мигали символы, напоминающие стеногра-
фическую запись. Мальчик почувствовал
себя лампочкой, внезапно получившей
приток энергии из неизвестного источ-
ника.
Сама комната оказалась совершенно
прозаичной. Под свисающими полосками
обоев виднелись белая штукатурка и щи-
товой камень. Толстый слой пыли на по-
лу (чему виной были время и побелка)
пересекала только одна цепочка следов,
позволяющая предположить, что кто-то
когда-то зашел сюда, осмотрелся и сно-
ва вышел. Обстановка складывалась из
378
двух кип журналов, железной кровати
без матраца и пружин и маленькой жес-
тяной пластинки с вытершейся надписью
"Кэрриэр энд Айвз", некогда служившей
печной заслонкой. Окно загораживали
ставни, но пыльного света, сочившегося
сквозь сломанные доски, хватило, чтобы
Марк подумал: наверное, еще час будет
светло. Комнату окутывала аура заста-
релой злобы.
На то, чтобы открыть дверь, уви-
деть все это и пройти в центр комнаты,
где Стрейкер велел Марку остановиться,
ушло, наверное, секунд пять. В этот
короткий период мысль мальчика, бешено
работая в трех направлениях, нашла три
возможных выхода из создавшегося поло-
жения.
В одном варианте Марк, как герой
киновестерна, внезапно мчался через
комнату к закрытому ставнями окну, де-
лал попытку проломиться сквозь стекло
и ставень сразу и, ведомый слепой на-
деждой, прыгал вниз навстречу неиз-
вестности. Одним мысленным оком маль-
чик видел, как с треском вываливается
наружу только для того, чтобы рухнуть
на груду ржавой бросовой сельхозтехни-
ки и последние несколько секунд жизни
провести в корчах, наколовшись на косо
срезанные ножи бороны, как жук на бу-
лавку. Вторым - как со звоном пробива-
ет стекло и врезается в ставень, кото-
рый сотрясается, но не ломается. Одеж-
да рвется, тело, изрезанное в дюжине
мест, кровоточит, а Стрейкер оттаски-
вает его от окна.
Вариант номер два: Стрейкер свя-
зывает его и уходит. Перед глазами
379
Марка встала картина: он лежит на по-
лу, связанный, дневной свет убывает,
он все лихорадочнее (но не менее тщет-
но) пытается освободиться и, наконец,
слышит на лестнице мерные шаги того,
кто в миллион раз хуже Стрейкера.
В третьем варианте Марку пред-
ставлялось, что он прибегнул к трюку,
о котором прошлым летом читал в книжке
про Гудини. Известный иллюзионист Гу-
дини сбегал из тюремных камер, опутан-
ных цепями ящиков, банковских сейфов,
пароходных трюмов и выбирался из на-
ручников. В книжке говорилось, что по-
мимо прочего Гудини проделывал вот
что: пока доброволец из публики связы-
вал его, он задерживал дыхание и на-
прягал сжатые в кулаки руки. Напряги-
те-ка мышцы бедер, предплечий и шеи -
если они у вас немаленькие, при рас-
слаблении останется небольшой зазор.
Весь фокус, таким образом, состоит в
том, чтобы полностью расслабиться и
заняться медленным, но верным высво-
бождением, не позволяя панике подго-
нять себя. Мало-помалу ваше тело по-
кроется вместо смазки потом, и это то-
же поможет. Если верить описанию в
книжке, это легче легкого.
- Повернись,- сказал Стрейкер.-
Сейчас я тебя свяжу. Пока буду связы-
вать, не двигаться. Шевельнешься - вы-
колю тебе правый глаз вот этим,- он
сунул Марку под нос большой палец,
словно голосовал на шоссе.- Понятно?
Марк кивнул. Он глубоко вдохнул,
задержал дыхание и напружинил все мус-
кулы.
380
Стрейкер перекинул веревку через
балку.
- Ложись.
Марк лег.
Стрейкер крепко стянул веревкой
скрещенные за спиной руки мальчика.
Потом сделал петлю, накинул Марку на
шею и завязал скользящим узлом.
- Ты, молодой человек, привязан к
той самой балке, на которой повесился
друг и спонсор моего Хозяина в этой
стране. Ты польщен?
