тить, как женщина, взглянув на кровать, увидела, что там кто-то лежит, и
спросила, что за человек разделяет с ней ложе. Вместо девушки ответила
служанка.
- Ночью здесь остановился спать один молодой человек!
Женщина улыбнулась.
- Не знала я, - сказала она, - что Цяонян с кем-то справляет свою
узорную свечу /9/.
Сказав это, заметила, что у девушки еще не высохли следы слез, и ис-
пуганно бросила ей:
- Ни на что не похоже тужить и плакать в вечер соединения чаш. Уж не
грубо ли с тобой поступает женишок?
Девушка, не отвечая, стала еще грустнее. Женщина хотела уже коснуться
одежды, чтобы посмотреть на студента. Едва она взялась за нее, чуть
встряхнула, как на постель упало письмо. Женщина взяла, поглядела и, ос-
толбенев от изумления, сказала:
- Что такое? Да ведь это же почерк моей дочери!
Распечатала письмо и принялась громко вздыхать. Цяонян спросила, в
чем дело.
- Вот здесь известие от моей Третьей. Муж ее умер, и она осталась
беспомощной сиротой... Ну, как тут теперь быть?
- Это верно, - сказала девушка, - что он говорил, будто кому-то несет
письмо... Какое счастье, что я его не прогнала!
Женщина крикнула студенту, чтобы он встал, и стала подробно расспра-
шивать, откуда у него это письмо. Студент рассказал.
- Вы потрудились, - сказала она, - в такую даль нести это письмо...
Чем, скажите, вас отблагодарить?
Затем пристально посмотрела на студента и спросила его с улыбкой, чем
он обидел Цяонян. Студент сказал, что не может понять, в чем провинился.
Тогда женщина принялась допрашивать дочурку. Та вздохнула.
- Мне жалко себя, - сказала она. - Живою я вышла за евнуха, мертвой -
сбежала к скопцу!.. Вот где мое горе.
Женщина посмотрела на студента и промолвила:
- Такой умный мальчик... Что ж это ты: по всем признакам мужчина - и
вдруг оказываешься бабой? Ну, ты мой гость! Нечего тут дольше поганить
других людей!
И повела студента в восточный флигель. Там она засунула руку ему меж-
ду ног, осмотрела и засмеялась.
- Неудивительно, - сказала она при этом, - что Цяонян роняет слезы.
Впрочем, на твое счастье, есть все-таки корешок. Можно еще чтонибудь
сделать!
Зажгла лампу. Перерыла все сундуки, пока не нашла какой-то черной пи-
люли. Дав ее студенту, велела сейчас же проглотить и тихо посоветовала
ему не шуметь. Затем ушла.
Студент, лежа один, стал размышлять, но никак не мог взять в толк, от
какой болезни его лечат.
Проснулся он уже в пятой страже и сейчас же ощутил под пупом нить го-
рячего пара, ударяющего прямо в тайное место. Затем что-то поползло, как
червяк, и как будто между ляжек повисла какая-то вещь. Пощупал у себя -
а он, оказывается, уже здоровенный мужчина! Сердце так и встрепенулось
от радости... Словно сразу получил от государя все девять отличий /10/.
Только что в рамах окна появились просветы, как вчерашняя женщина уже
вошла и принесла студенту жареные хлебцы. Велела ему терпеливо отси-
деться, а сама заперла его снаружи.
- Вот что, - сказала она, уходя, своей Цяонян, - молодой человек ока-
зал нам услугу - принес письмо. Оставим его пока да позовем нашу Третью
в качестве подруги сестры для него. Тем временем мы его снова запрем,
чтобы отстранить от него надоедливых посетителей!
И вышла за дверь.
Студенту было скучно. Он кружил по комнате и время от времени подхо-
дил к дверной щели, словно птица, выглядывающая из клетки. Завидит Цяо-
нян - и сейчас же захочется ее поманить, все рассказать... Но конфузил-
ся, заикался и останавливался. Так тянулось время до полуночи. Наконец
вернулась женщина с девушкой, открыла дверь и сказала:
- Заморили скукой молодого господина! Третья! Можешь войти покло-
ниться и попросить извинения!
Тогда та, которую он встретил на дороге, нерешительно вошла.
Обратясь к студенту, подобрала рукава и поклонилась. Женщина велела
им называть друг друга старшим братом и сестрой.
Цяонян хохотала:
- Старшей и младшей сестрой... Тоже будет хорошо!
