поместная система. Прямым последствием этой мысли было другое правило:
кто владеет землей, тот должен служить. В удельное время право земельной
собственности принадлежало на Руси всем свободным классам общества, но,
как скоро восторжествовало указанное правило, внесенное принципом по-
местного владения, землевладение на личном вотчинном праве должно было
стать привилегией служилых лиц. Вот почему в Московском государстве XVI
в. мы уже не встречаем в гражданском обществе землевладельцев-вотчинни-
ков, которые бы не принадлежали к служилому классу. Вотчины церковные не
были личной собственностью, а принадлежали церковным уч
реждениям; впрочем, и они отбывали ратную повинность через своих Цер-
ковных слуг, которые, подобно государевым служилым людям, получали по-
местья от этих учреждений. Итак, кто владел землей в Московском госу-
дарстве на вотчинном праве, тот должен был служить или переставал быть
земельным вотчинником. Далее, ограничено было право распоряжения вотчи-
нами. На вотчинное
землевладение налагалась служебная повинность в одинаковой степени,
как и на землевладение поместное. Следовательно, вотчиной могло владеть
только лицо физическое или юридическое, способное нести военную службу
лично или через своих вооруженных слуг. Отсюда закон стал ограничивать
право распоряжения вотчинами, чтобы помешать их переходу в руки, неспо-
собные к службе, или помешать их выходу из рук способных, т.е. предотв-
ратить ослабление служебной годности служилых фамилий. Это стеснение
коснулось права отчуждения и права завещания вотчин, именно родовых, т.
е. наследственных, а не благоприобретенных. Государство старалось обес-
печить и поддержать служебную годность не только отдельных лиц, но и це-
лых служилых фамилий. Отсюда и вытекали ограничения, каким подвергалось
право отчуждения и завещания родовых вотчин. Эти ограничения наиболее
полно изложены в двух законах-1562 и 1572 гг. Оба этих указа ограничива-
ли право отчуждения вотчин княжеских и боярских. Князья и бояре по этим
законам не могли продавать, менять, вообще каким-либо образом отчуждать
свои старинные наследственные вотчины. На деле допускались случаи, в ко-
торых вотчинники могли продавать свои родовые вотчины, впрочем ни в ка-
ком случае не более половины, но это дозволенное отчуждение стеснялось
правом выкупа родовых вотчин родичами. Это право определено уже в Судеб-
нике царя Ивана и в дополнительных к нему указах. Отчуждение родовых
вотчин обусловливалось молчаливым согласием родичей. Вотчинник, продавая
родовую вотчину, отказывался от права выкупать ее за себя и за своих
нисходящих потомков. Боковые родственники, подписываясь свидетелями на
купчей, этим самым отказывались от права выкупа проданной вотчины, но
это право сохранялось за остальными родичами, которые не давали своих
подписей на купчей: они могли выкупить проданную вотчину в продолжение
40 лет. Притом родич, выкупивший свою родовую вотчину, лишался уже права
дальнейшего отчуждения ее в чужой род, а был обязан передавать ее путем
продажи или завещания только членам своей фамилии. Еще более стес
нено было наследование родовых вотчин. Вотчинник мог отказать свою
вотчину нисходящим потомкам или за неимением их ближайшим боковым роди-
чам, разумея под последними степени родства, не допускающие брака; но
право завещания, как и право наследования по закону, ограничено. было
немногими поколениями, именно могло простираться только до четвертого
колена, т.е. не
ЛЕКЦИЯ XXXIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
далее боковых внучат: "а дале внучат вотчин не отдавать роду". Вот-
чинник мог отказать свою вотчину или только часть вотчины, если она была
крупная, своей жене, но только на прожиток, во временное владение, не
предоставляя ей права дальнейшего распоряжения; по прекращении этого
владения завещанное отходит к государю, а душу вдовы "велит государь из
своея казны устроить" ^ Наконец, законом 1572 г. запрещено было вотчин-
никам отказывать свои вотчины "по душе" в большие монастыри, "где вотчин
много" '. Благодаря этим стеснениям вотчинное землевладение значительно
приблизилось к землевладению поместному. Как легко заметить, все изло-
женные ограничения вызваны были двумя целями: поддержать служебную год-
ность служилых фамилий и не допускать перехода служилых земель в руки,
неспособные к службе или непривычные к ней. Последняя цель прямо выска-
зывалась в указах XVI в., ограничивавших право завещания. Эти указы оп-
равдывали налагаемые ими стеснения тем, чтобы "в службе убытка не было,
и земля бы из службы не выходила". Таково было первое последствие по-
местной системы, отразившееся на юридическом значении вотчинного землев-
ладения. Вотчина, подобно поместью, переставала быть полной частной
собственностью и становилась владением обязанным, условным.
