Литвы земель, говоря, что ему, Александру, жаль своей вотчины. "А
мне, - возражал Иван, - разве не жаль своей вотчины. Русской земли, которая
за Литвой, - Киева, Смоленска и других городов?" Во '* время мирных пере-
говоров в 1503 г. московские бояре от имени Ивана III упрямо твердили
польско-литовским послам: "Ано и не то одно наша отчина, кои городы и
волости ныне за нами: и вся Русская земля из старины от наших прародите-
лей наша отчина". В то же время Иван III объявлял в Крыму, что у Москвы
с Литвою прочного мира быть не может, пока московский князь не воротит
своей отчины, всей Русской земли, что за Литвой, что борьба будет пере-
межаться только перемириями для восстановления сил, чтобы перевести
дух". Эта мысль о государственном единстве Русской земли из историчес-
кого воспоминания теперь превращается в политическое притязание, которое
Москва и спешила заявить во все стороны как свое неотъемлемое право ".
ВОЙНЫ С ПОЛЬШЕЙ. Таковы были два ближайших следствия, вышедшие из
указанного основного факта. Благодаря новым территориальным приобретени-
ям московских князей 1) изменилось внешнее положение Московского кня-
жества; 2) усложнились задачи внешней московской политики, которая те-
перь, когда Великая Русь образовала единое политическое целое, поставила
на очередь вопрос о политическом объединении всей Русской земли; из это-
го вопроса вышла вековая борьба двух соседних славянских государств-Руси
и Польши. Простои'" перечень войн Москвы с Польшей - Литвой при Иване III
и его двух ближайших преемниках показывает, сколько тяжелого историчес-
кого предвидения было в его крымском заявлении: две войны при нем самом,
две при его сыне Василии, одна война в правление Васильевой вдовы Елены,
при Иване IV война с Ливонией, сопровождавшаяся продолжительной войной,
точнее говоря, двумя войнами с Польшей, поглотившими около 20 лет его
царствования. Из 90 лет (1492-1582) не менее 40 ушло на борьбу с Лит-
вой-Польшей".
ЛЕКЦИЯ XXVI
ВНУТРЕННИЕ СЛЕДСТВИЯ ОСНОВНОГО ФАКТА Ш ПЕРИОДА. РОСТ ПОЛИТИЧЕСКОГО
САМОСОЗНАНИЯ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРЯ. СОФЬЯ ПАЛЕОЛОГ И ЕЕ ЗНАЧЕНИЕ В МОСК-
ВЕ. НОВЫЕ ТИТУЛЫ.
НОВАЯ ГЕНЕАЛОГИЯ И СКАЗАНИЕ О КОРОНОВАНИИ ВЛАДИМИРА МОНОМАХА.
ИДЕЯ БОЖЕСТВЕННОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ ВЕЛИКОКНЯЖЕСКОЙ ВЛАСТИ. ВОТЧИНА И
ГОСУДАРСТВО.
КОЛЕБАНИЯ МЕЖДУ ОБЕИМИ ФОРМАМИ ПРАВЛЕНИЯ. ПОРЯДОК ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЯ.
РАСШИРЕНИЕ ВЛАСТИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ. ЗАПОЗДАЛОСТЬ И ВРЕД УДЕЛЬНОГО ВЛАДЕ-
НИЯ.
НЕРЕШИТЕЛЬНОЕ ОТНОШЕНИЕ К НЕМУ ИВАНА III И ЕГО ПРЕЕМНИКОВ. СОСТАВ
ВЕРХОВНОЙ ВЛАСТИ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРЯ.
ПЕРЕМЕНА ВО ВЗГЛЯДЕ МОСКОВСКОГО ОБЩЕСТВА НА СВОЕГО ГОСУДАРЯ. ВЫВОДЫ
Я указал ближайшие внешние следствия, какие вышли из основного факта
изучаемого периода. Но этот факт подействовал и на более скрытые сферы
московской государственной жизни, на'* политические понятия и внутренние
государственные отношения, и это действие требует особенного внимания.