Все вместе вышли в гостиную, уселись в круг. Подали вино. За вином
Цяонян в шутку спросила студента:
- Ну, а что скопец тоже волнуется при виде красавицы или нет?
- Хромой, - отвечал студент, - не забывает времени, когда ходил. Сле-
пой не забывает времени, когда видел.
Все расхохотались. Цяонян, видя, что Третья утомлена, настаивала,
чтобы ее оставили в покое и уложили спать. Женщина обратилась к Третьей,
веля ей лечь со студентом. Но та была вне себя от стыда и не шла. Хуа
сказала:
- Да ведь этот мужчина-то - мужчина, а на самом деле - покойник! Чего
его бояться?
И заторопила их убираться, тихонько шепнув студенту:
- Ты за глаза действуй как мой зять. А в глаза - как сын. И будет
ладно!
Студент ликовал. Схватил девушку за руки и залез с ней на кровать.
Вещь, только что снятая с точильного камня да еще в первой работе... Из-
вестно, как она быстра и остра!..
Лежа с девушкой на подушке, Фу спросил ее: что за человек Цяонян?
- Она - мертвый дух. Талант ее, красота не знают себе равных.
Но судьба, ей данная, как-то захромала, рухнула. Она вышла замуж за
молодого Мао, но тот от болезненного состояния стал, как кастрат, и ког-
да ему было уже восемнадцать лет, он не мог быть, как все люди. И вот
она в тоске, которую ничем нельзя было расправить, унесла свою досаду на
тот свет.
Студент испугался и выразил подозрение, что Третья и сама тоже бес.
- Нет, - сказала она, - уж если говорить тебе правду, то я не бес, а
лисица. Цяонян жила одна, без мужа, а я с матерью в то время осталась
без крова, и мы сняли у нее помещение, где и приютились!
Студент был ошарашен.
- Не пугайся, - сказала дева. - Хотя мы, конечно, бес и лисица, мы -
не из тех, которые комулибо вредят!
С этой поры они стали проводить вдвоем все дни, болтая и балагуря...
Хотя студент и знал, что Цяонян - не человек, однако влюбленный в ее
красоту, он все досадовал, что нет случая ей себя, так сказать, препод-
нести.
У него был большой запас бойких слов. Он умел льстить и подлажи-
ваться, чем снискал себе у Цяонян большие симпатии. И вот однажды, когда
обе Хуа куда-то собрались и снова заперли студента в комнате, он в тоске
и скуке принялся кружить по комнате и через двери кричать Цяонян. Та ве-
лела служанке попробовать ключ за ключом, и наконец ей удалось открыть
дверь. Студент сказал, припав к ее уху, что просит оставить все лишь
промеж них двоих. Цяонян отослала служанку. Студент схватил ее, потащил
на кровать, где спал, и страстно устремился... Дева, смеясь, ухватила у
него под животом:
- Как жаль! Такой ты милый мальчик, а вот в этом месте - увы! - не
хватает!..
Не окончила она еще этих слов, как натолкнулась рукой на полный обх-
ват.
- Как? - вскричала она в испуге. - Прежде ведь было такое малю-
сенькое, а теперь вдруг этакий канатище!
Студент засмеялся.
- Видишь ли, - сказал он, - в первый-то раз мы застыдились принять
гостью - и съежились. А теперь, когда над нами глумились, на нас клеве-
тали - нам невтерпеж: дай, думаем, изобразим, что называется, "жабий
гнев /11/.
И свился с ней в наслаждении.
Затем она пришла в ярость...
- Ах, теперь я поняла, - говорила она, - почему они запирали дверь!
Было время, когда и мать, и дочь шлялись тут без места... Я им дала по-
мещение, приютила... Третья училась у меня вышивать... И я, знаешь, ни-
когда ничего от них не скрывала и ничего для них не жалела... А они, ви-
дишь, вот какие ревнивые!
Студент стал ее уговаривать, успокаивать, рассказывать все как было.
И все-таки Цяонян затаила злобу.
- Молчи об этом, - просил студент. - Тетушка Хуа велела мне строго
хранить это в секрете.
Не успел он закончить свои слова, как тетка Хуа неожиданно вошла к
ним... Застигнутые врасплох, они быстро вскочили, а тетка, глядя на них
сердито, спросила, кто отпер дверь.
