погонится за нами.
- Говорю вам, что не погонится, я этого не позволю, но лошадь - это
хорошо, потому что Мессуя устала.
Ее муж встал, завязывая в пояс последнюю рупию. Маугли помог Мессуе
выбраться в окно, и прохладный ночной воздух оживил ее. Но джунгли при
свете звезд показались ей очень темными и страшными.
- Вы знаете дорогу в Канхивару? - прошептал Маугли.
Они кивнули.
- Хорошо. Помните же, что бояться нечего. и торопиться тоже не надо.
Только... только в джунглях позади вас и впереди вас вы, быть может,
услышите пение.
- Неужели ты думаешь, что мы посмели бы уйти ночью в джунгли, если бы
не боялись, что нас сожгут? Лучше быть растерзанным зверями, чем убитым
людьми, - сказал муж Мессуи.
Но сама Мессуа посмотрела на Маугли и улыбнулась.
- Говорю вам, - продолжал Маугли, словно он был медведь Балу и в
сотый раз твердил невнимательному волчонку древний Закон Джунглей, -
говорю вам, что ни один зуб в джунглях не обнажится против вас, ни одна
лапа в джунглях не поднимется на вас. Ни человек, ни зверь не остановит
вас, пока вы не завидите Канхивару. Вас будут охранять. - Он быстро
повернулся к Мессуе, говоря: - Муж твой не верит мне, но ты поверишь?
- Да, конечно, сын мой. Человек ли ты или волк из джунглей, но я тебе
верю.
- Он испугается, когда услышит пение моего народа. А ты узнаешь и все
поймешь. Ступайте же и не торопитесь, потому что спешить нет нужды: ворота
заперты.
Мессуа бросилась, рыдая, к ногам Маугли, но он быстро поднял ее, весь
дрожа. Тогда она повисла у него на шее, называя его всеми ласковыми
именами, какие только ей вспомнились.
Они пошли, направляясь к джунглям, и Мать Волчица выскочила из своей
засады.
- Проводи их! - сказал Маугли. - И смотри, чтобы все джунгли знали,
что их нельзя трогать. Подай голос, а я позову Багиру.
Глухой, протяжный вой раздался и замер, и Маугли увидел, как муж
Мессуи вздрогнул и повернулся, готовый бежать обратно к хижине.
- Иди, иди! - ободряюще крикнул Маугли. - Я же сказал, что вы
услышите песню. Она вас проводит до самой Канхивары. Это Милость Джунглей.
Мессуа подтолкнула своего мужа вперед, и тьма спустилась над ними и
Волчицей, как вдруг Багира выскочила чуть ли не из-под ног Маугли.
- Мне стыдно за твоих братьев! - сказала мурлыча.
- Как? Разве они плохо пели для Балдео? - спросил Маугли.
- Слишком хорошо! Слишком! Они даже меня заставили забыть всякую
гордость, и, клянусь сломанным замком, который освободил меня, я бегала по
джунглям и пела, словно весной. Разве ты нас не слышал?
- У меня было другое дело. Спроси лучше Балдео, понравилась ли ему
песня. Но где же вся четверка? Я хочу, чтобы ни один из человечьей стаи не
вышел сегодня за ворота.
- Зачем же тебе четверка? - сказала Багира. Глядя на него горящими
глазами, она переминалась с ноги на ногу и мурлыкала все громче. - Я могу
задержать их, Маленький Брат. Это пение и люди, которые лезли на деревья,
раззадорили меня. Я гналась за ними целый день - при свете солнца, в
полуденную пору. Я стерегла их, как волки стерегут оленей. Я Багира,
Багира, Багира! Я плясала с ними, как пляшу со своей тенью. Смотри!
И большая пантера подпрыгнула, как котенок, погналась за падающим
листом, она била по воздуху лапами то вправо, то влево, и воздух свистел
под ее ударами, потом бесшумно стала на все четыре лапы, опять подпрыгнула
вверх, и опять, и опять, и ее мурлыканье и ворчанье становилось все громче
и громче, как пение пара в закипающем котле.
- Я Багира - среди джунглей, среди ночи! - и моя сила вся со мной!
Кто выдержит мой натиск? Детеныш, одним ударом лапы я могла бы размозжить
тебе голову, и она стала бы плоской, как дохлая лягушка летней порой!