Марк что-то промычал, и Стрейкер
рассмеялся. Он пропустил веревку между
ногами мальчика, зверским рывком затя-
нул, и Марк застонал. Стрейкер хохот-
нул с добродушием монстра.
- Что, больно любимым местам? Ну,
это ненадолго. Тебе предстоит жизнь
аскета, мальчик мой... долгая-долгая
жизнь.
Он обмотал веревкой напружиненные
бедра Марка, сделал тугой узел, еще
раз обмотал колени, а потом - щиколот-
ки. Теперь Марку позарез требовалось
подышать, но он упрямо стоял на своем.
- Дрожишь, молодой человек,- на-
смешливо сказал Стрейкер.- Ты весь
превратился в сплошные твердые узелки.
Белое тело... но оно станет еще белее! И
все же не стоит так бояться. Хозяин
способен на доброту. Что далеко хо-
дить - его очень любят здесь, в твоем
родном городе. Просто легкий укольчик,
как докторской иголкой - и станет при-
ятно. А позже тебя отпустят, ты пой-
дешь навестить маму с папой, да? Они
уснут, и ты навестишь их.
381
Он поднялся и добродушно взглянул
на Марка.
- А теперь я ненадолго попрощаюсь
с тобой, молодой человек. Твою очаро-
вательную спутницу устроят удобно.
Когда мы увидимся снова, я понравлюсь
тебе больше.
Стрейкер вышел, захлопнув за со-
бой дверь. В замке лязгнул ключ. Шаги
Стрейкера спустились по лестнице. Тог-
да Марк сделал глубокий протяжный вы-
дох и расслабил мышцы.
Державшие его веревки ослабли -
самую малость.
Марк лежал неподвижно, сосредота-
чиваясь. Мысли проносились в голове с
прежней неестественной, веселящей ско-
ростью. Из своего положения мальчик
видел железную раму кровати на другом
краю неровного, вспученного пола, а за
ней - стену. Обои в этой ее части от-
клеились, слезли и лежали под спинкой
кровати, как сброшенная змеиная кожа.
Марк сосредоточился на небольшом
участке стены и тщательно изучил его,
выкинув все прочее из головы. В книжке
про Гудини говорилось, что все дело в
концентрации. Нельзя поддаваться ни
страху, ни малейшей панике. Тело долж-
но быть расслаблено полностью, а до
того, как хоть пальцем шевельнешь, ос-
вобождение должно произойти в уме.
Каждый конкретный шаг должен существо-
вать в сознании.
Шли минуты. Мальчик смотрел на
стену.
Стена была белой и шишковатой,
как старый экран в кинотеатре. В конце
концов тело Марка расслабилось до пре-
382
дела, и он увидел себя спроецированным
на нее: маленький мальчик в синей фут-
болке и джинсах лежал на боку с заве-
денными за спину руками, запястья при-
жимались к пояснице над ягодицами. Шею
обвивала петля аркана - при любой се-
рьезной попытке освободиться скользя-
щий узел будет затягиваться, пока не
перекроет доступ воздуха настолько,
что мозг погрузится в черноту.
Марк смотрел на стену.
Фигурка, которую он там видел,
осторожно зашевелилась, хотя сам Марк
лежал совершенно неподвижно. Он напря-
женно следил за всеми движениями свое-
го двойника. Мальчик достиг того уров-
ня концентрации, какой требуется ин-
дийским факирам и йогам, способным це-
лыми днями созерцать свои пальцы ног
или кончик носа, достиг состояния, в
каком некоторые медиумы, отключившись
от происходящего, передвигают столы по
воздуху или испускают изо рта, носа и
кончиков пальцев длинные усики телеп-
лазма. Марк был близок к тому, чтобы
воспарить. Он не думал ни про Стрейке-
ра, ни про убывающий дневной свет, он
больше не видел ни бугристого пола, ни
рамы кровати, ни даже стены. Перед
глазами стояла лишь идеально воспроиз-
веденная фигурка мальчика, исполнявшая
еле заметный танец тщательно управляе-
мых мускулов.
Марк смотрел на стену.
Наконец, его запястья начали опи-
сывать полукружья навстречу друг дру-
гу. В дальней точке каждой дуги осно-
вания больших пальцев соприкасались.
Все остальные мышцы в нижней части
383
предплечий сохраняли неподвижность.
