-- Да, солгал. Ну и что?.. Тоже в целях личной
безопасности. Тем не менее, вы видите, первоначальная обработка
уже началась. Кстати, лично для вас могу пояснить, кто такой
генерал-майор милиции Свешников. Этот человек, Семен Саввович,
является близким родственником президента так называемого
акционерного общества "Российский лес", которое занимается
вывозом нашей древесины за границу. Валютная выручка, как вы
правильно догадываетесь, оседает в Москве. Этот бизнес
доступными ему методами прикрывает именно господин Свешников.
Через полковника Савиных в том числе.
Сапожников некоторое время молчал, переваривая неожиданно
свалившуюся информацию. Потом настороженно-испуганным голосом
спросил:
-- Мое имя в списке есть?
-- А вы сами как думаете?
-- Я думаю, никаких списков нет вообще.
Алексей ухмыльнулся.
-- Хотите зарыть голову в песок?
-- А вы?..
Это "а вы?" прозвучало совсем некстати, беспомощно, и
Алексей вдруг хорошо прочувствовал его состояние. Пятнадцать
лет Сапожников тихо-мирно отсиживался за широкой спиной Хлыбова
и тянул на себе весь бумажный воз, не вникая, как это ни
странно при его должности, в то, что творится вокруг. Эдакий
уютный со здоровым румянцем эгоизм. После смерти Хлыбова на
короткое время Сапожников возглавил районную прокуратуру и
впервне почувствовал себя на пронизывающем до костей сквозняке.
Желая скрыть внезапную растерянность. Сапожников заслонил
лицо ладонью. Потом, чтобы хоть что-то сказать, грубо спросил:
-- Что вы предлагаете?
-- Я? -- Алексеи удивился вопросу, но тут же понял, что
Сапожников открывает и закрывает рот чисто механически, и
смысла собственных слов он не понимает.
-- Семен Саввович, я хотел бы от первичного,
административного этапа обработки моей шкуры перейти сразу ко
второму.
-- Что?
-- Ко второму этапу. Меня это хоть как-то стимулирует.
Только пусть черный полковник, с которым вы советуетесь, не
перепутает второй этап с третьим.
Сапожников машинально кивнул, и это получилось забавно.
Почти договорились.
-- Я могу идти?
-- Да. Конечно.
Глава 5.
Вначале Алексею показалось странным, что Крук так легко
сдал его, словно фигуру на шахматной доске ради сомнительного
позиционного преимущества. Но, поразмыслив, он решил, что за
спиной у Крука и без его ведома кашу варит полковник Савиных.
Пятидесятилетняя девственница Семен Саввович Сапожников, как
обычно не вникая в обстоятельства, пошел у старого лицедея на
поводу. Уже завтра полковник Савиных через того же Сапожникова
поставит Крука перед свершившимся фактом. Правда, не очень
понятно, почему полковник вдруг так мелко, по-бабьи засуетился?
Даже если убийцу удастся в конце концов вычислить, едва ли
следствие сумеет предъявить ему мало-мальски обоснованное
обвинение.
Еще один темный момент. Для убийцы Шуляк являлся врагом
номер один и своими действиями представлял вполне понятную
угрозу. Однако "свой человек" Хлыбов спустя время был тоже
убит. Почему?.. Разошлись интересы? Или Хлыбов для убийцы
никогда своим человеком не был?
На столе звякнул телефон. Какой-то бес внутри будто
толкнул Алексея под локоть. Он потянулся за трубкой в полной
уверенности, что абонент на том конце провода Хлыбова Анна.
-- Здравствуйте, Анна Кирилловна. Я слушаю вас.
Трубка молчала.
-- Говорите же,-- с улыбкой в голосе повторил он.-- Я
слушаю.
-- Алексей Иванович, вы не могли бы появиться сегодня у
меня дома? -- услышал он голос Анны.-- Я очень, очень прошу
вас.
-- Разумеется. Но в чем дело?
-- Это трудно объяснить в двух словах.
-- Вы чего-то боитесь?
-- Да! -- Она почти вскрикнула.-- Боюсь. Я боюсь
возвращаться домой.
-- Но почему? К вам что, пристают? Преследуют?