РОСТ ПОЛИТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ. Указанный факт заметно отразился на по-
литическом самосознании московского государя и великорусского общест-
ва'". Мы не можем, конечно, ожидать, чтобы новое положение, в каком очу-
тился московский государь, как бы сильно оно ни почувствовалось, тотчас
вызвало в московских правительственных умах соответственный ряд новых и
отчетливых политических понятий'*. Ни в одном тогдашнем памятнике мы не
найдем прямого и цельного выражения понятий, отлагавшихся в умах под
влиянием изменившегося положения^. Тогдашние политические дельцы не при-
выкли в своей деятельности ни исходить из отвлеченных теорий, ни быстро
переходить от новых фактов к новым идеям. Новая ^ идея развивалась туго,
долго оставаясь в фазе смутного помысла или шаткого настроения. Чтобы
понять людей в этом состоянии, надобно искать более простых, первичных
проявлений человеческой души, смотреть на внешние подробности их жизни,
на костюм, по которому они строят свою походку,
ЛЕКЦИЯ xxvi
на окружающую их обстановку, по которой они подбирают себе осанку:
эти признаки выдают их помыслы и ощущения, еще не ясные для них самих,
не созревшие для более понятного выражения^. Почувствовав себя в новом
положении, но еще не отдавая себе ясного отчета в своем новом значении,
московская государственная власть ощупью искала дома и на стороне форм,
которые бы соответствовали этому положению, и, уже облекшись в эти фор-
мы, старалась с помощью их уяснить себе свое новое значение^. С этой
стороны получают немаловажный исторический интерес некоторые дипломати-
ческие формальности и новые придворные церемонии, появляющиеся в княже-
ние Ивана III.
СОФЬЯ ПАЛЕОЛОГ. Иван был женат два раза. Первая жена его была сестра
его соседа, великого князя тверского, Марья Борисовна. По смерти ее
(1467 г.) Иван стал искать другой жены, подальше и поважнее. Тогда в Ри-
ме проживала сирота племянница последнего византийского императора Софья
Фоминична Палеолог. Несмотря на то что греки со времени флорентийской
унии сильно уронили себя в русских православных глазах, несмотря на то
что Софья жила так близко к ненавистному папе, в таком подозрительном
церковном обществе, Иван III, одолев в себе религиозную брезгливость,
выписал царевну из Италии и женился на ней в 1472 г. Эта царевна, из-
вестная тогда в Европе своей редкой полнотой, привезла в Москву очень
тонкий ум и получила здесь весьма важное значение^. Бояре XVI в. припи-
сывали ей все неприятные им нововведения, какие с того времени появились
при московском дворе. Внимательный наблюдатель московской жизни барон
Герберштейн, два раза приезжавший в Москву послом германского императора
при Ивановом преемнике, наслушавшись боярских толков, замечает о Софье в
своих записках, что это была женщина необыкновенно хитрая, имевшая
большое влияние на великого князя, который по ее внушению сделал многое.
Ее влиянию приписывали даже решимость Ивана III сбросить с себя татарс-
кое иго ^ В^* боярских россказнях и суждениях о царевне нелегко отделить
наблюдение от подозрения или преувеличения, руководимого недоброжела-
тельством. Софья могла внушить лишь то, чем дорожила сама и что понимали
и ценили в Москве. Она могла привезти сюда предания и обычаи византийс-
кого двора, гордость своим происхождением, досаду, что идет замуж за та-
тарского данника. В
ЛЕКЦИЯ XXVI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
Москве 'ей едва ли нравилась простота обстановки и бесцеремонность
отношений при дворе, где самому Ивану III приходилось выслушивать, по
выражению его внука, "многие поносные и укоризненные слова" от стропти-
вых бояр^. Но в Москве и без нее не у одного Ивана III было желание из-
менить все эти старые порядки, столь не соответствовавшие новому положе-
нию московского государя, а Софья с привезенными ею греками, видавшими и
византийские и римские виды, могла дать ценные указания, как и по каким
образцам ввести желательные перемены. Ей нельзя отказать во влиянии на
декоративную обстановку и закулисную жизнь московского двора, на прид-
ворные интриги и личные отношения; но на политические дела она могла
действовать только внушениями, вторившими тайным или смутным помыслам
самого Ивана. Особенно понятливо могла быть воспринята мысль, что она,
царевна, своим московским замужеством делает московских государей преем-
никами византийских императоров со всеми интересами православного Восто-
ка, какие держались за этих императоров^*. Потому Софья ценилась в Моск-
ве и сама себя ценила не столько как великая княгиня московская, сколько
как царевна византийская. В Троицком Сергиевом монастыре хранится шелко-
вая пелена, шитая руками этой великой княгини, которая вышила на ней и
свое имя. Пелена эта вышита в 1498 г. В 26 лет замужества Софье, кажет-
ся, пора уже было забыть про свое девичество и прежнее византийское зва-
ние; однако в подписи на пелене она все еще величает себя "царевною ца-
регородскою", а не великой княгиней московской^. И* это было недаром:
Софья, как царевна, пользовалась в Москве правом принимать иноземные по-
сольства. Таким образом, брак Ивана и Софьи получал значение политичес-
кой демонстрации, которою заявляли всему свету, что царевна, как наслед-
ница павшего византийского дома, перенесла его державные права в Москву
как в новый Царьград, где и разделяет их со своим супругом ".
