ной мастеришко; бояре осматривали и приговорили из службы выкинуть вон".
ПОМЕСТЬЕ И ГОРОД. V. Поместное землевладение оказало неблагоприятное
действие и на другие классы русского общества. Прежде всего оно подорва-
ло развитие русских городов и городской промышленности. В" XVI в.
встречаем в центральных и северных уездах государства немало городов со
значительным посадским, торгово-промышленным населением. Чем дальше на
юг, тем скуднее становилось это население; в ближайших к степи городах,
в области верхней Оки и верхнего Дона, даже вовсе не встречаем посадских
людей. Города этого края-чисто военные, укрепленные поселения, наполняв-
шиеся служилым людом разных чинов. Но и впоследствии, когда южная грани-
ца отодвинулась далеко на юг, в этих городах туго водворялось торго-
во-промышленное население^. Поместная система, увлекая массу служилых
людей из города в деревню, лишала городскую промышленность и городской
ремесленный труд сбыта и спроса, главных наиболее доходных потребителей.
Служилые люди, обживаясь в своих поместьях и вотчинах, старались завести
своих дворовых ремесленников, все необходимое получать на месте, не об-
ращаясь в город. Таким образом, у городских торговцев, ремесленников и
рабочих исчезал целый класс заказчиков и потребителей. Вот чем, между
прочим, объясняется необыкновенно медленный, зяблый рост наших городов и
городской промышленности в XVI-XVII вв., и не только в южной, заокс-
кой, но и в центральной, окско-волжской полосе.
ПОМЕЩИКИ И КРЕСТЬЯНЕ. VI. Еще"* важнее действие поместной системы на
положение крестьянского населения: она подготовила радикальную, даже ро-
ковую перемену в судьбе этого класса. Еще раз напомню вам, что завоева-
ние царств Казанского и Астраханского открыло русскому земледельческому
труду обширные пространства дикого поля, невозделанного степного черно-
зема по верхней Оке, верхнему Дону и по обе стороны средней Волги. На
отодвигавшихся все далее окраинах строились новые укрепленные черты, ку-
да переводились служилые люди из внутренних городов и где они получали
поместья. Для заселения своих пустынных степных дач они искали
крестьян-съемщиков и рабочих. Навстречу этим поискам из старых цент-
ральных областей шло усиленное переселенческое движение крестьян, искав-
ших черноземной нови. Но с половины XVI в. правительство по финансовым и
полицейским соображениям начало стеснять свободу крестьянских переселе-
ний. "Старым тяглецам", которые уже обсиделись на своих местах и были
записаны в писцовые книги как ответственные дворовладельцы, а потому на-
зывались "людьми письменными", запрещено было переходить на другие зем-
ли; перешедших ведено было возвращать в покинутые ими деревни. Это было
не личное закрепощение крестьян, а полицейское прикрепление их к месту
жительства, что, как увидим, совсем не одно и то же и даже исключало од-
но другое. Но крестьянский двор имел тогда очень сложный состав: при
дворовладельцах, записанных в книги и отвечавших за податную исправность
дворов, жили за их тяглом кроме их детей еще неотделенные братья, пле-
мянники, также захребетники, соседи и подсо-седники, люди "нетяглые и
неписьменные". Таких людей землевладельцам и разрешалось перезывать на
свои пустоши и старые селища. Но эти люди, жившие дотоле за чужими хо-
зяйствами, садились на новые места с пустыми руками, нуждались в обзаве-
дении, в ссуде и подмоге. Этими людьми преимущественно и заселялись мно-
гочисленные новые поместья на обширной полосе к югу от средней Оки, меж-
ду первой и второй оборонительной линией и даже южнее, по Быстрой Сосне,
верхнему
Осколу и верхнему Донцу. Так масса захребетников, живших за чужим тяглом, становились самостоятельными
ЛЕКЦИЯ XXXIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
хозяевами. Значит, развитие поместной системы на степных окраинах ве-
ло к разрежению крестьянского двора, к упрощению его личного состава в
центральных уездах". Но откуда брались у степных помещиков средства для
хозяйственного обзаведения бездомных насельников их пустынных поместий?
Мы уже знаем, что еще при отце Грозного служилые люди периодически полу-
чали денея^ ное жалованье. В 1550-х годах, когда с отменой кормлений для
них закрывался такой важный источник содержания, установлены были новые
денежные оклады, очевидно повышенные. По десятням второй половины XVI в.
