его избили и бросили, решив, что он издох, так что нравы и обычаи людей
были ему знакомы. На Скале Совета почти никто не разговаривал. Волчата
кувыркались посередине площадки. кругом сидели их отцы и матери. Время от
времени один из взрослых волков поднимался неторопливо подходил к
какому-нибудь волчонку, пристально смотрел на него и возвращался на свое
место, бесшумно ступая. Иногда мать выталкивала своего волчонка в полосу
лунного света, боясь, что его не заметят. Акела взывал со своей скалы:
- Закон вам известен, Закон вам известен! Смотрите же, о волки!
И заботливые матери подхватывали:
- Смотрите же, смотрите хорошенько, о волки!
Наконец - и мать Волчица вся ощетинилась, когда подошла их очередь, -
Отец Волк вытолкнул на середину круга Лягушонка Маугли. Усевшись на землю,
Маугли засмеялся и стал играть камешками, блестевшими в лунном свете.
Акела ни разу не поднял головы, лежавшей на передних лапах, только
время от времени все так же повторял:
- Смотрите, о волки! Глухой рев донесся из-за скалы - голос Шер-Хана:
- Детеныш мой! Отдайте его мне! Зачем Свободному Народу человечий
детеныш?
Но Акела даже ухом не повел. Он сказал только:
- Смотрите, о волки! Зачем Свободному Народ слушать чужих? Смотрите
хорошенько!
Волки глухо зарычали хором, и один из молоды четырехлеток в ответ
Акеле повторил вопрос Шер Хана:
- Зачем Свободному Народу человечий детеныш?
А Закон Джунглей говорит, что если поднимется спор о том, можно ли
принять детеныша в Стаю, в его пользу должны высказаться по крайней мере
два волка из Стаи, но не отец и не мать.
- Кто за этого детеныша? - спросил Акела. - Кто из Свободного Народа
хочет говорить?
Ответа не было, и Мать Волчица приготовилась к бою, который, как она
знала, будет для нее последним, если дело дойдет до драки.
Тут поднялся на задние лапы и заворчал единственный зверь другой
породы, которого допускают на Совет Стаи, - Балу, ленивый бурый медведь,
который обучает волчат Закону Джунглей, старик Балу, который может бродить
где ему вздумается, потому что он ест одни только орехи, мед и коренья.
- Человечий детеныш? Ну что же, - сказал он, - я за детеныша. Он
никому не принесет вреда. Я не мастер говорить, но говорю правду. Пусть он
бегает со Стаей. Давайте примем детеныша вместе с другими. Я сам буду
учить его.
- Нам нужен еще кто-нибудь, - сказал Акела. - Балу сказал свое слово,
а ведь он учитель наших волчат. Кто еще будет говорить, кроме Балу?
Черная тень легла посреди круга. Это была Багира, черная пантера,
черная вся сплошь, как чернила, но с отметинами, которые, как у всех
пантер, видны на свету, точно легкий узор на муаре. Все в джунглях знали
Багиру, и никто не захотел бы становиться ей поперек дороги, ибо она была
хитра, как Табаки, отважна, как дикий буйвол, и бесстрашна, как раненый
слон. Зато голос у нее был сладок, как дикий мед, капающий с дерева, а
шкура мягче пуха.
- О Акела, и ты, Свободный Народ, - промурлыкала она, - в вашем
собрании у меня нет никаких прав, но Закон Джунглей говорит, что, если
начинается спор из-за нового детеныша, жизнь этого детеныша можно
выкупить. И в Законе не говорится, кому можно, а кому нельзя платить этот
выкуп. Правда ли это?
- Так! Так! - закричали молодые волки, которые всегда голодны. -
Слушайте Багиру! За детеныша можно взять выкуп. Таков Закон.
- Я знаю, что не имею права говорить здесь, и прошу у вас позволения.
- Так говори же! - закричало двадцать голосов разом.
- Стыдно убивать безволосого детеныша. Кроме того, он станет отличной
забавой для вас, когда подрастет. Балу замолвил за него слово. А я к слову
Балу прибавлю буйвола, жирного, только что убитого буйвола, всего в
полумиле отсюда, если вы примете человечьего детеныша в Стаю, как
полагается по закону. Разве это так трудно?
