хе-хе, в технических трудностях. Много лет положил я на эту борьбу!..
Главное - сексуальный вопрос. Я всегда говорю, надо снять эти запреты, и
все пойдет гладко. Викторианская скрытность нам вредит, да, вредит! Дай
мне волю, и каждый юноша и каждая девушка...
- У-ух! - тихо выдохнул Фиверстоун.
- Простите, - попытался перехватить инициативу Филострато (он был
иностранцем и еще надеялся просветить директора), - дело не совсем в
этом...
- Знаю, знаю, - перебил его Джайлс и положил на его рукав свой
толстый указательный палец. - Вижу, вы не читаете моего журнала. Очень вам
советую прочесть одну статейку в первом номере за прошлый месяц...
Часы отбили четверть.
- Когда же мы пойдем к столу? - осведомился Джайлс. Он очень любил
банкеты, особенно такие, на которых ему доводилось говорить речь. Ждать он
не любил.
- В четверть восьмого, - сказала мисс Хардкастл.
- Знаете, - заметил Джайлс, - этот Уизер мог бы и прийти. Я не
придирчивый человек, но, между нами, я обижен. Что это такое, наконец?
- Надеюсь, с ним ничего не случилось, - проворчала мисс Хардкастл.
- Мог бы и не уходить в такой день, - обиженно проговорил Джайлс.
- Ессо! - воскликнул Филострато. - Кто-то идет.
Действительно, в комнату вошел Уизер, но не один, и лицо его было еще
бессвязней, чем обычно. Его таскали по собственному институту, как лакея.
Хуже того, становилось все яснее, что этот гнусный маг и его переводчик
собираются присутствовать на банкете. Никто не понимал лучше Уизера, как
нелепо представлять Джайлсу старого священника и нечто вроде
сомнамбулы-шимпанзе в одеждах доктора философии. О том, чтобы все
объяснить, и речи быть не могло. Для Джайлса "средневековый" значило
"дикий", а слово "магия" вызывало в его памяти лишь "Золотую ветвь". Кроме
того, пришлось таскать за собой и Стэддока. К довершению бед,
предполагаемый Мерлин сразу же рухнул в кресло и закрыл глаза.
- Дорогой доктор, - начал Уизер, несколько задыхаясь, - я
бесконечно... э-э... польщен. Я надеюсь, что вы без нас не скучали. К
моему великому сожалению, меня отозвали перед самым вашим приездом.
Удивительное совпадение... другой весьма выдающийся человек присоединился
к нам в то же самое время...
- Кто это? - резко спросил Джайлс.
- Разрешите мне... - начал Уизер, отступая в сторону.
- Вот этот? - изумился Джайлс.
Предполагаемый Мерлин сидел, свесив руки по обе стороны кресла. Глаза
его были закрыты, по лицу блуждала слабая улыбка.
- Он что, пьян? Или болен? Кто это, в конце концов?!
- Видите ли, он иностранец... - снова начал Уизер.
- Мне кажется, это не значит, что ему можно спать, когда его
представляют директору! - возмутился Джайлс.
- Т-сс, - приложил к губам палец Уизер, отводя Джайлса в сторону. -
Есть обстоятельства... их чрезвычайно трудно сейчас объяснить... если бы я
успел, я бы непременно посоветовался с вами... видите ли, наш гость
несколько эксцентричен...
- Да кто он? - настаивал Джайлс.
- Его зовут... э... Амброзиус, д-р Амброзиус...
- Не слышал, - фыркнул Джайлс. В другое время он ни за что бы в этом
не признался, но все шло так плохо, что он забыл о тщеславии.
- Мало кто слышал о нем... - успокоил его Уизер. - Но скоро услышат
многие. Именно потому...
- А это кто? - снова спросил Джайлс, указывая на истинного Мерлина.
- О, это просто переводчик д-ра Амброзиуса!
- Переводчик? По-английски говорит?
- К сожалению, нет.
- А другого вы найти не могли? Не люблю священников! Нам они ни к
чему. А вы кто такой?
Вопрос этот был обращен к Страйку, который шел прямо на директора.
- М-р Джайлс, - начал он, - я несу вам весть, которую...
- Отставить, - прошипел Фрост.
