напустил на деревню джунгли. Совесть у него была спокойна, как и следует
после уплаты справедливого долга, и все джунгли были с ним в дружбе,
потому что все джунгли его боялись. Из того, что он видел, слышал и делал,
странствуя от одного народа к другому со своими четырьмя спутниками или
без них, вышло бы многое множество рассказов, и каждый рассказ был бы не
короче этого. Так что вам не придется услышать о том, как он спасся от
бешеного слона из Мандлы, который убил двадцать два буйвола, тащивших в
казначейство одиннадцать возов серебра, и расшвырял по пыльной дороге
блестящие рупии; как он бился долгой ночью с крокодилом Джакалой в болотах
на севере и сломал охотничий нож о его спинные щитки; как он нашел себе
новый нож, еще длиннее старого, на шее у человека, убитого диким кабаном;
как он погнался за этим кабаном и убил его, потому что нож этого стоил;
как во время Великого Голода он попал в бегущее оленье стадо и едва не был
задавлен насмерть разгоряченными оленями; как он спас Молчальника Хатхи из
ловчей ямы с колом на дне; как на другой день он сам попался в хитрую
ловушку для леопардов и как Хатхи освободил его, разломав толстые
деревянные брусья; как он доил диких буйволиц на болоте; как...
Однако полагается рассказывать о чем-нибудь одном.
Отец и Мать Волки умерли, и Маугли, завалив устье пещеры большим
камнем, пропел над ними Песню Смерти. Балу совсем одряхлел и едва
двигался, и даже Багира, у которой нервы были стальные, а мускулы
железные, уже не так быстро убивала добычу.
Акела из седого стал молочно-белым, похудел от старости так, что
видны были ребра, и едва ходил, словно деревянный; для него охотился
Маугли. Зато молодые волки, дети рассеянной Сионийской Стаи, преуспевали и
множились. Когда их набралось голов сорок, своевольных, гладконогих
волков-пятилеток, не знавших вожака, Акела посоветовал им держаться
вместе, соблюдать Закон и слушаться одного предводителя, как и подобает
Свободному Народу.
В этом деле Маугли не пожелал быть советчиком: он уже набил себе
оскомину и знал, на каком дереве растут кислые плоды. Но когда Пхао, сын
Пхаоны (его отцом был Серый Следопыт, когда Акела водил Стаю), завоевал
место Вожака Стаи, как того требует Закон Джунглей, и снова зазвучали под
звездами старые песни и старые зовы, Маугли стал ходить на Скалу Совета в
память о прошлом и садился рядом с Акелой. То было время удачной охоты и
крепкого сна. Ни один чужак не смел вторгаться во владения Народа Маугли,
как называлась теперь Стая; молодые волки жирели и набирались сил, и на
каждый смотр волчицы приводили много волчат.
Маугли всегда приходил на смотр: он не забыл еще ту ночь, когда
черная пантера ввела в Стаю голого смуглого ребенка и от протяжного клича:
"Смотрите, смотрите, о волки!" - его сердце билось странно и тревожно.
Если б не это, он ушел бы в глубину джунглей, чтобы трогать и пробовать,
видеть и слышать новое.
Однажды в сумерки, когда он бежал не спеша через горы и нес Акеле
половину убитого им оленя, а четверо волков трусили за ним рысцой и в
шутку дрались и кувыркались друг через друга, радуясь жизни, он услышал
вой, какого ему не приходилось слышать со времен Шер-Хана. Это было то,
что в джунглях зовется "пхиал", - вой, который издает шакал, когда
охотится вместе с тигром или когда начинается большая охота. Представьте
себе ненависть, смешанную с торжеством, страхом и отчаянием и пронизанную
чем-то вроде насмешки, и вы получите понятие о пхиале, который разносился
над Вайнгангой, поднимаясь и падая, дрожа и замирая. Четверка волков
ощетинилась и заворчала. Маугли схватился за нож и замер на месте, словно
окаменев.
- Ни один Полосатый не смеет охотиться здесь, - сказал он наконец.
- Это не крик Предвестника, - сказал Серый Брат. - Это какая-то
большая охота. Слушай!
Снова раздался вой, наполовину рыдание, наполовину смех, как будто у
шакала были мягкие человечьи губы. Тут Маугли перевел дыхание и бросился к
Скале Совета, обгоняя по дороге спешивших туда волков.