Тут поднялся шум, и десятки голосов закричали разом:
- Что за беда? Он умрет во время зимних дождей. Его сожжет солнце.
Что может нам сделать голый Лягушонок? Пусть бегает со Стаей. А где
буйвол, Багира? Давайте примем детеныша!
Маугли по-прежнему играл камешками и не видел, как волки один за
другим подходили и осматривали его. Наконец все они ушли с холма за убитым
буйволом, и остались только Акела, Багира, Балу и семья Лягушонка Маугли.
Шер-Хан все еще ревел в темноте - он очень рассердился, что Маугли не
отдали ему.
- Да, да, реви громче! - сказала Багира себе в усы. - Придет время,
когда этот голышонок заставит тебя реветь на другой лад, или я ничего не
смыслю в людях.
- Хорошо мы сделали! - сказал Акела. - Люди и их детеныши очень умны.
Когда-нибудь он станет нам помощником.
- Да, помощником в трудное время, ибо никто не может быть вожаком
Стаи вечно, - сказала Багира.
Акела ничего не ответил. Он думал о той поре, которая настает для
каждого вожака Стаи, когда сила уходит от него мало-помалу. Волки убивают
его, когда он совсем ослабеет, а на его место становится новый вожак,
чтобы со временем тоже быть убитым.
- Возьми детеныша, - сказал он Отцу Волку, - и воспитай его, как
подобает воспитывать сыновей Свободного Народа.
Так Лягушонок Маугли был принят в Сионийскую стаю - за буйвола и
доброе слово Балу.
Теперь вам придется пропустить целых десять или одиннадцать лет и
разве только догадываться о том, какую удивительную жизнь вел Маугли среди
волков, потому что если о ней написать подробно, вышло бы много-много
книг. Он рос вместе с волчатами, хотя они, конечно, стали взрослыми
волками гораздо раньше, чем он вышел из младенческих лет, и Отец Волк учил
его своему ремеслу и объяснял все, что происходит в джунглях. И потому
каждый шорох в траве, каждое дуновение теплого ночного ветерка, каждый
крик совы над головой, каждое движение летучей мыши, на лету зацепившейся
коготками за ветку дерева, каждый всплеск маленькой рыбки в пруду очень
много значили для Маугли. Когда он ничему не учился, он дремал, сидя на
солнце, ел и опять засыпал. Когда ему бывало жарко и хотелось освежиться,
он плавал в лесных озерах; а когда ему хотелось меду (от Балу он узнал,
что мед и орехи так же вкусны, как и сырое мясо), он лез за ним на дерево
- Багира показала ему, как это делается. Багира растягивалась на суку и
звала:
- Иди сюда, Маленький Брат!
Сначала Маугли цеплялся за сучья, как зверек-ленивец, а потом
научился прыгать с ветки на ветку почти так же смело, как серая обезьяна.
На Скале Совета, когда собиралась Стая, у него тоже было свое место. Там
он заметил, что ни один волк не может выдержать его пристальный взгляд и
опускает глаза перед ним, и тогда, забавы ради, он стал пристально
смотреть на волков. Случалось, он вытаскивал своим друзьям занозы из лап -
волки очень страдают от колючек и репьев, которые впиваются в их шкуру. По
ночам он спускался с холмов на возделанные поля и с любопытством следил за
людьми в хижинах, но не чувствовал к ним доверия. Багира показала ему
квадратный ящик со спускной дверцей, так искусно спрятанный в чаще, что
Маугли сам едва не попал в него, и сказала, что это ловушка. Больше всего
он любил уходить с Багирой в темную, жаркую глубину леса, засыпать там на
весь день, а ночью глядеть, как охотится Багира. Она убивала направо и
налево, когда бывала голодна. Так же поступал и Маугли. Но когда мальчик
подрос и стал все понимать, Багира сказала ему, чтобы он не смел трогать
домашнюю скотину, потому что за него заплатили выкуп Стае, убив буйвола.
- Все джунгли твои, - говорила Багира. - Ты можешь охотиться за любой
дичью, какая тебе по силам, но ради того буйвола, который выкупил тебя, ты
не должен трогать никакую скотину, ни молодую, ни старую. Таков Закон
Джунглей.