НОВЫЕ ТИТУЛЫ. Почувствовав себя в новом положении и еще рядом с такой
знатной женой, наследницей византийских императоров, Иван нашел тесной и
некрасивой прежнюю кремлевскую обстановку, в какой жили его невзыска-
тельные предки. Вслед за царевной из Италии выписаны были мастера, кото-
рые построили Ивану новый Успенский собор. Грановитую палату и новый ка-
менный дворец на месте прежних
деревянных хором'". В то же время в Кремле при дворе стал заводиться
тот сложный и строгий церемониал, который сообщал такую чопорность и на-
тянутость придворной московской жизни. Точно так же, как у себя дома, в
Кремле, среди придворных слуг своих, Иван начал выступать более торжест-
венной поступью и во внешних сношениях, особенно с тех пор, как само со-
бою, без бою, при татарском же содействии, свалилось с плеч ордынское
иго, тяготевшее над северо-восточной Русью 2 '/2 столетия (1238-1480). В
московских правительственных, особенно дипломатических, бумагах с той
поры является новый, более торжественный язык, складывается пышная тер-
минология, незнакомая московским дьякам удельных веков. Между прочим,
для едва воспринятых политических понятий и тенденций не замедлили по-
дыскать подходящее выражение в новых титулах, какие появляются в актах
при имени московского государя. Это целая политическая программа, харак-
теризующая не столько действительное, сколько искомое положение. В осно-
ву ее положены те же два представления, извлеченные московскими прави-
тельственными умами из совершавшихся событий, и оба этих представле-
ния-политические притязания: это мысль о московском государе как о наци-
ональном властителе всей Русской земли и мысль о нем как о политическом
и церковном преемнике византийских императоров". Много Руси оставалось
за Литвой и Польшей, и, однако, в сношениях с западными дворами, не иск-
лючая и литовского, Иван III впервые отважился показать европейскому по-
литическому миру притязательный титул государя всея Руси, прежде упот-
реблявшийся лишь в домашнем обиходе, в актах внутреннего управления, и в
договоре 1494 г. даже заставил литовское правительство формально приз-
нать этот титул. После того как спало с Москвы татарское иго, в сношени-
ях с неважными иностранными правителями, например с ливонским магистром,
Иван III титулует себя царем всея Руси. Этот термин, как известно, есть
сокращенная южнославянская и русская форма латинского слова цесарь, или
по старинному написанию цьсарь, как от того же слова по другому прои
зношению, кесарь произошло немецкое Kaiser. Титул царя в актах внут-
реннего управления при Иване III иногда, при Иване IV обыкновенно соеди-
нялся со сходным по значению титулом самодержца-это славянский перевод
византийского императорского титула "гп-охратор. Оба термина в Древней
Руси значили не то, что стали значить потом, выражали понятие не о госу-
даре с неограниченной внут-
ЛЕКЦИЯ XXVI
в. о. ключввский
реннеи властью, а о властителе, не зависимом ни от какой сторонней
внешней власти, никому не платящем дани. На тогдашнем политическом языке
оба этих термина противополагались тому, чтб мы разумеем под словом вас-
сал". Памятники" русской письменности до татарского ига иногда и русских
князей называют царями, придавая им этот титул в знак почтения, не в
смысле политического термина. Царями по преимуществу Древняя Русь до по-
ловины XV в. звала византийских императоров и ханов Золотой Орды, наибо-
лее известных ей независимых властителей, и Иван III мог принять этот
титул, только перестав быть данником хана. Свержение ига устраняло поли-
тическое к тому препятствие, а брак с Софьей давал на то историческое
оправдание: Иван III мог теперь считать себя единственным оставшимся в
мире православным и независимым государем, какими были византийские им-