-- Не знаю. Мне кажется... может быть, это глупо, но там
кто-то появляется.
-- Это происходит днем?
-- Не знаю! С тех пор, после убийства, я была там два
раза. Оставалась на ночь.
-- Откуда вы звоните?
-- Из автомата с набережной.
Алексей взглянул на часы. Было без пятнадцати шесть.
-- Анна Кирилловна, давайте встретимся с вами через
полчаса. Случайно.
-- Случайно? Это как?
-- Скажем, в магазине "Фиалка". Вн передадите мне ваши
ключи. И постарайтесь сделать это незаметно.
-- О-о!
Алексей понял по восклицанию, что своими словами скорее
напугал, а не успокоил ее. Он рассмеялся.
-- Не расстраивайтесь так, Анна Кирилловна, это всего
только мера предосторожности. На всякий случай, вы понимаете?
Она молчала.
-- Пока я тоже ничего не знаю. Поэтому приходится
действовать с подстраховкой.
-- Да,-- тихо откликнулась Анна.
-- Значит, договорились. Через полчаса в магазине
"Фиалка". И, пожалуйста, Анна Кирилловна, пусть наш разговор
останется между нами.
-- На всякий случай? -- Ему показалось, она уже шутит.
-- Для чистоты эксперимента.
К магазину "Фиалка" Алексей подошел чуть раньше
назначенного времени. Оставшиеся несколько минут он потолкался
в гастрономе напротив, изредка оглядывая через оконное стекло
улицу. Анна появилась не одна. Рядом с ней по выщербленному
тротуару, оживленно болтая, шла какая-то женщина примерно,
одного с ней возраста. Когда обе скрылись за дверью, Алексеи
пересек проезжую часть и вошел следом. Женщины стояли в отделе
белья продолжали что-то обсуждать. "Самое время купить себе
пасту и шнурки для туфель,-- подумал он.-- Когда еще удастся
сюда заскочить?"
Через минуту за спиной прозвучала совершенно
очаровательная, вполне музыкальная фраза:
-- Алеша, это вы? Что вы здесь делаете?
-- Здравствуйте, Анна Кирилловна. Я выбираю шнурки.
Она рассмеялась.
-- Шнурки?
-- Да. Мне сказали недавно: если у мужчины такие драные
шнурки, как у меня, значит, этот мужчина совершенно не уважает
женщин.
-- Вы опять на себя наговариваете. И знаете, почему?
-- Почему?
-- Вы хотите, чтобы вас пожалели.
-- Очень хочу.
-- Хорошо. В таком случае я помогу вам выбрать шнурки.
-- Шнурки я уже выбрал. А нельзя пожалеть меня как-то
иначе?
Она взяла его за руку, и Алексей ощутил в ладони связку
ключей.
-- Я должна придти домой после вас?
-- В половине девятого. И пожалуйста, дождитесь
какого-нибудь попутчика.
-- Это настолько серьезно?
-- Не знаю.
-- А вот и Ирина, моя подруга. Знакомьтесь, Алексей
Иванович.
Из соседнего отдела со свертком в руке к ним подошла
весьма миловидная женщина, одетая разве что не от Кардена.
Возможно, на улицах Парижа она выглядела бы элегантно, но
здешний убогий антураж любого человека в приличной одежде,
кроме телогрейки, превращал в ряженого. Алексей с удовольствием
поболтал с дамами, в то же время фиксируя входные двери и
стараясь запомнить лица новых посетителей. Наконец, сославшись
на неотложные дела, он оставил дам в магазине и отправился на
остановку.
В связке, которую передала ему Анна, оказалось семь
ключей. Три из них, судя по виду и размерам, были от наружных
дверей, остальные от внутренних помещений.
Чтобы не рисоваться лишний раз возле коттеджа, Алексей
обошел прокурорскую усадьбу стороной и по сосняку, держась
кустов, вышел на зады, к хозяйственным пристройкам. Тяжелая,
металлическая дверь с чугунным, литым декором отворилась на
удивление легко, как если бы тройные шарниры были запрессованы
в подшипники. Алексей ступил внутрь и оказался в длинном
переходе с зенитннм освещением. Прямо перед ним была еще одна
дверь, вероятно, во внутренний дворик, но ключа к ней в связке
не оказалось. Влево переход упирался в гараж, как минимум на
три-чвтнре машины, похоже, с подвальным помещением. Рядом --
недостроенный бокс с кладями кирпича, теса и аккуратно
уложенными кипами гофрированного железа.