- Что ж, ударь! - сказал Маугли на языке деревни, а не на языке
джунглей.
И человечьи слова разом остановили Багиру. Она отпрянула назад и, вся
дрожа, присела на задние лапы, так что ее голова очутилась на одном уровне
с головой Маугли. И опять Маугли стал смотреть, как смотрел на непокорных
волчат, прямо в зеленые, как изумруд, глаза, пока в глубине зеленых
зрачков не погас красный огонь, как гаснет огонь на маяке, пока пантера не
отвела взгляда. Ее голова опускалась все ниже и ниже, и наконец красная
терка языка царапнула ногу Маугли.
- Багира, Багира, Багира! - шептал мальчик, настойчиво и легко
поглаживая шею и дрожащую спину. - Успокойся, успокойся! Это ночь
виновата, а вовсе не ты!
- Это все ночные запахи, - сказала Багира, приходя в себя. - Воздух
словно зовет меня. Но откуда ты это знаешь?
Воздух вокруг индийской деревни полон всяких запахов, а для зверя,
который привык чуять и думать носом, запахи значат то же, что музыка или
вино для человека.
Маугли еще несколько минут успокаивал пантеру, и наконец она
улеглась, как кошка перед огнем, сложив лапы под грудью и полузакрыв
глаза.
- Ты наш и не наш, из джунглей и не из джунглей, - сказала она
наконец. - А я только черная пантера. Но я люблю тебя, Маленький Брат.
- Они что-то долго разговаривают под деревом, - сказал Маугли, не
обращая внимания на ее последние слова. - Балдео, должно быть, рассказал
им не одну историю. Они скоро придут затем, чтобы вытащить эту женщину с
мужем из ловушки и бросить их в Красный Цветок. И увидят, что ловушка
опустела. Хо-хо!
- Нет, послушай, - сказала Багира. - Пускай они найдут там меня! Не
многие посмеют выйти из дому, после того как увидят меня. Не первый раз
мне сидеть в клетке, и вряд ли им удастся связать меня веревками.
- Ну, так будь умницей! - сказал Маугли смеясь.
А пантера уже прокралась в хижину.
- Брр! - принюхалась Багира. - Здесь пахнет человеком, но кровать как
раз такая, на какой я лежала в княжеском зверинце в Удайпуре. А теперь я
лягу!
Маугли услышал, как заскрипела веревочная сетка под тяжестью крупного
зверя.
- Клянусь сломанным замком, который освободил меня, они подумают, что
поймали важную птицу! Поди сядь рядом со мной, Маленький Брат, и мы вместе
пожелаем им доброй охоты!
- Нет, у меня другое на уме. Человечья стая не должна знать, что я
тоже участвую в этой игре. Охоться одна. Я не хочу их видеть.
- Пусть будет так, - сказала Багира. - Вот они идут!
Беседа под смоковницей на том конце деревни становилась все более
шумной. В заключение поднялся крик, и толпа повалила по улице, размахивая
дубинками, бамбуковыми палками, серпами и ножами. Впереди всех бежал
Балдео, но и остальные не отставали от него, крича:
- Колдуна и колдунью сюда! Подожгите крышу над их головой! Мы им
покажем, как нянчиться с оборотнями! Нет, сначала побьем их! Факелов!
Побольше факелов!
Тут вышла небольшая заминка с дверной щеколдой. Дверь была заперта
очень крепко, но толпа вырвала щеколду вон, и свет факелов залил комнату,
где, растянувшись во весь рост на кровати, скрестив лапы и слегка свесив
их с одного края, черная и страшная, лежала Багира. Минута прошла в
молчании, полном ужаса, когда передние ряды всеми силами продирались
обратно на улицу. И в эту минуту Багира зевнула старательно и всем
напоказ, как зевнула бы, желая оскорбить равного себе. Усатые губы
приподнялись и раздвинулись, красный язык завернулся, нижняя челюсть
обвисала все ниже и ниже, так что видно было жаркую глотку; огромные клыки
выделялись в черном провале рта, пока не лязгнули как стальные затворы. В
следующую минуту улица опустела. Багира выскочила в окно и стала рядом с
Маугли. А люди, обезумев от страха, рвались в хижины, спотыкаясь и толкая
друг друга.
- Они не двинутся с места до рассвета, - спокойно сказала Багира. - А
теперь что?