МОБИЛИЗАЦИЯ ВОТЧИН. Впрочем', надо оговориться, что это ограничение
прав вотчинного землевладения не было исключительным делом землевладения
поместного: по крайней мере едва ли не большая часть княжеских вотчин
XVI в. подверглась действию еще другого условия, ограничивавшего также
эти права. Последние ускоренные шаги государственного объединения Мос-
ковской Руси произвели в среде служилых князей и значительной части не-
титулованных бояр быструю мобилизацию земельной собственности. В этом
движении участвовали не одни государственные расчеты московского прави-
тельства, но и хозяйственные побуждения самих служилых землевладельцев.
Тогда во множестве исчезали вотчины, владеемые исстари, унаследованные
от отцов и дедов, во множестве стали являться вотчины новые, недавно
купленные, вымененные, чаще всего пожалованные. Благодаря этому движению
юридическое понятие о частной гражданской вотчине, завязавшееся в период
удельного дробления Руси или унаследованное от предыдущих веков, но еще
не успевшее устояться, укрепиться при недавнем господстве родового вла-
де-
ния, - теперь это понятие снова замутилось и поколебалось. Причина это-
го колебания сказалась и в законе 1572 г., в котором от старинных вотчин
боярских отличены вотчины "государского данья", т.е. жалованные госуда-
рем, и о них постановлено, что в случае бездетной смерти владельца с ни-
ми должно поступать, как обозначено в жалованной грамоте: если грамота
утверждает вотчину за боярином с правом передачи жене, детям и роду, так
и поступать; если же в грамоте вотчина написана только самому боярину
лично, то по смерти его она возвращается к государю. Впрочем, и это ус-
ловие имело некоторую внутреннюю связь с поместным землевладением, выте-
кало из соображений или интересов государственной службы. Оба условия
также вели к тому, что вотчина, подобно поместью, переставала быть пол-
ной частной собственностью и становилась владением обязанным, условным".
ИСКУССТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ ЧАСТНОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ. II. Поместное землев-
ладение стало средством искусственного развития частного землевладения
на Руси. Огромное количество казенной земли роздано было служилым людям
на поместном праве. При настоящей обработке истории русского землевладе-
ния нельзя определить точно количественное отношение поместных земель к
вотчинным ни в XVI, ни в XVII в. Можно только догадываться, что уже к
концу XVI в. поместное землевладение количественно намного превосходило
вотчинное. Даже^ там, где можно предполагать давнее и усиленное развитие
вотчинного землевладения, оно в первой половине XVII в. уступало помест-
ному: в Московском уезде, по книгам 1623/24 г., за помещиками числилось
55% всей служилой земли, там значившейся. Опираясь на эти дандые, сделаю
несколько фантастический расчет, имеющий значение не исторического выво-
да, а только методологического приема, помогающего воображению предста-
вить хоть приблизительные размеры изучаемого факта. Я уже приводил из-
вестие летописи о 300 тысячах ратников, собранных царем Иваном под Ста-
рицей в конце войны с королем Баторием. В этой массе, наверное, было не-
мало людей даточных, рекрутов из неслужилых классов, поэтому убавим ее
на одну треть. За каждым служилым ратником в походе предполагалось по
закону 150 десятин пашни, не считая луговой земли. Знаем также, что сре-
ди провинциального дворянства вотчины встречались очень редко, да не
особенно богато
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXXIII
было ими и дворянство столичное, даже большинстцо боярства. Потому в