Марк не торопился. Он смотрел на сте-
ну.
Из пор выступил пот, и запястья
задвигались свободнее, описывая вместо
полукружий по три четверти круга. Те-
перь в крайних точках соприкасались
тыльные стороны кистей. Стягивающие их
петли ослабли еще немного.
Мальчик остановился.
После секундной паузы он взялся
выворачивать руки из петли, прижав
большие пальцы к ладоням, а остальные
собрав щепотью. Лицо было лишено вся-
кого выражения, как у гипсового мане-
кена из универмага.
Прошло пять минут. Теперь руки
потели беспрепятственно. Крайняя со-
средоточенность до некоторой степени
позволила Марку управлять симпатичес-
кой нервной системой (еще один прием
йогов и факиров), и, сам того не зная,
мальчик приобрел частичный контроль
над непроизвольными функциями тела.
Пота из пор вытекало больше, чем могли
дать такие осторожные движения. Кисти
рук стали скользкими. От падающих со
лба капель светлая пыль на полу потем-
нела.
Марк, включив в работу бицепсы и
спинные мышцы, задвигал руками как по-
ршнями: вверх-вниз. Аркан чуть стянул-
ся, зато мальчик почувствовал, что од-
на из стягивающих запястья петель
сползла вниз, на правую ладонь. Теперь
она держалась только на кончике боль-
шого пальца. Мальчика пронизало воз-
буждение, и он немедленно замер, под-
жидая, чтобы оно полностью ушло. Успо-
384
коившись, Марк снова взялся за дело.
Вверх-вниз. Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Каждый раз он выигрывал восьмушку дюй-
ма. И вдруг правая рука очутилась на
свободе. Марк был потрясен.
Не меняя положения руки, Марк
принялся ее сгибать. Когда он убедил-
ся, что размял ее, то подсунул пальцы
под петлю, стягивавшую другую руку, и
напряг. Левая кисть выскользнула на
свободу.
Вытащив руки из-за спины, Марк
оперся об пол, на секунду прикрыв гла-
за. Теперь весь фокус был в том, чтобы
не думать о своем успехе и двигаться
очень неторопливо.
Опираясь на левую руку, правой
Марк ощупал выпуклости и впадинки уз-
ла, надежно удерживавшего петлю вокруг
шеи. Сразу стало ясно: для того, чтобы
освободиться, ему придется без малого
удушить себя и вдобавок усилить давле-
ние на гениталии, и без того пульсиро-
вавшие ровной болью.
Сделав глубокий вдох, Марк при-
нялся трудиться над узлом. Веревка за-
тягивалась все туже, сдавливая шею и
промежность, колючие волоски грубой
пеньки вонзались в горло крошечными
татуировочными иголками. Ему казалось,
что узел не поддается бесконечно дол-
го. От бешеного натиска крупных черных
цветов, беззвучно взорвавшихся перед
глазами, стало хуже видно. Торопиться
Марк отказывался. Он мерно раскачивал
узел и, наконец, почувствовал в нем
новую слабину. На мгновение давление
на промежность невыносимо возросло, а
потом он судорожно дернулся, сбросил
385
через голову петлю, и боль уменьши-
лась.
Марк сел, откинув голову назад,
неровно дыша, баюкая пострадавшие ге-
ниталии в обеих ладонях. Острая боль
сделалась ровной, пропитывающей на-
сквозь, тошнотворной. Стоило ей немно-
го отступить, как Марк посмотрел на
закрытое ставнями окно. Пробивающийся
сквозь сломанные доски свет полинял до
светлой охры - солнце вот-вот должно
было сесть. А дверь была на замке.
Перетянув высвобожденную петлю
через балку, мальчик принялся за узлы,
стягивавшие ноги. Они были такими
крепкими, что приводили в бешенство, а
сосредоточенность начинала отступать
перед нарастающей реакцией.
Освободив бедра, колени и (после
борьбы, показавшейся бесконечной) ло-
дыжки, Марк неуверенно встал на ноги
среди безобидных колец веревки и по-
качнулся. Потом начал растирать бедра.
Снизу донеслись шаги.
Раздувая ноздри, Марк в панике
посмотрел наверх. Он доковылял до окна
и попытался поднять раму. Она оказа-
лась намертво заколочена. В середину
деревянного подоконника, как стапеля,
