холмс! -- воскликнула леди.
-- О, мистер Холмс, мне легче отрубить себе правую руку, чем
доставить ему хоть минуту горя! Во всем Лондоне нет женщины,
которая так любила бы своего мужа, как я, и все же, если бы он
узнал, что я сделала, что была вынуждена сделать, он никогда не
простил бы меня. Он так высоко ставит свою собственную честь,
что не в состоянии забыть или простить бесчестный поступок
другого. Помогите мне, мистер Холмс! Мое счастье, его счастье,
наши жизни поставлены на карту!
-- Скорее, миледи, время истекает!
-- Еще до замужества, мистер Холмс, я написала
неосторожное, глупое письмо, письмо впечатлительной влюбленной
девушки. В нем не было ничего плохого, но все же мой муж счел
бы его непростительным. Если бы он прочел это письмо, он
перестал бы верить мне. Прошли годы с тех пор, как я написала
это письмо. Я подумала, что все забыто. Но вдруг этот человек,
Лукас, известил меня о том, что оно попало к нему в руки и что
он намерен показать его моему мужу. Я умоляла его пощадить
меня. Он сказал, что возвратит мне мое письмо, если я принесу
ему один документ, который, по его словам, хранится у мужа в
шкатулке для депеш. У него был какой-то шпион в министерстве,
который сообщил ему о существовании этого документа. Лукас
уверял меня, что это ничуть не повредит моему мужу. Поставьте
себя на мое место, мистер Холмс! Что я должна была делать?
-- Рассказать обо всем мужу.
-- Я не могла, мистер Холмс, не могла! С одной стороны,
мне грозила неминуемая гибель; с другой, хоть мне и казалось
ужасным взять документ, принадлежащий мужу, но все же я не
вполне представляла себе, какие это будет иметь последствия в
области международной политики, что же касается нашей любви и
взаимного доверия, мне все казалось совершенно ясным. И я
совершила кражу, мистер Холмс. Я сняла слепок с ключа, а этот
человек, Лукас, сделал второй: ключ. Я открыла шкатулку, взяла
документ и отнесла его на Гододфил-стрит.
--И что произошло там, миледи?
-- Я постучала в дверь, как было условленно. Лукас открыл.
Я прошла за ним в его комнату, оставив за собой дверь
полуоткрытой, потому что боялась остаться одна с этим
человеком. Я помню, что когда я входила в дом, на улице стояла
какая-то женщина. Наши переговоры быстро закончились. Мое
письмо лежало у него на письменном столе. Я отдала ему
документ, он возвратил мне письмо. В это мгновение у двери
послышался шум, в коридоре раздались шаги. Лукас быстро откинул