составе 30 миллионов десятин пахотной земли, которые можно предполагать
за 200-тысячною ратью, собранной под Старицей, поместной земли можно
считать гораздо более половины. При тогдашней территории Московского го-
сударства и особенно при тогдашних размерах лесной площади на ней можно
по такому примерному расчету представить себе, какое относительно огром-
ное количество угожей пашни путем испомещения перешло к служилым людям к
концу XVI в., т.е. в 100 лет с чем-нибудь. Желательно было бы хоть
приблизительно рассчитать, сколько сельских рабочих сил занимало все это
количество земли, перешедшей к служилым владельцам. Обратимся опять к
известиям XVII в. ^ Сам Котошихин отказывается даже приблизительно сме-
тить, сколько было крестьян за всеми служилыми людьми его времени; он
только говорит, что за иными боярами было по 10, по 15 и более тысяч
крестьянских дворов. Но он приводит несколько цифр, помогающих выяснению
дела. По его словам, казенных и дворцовых земель в царствование Алексея
оставалось уже немного: казенных, или черных, - не более 20 тысяч, дворцо-
вых-не более 30 тысяч крестьянских дворов. Все остальные населенные зем-
ли находились уже в частном владении; из них за церковными властями,
патриархом и епископами, числилось 35 тысяч дворов, за монастырями-около
90 тысяч*. Но'*, по переписным книгам 1678/79 г., всех крестьянских дво-
ров числилось 750 тысяч или несколько более; исклю-чиз 175 тысяч дворов
церковных, казенных и дворцовых, за служилыми людьми всех чинов можно
считать около 575 тысяч, т.е. более '14 всего количества крестьянских
дворов. Для нас теперь неважно, сколько считалось поместных и сколько
вотчинных крестьян во время Котощихина и по переписи 1678/79 г. Во вто-
рой половине XVII в. уже завершался давно начавшийся двусторонний про-
цесс превращения поместий в вотчины и слияния поместий с вотчинами.
Во-первых, поместное владение постепенно прямо превращалось в вотчинное
посредством выслуги. Важные государственные заслуги, оказанные служилы
и лицом, награждались тем, что известная доля его поместного оклада,
обыкновенно 20%, жаловалась ему в вотчину. Кроме того, разрешалось поме-
щикам покупать у казны поместные земли в вотчину". Рядом с этими от-
дельными переходами одного вида землевладения в другой щло постепенное
общее слияние обоих видов. EcJtti начала поместного владения проникали в
вотчинное, той
поместье воспринимало особенности вотчины. Землю, недвижимость, зас-
тавляли исполнять роль денег, заменять денежное жалованье за службу. По-
тому поместье вопреки своей юридической природе личного и временного
владения стремилось стать фактически наследственным. По устанавливавше-
муся уже в XVI в. порядку верстания и испомещения поместье либо делилось
между всеми сыновьями помещика, либо справлялось только за младшими, в
службу поспевавшими, либо переходило к малолетним детям в виде прожитка.
Еще от 1532 г. сохранилась духовная, в которой завещатель просит душеп-
риказчиков ходатайствовать о передаче его поместья его жене и сыну, а в
одной духовной 1547 г. братья-наследники наравне с вотчиной отца подели-
ли между собой и его поместье. Закон 1550 г., испомещая под Москвой из-
вестную тысячу служилых людей, установил, как правило, переход подмос-
ковного поместья от отца к сыну, годному к службе. Бывали случаи и менее
прямого наследования: одно поместье перешло от отца к сыну, после кото-
рого оно было справлено за его матерью, а после нее досталось ее внуку.
С начала XVII в. поместья иногда прямо завещаются женам и детям, как
вотчины, а при царе Михаиле был узаконен переход поместья в род в случае