Алексей повернул назад, пробуя ключами все попадающиеся
двери. Осмотрев, где это оказалось возможным, хозяйственные
пристройки, он вошел в дом и запер за собой дверь, ведущую на
усадьбу. После убогой казенной квартиры хлыбовский коттедж
производил сильное впечатление.
Вдруг, подняв голову, он наткнулся глазами на полустертый
крест, начертанный мелом над резной причелиной. Косая
перекладинка посередине напомнила ему, что такие же кресты
мелом он видел в день приезда у парадного входа. Но до
появления хозяйки ломать голову над этим не имело смысла.
Алексей прошел на веранду и устроился в углу, в кресле, так,
чтобы со стороны его нельзя было разглядеть.
...Когда он взглянул на часы, время приближалось к девяти.
Здесь, в лесу, сумерки сгустилось настолько, что окружающие
предметы начали терять свои краски и постепенно тускнели. Если
до наступления темноты Анна не появится, ему, вероятно,
придется ее встречать. Алексей потянулся, разминая затекшие
мншди, и вдруг почувствовал, что под левой лопаткой его что-то
царапает. Он повернулся в кресле и -- невольно привстал.
Плетеная из поливинилхлоридных нитей спинка кресла оказалась
прорезана посередине, чуть слева. Несомненно, это было то самое
жресло, в котором нашли убитым прокурора Хлыбова. Поэтому оно
оказалось в стороне, задвинуто в дальний угол.
Изучая характер повреждений на спинке, Алексей краем глаза
заметил мелькнувший между стволов знакомки плащик. Это была
Анна. Правда, ее походка показалась ему несколько странной, она
дважды споткнулась, видимо, на корнях. Алексей присмотрелся
повнимательнее и понял, что женщина явно под шафе!
Она долго возилась с дверным замком и, кажется,
нервничала, но Алексей не встал, опасаясь быть замеченным, если
за ней, действительно, кто-то следит. Заперев за собой дверь,
Анна быстро прошла через веранду, не заметив его в темном углу.
Запах ее духов и дорогих сигарет озоном просквозил в воздухе.
Он вдруг явственно ощутил, как меняется химический состав его
крови. Некоторое время Алексей продолжал оставаться на месте,
вгляднваясь в сумерки. Но ничего подозрительного снаружи не
происходило. Он поднялся и шагнул следом в неосвещенный холл.
-- О боже!
Она стояла тут же, за дверью, без сил привалившись к
стене, и от неожиданности отшатнулась.
-- Как хорошо, что вы пришли,-- наконец с облегчением
выдохнула она. Только теперь Алексей понял, как тяжело ей
возвращаться в огромный пустующий дом, ставший местом страшного
преступления. Он подобрал с полу сумочку и взял руку Анны в
свою, давая понять, что бояться не нужно. Она качнулась к нему.
Всхлипнула.
-- Какой кошмарный день. Мне казалось, он никогда не
кончится.
-- Что-то случилось? Еще?
-- Нет, то есть, да! В городе за весь день я не увидела на
улицах ни одного интеллигентного, хотя бы просто человеческого
лица. Сплошь рожи, какие-то рыла. Порочные, мерзкие, ужасно
злые, даже у детей. И все-все угрюмые! Только один, одно лиио,
мужчина, мне показался счастливым. Но когда я присмотрелась, то
поняла, что он местный дурачок, убогий... Он улыбался каждому и
скалил зубы. Это ужасно, ужасно!
Она спрятала мокрое от слез лило у него на груди, но тут
же вновь заговорила:
-- Нет... вру! Вру, кажется. Десять минут назад, я, уже
возвращаясь, увидела рыжую собаку. На канализационном люке. У
нее была очень добрая, интеллигентная морда, очень грустная. Я
погладила ее, и она лизнула мне руку.-- Анна заглянула Алексею