Цяонян засмеялась, приняла вину на себя. Тетка Хуа еще пуще рассвире-
пела и принялась ругаться сплошным и путаным потоком оглушительной бра-
ни.
Цяонян с притворной и вызывающей усмешкой сказала:
- Слушай, бабушка, ты, знаешь, меня сильно насмешила! Ведь это, не
правда ли, по твоим словам, хоть и мужчина, да всетаки покойник... Что
он, мол, может поделать?
Третья, видя, что ее мать сцепилась с Цяонян насмерть, почувствовала
себя плохо и принялась сама их усмирять. Наконец обе стороны побороли
свой гнев и повеселели. Хотя Цяонян и говорила гневно и резко, однако с
этой поры стала всячески служить и угождать Третьей. Тем не менее, тетка
Хуа и днем, и ночью держала дочь взаперти, подальше от Цяонян, так что у
нее с Фу Лянем не было возможности открыть друг другу свои чувства, ко-
торые оставались лишь в их бровях и глазах скрытыми, невыраженными.
Однажды тетка Хуа сказала студенту:
- Мои дети, государь мой, - и старшая, и младшая - уже имели счастье
тебе услужить. Мне думается, что тебе сидеть здесь уже не расчет. Ты бы,
знаешь, вернулся к себе домой и объявил отцу с матерью. Пусть они поско-
рее устроят вам вечный союз!
Собрала студента и заторопила в дорогу. Обе молодые женщины смотрели
на него с грустными, скорбными лицами, особенно Цяонян, которая не могла
выдержать, и слезы так и катились из ее глаз, словно жемчуга из порвав-
шейся нитки - без конца. Тетка Хуа остановила, отстранила ее и быстро
вывела студента. Только что они вышли за ворота - глядь, а уже ни зда-
ний, ни дворов! Видна лишь одна заросшая могила.
Тетка проводила студента до лодки.
- Вот что, - сказала она ему на прощание, - после твоего ухода я за-
беру обеих девочек и проеду в твой город, где сниму помещение. Если не
забудешь старых друзей, то мы свидимся еще в заброшенном саду дома Ли!..
Студент прибыл домой. До этого времени Фу - отец искал-искал сына, но
найти не мог. Тосковал и волновался опасениями до крайности. Увидев вер-
нувшегося, был неожиданно обрадован. Студент рассказал все в общих чер-
тах, причем упомянул, кстати, о своем уговоре с Хуа.
- Разве можно верить этой чертовщине? - говорил ему на это отец. -
Знаешь, почему ты как-никак, а воротился живым? Только потому, что ты не
мужчина, а калека. Иначе была бы смерть.
- Правда, что это необыкновенные создания, - возражал Лянь. - Тем не
менее чувства у них напоминают те же, что у людей. Тем более что они та-
кие сметливые, такие красивые... Женюсь на ней - так никто из земляков
не будет смеяться!
Отец не стал разговаривать, а только фыркал.
Студент отошел от него... Его так и подзуживало. Он не желал мириться
со своей участью. Начал с того, что, как говорится, усвоил себе служан-
ку. И мало-помалу дошел до того, что среди бела дня с ней блудил вовсю,
прямо желая, чтобы это во всей резкости дошло до ушей старика и старухи.
Однажды их подсмотрела маленькая служанка, которая сейчас же побежала
и доложила матери. Та не поверила. Подошла, подсмотрела и была ошеломле-
на тем, что видела. Позвала служанку, допросила ее и наконец узнала все.
Страшно обрадовалась и стала разглашать всякому встречному направо и на-
лево, заявляя, что сын их не бездейственный человек. Ею руководила мысль
просватать сына за кого-нибудь из знатной семьи.
Однажды студент тихонько шепнул матери, что он ни на ком, кроме Хуа,
не женится.
- Послушай, - сказала мать, - на этом свете нет недостатка в красивых
женах. Зачем тебе вдруг непременно понадобилась бесовщина?
- Если бы не тетка Хуа, - возразил Лянь, - мне никак не удалось бы
узнать, в чем жизнь человека. Повернуть ей спину - не принесет добра.
Старик Фу согласился. Послал слугу и старую прислугу искать Хуа. Выш-
ли за город с восточного конца, прошли четыре-пять ли, стали искать сад
семьи Ли. Смотрят - среди разрушенных стен и бамбуков вьется ниточками
дым. Старуха слезла с телеги и прямо прошла в дверь. Оказывается, мать и