Пхао и Акела лежали вместе на скале, а ниже, напрягшись каждым
нервом, сидели остальные волки. Матери с волчатами пустились бегом к
пещерам: когда раздается пхиал, слабым не место вне дома.
Сначала не слышно было ничего, кроме журчания Вайнганги во тьме и
ночного ветра в вершинах деревьев, как вдруг за рекой провыл волк. Это был
волк не из Стаи, потому что вся Стая собралась на Скале Совета. Вой
перешел в протяжный, полный отчаяния лай.
- Собаки! - лаял вожак. - Дикие Собаки! Дикие Собаки!
Через несколько минут послышались усталые шаги по камням, и поджарый
волк, весь в поту, с пятнами крови на боках и белой пеной у рта, ворвался
в круг и, поджимая переднюю лапу и тяжело дыша, бросился к ногам Маугли.
- Доброй охоты! Из чьей ты стаи? - степенно спросил Пхао.
- Доброй охоты! Я Вантала. - был ответ.
Это значило, что он волк-одиночка, который сам промышляет для себя,
своей подруги и волчат, живя где-нибудь в уединенной пещере. "Вантала" и
значит "одиночка" - тот, кто живет вне стаи. При каждом вздохе видно было,
как от толчков сердца его бросает то вперед, то назад.
- Кто идет? - спросил Пхао (об этом всегда спрашивают в джунглях
после пхиала).
- Дикие Собаки из Декана - рыжие собаки, убийцы! Они пришли на север
с юга: говорят, что в Декане голод, и убивают всех по пути. Когда
народилась луна. у меня было четверо - моя подруга и трое волчат. Мать
учила детей охотиться в открытом поле, учила прятаться, загоняя оленя, как
делаем мы, волки равнин. В полночь я еще слышал, как мои волчата выли
полным голосом, идя по следу. А когда поднялся предрассветный ветер, я
нашел всех четверых в траве, и они уже окоченели. А все четверо были живы,
когда народилась луна, о Свободный Народ! Тогда я стал искать, кому
отомстить, и нашел рыжих собак.
- Сколько их? - спросил Маугли, а вся Стая глухо заворчала.
- Не знаю. Трое из них уже не убьют больше никого, но под конец они
гнали меня, как оленя, гнали, и я бежал на трех ногах. Смотри. Свободный
Народ!
Он вытянул вперед искалеченную лапу, темную от засохшей крови. Весь
бок снизу был у него жестоко искусан, а горло разодрано и истерзано.
- Ешь! - сказал Акела. отходя от мяса, которое принес ему Маугли.
Волк-одиночка набросился на еду с жадностью.
- Это не пропадет, - сказал он смиренно, утолив первый голод. - Дайте
мне набраться сил, и я тоже смогу убивать! Опустела моя берлога, которая
была полна, когда народился месяц, и Долг Крови еще не весь уплачен.
Пхао. услышав, как захрустела бедренная кость оленя на зубах Вантала,
одобрительно заворчал.
- Нам понадобятся эти челюсти. - сказал он. - С собаками были их
щенята?
- Нет, нет, одни рыжие охотники: только взрослые псы из их стаи.
крепкие и сильные.
Это значило, что рыжие собаки из Декана идут войной, а волки знают
очень хорошо, что даже тигр уступает этим собакам свою добычу. Они бегут
напрямик через джунгли и все, что попадается им навстречу, сбивают с ног и
разрывают в клочья. Хотя Дикие Собаки не так крупны и не так ловки, как
волки, они очень сильны, и их бывает очень много. Дикие Собаки только
тогда называют себя Стаей, когда их набирается до сотни, а между тем сорок
волков - это уже настоящая Стая.
В своих странствиях Маугли побывал на границе травянистых нагорий
Декана и видел, как эти свирепые псы спали, играли и рылись среди кочек и
ям, служивших им вместо логова. Он презирал и ненавидел Диких Собак за то,
что от них пахло не так, как от волков, и за то, что они жили в пещерах, а
главное, за то, что у них между пальцами растет шерсть, тогда как у Маугли
и у его друзей ноги гладкие. Однако он знал, потому что Хатхи рассказал
ему об этом, какая страшная сила охотничья стая диких псов. Хатхи и сам
сторонится с их дороги, и пока всех собак не перебьют или дичи не станет
мало, они бегут вперед, а по пути убивают.