можно заметить, что денежные оклады устанавливались в обратном отношении
к доходности недвижимых имуществ служилых людей, поэтому окрайных степ-
ных помещиков складывали выше сравнительно с землевладельцами населенных
внутренних уездов. До нас дошли от того времени десятни пяти поокских и
заокских уездов (Муромского, Коломенского, Каширского, Ряжского и Епи-
фанского) с обозначением денежных окладов. Книги относятся к 1590-м го-
дам, кроме коломенской (1577 г.). По этим книгам средним числом приходи-
лось единовременной денежной дачи по 1830 рублей на уезд. По закону 1555
г. городовым дворянам и детям боярским денежное Жалованье раздавалось
раз в четыре или в три года, но во вторую половину царствования Грозно-
го, когда шла почти непрерывная война, при учащенных и расширенных моби-
лизациях раздавали жалованье городовым и в более короткие сроки. Мы при-
мем для расчета трехлетнюю раздачу. В 15 таких раздач с 1555 г. до конца
столетия на каждый из пяти уездов досталось средней суммой по 27 450
рублей, а в переводе на наши деньги (по пропорции 1:60) приблизительно
по 1647 тысяч рублей. Примем эти уезды за примерные. На указанной полосе
между первой и второй укрепленной линией, т.е. между средней Окой и вы-
сотой Алатырь-Орел, в нынешних губерниях Рязанской, Тульской и Орловской
со смежными частями соседних губерний в конце XVI в. можно насчитать до
26 уездов. Итак, в указанные 45 лет казна перевела на среднюю Оку и да-
лее на юг в поместные усадьбы до 43 миллионов рубле
и (на наши деньги), а если взять в расчет заселявшиеся тогда же уезды
за второй линией, в губерниях Курской, Тамбовской, Воронежской, Симбирс-
кой, то эту сумму можно увеличить по крайней мере еще наполовину. Из
этого денежного фонда, столь значительного для тогдашнего московского
бюджета, заокские помещики устрояли на диком поле свои усады с 20,30,
60,75,
80 десятинами усадебной земли, на которой сажали и обзаводили деревни
пришлых крестьян из людей "неписьменных и нетяглых". Как дело хо-
зяйственных, колонизаторских усилий помещиков, эти усады приобретали ха-
рактер наследственных имений, обыкновенно целиком переходили ко вдовам с
малолетними сыновьями своих устроителей, а если последние были убиты на
службе, то и с мужниным денежным окладом; сын-недоросль по достижении
служебного возраста обязан был с "поместья отцовы усады службу служить и
мать кормить". В этих заокских поместьях особенно явственно проявились
две характерные черты поместной системы: решительное преобладание мелко-
го землевладения и стремление закрепить поземельные обязательства
крестьян личной долговой зависимостью. Захребетник большого крестьянско-
го двора, превращенный в самостоятельного дворовладельца посредством не-
оплатной барской ссуды, оказывался на степной нови в безвыходном положе-
нии. Поблизости не было крупных имений, ни церковных, ни боярских, вла-
дельцам которых выгодно было поддерживать крестьянское право выхода, пе-
резывая к себе чужих крестьян; переселенца, задолжавшего мелкому помещи-
ку, выкупить было некому, а сойти "на поле", в степь, в "вольные казаки"
не с чем по неимению оружия и навыка к нему. Можно думать, что в заокс-
ких помещичьих усадах раньше, чем где-либо, встретились условия, завя-
завшие первый узел крепостной неволи крестьян, положение которых в XV и
XVI вв. будет предметом наших дальнейших занятий"*.
ЛЕКЦИЯ XXXIV
ВОПРОС о МОНАСТЫРСКИХ ВОТЧИНАХ. РАСПГОС1ГАНБНИЕ МОНАСТЫРИЙ. МОНАСТЫРИ
В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ РОССИИ. ПУСТЫННЫЙ МОНАСТЫРИ. МОНАСТЫРИ-КОЛОНИИ.
КОЛОНИЗАТОРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ТРОИЦКОГО СЕРПИЕВА МОНАСТЫРЯ. ЗНАЧЕНИЕ
ПУСТЫННЫХ МОНАСТЫРЕЙ. ДРЕВНЕРУССКИЙ МЕСЯЦЕСЛОВ. ДРЕВНЕРУССКАЯ АГИОГРА-
ФИЯ. СОСТАВ И ХАРАКТЕР ДРЕВНЕРУССКОГО ЖИТИЯ. МИРСКИЕ МОНАСТЫРИ. ОСНОВА-
ТЕЛИ ПУСТЫННЫХ МОНАСТЫРЕЙ. СТРАННИЧЕСТВО И ПОСЕЛЕНИЕ ОТШЕЛЬНИКА В ПУСТЫ-
НЕ. ПУСТЫННЫЙ ОБЩЕЖИТЕЛЬНЫЙ МОНАСТЫРЬ
ВОПРОС О МОНАСТЫРСКИХ ВОТЧИНАХ. В прошлый час, излагая следствия по-
местной системы, я указал на затруднение, обнаружившееся в ее устроении
уже K концу XVI в.: это - недостаток удобной для испомещения земли. Не-
достаток этот почувствовался с двух сторон. На степном юге, где госу-
дарству нужно было особенно много военно-служилых людей, правительство
располагало для их хозяйственного обеспечения обширными пространствами
земли плодородной, но слабозаселенной, еще нуждавшейся в усиленном хо-
зяйственном обзаведении. В центральных уездах земли менее плодородные
были достаточно заселены и обзаведены, но их уже мало оставалось в рас-
поряжении правительства. Здесь господствовало крупное вотчинное землев-
ладение, боярское и церковное. В изучаемый нами период, когда устанавли-
валась поместная система, особенно успешно развивалось в Московской Руси
землевладение монастырское, создавая государству своими успехами большие
затруднения в деле обеспечения военно-служилого класса. Это привело мос-
ковское правительство в столкновение с церковной иерархией: поднялся
вопрос о церковных, собственно о монастырских, вотчинах. Но с этим воп-
росом, по его значению для государства только экономическим, аграрным,
сплелось столько, разнообразных интересов, политических, социальных, ^
церковно-нравственных, даже богословских, что он раз-
ЛЕКЦИЯ XXXIV
росся в целое государственное и церковное движение, которое внесло
много оживления в жизнь Московской Руси, придало особый характер целому
веку нашей истории. Потому это движение важно само по себе, независимо
от своей связи с экономическими нуждами государства. Уклонение в сторо-
ну, на которое я решаюсь, несколько исправит пробелы нашего изучения.
Доселе мы так настойчиво сосредоточивали наше внимание на фактах полити-
ческих и экономических, что теперь, когда эти самые факты вовлекают нас
в другие, более глубокие течения общественной жизни, нам трудно отка-
заться следовать за ними.
Приступая к изучению вопроса о монастырских вотчинах, прежде всего
невольно спрашиваешь себя, как могло случиться, что общества людей, от-
рекавшихся от мира и всех его благ, явились у нас обладателями обширных
земельных богатств, стеснявших государство. Условия такого земельного
обогащения древнерусских монастырей выясняются в истории их распростра-
нения и устроения. Познакомлю вас с ходом того и другого, прежде чем об-
ращусь к самому вопросу.
РАСПРОСТРАНЕНИЕ МОНАСТЫРЕЙ. Монашество появилось на Руси вместе с
христианством. Митрополит Иларион, первый из русских посвященный в. этот
сан (в 1051 г.), вспоминая близкое к нему время водворения христианства
при Владимире Святом, писал в одном из своих сочинений, что уже тогда
"монастыреве на горах сташа" '. Какие именно монастыри разумел митропо-
лит, сколько их было при князе Владимире и как они были устроены, - это
остается неизвестным. Письменные известия об отдельных монастырях появ-
ляются с княжения Ярослава 1. Следя за распространением монастырей, при-
веденных в известность, замечаем, что первоначально они идут вслед за
русско-христианской жизнью, а не ведут ее за собою, не вносят ее в пре-
делы, дотоле ей чуждые. Потому в первые два века христианской жизни Руси
мы встречаем наибольшее количество монастырей в центральной полосе тог-
дашней Русской земли по среднему и верхнему Днепру, по Ловати и Волхову,
где наиболее сгущено было русское население и с наименьшими затруднения-
ми распространялось христианство. Из 70 монастырей, известных до конца
XII в, на эту полосу приходится до 50. Всего усерднее обзаводятся мо-
настырями старейшие общественные центры, господствовавшие над концами
древнего речного "пути из варяг
ЛЕКЦИЯ XXXIV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