- Ну что ж это вы, м-р Страйк, что ж это вы!.. - заговорил Уизер, и
они с Фростом поскорее вывели его, подталкивая с обеих сторон.
- Вот что, Уизер, - заявил Джайлс, - прямо скажу, я недоволен. Еще
один священник! Нам придется с вами серьезно потолковать. Мне кажется, вы
распоряжаетесь за моей спиной. Тут, простите, какая-то семинария! Этого я
не потерплю! И народ не потерпит.
- Конечно, конечно, - тут же согласился Уизер. - Я понимаю ваши
чувства. Более того, я разделяю их. Поверьте, я вам все объясню. Мне
кажется, д-р Амброзиус уже оправился... о, прошу прощения, да вот и он!..
Под взглядом Мерлина бродяга поднялся и подошел к директору,
протягивая руку. Джайлс кисло пожал ее. Д-р Амброзиус ему не нравился. Еще
меньше ему нравился высокий переводчик, возвышающийся, словно башня, над
ними обоими.
16. БАНКЕТ В БЕЛЛБЭРИ
Марк с неописуемым наслаждением предвкушал банкет, где можно будет
поесть на славу. За столом справа от него сел Филострато, слева - какой-то
незаметный новичок.
Даже Филострато казался милым и похожим на человека по сравнению с
посвященными, новичок же растрогал Марка донельзя. Бродяга, к его
удивлению, сидел во главе стола, между Джайлсом и Уизером; смотреть туда
не стоило, ибо он сразу же подмигнул Марку. Удивительный священнослужитель
тихо стоял за стулом бродяги. Ничего существенного не случилось, пока не
провозгласили тост за монарха, и Джайлс не начал свою речь.
Поначалу было так, как всегда бывает: пожилые жуиры, умиротворенные
вкусной едой, благодушно улыбались, ибо их нельзя было пронять никакой
речью. Там и сям маячили задумчивые лица тех, кого долгий опыт научил
думать о своем, что бы ни говорили, и вставлять, где надо, гул одобрения
или смех. Беспокойно морщились молодые мужчины, которым хотелось закурить.
Напряженно и восторженно улыбались тренированные дамы. Но, мало-помалу,
что-то стало меняться. Одно лицо за другим обращались к оратору. Поглядев
на эти лица, вы обнаружили бы любопытство, сосредоточенное внимание и,
наконец, недоумение. Постепенно воцарилась тишина, никто не кашлял, не
скрипел стулом: все смотрели на Джайлса, приоткрыв рот, не то от ужаса, не
то от восторга.
Каждый заметил перемену по-своему. Для Фроста она началась, когда он
услышал: "большую помощь оказал крупнейший крест", и почти вслух поправил:
"трест". Неужели этот кретин не может следить за своими словами? Оговорка
сильно рассердила его, но что это?.. Может, он ослышался? Джайлс говорит,
что "человечество охладевает пилами природы"! "Уже готов", - подумал Фрост
и услышал совершенно отчетливо: "Надо всесторонне отчитывать факторы
племени и теста".
Уизер заметил это позже. Он не ждал смысла от застольной речи, и
довольно долго фразы привычно скользили мимо него. Речь ему даже
понравилась, она была в его стиле. Однако, и он подумал: "Нет, все же! Это
уж слишком... Зачем он говорит, что в ответ на поиски прошлого мы умеренно
стоим будущее? Даже они поймут, что это бред". ИО с осторожностью оглядел
столы. Пока все шло хорошо. Но долго это продолжаться не могло, если
Джайлс не закруглится. Слова какие-то непонятные... Ну, что такое
"аголибировать"? Он снова оглядел столы: гости слушали слишком
внимательно, а это не к добру. Тут он услышал: "Экспонаты экземплатируют в
управлении поруозных мариаций".
Марк сначала вообще не слушал. Ему было о чем подумать. Он слишком
устал, чтобы думать об этом болване, и слишком радовался передышке.
Фраза-другая задели его слух, и он чуть не улыбнулся, но пробудило его
лишь поведение сидящих рядом с ним. Они притихли; они слушали; и он
взглянул на их лица. Лица были такие, что и он стал слушать. "Мы не
намерены, - вещал Джайлс, - эребировать простун-диарные атации". Как ни
мало беспокоился он о Джайлсе, ему стало страшно за него. Марк огляделся.