Казалось, безмолвие полуденного сна нависло над деревней, но, если
прислушаться, было слышно, как двигают по земляному полу тяжелые ящики с
зерном, заставляя ими двери. Багира права: до самого утра в деревне никто
не шевельнется.
Маугли сидел неподвижно и думал, и его лицо становилось все мрачнее.
- Что я такое сделала? - сказала наконец Багира, ласкаясь к нему.
- Ничего, кроме хорошего. Постереги их теперь до рассвета, а я усну.
И Маугли убежал в лес, повалился на камень и уснул - он проспал весь
день и всю ночь.
Когда он проснулся, рядом с ним сидела Багира, и у его ног лежал
только что убитый олень. Багира с любопытством смотрела, как Маугли
работал охотничьим ножом, как он ел и пил, а потом снова улегся, опершись
подбородком на руку.
- Женщина с мужчиной добрались до Канхивары целы и невредимы, -
сказала Багира. - Твоя мать прислала весточку с коршуном Чилем. Они нашли
лошадь еще до полуночи, в тот же вечер, и уехали очень быстро. Разве это
не хорошо?
- Это хорошо, - сказал Маугли.
- А твоя человечья стая не пошевельнулась, пока солнце не поднялось
высоко сегодня утром. Они приготовили себе поесть, а потом опять заперлись
в своих домах.
- Они, может быть, увидели тебя?
- Может быть. На рассвете я каталась в пыли перед воротами и,
кажется, даже пела. Ну, Маленький Брат, больше здесь нечего делать. Идем
на охоту со мной и с Балу. Он нашел новые ульи и собирается показать их
тебе, и мы все хотим, чтобы ты по-старому был с нами... Не смотри так, я
боюсь тебя? Мужчину с женщиной не бросят в Красный Цветок, и все в
джунглях остается по-старому. Разве это не правда? Забудем про человечью
стаю!
- Про нее забудут, и очень скоро. Где кормится Хатхи нынче ночью?
- Где ему вздумается. Кто может знать, где теперь Молчаливый? А зачем
он тебе? Что такого может сделать Хатхи, чего бы не могли сделать мы?
- Скажи, чтобы он пришел сюда ко мне вместе со своими тремя
сыновьями.
- Но, право же, Маленький Брат, не годится приказывать Хатхи, чтобы
он "пришел" или "ушел". Не забывай, что он Хозяин Джунглей и что он научил
тебя Заветным Словам Джунглей раньше, чем человечья стая изменила твое
лицо.
- Это ничего. У меня тоже есть для него Заветное Слово. Скажи, чтобы
он пришел к Лягушонку Маугли а если он не сразу расслышит, скажи ему,
чтобы пришел ради вытоптанных полей Бхаратпура.
- "Ради вытоптанных полей Бхаратпура", - повторила Багира дважды или
трижды, чтобы запомнить. - Иду! Хатхи только рассердится, и больше ничего,
а я с радостью отдала бы добычу целого месяца, лишь бы услышать, какое
Заветное Слово имеет власть над Молчаливым.
Она ушла, а Маугли остался, в ярости роя землю охотничьим ножом.
Маугли ни разу в жизни не видел человечьей крови и - что значило для него
гораздо больше - ни разу не слышал ее запаха до тех пор, пока не почуял
запах крови на связывавших Мессую ремнях. А Мессуа была добра к нему, и он
ее любил. Но как ни были ему ненавистны жестокость, трусость и болтливость
людей, он бы ни за что не согласился отнять у человека жизнь и снова
почуять этот страшный запах, чем бы ни наградили его за это джунгли. Его
план был гораздо проще и гораздо вернее, и он засмеялся про себя,
вспомнив, что его подсказал ему один из рассказов старого Балдео под
смоковницей.
- Да, это было Заветное Слово, - вернувшись, шепнула Багира ему на
ухо. - Они паслись у реки и послушались меня, как буйволы. Смотри, вон они
идут!
Хатхи и его три сына появились, как всегда, без единого звука. Речной
ил еще не высох на их боках, и Хатхи задумчиво дожевывал зеленое банановое
деревцо, которое вырвал бивнями. Но каждое движение его громадного тела
говорило Багире, которая понимала все с первого взгляда, что не Хозяин
Джунглей пришел к мальчику-волчонку, а пришел тот, кто боится, к тому, кто