И Маугли повиновался беспрекословно.
Он рос и рос - сильным, каким и должен расти мальчик, который
мимоходом учится всему, что нужно знать, даже не думая,. что учится, и
заботится только о том, чтобы добыть себе еду.
Мать Волчица сказала ему однажды, что Шер-Хану нельзя доверять и что
когда-нибудь ему придется убить Шер-Хана. Волчонок ни на минуту не забыл
бы про этот совет, а Маугли забыл, потому что был всего-навсего мальчик,
хоть и назвал бы себя волком, если б умел говорить на человеческом языке.
В джунглях Шер-Хан постоянно становился ему поперек дороги, потому
что Акела все дряхлел и слабел, а хромой тигр за это время успел свести
дружбу с молодыми волками Сионийской Стаи. Они ходили за ним по пятам,
дожидаясь объедков, чего Акела не допустил бы, если бы по-старому
пользовался властью. А Шер-Хан льстил волчатам: он удивлялся, как это
такие смелые молодые охотники позволяют командовать собой издыхающему
волку и человеческому детенышу. "Я слыхал, - говаривал Шер-Хан, - будто на
Совете вы не смеете посмотреть ему в глаза". И молодые волки злобно рычали
и ощетинивались.
Багире, которая все видела и все слышала, было известно кое-что на
этот счет, и несколько раз она прямо говорила Маугли, что Шер-Хан убьет
его когда-нибудь. Но Маугли только смеялся и отвечал:
- У меня есть Стая, и у меня есть ты. Да и Балу, как он ни ленив,
может ради меня хватить кого-нибудь лапой. Чего же мне бояться?
Был очень жаркий день, когда новая мысль пришла в голову Багире, -
должно быть, она услышала что-нибудь. Может быть, ей говорил об этом
дикобраз Сахи, но как-то раз, когда они забрались вместе с Маугли глубоко
в чащу леса и мальчик улегся, положив голову на красивую черную спину
пантеры, она сказала ему:
- Маленький Брат, сколько раз я говорила тебе, что Шер-Хан твой враг?
- Столько раз, сколько орехов на этой пальме, - ответил Маугли,
который, само собой разумеется, не умел считать. - Ну, и что из этого? Мне
хочется спать, Багира, а Шер-Хан - это всего-навсего длинный хвост да
громкий голос, вроде павлина Мора.
- Сейчас не время спать!.. Балу это знает, знаю я, знает вся Стая,
знает даже глупый-глупый олень. И Табаки тебе это говорил тоже.
- Хо-хо! - сказал Маугли. - Табаки приходил ко мне недавно с
какими-то дерзостями, говорил, что я безволосый щенок, не умею даже
выкапывать земляные орехи, но я его поймал за хвост и стукнул разика два о
пальму, чтобы он вел себя повежливее.
- Ты сделал глупость: Табаки хоть и смутьян, но знает много такого,
что прямо тебя касается. Открой глаза, Маленький Брат. Шер-Хан не смеет
убить тебя в джунглях, но не забывай, что Акела очень стар. Скоро настанет
день, когда он не сможет убить буйвола, и тогда уже не будет вожаком. Те
волки, что видели тебя на Скале Совета, тоже состарились, а молодым хромой
тигр внушил, что человечьему детенышу не место в Волчьей Стае. Пройдет
немного времени, и ты станешь человеком.
- А что такое человек? Разве ему нельзя бегать со своими братьями? -
спросил Маугли. - Я родился в джунглях, я слушался Закона Джунглей, и нет
ни одного волка в Стае, у которого я не вытащил бы занозы. Все они - мои
братья!
Багира вытянулась во весь рост и закрыла глаза.
- Маленький Братец, - сказала она, - пощупай у меня под челюстью.
Маугли протянул свою сильную смуглую руку и на шелковистой шее
Багиры, там, где под блестящей шерстью перекатываются громадные мускулы,
нащупал маленькую лысинку.
- Никто в джунглях не знает, что я, Багира, ношу эту отметину - след
ошейника. Однако я родилась среди людей, Маленький Брат, среди людей
умерла моя мать - в зверинце королевского дворца в Удайпуре. Потому я и
заплатила за тебя выкуп на Совете, когда ты был еще маленьким голым