Нет, с ума он не сошел, все явно слышали то же самое, кроме бродяги: тот
был важен, как судья. И впрямь, бродяга речей не слыхивал и разочаровался
бы, если бы "эти самые" говорили понятно. Не пил он и настоящего
портвейна; правда, тот ему не очень понравился, но он себя преодолел.
Уизер не забывал ни на минуту, что в зале - репортеры. Само по себе
это было не очень важно. Появись что-нибудь в газетах, легче легкого
сказать, что репортеры напились. С другой стороны, можно этого и не
делать: Джайлс давно ему надоел, и вот отличный случай с ним покончить. Но
сейчас дело было не в том. Уизер думал, ждать ли ему, пока Джайлс
замолчит, или встать и вмешаться. Сцены он не хотел. Было бы лучше, если
бы Джайлс опустился на место сам. Однако, дух уже стоял нехороший, и
откладывать было опасно. Украдкой поглядев на часы, Уизер решил подождать
две минуты и сразу понял, что ошибся. Пронзительно-тонкий смех взмыл к
потолку. Так. С какой-то дурой истерика. Уизер тронул Джайлса за рукав и
поднялся.
- Кто какое? - возмутился Джайлс, но ИО тихо надавил на его плечо, и
ему пришлось сесть. Уизер откашлялся. Он умел сразу приковывать к себе
взгляды. Женщина перестала визжать. Люди с облегчением зашевелились. Уизер
оглядел комнату, помолчал и начал.
Он ждал, что обращенные к нему лица будут все умиротворенней, но
видел иное. Вернулось напряженное внимание. Гости, приоткрыв рот, не мигая
глядели на него. Снова раздался визг, а за ним и еще один. Коссер, дико
озираясь, вскочил и выбежал, свалив при этом стул.
Уизер ничего не понимал, ибо слышал свою вполне связную речь.
Аудитория же слышала: "Дэди и лентльмены, все мы обнимаем... э-э... что
нашего унижаемого рукоблудителя отразила... э-э... аспазия... троизошло
трисворбное троисшествие. Как это ни граматично, я умерен, что..."
Визжащая от хохота женщина вскочила, бросив соседу: "Вудвулу!" Это
дикое слово и не менее дикое ее лицо привели соседа в бешенство. Он встал,
чтобы ей помочь, с той злобной вежливостью, которая в наше время заменяет
оплеуху. Она закричала, споткнулась и упала на ковер. Другой ее сосед
увидел это, взглянул на лицо первого и кинулся на него. Вскочило человек
пять; все орали. Какие-то молодые люди стали пробираться к двери. "Хилые
кости!.." - воззвал Уизер. Он часто одним властным окриком усмирял
аудиторию.
Но его не услышали. Человек двадцать пытались заговорить
одновременно. Каждый из них понимал, что самое время образумить всех
удачно найденным словом, и многоголосый бред наполнил комнату. Из людей,
имеющих вес, молчал только Фрост. Он что-то написал на бумажке, свернул ее
и отдал слуге.
Когда записка попала к мисс Хардкастл, шум стоял страшный. Марку это
напоминало большой ресторан в чужой стране. Мисс Хардкастл стала читать:
"Ловите позицию! Прочно! Прост."
Фея знала и до того, что сильно пьяна. Пила же она не без цели -
позже ей надо было спуститься к себе, вниз. Там была новая жертва, как раз
в ее духе - такая безответная куколка. В предвкушении удовольствия Фея
речей не слушала, а шум ее даже возбуждал. Из записки она поняла, что
Фрост от нее чего-то хочет. Она встала, пошла к двери, заперла ее и
положила ключ в карман. Возвращаясь к столу, она заметила, что ни
странного незнакомца, ни священника-баска уже нет. Во главе стола боролись
Джайлс и Уизер. Она направилась к ним.
Добралась она не скоро, ибо комната больше всего напоминала метро в
часы пик. Каждый пытался навести порядок и, чтобы его поняли, орал все
громче и громче. Фея заорала и сама. Она и дралась немало, пока дошла до
места.
Тогда раздался оглушительный треск, а затем, наконец, воцарилась
тишина. Марк увидел сперва, что Джайлс убит, и только потом, что в руке у
Феи револьвер. Снова поднялся гвалт. По-видимому, все хотели прорваться к