Акела тоже знал кое-что о диких собаках. Он спокойно сказал Маугли:
- Лучше умереть в Стае, чем без вожака и одному. Это будет славная
охота, а для меня - последняя. Но ты - человек, и у тебя еще много ночей и
дней впереди, Маленький Брат. Ступай на север, заляг там, и если
кто-нибудь из волков останется жив после того, как уйдут собаки, он
принесет тебе весть о битве.
- Да, не знаю только, - сказал Маугли без улыбки, - уйти ли мне в
болота ловить там мелкую рыбу и спать на дереве или просить помощи у
обезьян и грызть орехи, пока Стая будет биться внизу.
- Это не на жизнь, а на смерть, - сказал Акела. - Ты еще не знаешь
этих рыжих убийц. Даже Полосатый...
- Аова! Аова! - крикнул Маугли обиженно. - Одну полосатую обезьяну я
убил. Теперь слушай: жили-были Волк, мой отец, и Волчица, моя мать, а еще
жил-был старый серый Волк (не слишком мудрый: он теперь поседел), который
был для меня отцом и матерью. И потому, - он повысил голос, - я говорю:
когда собаки придут, если только они придут, Маугли и Свободный Народ
будут заодно в этой охоте. Я говорю - клянусь буйволом, выкупившим меня,
буйволом, отданным за меня Багирой в те дни, о которых вы в Стае забыли, -
я говорю, и пусть слышат мои слова река и деревья и запомнят их, если я
позабуду, - я говорю, что вот этот мой нож будет зубом Стаи. По-моему, он
еще не притупился. Вот мое Слово, и я его сказал!
- Ты не знаешь собак, человек с волчьим языком! - крикнул Вантала. -
Я хочу только заплатить им Долг Крови, прежде чем они растерзают меня. Они
движутся медленно, уничтожая все на своем пути, но через два дня у меня
прибавится силы, и я начну платить им Долг Крови. А вам, Свободный Народ,
советую бежать на север и жить впроголодь до тех пор, пока не уйдут рыжие
собаки.
- Слушайте Одиночку! - воскликнул Маугли со смехом. - Свободный
Народ, мы должны бежать на север, питаться ящерицами и крысами с отмелей,
чтобы как-нибудь не повстречаться с собаками. Они опустошат все наши леса,
а мы будем прятаться на севере до тех пор, пока им не вздумается отдать
нам наше добро! Они собаки, и собачьи дети - рыжие, желтобрюхие,
бездомные, у них шерсть растет между пальцев. Да, конечно, мы, Свободный
Народ, должны бежать отсюда и выпрашивать у народов севера объедки и
всякую падаль! Выбирайте же, выбирайте. Славная будет охота! За Стаю, за
всю Стаю, за волчиц и волчат в логове и на воле, за подругу, которая гонит
лань, и за самого малого волчонка в пещере мы принимаем бой!
Стая ответила коротким, оглушительным лаем, прогремевшим во тьме,
словно треск падающего дерева.
- Мы принимаем бой! - пролаяли волки.
- Оставайтесь тут, - сказал Маугли своей четверке. - Нам понадобится
каждый зуб. А Пхао с Акелой пусть готовятся к бою. Я иду считать собак.
- Это смерть! - крикнул Вантала, привстав. - Что может сделать такой
голыш против рыжих собак? Даже Полосатый и тот...
- Ты и вправду чужак, - отозвался Маугли. - Но мы еще поговорим,
когда псы будут перебиты. Доброй охоты всем вам!
Он умчался во тьму, весь охваченный буйным весельем, почти не глядя,
куда ступает, и, как и следовало ожидать, растянулся во весь рост,
споткнувшись о Каа, сторожившего оленью тропу близ реки.
- Кш-ша! - сердито сказал Каа. - Разве так водится в джунглях -
топать и хлопать, губя охоту всей ночи, да еще когда дичь так быстро
бегает?
- Вина моя, - сказал Маугли, поднимаясь на ноги. - Правда, я искал
тебя, Плоскоголовый, но каждый раз, как я тебя вижу, ты становишься
длиннее и толще на длину моей руки. Нет другого такого, как ты, во всех
